Вечерело.
Солнце неторопливо клонилось к закату, знаменуя собой окончание дня. Жители королевской столицы спешили укрыться за надёжными стенами своих домов, в надежде успеть до того, как подуют пробирающие до костей осенние ветра, что особенно сильны в этой горной части страны. К тому же, пегасы ещё с утра объявили о предстоящем после захода солнца дожде, приведя в ужас некоторых, далеко не самых обеспеченных жителей с окраин столицы, которым наверняка придётся всю ночь напролёт выливать за окно полные вёдра холодной дождевой воды.
Принцесса Селестия бросила усталый взгляд из окна высокой башни королевского совета на творящуюся у дворцовой площади суматоху, невольно задержав его на большой мраморной статуе, которую старательно чистило несколько рабочих, силясь закончить как можно скорее с последней работой на сегодня и со спокойной совестью отправиться спать. Рядом с ними, по стойке смирно, стоял дежурный солдат городской стражи, опираясь на копьё и время от времени бросающий грустные, полные нетерпения взгляды в сторону, где располагалась его казарма. Но всё же именно статуя захватила львиную долю её внимания.
На широком постаменте, выполненный в натуральный рост, с мечом в руке и богатых доспехах, расположился последний Лорд-регент Эквестрии, горделиво выставив правую ногу вперёд, положив левую руку на рукоять меча, широко расправив крылья и решительно смотря вдаль, своим холодным и полным сосредоточения взглядом уверенного в себе существа привыкшего повелевать. Казалось, у него всегда в запасе есть какой-то скрытый, никому неизвестный, кроме него самого, план, всегда готовый к претворению в жизнь. Селестия едва заметно покачала головой. Да, за все эти годы он ни раз сумел доказать каждому не только в королевстве, но и на целом континенте, что он был той самой личностью, для которой не было ничего невозможного. Однако, каждый раз задумываясь о том, кто был ей раньше близок, она приходила к грустному выводу, что никогда на самом деле не знала о том, что лежало у него на душе. Этот прямоходящий дракон, зовущий себя «гордым сыном великой Этерны», так до конца и не раскрыл ей собственную душу. По-видимому, никому в целом мире не доверял он сильнее, кроме себя самого. Воспоминая события минувших дней её сердце наполнялось горечью и обидой. Вот уже пятый год подряд она каждый день боролась, чтобы его забыть, но увы, не так-то просто выбросить из головы того, кто был тебе не безразличен, невзирая на все его недостатки. «И всё же он ушёл», пронеслось в её голове, но она усилием воли подавила накатившую на неё грусть. Пора было возвращаться к работе.
Она отвернулась от окна и встретилась взглядами со своей младшей сестрой, принцессой Луной, что на миг, всего на один короткий миг обожгла её полным ненависти взором, после чего вновь надела на себя маску величественного безразличия. Селестия могла только посочувствовать младшей сестре. Она всегда всё принимала близко к сердцу. Даже слишком. Преисполненная идеями чести и благородства, она твёрдо верила в идеалы справедливости, приняв их не просто за собственный моральный кодекс, но, скорее, как руководство к действию. В отличии от Тита. У него всегда был весьма своеобразный и... Прагматичный взгляд на мир, который его оппоненты не без причины называли циничным, а порой и жестоким. Кроме того, из-под шёрстки на шее принцессы Луны всё ещё был заметен немаленьких размеров рваный шрам, который вот уже пятый год всё никак не заживал, не смотря на усилия столичных магов и врачей.
—… Таким образом, в этом году, сохраняется стабильный рост доходов короны, в то время как уровень инфляции остался на том же уровне, что и три года назад, рост оной не превысил статистической погрешности. А именно, около половины процента. Подробный отсчёт о доходах и расходах государства будет представлен королевским министерством экономики ровно срок, в соответствии с регламентом.
Молодой, лет тридцати пяти кремовый земнопомни в строгом официальном костюме и с цепью министра финансов на шее учтиво поклонился принцессам, закончив свой доклад. Однако, от внимательных взглядов некоторых присутствующих в этом зале королевских советников не ускользнуло, как он был исполнен. Манеры, присущие хуторянину, который, не смотря на то, что он вращался в высшем обществе вот уже пятнадцать лет, так до конца и не сумел избавиться от привычек и манер, привитых ему родителями, с которыми он жил на отдалённом хуторе где-то под Троттингемом. А был он там, пока не стукнуло шестнадцать лет, и свезло ему отправился на поиски счастья и заработка в большой город, где его незаурядные способности к счёту и аналитике были замечены самим лордом-регентом.
Заметив недоброжелательные взгляды своих подданных, Селестия и Луна лишь едва заметно покачали головами. Еще один элемент модернизации, оставшийся после лорда-регента, и который так сильно бесил родовитых аристократов. Для большинства представителей древнейших фамилий считалось зазорным обращаться с чернью не то что как с равными, а вообще как-либо иначе, кроме как отдавая приказ, но к их же собственному сожалению, ничего они с этим поделать не могли. Королевские законы и лично принцессы рьяно боролись с сословными пережитками, однако, в последнее время знать чересчур распоясалась, ощутив, как железная рука, крепко державшая их до этого за горло, резко ослабила хватку.
Принцессы переглянулись и, коротко кивнув, лучезарно и максимально покровительственно улыбнулись министру.
— От лица королевства мы благодарим вас, многоуважаемый советник, вы можете садиться. —заговорила Селестия, на что земнопони ответил благодарным кивком, заняв своё место. — Кто ещё из присутствующих здесь желает высказаться по важному вопросу?
Справа от принцессы Селестии, на противоположном конце стола встал крупный, весь покрытый шрамами пожилой одноглазый грифон с фибулой «Нового рассвета», удерживающей изношенный в многочисленных походах чёрный плащ, под которым виднелась тщательно начищенная стальная кираса. Отто фон Липпе, текущий глава чёрных легионов и командир гвардии «Нового рассвета», показательно вежливо, как того велят древние обычаи, поклонился. Поймав на себе испепеляющий взгляд младшей принцессы Эквестрии, серый грифон едва сдержал так и рвущуюся наружу гаденькую улыбочку и, надвинув на лицо маску учтивости, внимательно посмотрел в сторону старшей сестры своим единственным голубым глазом, ожидая ответа. Зал мгновенно затих в преддверии бури, а кто-то даже поглядывал на тяжёлую, украшенную резьбой дубовую дверь, лихорадочно прикидывая собственные шансы на спасение.
— Да... Герцог, вам есть что сказать? Прекрасно! В таком случае, мы внимательно вас выслушаем.
Принцесса столь вежливо улыбалась, что у стороннего наблюдателя не было практически никаких шансов понять, какие чувства её обуревали по отношению к этому жестокому, беспринципному грифону, и как тяжело ей было проявлять любезность по отношению к тому, чьей единственной добродетелью была прямо таки граничащая с фанатизмом исполнительность, с которой он претворял в жизнь каждое слово лорда-регента. Однако, фон Липпе понял и это. Ему было уже хорошо за шестьдесят, и возраст уже сильно проредил его некогда роскошное оперение. За всю свою длинную и насыщенную жизнь он стал настоящим мастером чужих душ, умеющий подмечать каждую деталь, каждую мелочь в поведении других, при этом мастерски скрывая своё собственное за искусными масками. И сейчас был как раз тот самый случай, когда, если и не из уважения к старшей принцессе, то хотя бы к своему бывшему повелителю, стоило нацепить маску смирения. «В конце концов», подумал он, «всегда есть те, на кого можно и, порой, даже нужно, спустить всех собак»
— Уважаемые принцессы... Уважаемые... Члены совета, — полным почтительности голосом начал он свою речь. — Моё сердце наполняется искренней радостью, когда я слышу, насколько хорошо идут дела в вашем славном королевстве, не смотря на все трудности и... Испытания, что шлёт нам непредсказуемый мир вокруг нас. Позвольте же выразить своё глубочайшее почтение вам, нашим великим, дражайшим диархам, что в мудрости своей…
— Герцог, — перебила его принцесса Луна тоном, находящимся на нижней ступени вежливости, произнося его титул, словно сплёвывая, — вы не могли бы перестать тратить наше бесценное время своим хождением вокруг да около и перейти непосредственно к делу? Ради чего затевался весь этот фарс?!
Грифон смиренно опустил голову, прикрыв единственный здоровый глаз, словно не обратив внимание на выпад от младшей принцессы, про себя рассмеявшись. «Да уж, слишком горяча, и совершенно не умеет думать на перспективу. Печальна была бы судьба государства, окажись она у власти... Ну ничего, благо, старшая сестра у неё куда как более сговорчива...», подумал он, но в слух произнёс:
— Прошу простить меня, старого дурака... Мне вовсе не хотелось зазря тратить и толику вашего, воистину, бесценного времени, — он внимательно посмотрел на выражение её лица, поняв, что, пожалуй, теперь действительно хватит. — Ещё раз прошу прощения на этот раз, за свою дерзость, но... Я хотел бы спросить у ваших высочеств касательно обещанных ещё лордом-регентом выплат. Я сейчас говорю о деньгах, что были обещаны ветеранам «нового рассвета» и Чёрного легиона, а также о земельных наделах для наиболее отличившихся офицеров Вашей славной армии...
Когда были произнесены последние слова, все министры и советники тотчас вжались в свои кресла, словно громом поражённые, затравлено обратив свои взоры на принцессу ночи, которая, судя по всему, только чудом держала свои эмоции в узде. Она была готова сорваться в любой момент. Лишь Отто фон Липпе, да ещё двое министров, что до недавних пор являлись приближёнными регента Тита, сохраняли на лицах ледяное спокойствие, словно никакая грядущая буря им и не угрожала вовсе.
Старшая сестра среагировала моментально. Пытаясь успокоить Луну, она ласково приобняла её за плечи, нашёптывая ей на ухо свои просьбы успокоиться, если уж не ради неё, то ради благополучия государства, в надежде погасить растущее в груди пламя ярости, но увы, её усилия оказались тщетны, и пламя быстро превратилось в бушующий огненный шторм. Луна отстранилась и, встав со своего кресла на все четыре, она грозно зыркнула на старого грифона, перейдя на столь холодный и полный презрения шёпот, что у каждого кто находился в зале забегали мурашки по коже. Даже герцог фон Липпе ощутил, как неожиданно похолодели его руки.
— Ты… Ты смеешь указывать Нам на какие-то обязанности лично перед тобой, плешивый выродок?! Да будет тебе известно, что только что ты перешёл очень опасную черту, презренный братоубийца, — после этих слов принцесса с холодным триумфом подметила, как дёрнулся здоровый глаз грифона, она решила дожать. — Запомни, и передай своим шакалам, которых ты называешь ветеранами, что никто и никогда не будет диктовать Нам свою волю в этом дворце, а уж тем более такое ничтожество, как ты. Радуйся вообще тому, что мы до сих пор терпим тебя и прочих выкормышей этого презренного, бесчестного узурпатора и убийцы, которого вы зовёте достопочтенным лордом-регентом! У него и требуйте, а уж тем более, что именно он пообещал вам деньги, и что именно он протащил его через Великий Сейм, минуя моё личное вето! Надеюсь, это тебе ясно, падаль?!
С лица фон Липпе тотчас исчезла та самая благодушная улыбочка, что украшала его каких-то две минуты назад. Теперь в глаза тёмно-синей принцессы с вызовом смотрел самый настоящий хищник, щуря свой небесно-голубой глаз, до боли сжав когти в кулак. Добрую минуту они молча буравили друг друга ненавидящими взглядами, пока старик вновь не собрал всю свою, поистине железную волю в кулак, и не ответил, по прежнем сражаясь взглядами с принцессой.
— Да, ваше высочество, предельно ясно. Мне всё предельно ясно, — он выдержал небольшую паузу. — Пожалуй, это всё, о чём хотел просить на данный момент. Прошу простить меня за ваше бесцельно потраченное время. Я незамедлительно сообщу солдатам ваш преисполненный мудрости ответ. Да продлиться ваше благословенное звёздами правление девяносто девять поколений...
— Господа советники, герцог... — к удивлению Луны вмешалась её старшая сестра, широко улыбнувшись. — Я понимаю, как всем нам сейчас нелегко, мы все, несомненно, утомлены и немного на взводе, а потому давайте мы все немного успокоимся и не будем принимать поспешных решений. Я уверена, мы всё ещё можем прийти к соглашению, во благо Эквестрии и ей народа, разумеется, — она строго посмотрела на свою, уже хотевшую что-то сказать сестру и продолжила всё таким же нежным голосом. — Скажите, фон Липпе, как долго вы и ваши ветераны могут подождать нашего окончательного ответа?
Грифон бросил беглый взгляд на потолок, словно его интересовала располагавшаяся там искусная мозаика, а затем ответил, вновь натянув на лицо маску верного и безропотного слуги трона.
— О, ваше высочество! Как можно! Разумеется, они будут ждать ровно столько, сколько необходимо, ваше лучезарное высочество. Однако, по моему скромному мнению, три недели — это самое оптимальное время...
— Прекрасно! — ответила Селестия, вновь сдержав свою так и рвущуюся в бой сестру лёгким и незаметным тычком в бок. — Даю вам своё королевское слово, что мы, диархи Эквестрии, рассмотрим этот вопрос самым тщательным образом и постараемся дать вам ответ как можно скорее.
Короткий кивок.
— Благодарю вас...
— Что ж, раз уж все вопросы на сегодня были рассмотрены, я объявляю об окончании последнего в этом году собрания королевского совета, мои возлюбленные подданные! Да благословят вас всех звёзды и луна.
После этих слов все вздохнули с облегчением, быстро засеменив к выходу, надеясь как можно скорее покинуть эту, ставшую столь негостеприимной, башню, лишь трое советников сохраняли невозмутимость, деланно покинув её неторопливым и полным достоинства шагом так, словно ничего дурного здесь не случилось, и когда двери за последними министром закрылись, младшая сестра с обидой и злостью во взгляде посмотрела на свою старшую сестру. Селестия глубоко вздохнула. Предстоял очень тяжёлый разговор. И Луна не заставила себя долго ждать, тотчас перейдя в атаку.
— Тия... Сестра... Неужели, ты меня настолько ни во что не ставишь, раз позволяешь себе опозорить меня, да ещё и перед кем... Перед эти этим… Этим жалким червём?! — она оскорблённо тряхнула восхитительной, словно звёздная туманность гривой. — Как ты вообще могла так поступить со мной?!
Селестия потупила взгляд, обуреваемая чувством стыда. Луна, её дорогая сестра, была для неё целым миром. И единственным существом, которого она могла называть родным. Однако, Селестия-правитель понимала и была твёрдо уверенна в том, что поступила правильно, по крайней мере, во имя государства, ответственность за благополучие которого они обе несли на своих плечах. Белоснежная аликорн подняла голову, встретившись взглядами со своей сестрой, в уголках глаз которой начали собираться серебристые капельки слёз.
— Моя дорогая Луна, мне правда жаль что так вышло... Я правда виновата перед тобой, но в данной ситуации я и вправду не могла поступить иначе. Ты же прекрасно знаешь кем является этот грифон и что он может сделать, если мы будет говорить ему в глаза то, что думаем о нём на самом деле.
Луна Гордо выпрямилась и, смахнув слезинки копытом, с вызовом посмотрела в глаза своей сестры.
— Что случилось, дорогая сестра? Неужели ты боишься какого-то зарвавшегося смертного, смеющего угрожать нам? — она ядовито усмехнулась, несколько смутив Селестию. — Да он же ничто по сравнению с нами! Пустота во плоти! Всего одно наше слово, и уже через пару часов его отрубленная голова покатится по мостовой, а его приспешники…
—… буквально захлестнут кровью улицы наших городов, Луна. Пожалуйста, хотя бы раз в своей жизни потуши свою ненависть и подумай, к чему могут привести необдуманные действия. Так вот, этот, как ты выразилась, выродок, на самом деле крайне опасный и влиятельный выродок. Настолько влиятельный и опасный, что держит в своих когтях чуть меньше половины всех королевских войск, причём самую организованную, дисциплинированную и боеспособную её часть.
Младшая сестра смутилось, устремив взгляд в пол.
— Н-но… Мы же можем…
— Нет, мы не можем! — жёстко ответила Селестия. — О, Светила... Сестрёнка, да не успеют стражи его арестовать, хотя, я даже сильно сомневаюсь, что им удастся даже это, как всю столицу заполонят вооружённые солдаты, улицы захлестнёт насилие. Неужто ты хочешь повторения тех ужасов, которые мы не раз созерцали в самый разгар войн за регентство? Неужто ты забыла пылающий город и крики умирающих? Неужели тебе наплевать на все те жизни, которые умерли зря, хотя могли бы жить и жить, а ты хочешь повторить всё это да?! — принцесс повысила голос, нависнув над своей младшей сестрой. — Ради чего? Ради глупой мести? Ради этого ты готова похоронить пять лет упорных трудов, да?! Эх, когда же ты наконец повзрослеешь, — шёпотом произнесла Селестия и умолкла, отведя взгляд в сторону.
И снова в зале воцарилась тишина. Тишина тяжёлая, гнетущая... И была она таковой настолько, что казалась осязаемой. С улицы доносились крики горожан и слышался топот сотен и тысяч копыт, хлопанье крыльев и завывание всё усиливающегося ветра.
— Хочешь сказать, что мне наплевать на наших маленьких пони, да? — младшая сестра подняла на старшую свои выразительные, полные горечи зелёные глаза, в которых не нашлось места для слёз. — Думаешь, я и вправду забыла все те ужасы, безмолвными свидетельницами которых мы с тобой были? — она сделала несколько шагов вперёд, Слестия попятилась. — Так вот... Дражайшая сестрица... Я, как никто другой, помню всё. В самых мельчайших деталях. Как костры пожарищ вздымались столь высоко, что, казалось, могли пожрать небеса... Как кричали невинные... Как отравленные гарью и смертью воздух наполнял мои лёгкие, и как пепел, подобно сугробам, укрывал тесные городские переулки. И именно те, те, с кем ты так рьяно хочешь договориться, были причиной всего этого. Именно неуёмные амбиции их повелителя, именно твоё этому попустительство и стало причиной того, что даже после исчезновения этого исчадия тартара с нашего мира, мы до сих пор не можем назвать себя полноценными правителями нашей же собственной страны!
Луна всё не унималась, с каждым словом заводясь всё сильнее и уже совершенно не следя за языком, вываливая на сестру всё то, что причиняло ей боль долгие годы и только сейчас нашло выход в этом бессильном приступе ярости.
— А скажи-ка мне, дорогая сестра, какого это было, делить ложе с тем, против которого мы поклялись ревностно бороться до самого конца?!
— Луна… Да как ты...
— Что, Сестра, — ещё три шага, — правда глаза колит? Избавь меня от своих лживых слов! Ты уже и так сказала достаточно. Хочешь — делай по-своему. Видеть тебя больше не желаю! — сорвалась на крик она и, развернувшись к двери, покинула помещение с высоко поднятой головой, словно не обращая внимания на подавленную её словами родную сестру, впавшую в скоротечный ступор.
Селестия осталась совсем одна, угнетённая, наедине с собственными демонами и горьким осознанием собственной вины, причинив страшные душевные страдания самой родной, самой близкой пони в этом мире своими неосторожными словами. Белоснежная принцесса подошла к окну, любуясь закатом, а по щекам её текли слёзы. «Прости, дорогая сестричка... Ты правда заслуживаешь куда лучшей сестры чем я... О Солнце и звёзды, умоляю, не оставьте нас в этот трудный час», прошептала она, прикрыв глаза и прислонившись к стеклу, простояв так до тех пор, пока последние лучи величественного солнечного диска не скрылись за горизонтом, погрузив город в полумрак.
* * *
Было уже глубоко за полночь, когда утомлённая принцесса Селестия наконец освободилась от своих основных обязанностей, отправившись в сторону своих покоев, располагавшихся в восточной части замка. Полная луна ярко светила на небосводе, освещая коридор через огромные стрельчатые окна, заливая его приятным глазу, холодным серебристым светом. В коридорах не было ни души, а потому принцесса солнца, в кой-то веки, наслаждалась столь редким для неё одиночеством. Она неторопливо вышагивала по длинному и, порой кажущимся бесконечным, коридору, вслушиваясь в кажущиеся печальными завывания разбушевавшегося на улице ветра. А может, он ей просто казался таковым на фоне сегодняшнего длинного и, откровенно говоря, крайне непростого дня? В любом случае, солнечная принцесса даже сейчас продолжала прокручивать в голове недавние события, в частности, то напряжённое заседание совета и последовавший за этим крайне непростой разговор с собственной сестрой, закончившийся полным провалом.
Старшую, однако, всё ещё весьма молодую принцессу Эквестрии терзали мрачные мысли. Ей сложно было понять, поступила ли она правильно, ведь на одной чаше весов стояла её сестра, на другой же — стабильность государства и его благополучие. И столь тяжёлый выбор мучил её, терзал разум, отдавая острой головной болью. Принцесса зажмурилась, потерев висок копытом. Ах, если бы эта была одна единственная её проблема за последние несколько лет.
Неожиданно вдалеке послышались шаги, вырвавшие принцессу из печальных раздумий и обратив всё её внимание на ближайший поворот, хотя она уже и так почти наверняка знала кого там увидит. И ожидания её не обманули. Всего чуть больше чем через минуту, насвистывая себе под клюв незатейливую то ли мелодию, то ли военный марш, из-за поворота появилась довольно крупная, по меркам её народа, гиппогриф с голубой шёрсткой, одетая в облегчённые доспехи в три четверти, с коротким мечом на поясе и красным беретом на голове. Многие, увидевшие эту гиппогриф, наверняка бы сочли её милой, если бы не жуткий рваный шрам, проходящий наискось через щёку под левым глазом, а изображение расколотого черепа на кокарде её берета и вовсе отпугнули бы всякого неподготовленного. А узнай они её поближе, то и вовсе бы бежали без оглядки. И всё потому, что мисс Алексия, в бытность свою капитан почётной стражи гвардии «Нового рассвета», отличалась крайне дурным нравом, который большинство обитателей дворца считали скорее присущим какому-нибудь дикому горному яку, нежели представительнице одной из самых, по общему мнению, утончённых рас обитаемого мира. Однако, все они предпочитали держать языки за зубами, справедливо опасаясь её гнева даже сейчас, когда возглавляемый ей отряд, созданный ради защиты лорда-регента, по сути, потерял смысл своего существования, лишившись того, кого поклялись защищать. По-хорошему, отряд стоило бы расформировать уже давно, однако, образовавшийся после реставрации монархии политический вакуум пока отодвинул решение этого не самого срочного вопроса в долгий ящик, чему немало поспособствовала сама капитан. Так что отряд продолжал существовать, стабильно получая щедрые выплаты из казны, по сути своей маясь бездельем, сторожа опустевшую Юго-восточую часть дворца, да убивая время постоянными тренировками на плацу.
Селестия вздохнула. Далеко не самая приятная встреча на ночь глядя. Взаимно. Однако, как того требовал устав, гиппогриф, пускай и с некоторой ленцой, подошла к принцессе, ударив себя лапой в грудь и вскинув её вперёд, отчеканила:
— Капитан почётной стражи лорда-регента, о, владычица Тепла и Солнцечного Света. Каковыми будут ваши приказы? — гиппогриф тихо икнула.
Принцесса принюхалась. Да, однозначно, этот стойкий винный аромат принадлежал капитану, которая, в последнее время, слишком часто прикладывалась к бутылке, в том числе и на посту, испытывая терпение не только сестёр-принцесс, но и старших офицеров «чёрного легиона». Однако, ничего с ней поделать не могли, так как формально она и её подразделение подчинялись только лорду-регенту, и больше никому. В политику ни она, ни её подчинённые не вмешивались, так что на её мелкие выходки все, по большей части, закрывали глаза. Во всяком случае, до окончания борьбы за наследство. И капитан Алексия это прекрасно понимала.
— Нет, капитан, ничего не требуется. Спасибо. Лучше скажи, куда это ты направляешься на ночь глядя? Да ещё и при оружии? Надеюсь, никаких проблем?
Капитан едва слышно фыркнула и закатила глаза, но в темноте Селестия этого не заметила.
— Да так, ничего особенного... Самый обычный плановый обход подотчётных мне постов принцесса, не о чем беспокоиться.
Принцесса несколько удивилась. Неужели, она так сильно задумалась, что и не заметила, как оказалось в части замка, которую раньше занимал Тит? Она бегло осмотрелась по сторонам, стараясь определиться со своим текущим местоположением. Что ж, не так и сильно она отклонилась от первоначального маршрута и до её покоев было крылом подать. Она вежливо кивнула.
— Что ж, хорошо, тогда не буду отвлекать тебя от работы, Алексия. Доброй ночи.
Гиппогриф проворчала что-то вроде «взаимно», вслед удаляющейся принцессе, однако, когда Селестия уже практически скрылась за поворотом, капитан неожиданно, даже для себя самой, догнала её и окликнула.
— Эм, принцесса?
— Д-да? — не менее удивлённая принцесса развернулась. — Ты хотела что-то ещё спросить, Алексия?
К удивлению Селестии обычно дерзкая и бесшабашная гиппогриф на мгновенье отвела взгляд, а затем, словно борясь с внутренними противоречиями, рефлекторно дотронулась до жуткого шрама на лице, после чего заговорила.
— Сама до конца не верю, что это говорю, но у меня есть кое-что для вас. Это личное, от лорда-регента, с чёткими указаниями передать вам лично в копыта при первой же возможности.
По спине Селестии забегали мурашки. Она сделала два шага в сторону капитана, спросив едва дрогнувшим голосом.
— Вот как... Что же это?
Гиппогриф несколько раз сжала и разжала пальцы на руках, бросив по сторонам пару настороженных взглядов, прислушиваясь с добрую минуту к окружению.
— И у стен есть уши в этом дворце, принцесса, вы и сами это прекрасно знаете, так что лучше вы сами это увидите, хорошо?
— Веди.
* * *
Долгие полчаса капитан вела принцессу окольными путями и потайными коридорами, порой слишком неудобными для принцессы дня, да и к тому же, весьма запутанными. Гиппогриф уверенно вела принцессу за собой, явно зная что делает. И после пересечения очередного тоннеля, который внешне вообще и чем не отличался от десятка предыдущих, они вышли в большое и просторное помещение, ранее служившее большим архивом, чьи полки ещё не так давно были полны всевозможных фолиантов, книг и свитков, а ныне же пустующий. Селестия осмотрелась. Да, без сомнений, это был архив Тита, документы из которого были перенесены в королевское хранилище, по их с сестрой прямому приказу. Принцесса помнила, как с огромной тщательностью изучила все бумаги, стараясь прочесть между строк скрытое послание, какую-то подсказку от него, но увы, всё было тщетно. И пускай содержащаяся там информация была действительно важна для государства, к собственному сожалению она не нашла там ничего, адресованного лично ей. Однако, это не разрушило её убеждённости в том, что подобные документы должны... Нет, просто обязаны были существовать. Так что, когда гиппогриф сказала ей о чём-то подобном, она не раздумывая пошла за ней.
— Хм... И что мы здесь делаем? Насколько я знаю, последние записи вынесли отсюда года три как, — спросила Селестия, окидывая взглядом опустевшие и покрытые тонким слоем пыли стеллажи.
— Официально — да, не официально — кое-что, да осталось... И именно за этим «что-то» я и привела вас сюда... Прошу за мной.
Алексия поманила принцессу за собой и, подойдя к обычной, ничем непримечательной стене, извлекла из ножен свой верный клинок — кацбальгер* и повернула голову к Селестии. Та несколько насторожилась.
— Ну и что это ты делаешь, Алексия?
Ярко зелёные глаза капитана блеснули в свете магических огней комнаты, она хитро прищурилась.
— Как что, ваше высочество? Открываю ящик Пандоры!
И не успела Селестия даже до конца осознать сказанное, как в следующую секунду гиппогриф поднесла вторую лапу под клинок и, не проронив ни звука, быстро резанула по ладони, обагрив острое лезвие собственной кровью. Затем, всё также не говоря ни слова, она прислонила её к небольшой выемке в стене. Сперва ничего не происходило. Капитан даже успела вытереть клинок о кусок ткани, извлечённый из кармана, и по-быстрому перевязать им рану, прежде чем до её ушей донёсся едва слышный скрежет механизма. Уже через пару секунд глазам принцессы и капитана открылась небольшая выемка, из которой гиппогрифом была извлечена толстая красная книга в твёрдом бумажном переплёте, со стилизованной головой дракона, нарисованной в профиль чёрными чернилами — личным гербом лорда-регента, нарисованным от руки. Алексия бережно, словно в руках у неё был младенец, провела здоровой ладонью по обложке, глубоко вздохнув.
— С тобой всё хорошо? — осторожно поинтересовалась Селестия, в надежде придать своему голосу как можно более участливый тон.
Голос принцессы тотчас вывел гиппогрифа из лёгкого замешательства и заставил обернуться, протягивая книгу.
— Да, вполне. Вот, принцесса, возьмите её. Она ваша. Всё как и повелел лорд-регент, прежде чем покинуть наш мир... — принцесса взяла книгу в телекинетический захват, окутав её золотистым светом. — Но будьте предельно осторожны, ваше высочество, ведь отныне в ваших копытах находится самое опасное оружие, которое вообще можно себе представить.
— О чём это ты? — спросила принцесса, разглядывая обложку.
— Я о том, что эта книга не простой дневник, нет... Это далеко не какая-то запись мыслей и переживаний, хотя, вы наверняка найдёте там и их тоже. Это единственный, на данный момент, уцелевший документ, в мельчайших деталях повествующий обо всех операциях, интригах и решениях, которые он когда-либо принимал. Кто, зачем и почему, какие у него были мотивы в той или иной ситуации. А также фамилии... Много фамилий. Как жертв, так и сообщников. Клянусь горой Эйрис, принцесса, да если эта книга обретёт не того владельца, то все старания лорда-регента по укреплению и централизации этого государства пойдут прахом, а, возможно, и само государство как таковое. Никто не должен знать каким был на самом деле тот, кого большинство народа почитает за национального героя.
Принцесса крайне внимательно слушала капитана, внимая каждому её слову. Как-никак, она была командиром его личной охраны и, скорее всего, единственным существом, с котором он мог делиться своими настоящими мыслями и чувствами по тому или иному вопросу. Селестия уже давно догадывалась о возможных причинах столь доверительных отношений, не учитывая её просто-таки маниакальной лояльности делу Лорда-регента, но была достаточно разумна, чтобы не говорить об этом вслух, не смотря на вполне естественное любопытство. Однако, от одного вопроса она так и не смогла удержаться.
— Я поняла и обязуюсь беречь эту книгу и её тайны как зеницу ока... Но сперва, ответь мне лучше на один единственный вопрос. Откуда ты знаешь, что именно ожидает меня на её страницах? Ты ведь сама сказала, что она предназначалась лично для меня и ни для кого больше...
Алексия вызывающе улыбнулась, словно выпячивая своё превосходство перед принцессой.
— Да, всё верно, принцесса. Но вы не должны забывать, что у каждой, мало-мальски, важной книги должен быть свой редактор, которому автор может доверить свой великий замысел. Доброй ночи, ваше высочество. Надеюсь, вы сумеете правильно распорядиться знаниями, а найденные ответы принесут больше пользы, нежели вреда и разочарований.
Сказав это, капитан пошла по направлению к выходу, не дожидаясь ответа. И всё же, не смотря на осадок, который оставил после себя этот поступок, Алексия чувствовала, что поступила правильно. В конце концов, обещания следует держать, вне зависимости от её личных мыслей и пожеланий. А ей очень хотелось в это верить, ведь лорд-регент никогда и ничего не делал просто так...
