Чернильное Сердце

Всё вокруг давно перестало быть ярким. Течение времени стало медленным, как смола, но незаметным на сером повседневном фоне. Наверное, от этого было легче, ведь иногда хотелось вовсе потеряться и не вспоминать о щелкающих по уставшим нервам секундных стрелках часов. Кто-то говорил, что время лечит. Боль, разрывавшая грудную клетку в те дни, улеглась, уступив место ярости, которая спустя время провалилась в тягучую бездну тоски. Она тянулась долго, дольше, чем все предыдущие режущие сердце эмоции, и от этого становилось так паршиво, что хотелось поставить всё это на паузу и уснуть, молившись, чтобы сон не стал очередным кошмаром. Кажется, минуло пять лет. Капхед не заметил этого. В какой-то день он поймал себя на том, что глушит очередную бутылку, вешая на стену новый календарь. Четыре других валялись на полу среди сотни алкоемкостей. Надо же. Пять лет — этого оказалось достаточно для того, чтобы все, включая Бориса, словно бы забыли о случившемся, как забывают о потерянной пуговице. Они все просто продолжили жить дальше. Смотря на них Капхед невольно винил их в беззаботности, а потом словно вспоминал о своей собственной вине. Это день за днём заставляло его отдаляться ото всех, кого он когда-то мог назвать друзьями. Магмэн пытался помочь брату сотни раз — но однажды тот просто закрылся от всего мира, не желая произносить ни слова в своё оправдание. Возможно, это было грубо. Подумав об этом и взглянув на очередную неоновую вывеску, Капхед подавил волну тоски. Ему нужно было выпить. Нетвёрдые шаги направились в сторону бара, а сам хозяин умело игнорировал наполненные отвращением взгляды прохожих, смотревших на него. Возможно, всё потому, что он выглядит хуже типичного зомби — но плевать, сейчас ему хочется только сесть за стойку и осушить не меньше дюжины стаканов виски. Или чего покрепче. Только бы забыть обо всём ещё на один чёртов вечер. Знакомая боль медленно давала о себе знать, Капхед плюхнулся на стул и подал вялый знак барменше. Та поняла его без слов — и через несколько невероятно долгих секунд перед блондином оказался бокал с коричневой жидкостью, опустевший спустя мгновение. Капхед поморщился, но с облегчением почувствовал, как ощущение присутствия бездны в груди сходит на нет. Одной стопки было, очевидно, недостаточно, и уже через пару десятков минут чёрт-знает-какой по счёту бокал становится пустым. Так гораздо легче — не чувствовать ничего кроме головокружения и сонливости. Капхед подпирает голову рукой и рассредоточено смотрит на стойку. Пять ебучих лет. Пять лет отчаяния и страданий, пять долгих лет мнимого одиночества и самоненависти... За эти пять лет он и сам почти смирился с... — Да что б тебя... — Капхед одним глотком располовинил бокал. Дрожащие руки расплескали коньяк, он обречённо поставил стопку на стойку и взъерошил волосы, дрожь на секунду охватила всё тело, а дыхание перехватило. Что было — то прошло. Он не может что-либо изменить, и продолжать корить себя из-за случившегося тоже. Вдох-выдох. Это правда — возможно, он забылся, возможно, давно перешёл черту и ходит по краю бездны, возможно, пора остановиться и перестать смотреть в бесконечную темноту. Возможно, пора. — Я... — голос хриплый, словно хрустящая горсть стружек. — Я сдаюсь. Слова даются тяжело, но ему не важно, как они звучат. Он говорит это себе, чтобы раз и навсегда понять их важность, и тут же сильнее сжимает собственные пряди волос, изо всех сил пытаясь не хвататься за те воспоминания, что причиняли ему боль последние пять лет. Отпустить их оказывается больнее, чем держать. Но все же... Зал вокруг, как и огни барной стойки, кажется, становится темнее, и самой яркой точкой остаётся пустое пространство в центре заведения. Тут всегда была сцена? Всегда ли все эти люди сидели здесь и с таким ярым ожиданием смотрели только на неё? Всегда ли прожекторы освещали черно-белую фигуру, окруженную другими, словно бы менее заметным? А может, это просто игра света? Стены наполняются далёким звуками саксофона, сцена медленно приходит в движение, и зал замирает, во все глаза глядя на актеров. 🎶Woke up this morning with a gun to my head Somebody help me, she wants me dead🎶 Ритмичные движения центральной фигуры на секунду кажутся слишком знакомыми, и, отвернувшись, Капхед глушит остаток бокала, ссылаясь на вконец помутившийся разум. Нет, фигура на сцене слишком высокая, слишком взрослая, слишком живая. 🎶Woke up this morning with the devil in my bed In the air, everywhere in my maze and in my head🎶 Глаза невольно возвращаются к сцене, и мутный взгляд нехотя проясняется. Совсем немного, но этого хватает, чтобы сидящий за барной стойкой мужчина разглядел тонкий чёрный хвост с острым наконечником, виляющий туда-сюда, словно повторяя умелые движения танцора. Капхед отчаянно хочет зажмуриться и понять, что всё это очередной кошмар, который вскоре закончится самой ужасной картиной. Но ещё больше хочется наконец разглядеть его лицо и удостовериться... В чём бы то ни было. 🎶She wants me dead, dead, dead, dead, dead, dead Dead, dead, dead, dead! 🎶 Танцор дёргает одну из второстепенных партнёрш за руку и закручивает, словно юлу, отправляя на другой конец сцены, а сам делает незамысловатое движение ногами в лёгком прыжке и элегантно поправляет шляпку в приземлении. Ещё пара нот — носки лакированных ботинок ножницами сверкают от быстрых боковых шагов, длинные ноги легко скачут по сцене в такт музыке. Эти движения завораживают, лёгкие и быстрые, словно танцор никогда не слышал о гравитации — зал молча наблюдает, но в глазах каждого зрителя читается абсолютный восторг. 🎶She wants me dead, d-d-dead, dead, dead, She wants me dead, d-d-dead, dead, dead, d-d D-d-dead, dead, dead!🎶 Фигура делает кульбит вокруг своей оси и, скрестив ноги, заваливается на бок, устремляясь к полу. Капхед непроизвольно распахивает глаза — танцор должен был упасть, но вместо этого он отскакивает от сцены, словно попрыгунчик, и в момент вновь оказывается на ногах, ритмично перескочив с ноги на ногу и одним движением подбросив шляпу с головы в воздух. Зал молча аплодирует, а Капхед продолжает вглядываться в лицо танцора словно завороженный до тех пор, пока котелок вновь не оказывается пристроен на уложенных тёмных волосах. И тут блондин понимает, что полностью протрезвел от одного только взгляда со сцены. Этот до боли знакомый оттенок красного он ни с чем не спутает и узнает где бы то ни было. Эта бледная кожа, резкие, но гладкие и аккуратные черты лица, заострённые уши, чёрные, как воронье крыло, волосы, этот тонкий тёмный хвостик, петляющий, словно змея. Это хрупкое на первый взгляд тело, те самые паряще-резвящиеся движения в любом танце.... Те самые внимательные, почти всегда прикрытые глаза оттенка свежей крови и граната. — Не может... Этого быть... — промямлил Капхэд, чувствуя что-то странное, но невероятно долгожданное. Бездна, заполнявшая сердце последние пять лет, в момент вспыхнула алым пламенем. Мужчина прерывисто вздохнул, не смея моргать. Ещё каких-то пару минут назад он думал, что всё происходящее вокруг — очередной кошмар, но за одно мгновение всё это превратилось в самый счастливый сон, о котором он не мог и мечтать. Секунды, ранее тянувшиеся невыносимо долго и мучительно, вдруг стали прекрасными и желанными, так что, когда саксофон в колонках наконец замолк, Капхед сорвался с места, забыв обо всем, и помчался к выходу для персонала, расталкивая безостановочно выкрикивающую овации толпу. Что бы ни случилось, он должен знать, что видел. И видел ли. До замирания сердца он хотел, чтобы всё, что было, оказалось правдой. В закулисье мелькнула чёрная голова — и тут же исчезла в потоке персонала и актёров второго плана. Не теряя ни секунды, Капхед последовал за ней, петляя по коридорам здания. Он не знал, куда бежит, пока в лицо не ударила вечерняя влага улицы. Переулок встретил незваного гостя давящей тишиной, оглядевшись, мужчина не заметил вокруг никого кроме дюжины сизарей, громко хлопая крыльями, упорхнувших в небо при виде незнакомца. Грудь вздымалась и опускалась от внезапной пробежки, горло пересохло, но ему было плевать. Тишина вокруг волновала куда больше. Что, если он ошибся? Что если сошёл с ума? Нет, не может быть, он точно видел его на сцене, невозможно было перепутать! Но переулок продолжал безжалостно молчать, освещаемый одним-единственным фонарём. — Да что б тебя! — раздражённый голос, возможно, слегка возмужавший, но от этого не перестающий быть знакомым, раздался у служебного выхода позади Капхеда. — У меня ещё два номера сегодня, выносом мусора может заняться и основной персонал! Это их чёртова работа! Говоривший явно не был доволен своим положением и от того кричал в двери, получая не совсем цензурные возгласы в ответ. — Мне как будто заняться нечем, — пробубнил некто себе под нос, выволакивая из коридора пару чёрных мусорных мешков. Он поднял их и закинул в ближайший бак. Отряхнув руки, фигура потянулась и недовольно махнула тонким хвостом. — Э? Есть тут кто? — внезапно позвал он, глядя на Капхед, в потрясении застывшего в темноте. Вблизи он казался ещё более живым, и от этого кровь просто закипала. Блондин сглотнул и осторожно вышел из тени, стараясь не спугнуть возможное видение, но фигура по-прежнему стояла на месте, настороженно пялясь на него кроваво-красными глазами. Это действительно был он. Чуть более взрослый, более высокий, но всё же он. — Бэнди? — этот вопрос прозвучал, как утверждение, названный дёрнулся, будто удивившись. И тут же бросился бежать. Капхед с секунду застыл, как вкопанный, распахнутыми глазами смотря вслед убегающей фигуре, но пришёл в себя и рванул за ним. Стоит отдать должное — чертенок не потерял сноровки. Бежав изо всех сил, Капхед видел впереди его мелькающий хвост, не в состоянии догнать и приблизиться. Пульс подскочил от мысли, что он бежит за ним. Живой, живой, живой! Фигура остановилась — логично, дальше хода не было, впереди тупик в виде кирпичной стены. Капхед тоже замедлил ход, наблюдая, как демон оглядывается и смотрит прямо на него, недобро сверкая глазами. — "Ты живой. Почему ты убегаешь от меня?" — возможно, Капхед сказал это не вслух, просто двинувшись на загнанную в угол фигуру с расставленными руками. С каждым шагом всё ближе, его черты всё чётче, а пульс продолжает радостно скакать. Но как только он оказывается на расстоянии вытянутой руки — чертёнок тает на глазах, падая на землю, как чернильное пятно. Исчез, как и не было. Капхед ощущает, как что-то внутри обрывается второй раз в жизни — он с ужасом смотрит на стену, где только что видел его, и злится на самого себя. — Да ты просто псих, Кап... — говорит он сам себе, впиваясь пальцами в стену. И тут же видит, как на неё упала ещё одна тень. Мужчина разворачивается назад — и тут же получает неслабый хук по лицу, от неожиданности сползая вниз на землю. Но его хватают за грудки, резко поднимают и ударом впечатывают спиной в стену, вырывая весь запас воздуха. И все это так, будто он был пушинкой по сравнению с тем, кто это сделал. Разлепить глаза и вновь набрать в грудь кислород получилось не сразу, а когда всё же вышло, первое, что он увидел — те самые красные глаза, искрящиеся от знакомой ярости. — Какого чёрта ты меня преследуешь?! — рявкнул Бэнди ему прямо в лицо. — Я... Я не... — промямлил от шока Капхед. — Сволочь, что тебе надо?! — не унимался демон, продолжая сжимать ткань его пальто и удерживая блондина над землёй. — Я....Я хотел убедиться... — В чём? Откуда, блядь, ты знаешь моё имя?! Эти слова лишили мужчину дара речи на некоторое время, не дождавшись ответа, чёрт вновь приложил его о стену. — Говори! — Агх! О чём ты вообще?! — Отвечай на вопрос или я вызову копов! — Я хотел убедиться, что это действительно ты. Я не смог поверить, когда увидел тебя на сцене! — затараторил Капхед, хватаясь за чужие руки, железной хваткой сжимавшие его одежду. — Что за бред ты несёшь? — демон сморщился, вильнув хвостом. — Ты... Ты умер пять лет назад, Бэнди!