Чернильное Сердце

Тёплые лучи за окном давно скрылись за силуэтами зданий, с каждой минутой всё больше окрашивая лазурь неба в свои цвета, и оттого горизонт становился похожим на гигантский полыхающий костёр. Первые крохотные мерцающие огоньки уже зажглись на другом конце небосклона, тёмном, как бездонный омут, но и он жался к краю, к самым верхушкам персиковых от заката деревьев, словно боясь, что последние лучи уходящего солнца сожгут его дотла. Запах приближающейся ночи медленно проползал по бесконечным улочкам города, всё ближе подбираясь к сверкающему неоновыми вывесками центру и испаряясь в его странной, тихой и в то же время оглушающей вечерней атмосфере. Яркие баннеры зажигались один за другим, выливая свои кислотные оттенки на серые улочки, как рыбаки, забрасывающие сети в таинственную гладь океана. Люди, будто бы завороженные этим неестественным свечением, отклонялись от намеченного маршрута и следовали прямо в неоновые силки многочисленных ночных заведений, лишая самих себя возможности выйти оттуда до самого утра. Музыка за дверями АпТауна, вход в который сторожила пара громил в типичных монохромных костюмах, неторопливо скользила по залу, пока всё прибывающие гости занимали свои места вокруг слабо освещённой сцены. Неспешные переговоры людей, несмотря на тихий тон, буквально заставляли воздух вокруг искриться от волнения — каждый из присутствующих был не в силах скрыть его в этот вечер. Множество пар глаз то и дело перемещались на электронные часы, висевшие у входа, у которого несколько изящных девушек ласково мурлыкали, оглашая только что вошедшим гостям сегодняшнее расписание и указывая на ранее забронированные места в зале. Контраст обстановки бил по нервам, словно снося их течением всеобщего напряжения под медленный темп какого-то безымянного известного трека — от этого становилось как-то не по себе. Кроме того, Капхед как на иголках был ещё с обеда. Если точнее — сначала он будто на облачке воспарил, но совершенно упустил момент, когда это самое облако эйфории превратилось в грозовую тучу, нависшую бесконечным чувством тревоги, а бабочки в животе стали клубом чего-то неприятного, ворочающегося каждый раз, когда мужчина смотрел на сцену. Он пытался понять, отчего вдруг разволновался, однако, как оказалось, дело было вовсе не в нетерпеливом ожидании начала вечера в АпТауне. Он все ещё не перестал бояться. Бояться, что всё происходящее — лишь часть одного их самых ужасных кошмаров. Что сейчас он моргнёт — и картина вокруг превратится в груду осколков, оголяя болезненную реальность, от которой он так старательно бежал последние пять лет. От таких мыслей Капхеда прошиб холодный пот. Он потёр скулу, с которой недавно познакомился чужой кулак, и с каким-то странным облегчением выдохнул. Она все ещё болела, а, значит, он не спал. Он даже не знал толком, куда попал. Слова Бэнди развеяли некоторые вопросы, но это вовсе не значило, что в итоге их стало меньше. И сейчас, когда часы наконец мигнули, сцена озарилась неоновыми прожекторами, а безликий голос со сцены попросил отключить средства мобильной связи, Капхед почувствовал внезапный приступ чего-то удушающего под рёбрами. Возможно ли быть до жути радостным, напуганным и потерянным одновременно? Туман медленно выполз на сцену, обволакивая неоново-синей от освещения дымкой неизвестно откуда возникший пилон. В полутьме едва ли можно было заметить лёгкие движения посреди этого мутного облака, словно бы нечто невидимо-чёрное рассекало стелившуюся поверхность тумана, приближаясь к шесту. Томная музыка медленно наплывала, заглушая, кажется, стук каблуков. Капхед не заметил, когда разом утихли все голоса в зале — единственными звуками теперь были те, которые освещалась сине-розовым неоном. Тёмный силуэт, постукивая шпильками на длинных кожаных сапогах, возник из тумана, неспеша оплетая рукой сверкающий металлом шест. Тонкий хвост с острым наконечником проплывал по поверхности дымки вслед за плавной походкой фигуры, кажется, едва прикрытой латексом, и как только прожектор осветил её целиком — в груди что-то неприятно кольнуло и затаилось, стоило вспомнить, что в зале собралось как минимум тридцать человек. Он был прекрасен. В неестественно ярком, цветном освещении его полуобнаженная фигура, кое-где скрытая тёмным блестящим материалом, казалась ещё более изящной. Высокие чёрные сапоги на каблуках, обёрнутые парой ремней, цокали по сцене при каждом шаге, который сопровождался тихим, еле заметным покачиванием бёдер в такт музыке и голосу певца. 🎶Если любишь, то должен знать, Что моменты одиночества становятся лишь более одинокими, когда давно влюблён, Чем когда ты одинок.*🎶 Он словно развивается на ветру, изгибаясь под смысл слов песни, ходит кругами вокруг пилона, иногда осторожно касаясь его так, как дразняще касаются партнёров флиртующие дамы, и игриво смотрит в зал. 🎶Воспоминания превращаются в мечты, Становясь запретными.🎶 Шаг к краю сцены — он резко прогибается назад и почти падает, через секунду он словно змея извивается на полу и тянет хрупкие с виду руки к зрителям — это кажется магией, иллюзией, так волшебно он смотрится. 🎶Я не хочу бояться. Погружаюсь всё глубже — У меня захватывает дух.🎶 Длинные, стройные ноги распластались по панели в идеальном шпагате, секунда — он, оказавшись у шеста, медленно скользит по нему, обняв поднятыми руками, а в какой-то момент в такт музыке взмахивает голенью и делает кульбит вокруг пилона, откинув корпус назад. 🎶Мягкие сердца, добрые души, Сердце к сердцу и глаза в глаза. Разве это под запретом?🎶 Он обхватывает шест рукой, время словно замедляется, когда хрупкое на вид тело делает сальто назад, громко цокая шпильками в момент приземления. Ноги в кожаных сапогах подгибаются, спина почти ложится на пол — он взъерошивает свои волосы, приоткрывая рот, и вновь бросает взгляд в зал, заставляя вспомнить, насколько необходим кислород. 🎶Детка, мы построили этот дом На воспоминаниях. Сфотографируй меня сейчас, Потряси снимок, пока он не проявится.🎶 Капхед чувствует, как покалывают от урагана чувств пальцы, и, не моргая смотрит на сцену, искрящуюся от неонового освещения. Всё на свете давно отошло на второй план, сейчас в его глазах вновь вспыхивает алым то, что угасло и обратилось в прах пять лет назад, и от этого хочется летать. Высоко, без остановки, созерцая его в каждой звезде неба, до тех пор, пока дыхание не оборвётся. 🎶И, когда твои фантазии Станут наследием, Пообещай, что мне найдётся место В твоём доме воспоминаний.🎶 Бэнди хлещет тонким хвостом, взбивая облака розово-синего тумана, крепко вцепляется в пилон одной рукой и, под замершее дыхание всей публики, взмывает в воздух. Он парит по сцене, будто на невидимых крыльях, совершает бесконечное количество, невозможных на первый взгляд, трюков, изгибаясь изящно и смело, в точности повторяя такт музыки. Он плавает от самого основания шеста до потолка без видимых усилий, перекатывающиеся под тонкой, фарфоровой кожей мышцы ничуть не портят его хрупкий вид — Капхед несколько раз забывает, как дышать, завороженный его движениями. Да что там — за последние несколько минут он вообще мало беспокоился о такой незначительной вещи, как воздух. Нечто, распалившееся в груди с того самого момента, как он увидел знакомые и так давно потерянные для себя глаза в том тёмном переулке, сейчас пылало похлеще сверхновой в момент коллапса и разгоралось ещё сильнее каждый раз, когда кроваво-красные глаза с неоновыми от прожекторов отблесками скользили по залу. Он мог поклясться, что в тот момент, когда взгляд со цены наконец задержался на нём, внутри этих кровавых глаз что-что дрогнуло. 🎶Пообещай, что мне найдётся место...🎶 Нечто тёплое, невероятно близкое, такое знакомое. И почти забытое.