Чернильное Сердце

Трель телефона пронзила воздух, заглушая внезапно возникшее раздражённое шипение со стороны кухни. Вытирая руки о первый попавшийся мягкий предмет — бежевые занавески, так как полотенце всё ещё сушилось на балконе под полуденными лучами палящего летнего солнца — молодой человек швырнул измазанный разлитым соусом половник в раковину и, бормоча проклятия под нос, потопал к продолжающей орать трубке. Схватив мобильник, он сдул с лица скатившуюся тёмную прядь и прижал к уху гаджет. — Я просил не звонить мне до часу, я занят, — брюнет нахмурил карие глаза, стряхивая капли соуса с тыльной стороны ладони. — Прости, что отвлекаю, — голос собеседника звучал взволнованно, и не было похоже, что ему жаль за звонок в неподходящее время, — это очень важно! — Не может быть, — с иронией протянул повар. — Борис, я серьёзно! Это насчёт Капхеда. Волк вскинул брови и вздохнул, понимая, что пострадавший соус реанимировать придётся позже. Магмен в последнее время не часто упоминал брата — оно и понятно, ведь депрессивное состояние того длилось уже, считай, пять лет, и поэтому всё, что касалось Капхеда, либо имело градус крепости, либо относилось к административной ответственности. Или всё сразу. Смотря насколько плохим выдался вечер. В последние пару лет вытаскивать его из вытрезвителей и круглосуточных баров практически не приходилось — не то, чтобы у старшего брата Магмена началась белая полоса, скорее, она всё ещё была чёрной, но теперь пролегала через квартиру, а не ночные заведения. Вся эта ситуация не нравилась ни Борису, ни Магмену, ни кому-либо ещё из их знакомых. После смерти брата Борис и сам чувствовал себя не лучшим образом, но с помощью друзей всё же смог прийти в себя. В отличии от Капхеда. Попытки вытащить его из коматоза оканчивались ничем, с каждым днём моральное состояние чашеголового становилось всё хуже — фаза шока быстро сменилась на ярость и гнев. Капхед не находил себе места, неделями не был дома и не связывался с семьёй сам — о нём сообщала полиция. Несколько месяцев постоянных пьяных драк, крика и безысходной ярости, которую уже некуда было девать, прошли быстро, по сравнению с тем, что было дальше — пламя отрицания потухло, уступив место навязчивому желанию, о котором Магмэн узнал по чистой удаче, застав Капхеда в ванне с бритвой в руках. Последующие годы красноглазый молча страдал с бутылкой в руках, лишь изредка напоминая о своём существовании непонятными ночными звонками брату и редким появлением в вытрезвительных камерах полиции. Борис искренне сочувствовал состоянию Капхеда, но, при всем желании, поделать ничего не мог. Разве что вытащить из участка после пьяной ночи. Именно за этим Магмен всегда звонил лучшему другу, если речь шла о старшем чашеголовом, поэтому сейчас волк уже был готов выйти из дома. — Я заберу его, хорошо, — без лишних слов сообщил Борис. — Откуда? Подожди, чувак, нет, я не об этом, — затараторил Магмен, — я зашёл к нему, проверить, что и как... — Что? Когда? — Сегодня утром. — Как он? Все в порядке? — Борис потёр лицо, понимая глупость своих слов. — Относительно в порядке... — Я... Даже не уверен, — признался Магмен. — В каком смысле? Что с ним стало?! — Да в том и дело, что... Он, вроде как, выглядел вполне нормально. Ну, то есть, видок такой, будто не спал пару дней, но даже так — куда лучше, чем в нашу последнюю встречу. Кроме того он наконец привёл в порядок квартиру! Я, признаться, даже подумал, что он сдал её и переехал... Борис нахмурился. За прошедшие года беспроглядная депрессия Капхеда практически не имела белых полос, да что там, даже серых. Несмотря на то, что для Феликса, Микки и остальных близких знакомых надежда в отношении потерявшего искру жизни мужчины совсем иссякла, Магмен и его лучший друг по-прежнему не теряли оптимизма и верили, что со временем чашеголовый придёт в себя. Да, бывало он на пару недель отличался от бутылки, однако каждый раз такие "просветы" заканчивались очередной попойкой. На него больно было смотреть. Капхед не мог взять себя в руки, не подпускал к себе никого из друзей и не позволял помочь себе. С чего вдруг такие перемены? — Что-то ещё произошло? — Магмен молчал слишком долго, поэтому волк понял, что тот что-то умалчивает. — Ну, — он оказался прав, — я говорил с ним и... Я-я не знаю, может, он во что-то вляпался, или хуже... — А именно? — Капхед не стал вести себя как... Как обычно, ну, ты понял... Даже через пару минут я всё ещё не оказался за дверью. Последний раз мы с ним так спокойно говорили... — Магмен запнулся. — И-и ещё! Я спросил его, как он, и... Хах, он улыбнулся! Всего на секунду, но, я могу поклясться, он усмехнулся! — Ч-что он ответил? — Борис засомневался в том, что раки не умеют свистеть. — "В полном, не волнуйся. Будешь чай или кофе?" — неуверенно проговорил абонент на другом конце телефонной линии. — Я... Слушай, возможно я себя просто слишком накручиваю, и Капхед наконец пошёл на поправку. — Нет, ты правильно делаешь, что волнуешься за него, чувак, — заверил его молодой человек, — возможно, чуть больше внимания поможет ему держаться на поверхности... Куда он наконец попал. В общем, заглядывай к нему почаще, окей? — Да... Ты прав, — Магмен тихо усмехнулся в трубку, — спасибо, Борис. — Было бы за что! И, эй? — Да? — Напомни ему, кто ты. В отличии от меня, у тебя всё ещё есть брат, — он немного помолчал, глядя на гостиную из кухни, — удачи, Магз. ВЫЗОВ ЗАВЕРШЕН Борис убрал палец с кнопки сброса и, не глядя, отправил телефон на столешницу. Тоскливость наползла на него незаметно, он медленно вздохнул, сжимая губы и пытаясь отвлечься от нахлынувших воспоминаний. Эти пять лет были долгими. Обычно время летит незаметно, но, волк мог поклясться — каждая минута была словно бы растянута на долгие часы. Он помнил все прошедшие дни, то, как долго они длились по сравнению с теми, что были до того, как... — Что за... — шмыгнув носом, Борис резко обернулся к плите, привлечённый запахом гари. — Ой, чёрт! Попавший на плиту соус превратился в уголь, катастрофически источающий запах гари с нотками розмарина. Ругаясь, парень схватил тряпку и буквально швырнул её на пригоревшие остатки варёных томатов, одновременно включая вытяжку. Чёрный дымок вскоре исчез, практически не оставив за собой горького запаха, и Борис выдохнул, опираясь о столешницу. Постояв так в тишине пару минут, он перевёл взгляд в окно. — У тебя... Всё ещё есть брат, да?

***

Размытые краски окружающего мира ничуть не смущали его. Солнце стояло высоко, небо было чистым, день — тёплым и приятным, а дикое поле, по которому он шёл, благоухало сотней цветов. — И всё же это не лучшая идея, — голос сопровождающей его фигуры раздался откуда-то сверху. Светловолосый мужчина, одетый в серое пальто, шёл рядом всё это время, иногда перекидываясь с ним парой слов, однако, чтобы посмотреть ему в глаза, понадобилось задрать голову. — Да брось. Что может пойти не так? — этот звонкий голос принадлежал ему, но странно, он вроде бы и не думал отвечать. — Зная твою нелюбовь к критике, скажу, что с твоей ситуацией эта затея может быть опасна. На твоём месте, я бы придумал другой план, предусмотрительней этого, — собеседник пожал плечами. Он остановился, скрестив отчего-то укоротившиеся руки на груди, и недовольно посмотрел в затылок оппонента. Тот, поняв, что его друг отстал, обернулся, сверкая хитрой улыбкой. — Если ты знаешь, что я не выношу критики в свой адрес, зачем критикуешь? — поинтересовался он, наблюдая, как улыбка мужчины напротив становится шире. — Я лишь сказал, что знаю, но не сказал, что не буду этого делать, — слова блондина моментально вывели его из себя. Он фыркнул и, с секунду постояв с видом, что ему всё равно, буквально прыгнул на собеседника с яростным криком. — Грёбаный сервиз! — слова, вылетевшие изо рта, походили на оскорбление. Объект его недовольства от удара завалился на бок и, не найдя опоры, покатился вниз с холма вместе с ним, приминая траву. Мужчина смеялся, закрывая лицо от шуточных ударов, смеялся и он сам, стараясь выдержать ложную эмоцию злости на лице, и одновременно удержаться на ногах и не скатиться ещё ниже. Не получилось. Оказавшись у подножия, в кустах цветов и диких колосьев, они, смеясь, ещё некоторое врем тормошили друг друга шутки ради, прежде чем он оказался прикован к земле. — Эй! — Ха... Ладно, хватит, успокойся, Бэнди, — мужчина ухватил его запястья, по всей видимости, устав от этой нелепой игры. — Ты первый начал! Что, так нравится издеваться, а? — игнорируя собственное положение, он нахмурился, изображая недовольную мину, но не выдержал и пяти секунд под алым взглядом оппонента — запрокинув голову, он принялся тихо посмеиваться. Блондин тоже подрагивал от хохота, его пышная пшеничная чёлка, сейчас взъерошенная и покрытая травинками, скрывала половину лица. Отойдя от приступа смеха, они, улыбаясь, встретились взглядами и просто смотрели друг на друга, словно забыв обо всем вокруг. Но, когда Бэнди попытался встать, руки оппонента и не думали отпустить его. Он предпринял ещё одну попытку высвободиться, но, почувствовав, как тиски сжимаются сильнее, дёрнул остроконечным хвостом, предчувствуя неладное. — Ну отпусти. Обещаю, больше не буду драться, — заверил он блондина. Но стоило вновь пересечься с ним глазами, как стало реально жарко. Он сглотнул, подбирая слова, но под каким-то ожидающим алым взглядом все они затерялись. — К... Капхед? Белый потолок. Серые шторы. Полупустая комната. Безумно колотящееся сердце и странное, роящееся ощущение в голове, словно наконец вспомнил, где оставил ключи. Но более яркое. Будильник продолжал противно пиликать, но Бэнди не стразу обратил на него внимание — в голове всё ещё стояла картина странного сна, который, вопреки всем законам о сновидениях, не исчезал из памяти при взгляде в окно. "Зная твою нелюбовь к критике..." Он медленно поднялся с кровати и потянулся к будильнику с намерением прекратить страдания своих ушей, однако зашипел от лёгкой боли, когда его рука неожиданно врезалась в стену. — Что за...? — Бэнди осмотрел свою кисть, сжимая и разжимая пальцы. Почему у него присутствует ощущение, будто эта рука не принадлежит ему? А вторая? Почему ноги кажутся слишком длинными? Во сне всё было иначе. Он смотрел на... Капхеда... Но снизу в верх. Но ведь ещё вчера они с ним говорили на равных. В прямом смысле. — Какого чёрта? — прошипел Бэнди, поднимаясь с кровати и пытаясь не задеть тумбочку неосторожным движением. Через двадцать минут хождений по квартире чувство не-своего-тела прошло, однако чёрт по-прежнему не мог выкинуть из головы странный сон, если тот вообще таковым был. Более того — в памяти всплывало всё больше деталей, которые во время его пребывания в царстве Морфея были страшно размытыми и нечёткими. Теперь он мог в деталях вспомнить лицо Капхеда — чистое, не закрытое отросшими волосами, без синяков под глазами, щетины... Живое. Почему-то этот Капхед показался ему более знакомым, чем тот, которого он увидел в переулке. Как будто... Это было нечто, что демон видел когда-то давно. Воспоминания? Бред. Бэнди почти смирился с тем, что как-то умудрился забыть... Друга... И вместе с ним отрезок своей жизни. Длинной лет в десять. Но он и подумать не мог, что забвение настолько глубокое. В смысле — он и правда не помнил о знакомстве с высоким блондином, любящем носить водолазки, как забыл и о своём прошлом, но во втором случае он хотя бы догадывался об этом. Подсознательно. Сам бы он себе в этом не признался, если бы не одно недавнее вечернее "но". Бэнди залпом выпил стакан воды и опустился на диван. Как вообще можно было забыть все это?! Чёрт побери... Он поднял руку, подставляя пальцы свету из окна, и как-то мутно взглянул на них, сжимая и разжимая ладонь. Это ведь его рука, которая ещё несколько минут назад казалась чужой? — Твою мать... — Бэнди положил предплечье на глаза, закидывая голову на спинку дивана. Он и правда не знал. Ничего. От этого становилось невероятно гадко где-то под рёбрами, а в горле свербело так, что наворачивались слезы. Забыть.... Нет. Он не мог просто забыть всё, что было. Воспоминания делают человека самим собой, без них он словно пустая кукла — без былых эмоций нет чувств, а без них нет личности. Личность нельзя просто забыть... Но что теперь? До конца жизни быть лишь отголоском прошлого себя? Метаться среди полумрака в собственном сознании, пытаясь найти хоть какое-то решение для каждой банальной задачи? Каждый день ловить себя на мысли, что всё должно быть иначе? Чувствовать, что твоё тело не принадлежит тебе? А реально ли вообще чувствовать что-то настоящее?! Нельзя забыть самого себя. Но можно потерять. А значит и найти.