***
Глаза разлипаются, пожалуй, слишком медленно. Хлипкость, растёкшаяся по конечностям, вполне соответствует погоде, что сейчас бушует за окном — даже находясь в полудрёме, Бэнди слышит, как барабанят по стеклу тяжёлые капли дождя, и искренне удивляется, не слыша грома, который ну просто обязан быть, когда на улице такой ливень. Хотя, молния всё же сверкает яркой вспышкой перед глазами, как только демон принимает решение перевернуться на спину, хотя, судя по отсутствию последующего грома, то было лишь какое-то очень сильное подобие мигрени. Оно и понятно — ощущение всё ещё не ушедшего в закат сна оказалось головокружением, от которого идея встать с кровати была немедленно отброшена, куда подальше. Сосредоточить расплывающийся взгляд на потолке тоже удаётся не сразу, а когда это всё же происходит, чёрт понимает, что, исходя из оттенка краски на том, он сейчас совершенно точно находится не у себя дома, но и это до него доходит мучительно медленно — складывается ощущение, что мысль очень долго и тяжело продиралась через снующую где-то в черепушке толпу себе подобных, и, что это самое сборище не идёт по своим делам, а просто носится беспорядочными кругами, не зная, куда себя деть. А вот воспоминания о, судя по стрелкам часов, висевших на стене, вчерашнем дне, напротив маячили на самом видном месте в сознании, словно парочка нашкодивших детей, закрывающих спинами бардак, который они устроили. Впрочем, о бардаке Бэнди уже знал, но от этого легче не становилось, ибо разгребать его всё равно будет демон. Но сказать и сделать — не одно и то же. Беспорядок, царящий в голове, невозможно было описать словами, более того — чёрт был на двести процентов уверен, что там куда больше всего, чем было раньше. Аккуратные палочки с воспоминаниями о тех или иных днях, людях, работе лежали горой посреди грёбаного хаоса из ещё большего количества событий, о которых Бэнди понятия не имел. В плане — помнить-то он помнил, но откуда, не знал, ровно, как и когда это произошло, кому принадлежат все те размытые лица... А поэтому рефлексия была отложена до лучших времен, как минимум — до чашки крепкого кофе, которое демон намеревался выпить не ради того, чтобы прогнать остатки непонятных снов, а ради того, чтобы слегка прийти в себя, потому что сейчас, сидя на краю кровати, он ощущал себя болтающимся посреди тумана мотыльком, не знающим, куда лететь, и не видящим ни одного лучика спасительного света. Лишь мглу и неизвестность, пляшущую вокруг в виде причудливых форм облачков, непостоянных и слишком непредсказуемых. Вздохнув, Бэнди прикрыл глаза и велел сам себе собраться, потому что вставать с кровати, когда перед глазами пляшут пятна — идея так себе. Первая попытка закончилась, и не начавшись, когда чёрт, напрягая ноги, просто не сообразил, что нужно податься вперёд, чтобы не упасть в обратном направлении, и просто грохнулся спиной на кровать, опять принимаясь пялиться в потолок, не в силах подобрать цензурное описание своим действиям. Потолок, как и стены, к слову, показался знакомым. Вновь принимая сидячее положение, парень — уже более чётким взглядом — замечает аккуратную стопку чистых вещей на стуле рядом, и, рефлекторно осмотрев себя, понимает, что остался в той же слегка запачканной одежде, в которой отрубился вчера в переулке. Кто бы ни подготовил сменную одежду для него — у этого человека явно была совесть, ибо переодевать бессознательного демона, лежащего в явно не своей кровати, да ещё и в грязной одежде, он не стал. И Бэнди был ему благодарен, потому что очухиваться в подобном состоянии в чужом доме, да ещё и не в своей одежде, ему бы ни хотелось. Но переодеться всё же стоило.***
— Нет, я не... — Капхед говорит по телефону, и его голос звучит ровно и спокойно, но собеседник на другом конце провода не даёт вставить ни слова с первой попытки. — Я в порядке, правда. Всё хорошо. Куда лучше, чем раньше. Честно. Прости, что не брал трубку. Разумеется, это была его квартира. Выйдя из комнаты, Бэнди понял это практически сразу, ещё до того, как увидел знакомую блондинистую макушку возле окон. Ему не показалось, что краска на потолке выглядела знакомо, ровно, как и стены, дверь, ведущая в коридор, слегка поскрипывающие половицы... Он уже был здесь раньше. Но эта мысль крутилась именно в том бардаке, куда чёрт не особо горел желанием лезть, по крайней мере, без вспомогательной карты, которая бы не дала заблудиться в горах не пойми чего, а также разобрать каждую из них по аккуратным стопочкам. Но где такую найдешь?.. Сказав что-то, во что демон не вслушивался, блондин сбросил вызов, а затем, пожалуй, слишком небрежно кинул телефон на подоконник, тяжело опираясь на тот руками и опуская голову, от чего фигура мужчины стала казаться какой-то... Вымотанной, совсем не соответствующей тому спокойному голосу, которым Капхед отвечал собеседнику на вызов ещё пару секунд назад. Но это не было похоже на ложь, скорее, блондин не хотел заставлять звонившего беспокоиться из благих побуждений, чем заставил Бэнди жалостливо нахмурить брови.Почему-то ему показалось, что он знает причину измотанности мужчины. Парень неосознанно шагнул к нему, заставляя паркет издать тихое поскрипывание, привлекающее внимание хозяина квартиры, Капхед обернулся и как-то взволнованно оглядел его, подмечая, что сменная одежда оказалась великоватой для гостя. — Ты... — по его лицу было видно, что блондин старательно подбирал слова, — как ты себя чувствуешь? — Я в порядке, думаю, — Бэнди качнул головой, убеждая сам себя в сказанном. О нет, он определённо не в порядке. Далеко не в порядке. Настолько не в порядке, что боится думать об этом, потому что уверен — утреннее головокружение вернётся незамедлительно, и он немедленно сляжет прямо здесь, посреди комнаты, больно прикладываясь головой об пол. — Будешь чай? — даже не услышав ответа, Капхед ринулся в кухонную зону. — Или кофе? — Кофе, — с его стороны было очень кстати предложить нечто подобное, чему чёрт был несказанно рад. Мозги всё ещё работали слишком медленно, и чёрт напрочь забыл о том, что вообще-то в вопросах с бодрящим напитком следует упоминать некоторые детали приготовления, потому что тут, как нигде, вкус имеет большое значение. Осознав это, лишь только усевшись за стол, Бэнди не на шутку заволновался, ведь пить нелюбимый кофе он сейчас не собирался, ровно, как и отказываться от услужливости мужчины, а, значит, стоило сказать ему, что к чему. Но, когда на стол перед ним приземлилась чашка с белеющей пенкой, Капхед сообщил, что добавил туда пару ложек сахара и взбитое молоко, чем вызвал у демона немое удивление. Блондин точно знал, какой кофе ему нравится. Даже у самого Бэнди не всегда было время и желание готовить себе любимый макиато, но мужчина знал точный рецепт, помнил его, и без слов понял, что именно этот кофе сейчас хотел бы выпить демон. Такая маленькая деталь вызвала внезапную вспышку тепла где-то за рёбрами, и чертёнок едва удержался, чтобы не улыбнуться. Капхед помнил. Почему-то от этой мысли становилось одновременно приятно и грустно — да, он-то помнил брюнета, даже спустя пять ебучих лет всё равно помнил. А что Бэнди? А Бэнди боялся даже пытаться разобраться во всём, не желая возвращаться в тот кошмар, что настиг его в переулке, когда в черепе гудел ураган, не позволяя ни думать, ни спастись от криков прошлого... Он боялся оглядываться назад один, без спасительной ниточки, хотя бы примерного плана действий или карты... Или проводника. Тёплая кружка в руках становится каким-то подтверждением промелькнувшим мыслям, и брюнет, чувствуя прилив решимости, вдыхает через нос, чувствуя запах кофе, а ещё совсем слабый фон спичек. — Как мы познакомились? — вопрос громко бьётся о стены, растворяясь в шуме дождя за окном. И под звук наконец появившегося грома, Капхед, сидящий напротив, словно бы бледнеет. Только-только проявившийся огонёк в глазах заметно притухает, почти угасая, но мужчина держит себя в руках, сжимая пальцы на собственном предплечье и явно пытаясь собраться с в момент разбежавшимися мыслями. Чёрт видел, как нелегко ему это давалось, чего только стоило заставить себя открыть рот и наконец подать голос... — Я... — ещё недавно звучавший вполне живо голос сейчас вдруг охрип и выцвел. — Я должен был убить тебя. От сказанных слов блондин болезненно прикрывает глаза, ожидая вердикта Бэнди, но тот молчит. Молчит и понимает, что прекрасно знал об этом, помнил. Молчит и продолжает слушать. — Я нашёл тебя в каком-то кафе, — получив немое разрешение продолжить монолог, Капхед возвращается к рассказу, — ты не знал, кто я такой, а я знал, лишь как тебя зовут, и, что моя задача — пристрелить тебя. И теперь демон понял, почему та мелодия показалась ему знакомой, почему взгляд Капхеда в дверях вдруг стал каким-то жутким, почему парень почувствовал себя тем самым кроликом, что должен был бежать. Но не вчера, нет, он должен был бежать очень-очень давно, чтобы спастись от светящейся голубым смертельной пули, которая, впрочем, так и не попала в него в тот день. — Но ты не выстрелил, — как бы к слову напоминает он, вынуждая мужчину напротив сжать свою же руку сильнее, — почему? — Не смог. Ты смотрел на меня и... Я просто... — алые глаза упираются в его лицо, честно сверкая. — А потом ты сбежал. Бэнди видел, насколько блондину было тяжело выдавливать из себя слова, складывалось впечатление, что он говорил свой самый страшный секрет, впервые за много лет выворачивая душу перед кем-то. А может, так оно и было. — Зачем тебе понадобилась моя смерть? — бросаться таким вопросом не хотелось, но вновь проснувшиеся голоса из туманных воспоминаний буквально молили об этом. — Она никогда не была нужна мне. Ты был... Чем-то вроде заказа, — Капхед вздохнул, замолкая на пару секунд, — всё было из-за карты, что попала к тебе в руки. По ней можно было определить местонахождение затерявшихся деталей Чернильной Машины. Я не должен был позволить тебе найти их и починить её. — И ты решил просто убить меня? — логичный вывод, судя по всему, что рассказал мужчина. — Н-нет! — слишком резко замахал руками тот. — То есть, да... Точнее... Мне нужно было «устранить угрозу», убийство тебя — наиболее логичная интерпретация этого выражения. По крайней мере, так я думал. Бэнди вопросительно склонил голову, чувствуя, как хаос внутри приобретает всё более осознанный вид. — Однажды, когда я в очередной раз преследовал тебя, я случайно ранил близкого мне человека, — и без того не особо живое лицо Капхеда становится ещё менее взрачным, — я думал, что убил его... Если бы не ты, я бы застрелился. В прямом смысле слова. Ты спас меня, несмотря на всё, что я пытался сделать. И опять — эти алые глаза смотрят на него с глубочайшей грустью внутри, с этой знакомой эмоцией, и демон опять клянется сам себе, что видел именно её в тот самый день, когда ему пришлось силой отводить светящийся палец от чужого, блондинистого виска. — После этого я стал задумываться о том, что убийство — не лучший, и далеко не единственный вариант. И... В конце концов, мы, вроде как, стали работать над вопросом починки Машины вместе. Изначально я хотел либо уничтожить карту, либо одну из частей, но... — он резко замолчал, упираясь глазами в поверхность стола, а потом вдруг взъерошивая пышную челку руками. — Ох... Всё так запуталось. Бэнди только и мог, что молча наблюдать, как лицо мужчины искажается с каждым сказанным словом всё сильнее, выдавая какой-то нереальный уровень искренней горечи, не в силах сказать ни слова — язык попросту отказывался двигаться, а слова — собираться в предложения. — Я слишком поздно понял, что не смогу. Я просто продолжал путешествовать с тобой и... В какой-то момент понял, что не смогу взять и... — голос Капхеда принялся дрожать, и тому пришлось остановить поток слов на несколько секунд, чтобы успокоиться. — Я больше не мог даже подумать о том, чтобы хоть как-то навредить тебе. Под чужой рваный выдох у демона внутри что-то йокает. — Но я всё равно это сделал, — блондинистая голова склоняется вниз. Застыв, демон отчаянно пытается переварить смысл этих слов, в то время как мужчина не смеет поднять на него глаза, продолжая смотреть в стол и нервно проводить рукой по волосам, с виду ставшим не лучше беспорядочной копны соломы. — С самого начала... Ещё в тот момент, когда мы впервые встретились, ты был смертельно болен, — это не оказалось для Бэнди новостью, но что-то подсказывало, что не это главная причина, почему блондин выглядит настолько плохо, пока говорит это, — Чернильная Болезнь заставляла тебя задыхаться чуть ли не каждый день, именно поэтому тебе было так необходимо починить Машину. Я узнал об этом не сразу, а, когда узнал — не смог больше смотреть на тебя, как на того, кто просто хотел помочь людям. Ты хотел выжить. Выжить. Да, он помнил об этом. Помнил, как твердил себе это слово каждый раз, когда грудную клетку сдавливало от кашля, когда лёгкие буквально кричали, заставляя хозяина захлёбываться болью и чернилами вперемешку с кровью, помнил этот горьковато-железный привкус, который преследовал его по пятам, помнил... — Когда мы, наконец, собрали все детали, ты был счастлив... В тот день мы возвращались в город, — голос Капхеда вновь начинает дрожать, и он опирается на руки, закрывая лицо, — но тебе не хватило времени. Блондин перешёл на шёпот, словно боясь собственных слов. — В каком смысле? — Бэнди не хочет задавать этот вопрос, но губы движутся сами собой. — Ты... Ты умер. Задохнулся... У меня на руках. По моей вине, — от эмоций, сочащихся из дрожащего голоса, у чёрта сдавливает горло. — Ты не убивал меня, — это звучит почти умоляюще, потому что брюнет не может больше видеть, как блекнет сидящая напротив фигура Капхеда, — это не твоих рук дело, не вини себя... Но тот отвечает слишком резко, слишком громко. — Нет, это только моя вина. Это было моей виной ещё до того, как мы впервые встретились. Я ещё не знал тебя, но парой эгоистичных слов обрёк на медленную и мучительную смерть вместе с сотней других, незнакомых людей, число которых множилось каждый год, — он повышал голос на самого себя, до боли сжимая волосы на голове, — Чернильная Болезнь вернулась в этот мир из-за того, что один мудак поставил свою жизнь превыше чужих! А затем еще и согласился убить одного из страдающих людей, чью жизнь он и так разделил на «до» и «после»! И всё ради спасения собственной шкуры... И каждое слово, гневно слетающее с его губ, звучало чудовищно знакомо, потому что Бэнди уже слышал этот монолог. — С самого начала это было моей виной. Твоя болезнь, твоя боль, твои страдания... Я действительно убил тебя. И я не имею права просить прощения за такое... Но умоляю, прости меня. Капхед будто бы заставляет себя сказать то, о чём молчал весь прошедший месяц, начиная со встречи в переулке, и, ощущая все эмоции, который источал его дрожащий голос, демон наконец понимает, что именно плескалось в глубине алых глаз еще с того вечера. Понимает, и внутренне содрогается, потому что такое количество сожаления и вины кажется смертельным для одного человека. — Нет... Нет, это не твоя вина, — слеза, упавшая из-за завесы светлых волос, становится катализатором, и слова начинают сыпаться изо рта с бешенной скоростью, но в то же время слишком медленно, — ты лишь пытался спасти свою жизнь, как и я. Я не искал детали Машины до того, как заболел, мне было плевать на других людей. Единственное, что сподвигло меня на этот «подвиг» — не желание помочь людям, а угроза скорой смерти. Я лишь пытался спасти свою шкуру, как и ты пытался спасти свою. Ноги сами собой заставляют его подняться со стула и подойти к замершему, словно статуя, Капхеду. — Тебе не за что извиняться. Всё это — вина Дьявола, а, насколько я помню, ты заставил его заплатить за всё, — мужчина едва заметно вздрагивает, когда холодные руки демона осторожно берут его за запястья, заставляя отнять ладони от лица и поднять голову, — я не виню тебя. И никогда не винил. Бэнди следует взглядом по влажной дорожке на чужом лице до тех пор, пока та не прекращается в уголке одного из полных от не пролившихся слёз глаз, алая бездна которых кажется бесконечной от вселенской тоски и скорби. Но глядя прямо в неё, демон едва заметно улыбается, грустно приподнимая кончики губ. — Я никогда не смогу простить себя, — едва слышно выдыхает Капхед, отводя глаза. — Но я тебя прощаю. Чёрт почувствовал каждой клеточной тела, что обязан это сделать, он просто не мог поступить иначе после всего, что он увидел в истекающем виной знакомом взгляде — подавшись вперед, Бэнди осторожно переместил руки на мягкую от пышных волос блондинистую голову, притягивая ту ближе и заставляя Капхеда уткнуться себе в грудь. Положив подбородок на чужую макушку, парень осторожно обнял его, чувствуя, как знакомый запах спичек щекочет ноздри, и как где-то глубоко в черепе, наконец, затихает воющей доселе ураган.***
Стоя недалеко от автобусной остановки, Борис в очередной раз за последние двадцать минут тяжело вздохнул. Предложение Капхеда о прогулке всей компанией было весьма спонтанным, но, в целом, не обещало ничего капитального — просто дружеская посиделка в каком-то кафе в центре города, даже не попойка, так, вечер в знакомой компании и в окружении, как блондин выразился в сообщении, «приятной музыки и необычной обстановки». Но волка не отпускало ощущение... Чего-то, чему он не мог дать названия, как бы ни пытался. Нет, он доверял мужчине, более того, вроде как был рад приглашению друга, от которого подобного перестал ожидать даже брат, но всё-таки... Странно всё это. Капхед вдруг решил собрать вместе всех бывших квестеров, при том, спустя всего неделю после пятой годовщины смерти Бэнди, хотя последние четыре года блондин уходил в запой на пол месяца, стоило этому дню настать. Борис, бесспорно, был рад видеть, что подобное не случилось вновь и искренне не хотел себя накручивать, но какой-то червячок подозрительности всё же крутился где-то за рёбрами, заставляя то и дело нервно постукивать ботинком по асфальту. К тому же, назначивший встречу мужчина опаздывал. — Расслабься, Борис, — Магмен, похоже, вообще не переживал, чем вызвал тихую зависть волка, — он написал, что почти доехал. — Я в норме, просто... Не знаю, мы давно не собирались после того, как... — он прикусил язык, не желая заканчивать предложение и опять падать в уныние. Не в этот вечер. В этот вечер они наконец соберутся все вместе, и в планы Бориса не входил очередной приступ тоски по брату. Он лишь смутно кивает на ободряющий лепет Магмена, чтобы тут же вернуться к созерцанию пыли на ботинках, едва блестящих от уже загоревшихся уличных фонарей и проезжающих мимо авто. Сверкая желтоватыми фарами, неповоротливый с виду автобус свернул к остановке, со скрипом давя своим весом на тормоза. Под выдох дверных поршней, те распахнулись, позволяя немногочисленным людям выйти из салона, куда тут же ринулся плотный поток людей, окончивших рабочий день и теперь стремящихся попасть домой из центра города. Что же, Капхед не солгал, отписав брату, что будет «скоро». Заметив знакомую макушку пшеничного оттенка, возвышающуюся над толпой, Борис подметил, что та выглядит, куда лучше, чем в их последнюю встречу, когда мужчина согласился погулять с друзьями по ночному городу. Когда блондин, сверкая добродушной улыбкой, наконец преодолел живую стену из людей, то механик удивлённо вскинул брови — ему не показалось, волосы мужчины и правда были уложены, а привычная водолазка, да пальто сменены на белый джемпер и модную кожаную куртку. И чёрт возьми, он действительно выглядел хорошо. Слишком хорошо для простого вечера в кругу друзей. — Простите за опоздание, — вместо приветствия выпалил блондин. — Вау, приятель, выглядишь на все сто! — в отличии от волка, Магмен не стал держать в себе мнение о внешнем виде мужчины. — Есть повод? Сказал бы, а то теперь я чувствую себя серой мышкой. — Нет, просто в месте, куда мы идем, моё пальто было бы не к месту, — тот лишь пожал плечами, — по крайней мере, не в это время суток. Кстати, о времени — я припозднился, и теперь нам лучше поторопиться. — Погоди, а как же Феликс? Мы не будем дожидаться его? — кот всё ещё не появился, но по всем правилам приличия, которые были для Бориса далеко не пустым звуком, следовало бы встретить его. — Он не сможет прийти, — выдохнул Капхед, — они с Освальдом готовят праздник для дочери. — А я-то думал, что мы в кои-то веки соберёмся все вместе! — театрально всплеснув руками, Магмен сдвинул брови. — У нас ещё будет повод сделать это, и я тебя уверяю — мы не будем ждать ещё пять лет, — заверил его Капхед, впервые на памяти волка не дёрнувшись от названного срока, — ну всё, нам пора, не хватало еще и опоздать. — Ты так и не сообщил, куда именно нас тащишь, — младший блондин, видимо, решил поддержать установившуюся непринуждённую атмосферу. Но мужчина лишь загадочно ухмыльнулся, не сбавляя шаг, чем заставил Бориса и Магмена вопросительно переглянуться. Поведение старшего оставалось загадкой для обоих, но, пока тот прибывает в настолько хорошем настроении впервые за, пожалуй, слишком долгое время — всё остальное не имеет значения. — Есть кое-что, что вам стоит увидеть, — наконец ответил Капхед, слегка повернув голову к идущим позади друзьям. Впереди, словно в подтверждение его слов, замерцала, переливаясь фиолетовыми и синими тонами, особо яркая неоновая вывеска в виде силуэтов зданий.