Эффект бабочки

      Прошло уже три месяца, как в неравной битве пали «тёмные силы». Студенты и преподаватели школы Хогвартс бились наравне со взрослыми волшебниками — участниками «Ордена Феникса». Многие из них полегли от смертельных заклятий, которыми не гнушались кидаться в детей и своих бывших учителей приверженцы самого ужасного мага этой эпохи — Волан-де-Морта или же Тома Реддла. Впрочем, он уже давно не был человеком, и поэтому ему не пристало человеческое имя, а только вот эта кличка. В той многочасовой битве погибли самые лучшие, самые достойные и самые самоотверженные юные и молодые волшебники. Вечная им Память и Слава на века в анналах истории Магической Британии.       Меня зовут Гарри Джеймс Поттер, а ещё — Мальчик-который-выжил, а теперь и победил. Не хочу показаться нескромным, но мы с друзьями внесли немалую лепту в эту победу. Я даже разок смотался за грань… То есть умер, а потом вернулся, потому что остались неоконченные дела в мире живых. И одним из них было спасение от Азкабана, а значит и от смерти, самого дорогого мне человека.       Нас — меня, Гермиону Грейнджер, Рона Уизли и Невилла Лонгботтома — наградили Орденом Мерлина высшей степени, а мне ещё и Посох Мерлина вручили. Что с ним делать, понятия не имею. Оставил его на хранение в кабинете министра Магии, который сейчас занимает исполняющий обязанности министра Кингсли Бруствер, надёжный боевой товарищ и, надеюсь, в будущем верный друг. К ордену прилагалось денежное вознаграждение, мы с Невиллом все деньги до последнего кната отдали семьям погибших в битве за Хогвартс. Гермиона сказала, что ей нужны эти деньги, так как она собралась ехать в Австралию, разыскивать своих родителей, куда она их отправила, изменив пред этим им память. Рон же, на наше с Невиллом предложение отдать деньги, только хмыкнул и сказал, что это нам, «зажравшимся единственным наследникам», ничего не надо, а у него большие планы на будущую жизнь, и для их выполнения нужны деньги. И что он честно их заслужил, мотаясь целый год по лесам, живя в голоде и холоде. И их семья тоже потеряла дорогого человека. Все в семье Уизли получили награды и, соответственно, денежные вознаграждения. Что ж, это его право. Но с тех пор отношения наши как-то охладели. А уж после того, как я стал принимать участие в судах над Пожирателями и бился за оправдание несовершеннолетних (что они могли сделать против приказа своих отцов?), Рон вообще перестал со мной общаться, называя меня предателем и «жополизом аристократишек», которых надо поголовно уничтожать, чтобы не мешали жить «порядочным людям». Джинни тоже не поняла меня и полностью поддержала брата. Впрочем, по этому поводу я не особо расстроился. Я давно понял, что эта девушка — не то, что мне нужно. Не люблю я её. Уважаю как боевую подругу, соратницу, но не более. Сердце моё отдано другому человеку.       Целый месяц я почти не выходил из зала суда. Удалось полностью оправдать Нотта, Паркинсон, Гойла и Малфоя. Их отцам назначили исправительные работы и отправили на восстановление всего, что они порушили, служа своему господину. А матерям — домашний арест на пять лет, без права общаться между собой. Для женщин их круга это было самым страшным наказанием. Конечно, многие возмущались таким мягким решением Визенгамота, но когда я спросил у каждого члена суда, где они находились в то время, когда дети отдавали за их мирное существование свои жизни, все заткнулись. Хотя их роптание до сих пор нет-нет, да появляется в «Ежедневном пророке». Так что «всенародной любви» я не заслужил, но спасибо, хоть опасаются открыто связываться с победителем Тёмного Лорда.       Сегодня 31 июля, мне исполняется восемнадцать лет. Бруствер настоял на том, чтобы провести пресс-конференцию, а потом устроить приём в министерстве в честь моего дня рождения. Но я не хочу этого. Те, кого я действительно хотел бы видеть, там навряд ли будут, а остальных лицемеров, прятавших свои задницы за спинами подростков, не хочу ни видеть, ни слышать. Хочу просто посидеть с друзьями в тихой кафешке и поговорить за жизнь. Друзей осталось немного, но они есть. Невилл, Симус, Дин, сестры Патил и Полумна. Гермиона уехала в Австралию, с Роном мы больше не друзья. Я всё ещё лежал в постели, когда передо мной материализовался домовик Блэков, доставшийся мне вместе с домом по завещанию крёстного, Сириуса Блэка, которого я потерял два года назад. Кикимер молча стоял возле кровати и смотрел на меня выпученными от удивления глазами, рот его был открыт. — Кикимер, в чём дело? Что ты на меня так смотришь? — Кикимер должен отдать письмо крестнику негодного мальчишки, — произнёс скрипучим голосом эльф. — Письмо? От Сириуса? — подскочил я на кровати, — А почему ты только сейчас отдаёшь его мне? — Кикимеру было велено передать письмо в день, когда победителю злого колдуна, из-за которого погиб добрый хозяин Регулус, — залился слезами старый эльф, как делал всегда, когда вспоминал молодого хозяина, — и новому хозяину Кикимера исполнится восемнадцать лет, — всхлипывая носом и вытирая лапками глаза, продолжил домовик. — Ладно, не реви. Давай сюда письмо и приготовь что-нибудь поесть. Кикимер с чуть слышным хлопком исчез, а я раскрыл свёрнутый в несколько раз лист бумаги и стал читать послание от крёстного. «Дорогой мой крестник! Ты, наверное, удивлён, что я не называю тебя по имени, но, прочитав это письмо, ты всё узнаешь. Как бы банально это ни звучало, но если ты сейчас его читаешь, то значит, ты жив, и за это я безмерно благодарен судьбе, а меня, по всей видимости, уже нет в живых. Прежде, чем ты продолжишь, не знаю, где ты сейчас находишься, но если у тебя есть такая возможность, подойди к зеркалу…» Я откинулся на подушку и закрыл глаза. Почему-то мне было тяжело читать, буквы расплывались. Я вылез из кровати и босиком прошлёпал в ванную комнату. Посмотрел на себя в зеркало, но из-за мутной пелены в глазах ничего не увидел. Снял очки и вновь взглянул на своё отражение… Из волшебного стекла на меня смотрел с одной стороны, незнакомый мне парень, а с другой — я узнавал в нём свои черты лица. Только вот треугольный разрез голубых глаз, волосы светлее и ровнее, нос прямой, исчезла горбинка на переносице, губы средней величины, верхняя губа чуть больше нижней, выступающие скулы, узкий подбородок… Как будто это всё моё, а как будто чужое. А главное, я всё это видел без очков… Что, чёрт возьми, происходит?! Я стал рассматривать своё тело, но оно не изменилось: такой же коротышка с накачанным прессом, тонкой талией и широкими плечами. Руки, ноги — всё как и было, ничего не изменилось. Только лицо и волосы. Я шокировано сел на крышку унитаза и принялся читать письмо дальше: «Я не знаю, как ты сейчас выглядишь, но уверен, что такой же красавец, каким и был. Ты в недоумении, что произошло? Да, дорогой мой крестник, это твоё истинное лицо. Ты — не сын Лили и Джеймса Поттеров. Не психуй, я сейчас тебе всё объясню, по крайней мере, то, что знаю сам… Через месяца три после рождения сына у Поттеров к ним пришёл директор Дамблдор и заявил, что появилось пророчество, оно касается их сына и Волан-де-Морта. И, согласно этому пророчеству, именно их сын будет тем волшебником, который уничтожит Волан-де-Морта окончательно. А для этого надо правильно его воспитать. Пока мальчик был совсем маленький, ему ничего не грозило, мы с Поттерами провели обряд крещения, и я стал крёстным Гарри Поттера. Но каким-то образом до Волан-де-Морта дошло содержание пророчества, и он стал искать этого ребёнка. Много в тот год погибло детей от года до двух лет возрастом. Все, кто мог, уезжали из страны или прятались под Фиделиусом. Поттеры тоже взяли сына и уехали. Куда? Я не знаю. Директор искал их, но найти так и не смог. Но ему нужен был мальчик-избранный. Он говорил, что для того, чтобы остановить тот террор, который устроили Пожиратели, ища ребенка из пророчества для своего господина, нужно этого ребёнка ему предоставить, чтобы он успокоился, и прекратились смерти детей. И вот за неделю до происшествия он принёс мальчика, очень похожего на сына Поттеров. Впрочем, дети все похожи друг на друга в этом возрасте. Мальчик всю неделю находился в доме Поттеров в Годриковой впадине с двумя волшебниками, которые были под обороткой в образе Лили и Джеймса. Кто они такие, я не знаю, ни разу не видел их истинные лица, но могу сказать с уверенностью, что они действовали под Империо, я сам открыл им доступ в дом своих друзей и видел их «стеклянные» глаза, какие бывают у тех, кто попадает под это заклятие. Я виноват в том, что подставил этих людей и мальчика под смертельное заклятие… Они погибли, а мальчик остался жив, и, мало того, он смог каким-то образом уничтожить Волан-де-Морта. Когда я узнал о том, что эти люди погибли, то устроил директору скандал и сказал, что мальчика заберу себе и сам буду его растить и воспитывать как своего сына. Но со мной быстро разобрались. Директор стёр мне память о подставных героях и внушил мне то же самое, что и рассказывал всем магам. А меня засунули в Азкабан. Думал, что я там загнусь, но он просчитался… Я не только выжил все эти двенадцать лет, но и с помощью дементоров смог восстановить кое-что в памяти, дементоры способны не только вытаскивать положительные эмоции из человека, но и то, что спрятано глубоко в его подсознании. Когда я прочитал в газете, что мальчик по имени Гарри Поттер жив и учится в Хогвартсе, я подумал, что Поттеры вернулись в Англию, и если у них всё нормально, то почему я до сих пор в Азкабане? Знаешь, крестник, мне кажется, что побег мне легко удался не просто так. Мне помогли бежать, и только недавно я это понял. Двенадцать лет я не видел рядом со своей клеткой никого, кроме охранников и дементоров, а тут нарисовался сам министр и именно с той газетой, где написано про тебя. С уверенностью могу утверждать, что Дамблдор прикрывал мой побег, значит, ему от меня что-то было нужно. Ведь полной свободы я так и не получил… А когда он «попросил» меня в форме приказа предоставить им свой дом для собраний Ордена «Феникса», я понял, что им нужен был дом и библиотека Блэков. Он мне даже поставил ультиматум, что если я не впущу их в свой дом, то он сдаст меня обратно в Азкабан, и это будет уже на всю жизнь. Я не хотел обратно, мне там не понравилось! Из-за частого превращение в анимагическую форму и из-за постоянного присутствия дементоров в моей голове всё перепуталось, я не мог разобраться, где настоящее, а где выдуманное мной или тем, кто подбрасывал мне ложные сведения и воспоминания. Но я помнил про того мальчика и хотел его увидеть. Из подслушанных разговоров в разных пабах я мало что узнал о его жизни. Узнал, что Поттеров считают мёртвыми героями, а их сына — выжившим после Авады… После побега я явился к Дамблдору, он, кстати, не был сильно удивлён, увидев меня, но тогда я над этим не задумывался, не до того было. Первым делом спросил, где живёт мальчик, и был в шоке, когда узнал, что он живёт с сестрой Лили, потому что я прекрасно знал Петунию Эванс и то, насколько она ненавидит всё, связаное с волшебством. Но помочь ничем не мог. Мог только следить за ребёнком…       В самые лютые холода я перекантовывался в «Кабаньей голове» у Абефорда. Кстати, ты, наверное, не знаешь, он — младший брат Дамблдора, хороший мужик, если что, можешь обращаться к нему за помощью. Своего брата он ненавидит, правда, не знаю, за что. И вот однажды я лежал возле камина и грелся, потому что до этого пришлось немало побегать, в таверну зашёл директор, а с ним был твой рыжий дружок. Я услышал, что они говорят обо мне. Директор сказал мальчишке, что у него непростая крыса, а очень важная, и она ему будет нужна в будущем. Чтобы мальчишка следил за ней внимательно, потому что Блэк будет искать её, чтобы убить. Пацан спросил, почему. А тот ответил, как ни странно, честно, хотя честность и этот старик даже рядом не стояли, что эта крыса — анимаг и скрывается в их семье от Блэка и его друзей Пожирателей, они хотят убить его, потому что считают виновным в исчезновении их предводителя. Я знал только одного человека с анимагической формой крысы, это наш друг — Питер Петтигрю. Не знаю, что на меня тогда нашло, но я забил себе в голову, что должен его поймать и уничтожить, потому что он привёл Волан-де-Морта в дом к своим друзьям. Он-то не знал, что Поттеров нет в Англии… Ну, а что было дальше, ты и сам знаешь.       Я пытался найти возможность всё тебе рассказать. Но, как ты помнишь, нам не давали остаться наедине ни на минуту. Вчера, после очередного заседания ордена, я остался один на один со стариком и сказал ему, что пора мальчику рассказать всю правду, потому что скоро сыну Джеймса исполняется семнадцать лет, и он должен принять наследие Рода Поттеров в родовом доме, а значит они приедут в Англию, и это не возможно будет скрыть. Директор ответил, что он сам решит эту проблему, и чтобы я не совался… Но я решил всё же написать тебе, потому что не верю ему ни на кнат. Я оставлю письмо Кикимеру, он, хоть и ненавидит меня, но всё же не посмеет ослушаться и отдаст письмо тебе. Почему только сейчас? Я чувствую, что директор что-то задумал, не уверен, что проживу долго. Или опять Азкабан, или смерть, и я предпочту второе. Если бы ты прочитал это письмо раньше, то, зная твою импульсивность, не уверен, что ты не наделал бы глупых ошибок, и тогда старик тебя просто уничтожил бы. Я провёл обряд крещения с твоей кровью, спасибо Снейпу: когда я ему объяснил, для чего мне нужна твоя кровь, он ни о чём больше не спрашивал, и я не знаю откуда она у него, но он принёс мне целую пинту твоей бесценной крови. Так что ты — мой крестник по крови и магии. Я также написал завещание о том, что всё своё имущество оставляю тебе, с небольшими оговорками. Завещание и твоё настоящее имя в ячейке банка Гринготтс под номером 255/446. Спроси гоблина по имени Скалозуб, он тебе расскажет то, чего я не могу рассказать. И остерегайся Дамблдора, это ужасный человек, он не погнушается ради «общего блага» пройти по трупам даже детей. Я очень-очень виноват перед тобой, но прощения не прошу. Знаю, что не заслужил его. Твой крёстный, Сириус Блэк…»