Перед сном, лежа в своей постели, Иван подумал, что завтра обязательно закажет через интернет билет до Амстердама, положит на стол начальника заявление об увольнении, засунет свой один-единственный приличный костюм с белой рубашкой в придачу в стоявший на кухне переполненный мусорный пакет, оставит ключи соседям и с легким сердцем отправится в аэропорт…
За несколько дней до этого
За сегодняшний день Иван выпил пять чашек кофе и восемь раз прошелся по офису туда-сюда. А сейчас, бездумно щелкая ручкой, пялился на сверкающую бирюзу морских волн, и делал вид, что не замечает недовольных перешептываний окружающих. Неяркая, пастельных тонов цветовая гамма маленького — метр на метр — типичного «аквариумного» кабинетика умело создавала иллюзию одиночества. А также вызывала к его обитателю неподдельную зависть у всего офисного планктона из-за наличия окна с необыкновенным видом на Средиземное море.
Иван посмотрел на наручные часы, наверное, в сотый раз за день. Пятнадцать двадцать семь… Потом перевёл взгляд на огромные настенные часы. Несколько минут назад, когда он сверял время, они показывали пятнадцать двадцать пять… или двадцать четыре…
Он недоверчиво хмыкнул, не сводя глаз с циферблата, потом раздраженно тряхнул головой. Часы всегда шли точно. Просто время в последний день перед отпуском тащилось со скоростью улитки. Просто совершенно не хотелось работать: его откровенно достала вся эта тягомотина с деловыми встречами, вечными отчетами. А уж постоянное шуршание никому не нужных бумаг давно давило на уши, чуть ли не разрывая изнутри череп.
Со злостью выдернув флешку из ноутбука, Иван отправился за шестой чашкой кофе, уныло думая, что это всё же полезнее, чем тупо глядеть в окно и убивать время. Хотя для него ожидание очередной порции американо из блестящей хромированной кофемашины и так, пожалуй, было самым примечательным событием за день, потому как хоть ненадолго прерывало каждодневную рутину замкнутого круга —
дом-работа-дом…
Сегодняшним утром Иван снова пытался убедить себя, что не стоит так много жаловаться на жизнь, ведь для человека, потратившего целый год на поиски работы, он неплохо устроился. И если написать заявление об уходе, то опять придется сидеть на чемоданах, потому что вечно недовольная хозяйка тут же поставит тебя перед фактом: или сваливаешь из ее прекрасного пентхауса нахер в течение трех дней, или она обратится в полицию. Впрочем,
и усталая усмешка внезапно пробежала по его губам, сейчас он соврал. Причем, дважды. Чемоданов не было. Лишь старая потрепанная сумка, в которой, как величайшая ценность, хранился один-единственный приличный костюм с белой рубашкой в придачу. Не было и роскошного жилья. Да и старая грымза вряд ли побежала бы в полицию по собственной воле, потому что сдавала свою комнатушку под самой крышей самого дряхлого дома в Барселоне совершенно незаконно…
— Послушай, Иван, — окликнул его молодой стажер.
Френки, кажется так… Да, точно, его зовут Френки. Один из тех вечно позитивных мальчиков, которые уверены, что перед ними, благодаря их молодости и природному обаянию, откроются даже те двери, которые закрыты для других. Несколько лет назад он тоже так выглядел — улыбчиво и наивно.
Иван с отвращением передернул плечами, припомнив свою тогдашнюю улыбку: чрезмерно идиотскую и немного заискивающую перед новым начальником Хосепом Бартомеу. Хотя, и это он понял уже через неделю работы, таких начальников проще убить, чем перед ними заискивать…
— Слушаю, — Иван равнодушно поднял на стажера глаза, и, видимо, парень умудрился прочитать в них нечто такое, что раздражающе фальшивая улыбка моментально сползла с лица.
Френки помялся, словно собираясь с духом, потом неуверенно произнес:
— Извини, я вчера невольно услышал, что ты разговаривал с Марком. Интересовался, куда бы съездить отдохнуть. Могу посоветовать посетить мой родной город…
Он немного обиженно вздохнул, поняв, что Иван понятия не имеет о его родине:
— Амстердам… Там круто! Куча музеев, каналы, средневековые дома, башни… Есть Королевский дворец. И музей Винса… — встретив недоуменный взгляд, тут же поправился, — Винсента Ван Гога.
— А еще Де Валлен, — раздался за спиной насмешливый голос Луиса Суареса. — Очень интересное местечко. И, пожалуй, единственное, что мне понравилось во время работы там.
Помощник и правая рука начальника их отдела откровенно заржал, получая явное удовольствие от вида сконфуженного Френки.
Яркая краска, залившая лицо парнишки, наконец-то вызвала эмоции и на бесстрастном лице Ивана.
— Что это такое? — удивленно спросил он, переводя взгляд с одного лица на другое.
— Это квартал красных фонарей, — смущенно выдавил Френки.
— Признайся, парень, только честно… — Луис, коротко хохотнув, приобнял его. — Наверняка сбегал туда вместо вечерних лекций в университете?
Стажер, не решившись сбросить руку Суареса с плеча, покраснел еще сильнее.
— Идея пацана насчет Амстердама прекрасна, — посерьёзнев, сказал Луис. — Впрочем, надо поторопиться, потому что с Нового года эту улицу закроют для туристов. Как проявление уважения к работницам секс-индустрии.* Но, — он внимательно оглядел Ивана, — Там есть еще один квартал — квартал голубых фонарей. Вот его вроде бы закрывать не собирались.
Он усмехнулся, встретив злой взгляд ивановых глаз и дружески хлопнул его по плечу:
— Допивай свой кофе. И с началом отпуска тебя, дружище…
***
Иван залпом выпил виски, слегка сморщился, безучастно подумав, что после третьей рюмки жизнь показалась не то, чтобы прекрасной, но вполне приемлемой для того, чтобы щелкнуть непослушными пальцами и заказать у бармена целую бутылку, попросив завернуть её, на всякий случай, в непрозрачный бумажный мешок. Потом подозвать официанта, сунуть ему в нагрудный кармашек неплохие чаевые, и поинтересоваться, как дойти до квартала
красных, нет, постой, лучше голубых фонарей.
Молодой человек с удовольствием ощупал карман и помог ввести маршрут в навигатор, а в ответ на вполне резонный вопрос —
Не опасно ли доставать в ночном городе телефон? — усмехнулся и сказал, что в том районе, куда он собрался пойти, мошенников меньше, чем на заседаниях Генеральных штатов.
Иван благодарно кивнул, и отправился навстречу
приключениям, судьбе, господи, да чему угодно, лишь бы это хоть немного разбавило тусклую обыденность жизни.
Смешавшись с толпой любопытствующих прохожих, он медленно брёл через квартал, мимо стриптиз-баров, уличных кафешек, сверкающих вывесок секс-шопов, порнотеатров, мирно уживавшихся с детскими магазинчиками и маленькими уютными церквушками, в сторону улицы, протянувшейся вдоль набережной реки Амстел, вспоминая, что успел прочитать про этот район, пока летел в самолете.
Когда-то здесь, в пяти минутах ходьбы от порта, располагались пивные для моряков. И сюда с давних пор тянулись те, кто мечтал утешить соскучившихся по ласке мужчин. Естественно, за денежное вознаграждение. В средневековой Голландии в ночное время улицы были темны, и редкие прохожие, рискнувшие возвращаться домой в позднее время, освещали себе путь фонарями с горящей свечой внутри. Чтобы оградить добродетельных горожанок от подвыпивших матросов, городские власти сначала обязали проституток подсвечивать свои фонари красным цветом. Затем попытались выдворить их за городские стены, но в итоге махнули рукой и отвели для них в городе особый район. Вот тогда-то в Де Валлене над дверьми прозрачных кабинок и зажглись красные, фиолетовые и голубые символы продажной любви.
Иван, внимательно оглядывая сидевших в них представителей древнейшей профессии, сильно бы преувеличил, если бы сказал, что все они были прекрасны подобно греческим богам: жрицы и жрецы любви разной комплекции, разного цвета кожи, разного возраста, беззастенчиво демонстрирующие себя через окна-витрины, почему-то сейчас вызывали у него глухое раздражение. На ум пришла известная фраза, что
ожидание праздника всегда лучше, чем сам праздник, и он, уже решивший отправиться на поиск какой-нибудь ночлежки, вдруг зацепился взглядом за человека, сидящего за окном с раскрытой книгой в руках.
Светловолосый, одетый лишь в нижнее белье, парень, не обращая никакого внимания на окружающих, так спокойно перелистывал страницу за страницей, словно находился сейчас не
на самой блядской улице мира, а в благообразной тишине университетской библиотеки. Иван с интересом хмыкнул, опустился на булыжную мостовую прямо перед витриной и отхлебнул из горла изрядную порцию спиртного. Виски предсказуемо обожгло горло, подарив наконец-то давно желаемое умиротворение.
В нервно дрожащих бликах голубого фонаря лицо незнакомца за стеклом, и так слишком необычное, выглядело еще более сюрреалистично: темные круги под глазами, сухие потрескавшиеся губы, крючковатый длинный нос. Вряд ли кто-то рискнул с первого взгляда отнести его к писаным красавцам.
Но что-то такое было в этом неправильном лице, что удерживало находящегося в состоянии некой отрешенности после большого количества алкоголя Ивана на холодных камнях самого знаменитого района Амстердама.
Через некоторое время, видимо почувствовав взгляд, парень оторвался от книги и выжидающе поднял глаза, потом встал с высокого стула, гибко потянулся, словно опасный зверь, широко расставив сильные накачанные ноги, провел руками по телу, огладил плоский живот, медленно коснувшись темных сосков, вынуждая болезненно вскипеть в венах давно замерзшую кровь.
— Сколько? — прошептал Иван, готовый позорно кончить себе в штаны только от этого маленького, устроенного лишь для него представления.
— Как ты меня хочешь? — парень кивнул на бумажку, висевшую на стекле, и Иван пьяно выругался, быстро пробежав глазами по прейскуранту, ткнув пальцем в слово
«Blowjob». В его жизни уже был один неправильный поступок. Вряд ли второй что-то сильно изменит…
Наблюдая сквозь неплотно сомкнутые ресницы, как обтянутый презервативом член погружался до основания в умелый рот парня, беззастенчиво растягивал узкие губы, скользя головкой по гладкой внутренней стороне щеки, он вскоре почувствовал тепло, стремительно поползшее вдоль позвоночника, не выдержав, громко всхлипнул, прижимаясь разгоряченным телом к холодной стене…
— Zajebavati! — вырвалось с протяжным стоном на пике оргазма. Шумно выдохнул, медленно приходя в себя.
Парень, стоящий перед ним на коленях, быстрым движением смахнул с подбородка тягучую ниточку слюны:
— Ты из Хорватии?
— Нет, из Испании… Приехал отдохнуть на три дня…
— Но ты не испанец?
— Нет, я… — Иван осекся, только сейчас поняв, что диалог они вели на хорватском языке.
Он подтянул сползшие чуть ниже колен джинсы, пытаясь ровно устоять на дрожащих ногах.
— Соотечественник, значит… — задумчиво констатировал парень, поднимаясь с колен. — Ну что же, познакомимся. Я Лука… Или ты считаешь, что секс еще не повод для знакомства?
— Нет, что ты! Просто дай перевести дыхание… — сделав глубокий вдох, отозвался Иван, называя свое имя.
Лука, не спуская с него глаз, задумчиво потёр нос, словно обдумывал дальнейшие действия.
— Хочешь выпить? — внезапно предложил он переминавшемуся с ноги на ногу Ивану.
— Эмм, нет, не хочу. Алкоголь не хочу, — поспешил добавить Иван, увидев мелькнувшее в круглых глазах разочарование.
Лука пожал плечами, словно извиняясь. Виноватая улыбка, обезоруживая, неожиданно тронула уголок рта. Иван прикусил губу, поняв, что его потянуло к новому знакомому со страшной силой.
— А кофе?
— Да, было бы отлично…
Иван осмотрелся по сторонам: маленькая комната с кроватью, занимавшей большую часть пространства, зеленые обои в полоску, душевая кабинка в углу.
— Ты ищешь
здесь кофейник? — усмехнулся Лука, глядя в упор на стушевавшегося Ивана.
***
Утопающие в зелени узкие улочки пропахли гнилой древесиной, терпким запахом моря и соленой рыбы. В водной глади каналов размытыми золотистыми огоньками отражались уличные фонари. Перебивая привычный запах портового города, в воздухе еще витал и сладковатый аромат марихуаны, который становился резче, когда распахивались двери кофешопов. Старинные дома с остроконечными крышами, выстроившиеся вдоль канала, казалось, свысока наблюдали за царившей в квартале атмосферой праздника. Пестрые толпы туристов, все как один, с фотоаппаратами наперевес, с нетерпением вглядывались в ночную жизнь города, страстно желая попробовать ее запретные плоды.
Лука остановился на середине моста так резко, что идущий следом Иван по инерции врезался ему в спину.
— Послушай, я не знаю, почему это делаю, — как-то неуверенно произнес Лука, барабаня пальцами по ажурным перилам. — Это вообще против всех моих правил, чтобы ты знал. Наверное, тут сыграло свою роль то, что мы с тобой земляки. Мне бы хотелось… — он помолчал, поджав губы.
Собственная решительность, похоже, взволновала его не на шутку, он смутился, и вместо продолжения разговора потянул Ивана за собой в кафе напротив. Усевшись за свободный столик, он пододвинул поближе меню:
— Выбирай…
Иван мельком взглянул на незнакомые названия:
— Посоветуй сам.
— Ну, нормальной еды здесь, сам понимаешь, выбор небольшой. Все-таки, посетители приходят сюда за несколько иным блюдом, но я бы предложил взять бутерброд с «Голландской девственницей».**А вот мешать марихуану и алкоголь я бы тебе не рекомендовал.
Иван фыркнул:
— «Девственница»? Впервые слышу, чтобы так называли еду.
— Это селедка, — явное разочарование на лице Ивана заставило Луку слабо улыбнуться. — И поверь мне, она божественно прекрасна.
— Окей, — Иван в ожидании заказа откинулся на спинку стула, оглядел полный зал, кивнул на соседний столик. — А что это такое? Выглядит странно…
Лука бросил взгляд туда же и хихикнул, глядя в удивленно округлившиеся глаза:
— О, запомни, пожалуйста, крепко-накрепко на будущее: если решишься, то не больше трех таких пирожков в день.
Разговор снова иссяк. Иван несколько раз оглядевший зал,
поправивший волосы, почесавший нос, в конце концов, решился прервать повисшую за столом неловкую тишину:
— Так чего тебе хотелось? О чем ты собирался сказать мне там, на мосту?
Лука замялся, осторожно подбирая слова:
— Ты сказал, что приехал на три дня. Не против, если мы проведем их вместе? Ты ничего такого не подумай, — добавил он с вызовом. — Мне просто хотелось бы поговорить хоть немного на родном языке.
Официант, прервавший его своим появлением, с насмешливой миной на лице что-то пробормотал Луке, и тот совсем по-мальчишески рассмеялся, переводя для Ивана:
— Он говорит, что последний раз подавал здесь еду полгода назад.
Сильный аромат нежного розоватого филе селедки, тонко нарезанного на кусочки, с репчатым луком и соленым огурчиком, заставил Ивана сглотнуть голодную слюну. Он с благодарностью принял из рук официанта поднос с аппетитно пахнувшей едой, потом поднял глаза на Луку: огонек зажигалки на мгновение осветил осунувшееся лицо, заострившиеся скулы, тонкие морщинки в уголках глаз, и совершенно неожиданно для себя Иван подумал:
«Интересно, как он целуется».
Лука вопросительно посмотрел на него:
— Ты не ответил…
— Я с радостью проведу время с тобой, — с трудом отведя взгляд от губ, пробормотал Иван, пытаясь определить, что же он почувствовал к своему новому приятелю. Потом пожал плечами. В любовь с первого взгляда он никогда не верил. Максимум интерес и желание…
— Это не вредно? — желая отвлечься от странных мыслей, он покосился на сигарету, зажатую между чуть дрожащими пальцами.
Лука равнодушно дернул плечом:
— Не вреднее, чем всё остальное.
— Как ты здесь оказался?
— Приехал из Загреба после развала Югославии. После войны жизнь на родине стала ужасной, — желвак на скуле Луки дернулся, перекатываясь.
И Ивану страшно захотелось протянуть руку, чтобы его разгладить. Сдержался он лишь усилием воли:
— У тебя ведь еще что-то случилось, не так ли?
Болотного цвета глаза, сузившись, мазнули Ивана по лицу, на мгновение закрылись, язык нервно облизал губу:
— Да, случилось… Родителей убили. Выжила лишь сестра, маленькая смешная девчонка, единственное родное существо, — Лука потер виски, сморщившись, словно от зубной боли (Иван обеспокоенно взглянул на него, внезапно поняв, что не услышит сейчас ничего хорошего). — Осложнение после пневмонии… Я остался один. Мне было нужно место, где я смог бы отвлечься от воспоминаний прошлого. Так что, какая разница, в каком городе мира мне теперь жить. По крайней мере, Амстердам — город свободы. К тому же, одна из книг, подтолкнувших меня к переезду сюда — «Серебряные коньки».*** Эта книга — одно из счастливых воспоминаний детства. Тогда я был счастлив…
— В детстве все были счастливы, — соглашаясь, отозвался Иван.
Они встретились глазами, внимательно глядя друг на друга, а потом Иван и сам не понял, как рука потянулась к светлым волосам. Он пришел в себя, лишь почувствовав их мягкость под подушечками пальцев, тут же отвернулся в сторону в полнейшем замешательстве, не заметив мелькнувшей в глазах напротив паники.
— Странно, — пробормотал Лука, — я всегда был замкнутым человеком. До сих пор не обзавелся здесь друзьями. А тебе, с которым знаком от силы часа два, рассказываю о себе практически всё.
— Как ты решился пойти работать в этот квартал? — спросил нерешительно Иван.
Лука смотрел на него пугающе неподвижным взглядом:
— Я пытался найти работу. Работал грузчиком в супермаркете, дворником… А потом — решился арендовать этот аквариум.
— Аквариум? — вскинулся Иван, но тут же замолчал.
Лука выжидающе поднял бровь.
— Да просто в офисе, — буркнул Иван, — так называются персональные стеклянные кабинетики.
Лука понимающе улыбнулся:
— В первый раз было мерзко. От прикосновений того мужика чуть не вывернуло. Помнится, я едва справился с подступившей тошнотой, внезапно осознав себя полным ничтожеством.
— А потом?
— Потом… — буднично ответил Лука, — потом я стал относиться к этому действу спокойнее. Мне нужны были деньги. Надо было как-то выживать в чужой стране без знания языка, без диплома, без возможности устроиться на нормальную работу. К тому же, в Нидерландах к проституции отношение действительно как к обычной профессии. У нас даже есть свой профсоюз, и я нахожусь под защитой закона. Да и риск подцепить какую-нибудь болячку здесь невелик. Только защищенный секс. И я могу сам выбирать клиентов****
Лука втянул в легкие марихуановую дрянь, немного помолчав, спросил:
— А что с тобой? Ты выглядел потерянным. Сначала я принял тебя за богатого паренька, которому наскучил приличный мирок, и он решил упасть в пасть греха, — он фыркнул над незатейливой игрой слов. — Но…
Иван пожал плечами:
— Ничего хорошего, если честно. Однажды в кафе я засветился с поцелуем. Гейским поцелуем. Тот парень работал в мэрии. Мы с ним дружили. Но мне все время казалось, что между нами что-то есть. На самом же деле, просто пшик. В родном городке, в Швейцарии, после этого жить стало невозможно. Уехал в Испанию, в Барселону. Наивный дурак, я думал, что уж там-то сразу пристроюсь. Не учел, что нужно много денег. Искал работу год, еле-еле нашел. Похотливый козел, наш директор намекнул, как можно получить повышение. Мой непосредственный начальник, Лео, хороший парень, спасает меня, пока спасает от похотливых лап. Но ни нового контракта, ни продвижения по службе я, конечно же, никогда не получу. Если бы я мог, то давно бы свалил оттуда ко всем чертям.
Лука вдруг молча вскинув брови, откинул голову назад, бесстрастно изучая его лицо, и Ивану стало смешно. Очень смешно… Настолько, что он, начав с глупого хихиканья, внезапно, до слез на глазах, истерически расхохотался:
— Вот я идиот! Господи, какой же я придурок!
Лука выпустил дымок изо рта, задумчиво разглядывая косяк:
— Странно, курю я, а накрыло тебя…
Он подождал, пока Иван сделал несколько глубоких вздохов, пытаясь успокоиться, а потом произнес:
— Зря ты смеешься. Говорят, что Бог не дает испытаний выше сил человека.
Иван наконец-то осмелился поднять на него взгляд. Темные глаза оказались так близко от него, что он сумел хорошо разглядеть странно дрожащие расширенные зрачки. Сердце тут же забилось в лихорадке, накачивая кровь к щекам.
Бедный ты мой, бедный, казалось, говорили эти глаза…
***
Самолет загудел, набирая высоту. Иван устало прислонился к спинке кресла, закрыл глаза, пытаясь воскресить в памяти сегодняшнюю ночь, но перед глазами то и дело всплывали посторонние мелочи: то предупреждающий окрик велосипедиста, которого они не заметили, жадно целуясь утром на полупустынной улице, то в мозгу выстукивало молоточком странное словечко
биттербаллен биттербаллен биттербаллен*****, то в носу начинало щекотать от резкого запаха травки, пропитавшего насквозь всю одежду, то сетчатка глаз внезапно отливала рыжиной «Подсолнухов»Ван Гога…
Три дня! Всего три дня, за которые его привычный мир, такой тошнотворно устоявшийся, перевернулся с ног на голову. И он не собирался больше возвращать его на круги своя…
