К северу от Земель Мироздания

Это случилось когда-то очень давно. Времена были тёмные и холодные, но всё же капелька света для людей находилась. Только вот спасти не всегда могла... Тогда на Земле жило много народов. Существовало множество религий и обитало ещё большее множество Богов, демонов, духов и различной магической живности. И не все они были добрыми, как полагают многие. Боги тех времён были безжалостны, кровожадны, темны и холодны, как зимние ветра, блуждающие вместе с вьюгами зимними ночами. Им было всё равно: ребёнок ты, женщина, мужчина, старик, младенец. Они ни к кому любви не испытывали. У них не было столь дорого дара. Они не знали, что такое любовь. Боги тех времён питались страхом, ненавистью и кровавыми подношениями, которыми обязали людей. Жертвы приносили в специальные отведённые для этого дни - Славень. В эти дни и вообще в тебе времена, что было странно, Боги отвечали на молитвы. Они слышали тех людей, которые поклонялись им, но помогали только в том случаи, если у них к ним был личный интерес. Представь какими были демоны, если Боги тогда являлись таковыми. В те времена, в те далёкие и тёмные времена, как бы ты не задабривал Богов, демонов, духов и прочих; кого бы ты о помощи не молил, тебе помогать никто и ничто не станет, но и ты сам помочь никому не сможешь. Ты один. Один в кромешной тьме. И она сгущается вокруг тебя, сгущается над тобой. Она сгущается в самом тебе и в твоей душе. *** Никто не помнит имени той, кто стала женой лесного Бога. Но зато помнят её историю. История эта не единственная. Таких множество и все они правдивы. Тогда люди врать не умели. Они были скованы страхом... Страхом смерти. И, чтобы выжить нужно было всегда говорить только правду. Иначе никак. Случилось это всё на родине великого воителя с северных земель. В его времена это поселение маленьким не считалось, сейчас же оно и вовсе огромное, но тогда Фельмгард представлял собой кучку перепуганных людей в забытом почти всеми богами месте. Да и сам север на то время был огромной полосой снежных гор, диких зверей и не менее диких и непроходимых лесов. Люди того племени уже не первый год жили в страхе за свою жизнь и жизни своих детей. Природа была суровой, земля каменистой и ни одно растение, кроме сорняков не приживалось. Урожая не было уже не первый год. От здешней травы дохла вся скотина. Леса хоть и были полны живности различной, а охотиться было весьма трудно в условиях почти вечной зимы. Тёплые ветра приходили лишь на пару месяцев лета. Тогда большая часть мужчин племени собиралась и уходила на охоту до прихода жгучих ветров зимы. Своим холодом они сжигали почти всё на своём пути. Не все охотники успевали вернуться домой к жару огня. Многие могли заблудиться. Многих могли пожрать звери не менее голодные, чем сами люди, охотившиеся на них. Многие замерзали тёмными ночами ближе к приходу зимы. Других забирал голод, остальных сам лес. Поэтому возвращение охотников было большим праздником для всех и горем для отдельных. В этот день было принято восхвалять и славить богов. Благодарить их за то, что они позволили мужьям, сыновьям, братьям и отцам вернуться домой. В этот день было принято провожать умерших в их последний путь. Этот день все называли Слава-днём или по-другому - Славень. Наверное, это был единственный день, когда люди действительно радовались, пускай и толика горечи в нём была. В Славень люди плясали, пели песни, читали молитвы все вместе, загадывали желания, гадали, улыбались, смеялись, пили, любили друг друга. В Славень богов можно было просить о чём угодно в мерках разумного конечно же. Это поистине был великий день. Пускай люди и охотились еды всё равно не хватало. Люди голодали. Умирали. Но не голод пугал их. Не холод. Не тьма. Их пугало то, что из года в год, из зимы в зиму приходило вместе с холодом, ветрами и ночью. Зима пробуждало нечто, живущие в этих лесах. Это нечто было опаснее любой болезни и любого зверя. Оно было намного быстрее. Очень кровожадно. Безжалостно. Неумолимо. Молчаливо. Одиноко. Оно приходило только по ночам. Долго искало кого-то или что-то, возвещая о себе снегом, хрустящим под тяжестью собственного веса. Тогда все двери, все ставни, все погреба и чердаки запирались. Почти каждую ночь от начала и до конца зимы оно утаскивало за собой в лес людей. И не важно было какого возраста они были, какого пола, какой внешности. Каждого из них ждала лишь неизвестность, а неизвестность намного хуже смерти, как и ожидание. Когда ночные набеги только начались, исчезнувших искали. Искали долго и упорно, но ни единого намёка на след так и не нашли. Все думали, что это дикие звери, оголодавшие в белом лабиринте деревьев, потеряли страх и из-за своей нужды стали захаживать к ним, но ни следов крови, ни следов драки не было. Снег всё заметал за ночь, укрывая под собой разгадку этой тайны. Очень скоро все стали понимать, что не зверь это дикий вовсе и не человек из их рядов. Это нечто иное. Это нечто, которому служат старейшины, жрицы, ведуньи, простые люди. Это нечто из сказок и легенд, из рассказов стариков и кошмаров детей. Вождь не знал, как спасти ему свой народ, как уберечь их самих и их будущие. Тогда он обратился к Старейшинам за помощью, и они ответили: - Будет тебе помощь, Вождь. Ложись спать, а на утро снова придёшь к нам и скажешь, что тебе приснилось. Вождь их совета послушался: пришёл домой и лёг спать, а во сне увидел человеческое сердце, оплетённое корнями огромного древа. Он видел топи, которым не было числа. Он видел камень в сердце этих топей и узкую тропинку, ведущую к нему. Проснувшись, Вождь сразу же отправился в Дом Богов, где вокруг костра уже сидели Старцы и ждали его. - Ваас ва сив улэ, - молвили хором старцы, не успел вождь даже и слова сказать. - Даруй ему свою любовь, - заговорил один, когда все остальные замолчали. - Отдай ему самое дорогое, что у тебя есть, Вождь, и он не откажет тебе ни в чём. Весь оставшийся день Вождь молчал, ходил весь белый, словно сам стал снегом. Он понимал и думал, что ему делать и как поступить, но руки его дрожали, а сердце билось быстрее. И всё же он решил. Вечером того же дня он наказал двум мужикам взять верёвки и этими верёвками связать его среднюю дочь, взять трёх менее дряхлых коней и ждать его на тропе охотников. Мужики так и сделали. Всю дорогу Вождь плакал, а дочь его кричала и умоляла развязать её, молила объяснить зачем всё это и для чего, но отец её молчал и кормил замёрзшую землю своими слезами. Сам Вождь дороги к топям не знал. Он слепо ехал по тропе, пока болото само его не нашло. Куда делась тропа охотников никто не понимал. Она медленно, но незаметно перешла в ту узкую тропку на болоте из сна. И Вождь не мешкал, ехал по ней, не боясь, что трясина может затянуть его. И так доехал он до того камня в сердце болота. Его окружал густой туман и тени, голоса и звуки. На камень этот Вождь положил свою жертву лесному богу - собственную дочь. И как бы дочь тогда отца не умоляла, и как бы громко не кричала бы она, отец неумолимо знал, что эта жертва всех спасёт. Он на колени перед камнем встал и голову склонил в молитве. Тогда вокруг настала тишина. Потом раздался волчий вой и из тумана в ту минуту вышел старец в медвежьей шкуре. Она была велика ему, волочилась по мокрой земле. Цветом она была чернее ночи и блестела, как звёзды на небе в морозную ночь. Старик неспешно подошёл к девушке, лежащей на камне. Осмотрел её с ног до головы, а потом положил костлявую руку на её грудь и прислушался к её дыханию. Сердце в её груди билось, как у зайца. Ещё чуть-чуть и оно разорвётся от страха. Старик улыбнулся девушке и в тот же миг раздался громкий вопль. Своей костлявою рукою он разорвал сначала одежды девушки, а потом и её плоть, достав из её груди ещё бьющееся сердце. Это сердце он вручил Вождю, который до сих пор стоял на коленях. - Там, где костёр горит зароешь его в землю и будешь волчьей кровью поливать, - сказал старик и с телом дочери Вождя исчез в тумане. Вернувшись домой, Вождь зарыл сердце своей дочери под большим костром у Дома Богов. Сам каждый день добывал волчьей крови и ею поливал сердце в земле, пока то не дало росток. Так на этом месте и выросло огромное древо из сна Вождя. Полностью чёрное древо с кровавыми листьями и плодами, которые зрели к Славеню. Кора древа была, словно чешуйки чёрного зеркала. В них можно было собственное отражение увидать. Листья мелкими были, но их настолько много было, что никому не сосчитать во веки. Могучие ветви, словно змеи в разные стороны тянулись и к Солнцу в том числе. А корни оплетали сердце девушки и так глубоко уходили, что старики говаривали они тянутся Сердцу Мира откуда всё живое силу черпает. С тех самых пор больше никто не пропадал зимой и урожай перестал гибнуть. Бог обещание своё сдержал. Край этот стал процветать и получил имя Фельмгард, якобы в память о жертве Вождя - его дочери Фельме. А Сердце-древа и по сей день существуют на севере, поскольку стали неотъемлемой частью Славня и жизни людей.