~
Больничная палата, которую выделили Джинхёку, была просторной, с одной кроватью для пациента и дополнительной — для гостя. Здесь даже был диван. Он привык к военному госпиталю и обычным палатам, так что ему было неловко, ведь здесь за ним ухаживали, как за членом королевской семьи. Конечно, никто не кормил его виноградом и не обмахивал веером, но медсёстры всегда следили, чтобы ему было комфортно и не больно. А ещё Усок каждый день находился рядом с ним. Иногда он говорил, что слишком устал, чтобы идти домой, и оставался спать на дополнительной кровати. Джинхёк бы с радостью предложил ему местечко рядом с собой, но это всё ещё было опасно, кроме того, он не знал наверняка, видел ли Усок их отношения в таком ключе. Однако, когда Джинхёка привезли в больницу, именно Усок выглядел наиболее расстроенным ситуацией. Джинхёк был рад, что на момент происшествия младшего не было рядом и он не видел его сразу после ранения, когда кровь покрывала буквально каждый сантиметр его тела. Сейчас же колотые раны на его животе хорошо заживали, не оставляя после себя каких-либо серьёзных последствий. Джинхёку сказали, что он не сможет выходить на задания по меньшей мере несколько месяцев, что совсем не обрадовало его, но он решил не возражать, потому что эта новость заставила Усока улыбнуться. Он был благодарен возможности просыпаться и чувствовать руку спящего младшего в своей ладони. А ещё он был благодарен, что Усок продолжал держать его в курсе того, как продвигалось их расследование, зная как Джинхёк беспокоился о них. Сегодня его пришла навестить вся команда за исключением Донука. Тот, кстати говоря, также был человеком, которого Джинхёк видел почти каждый день. Он постоянно извинялся, чувствуя вину за случившееся. Джинхёк пытался убедить его, что ранения — часть их работы, но Донук всё равно продолжал приходить каждый день, снабжая его различной едой. Сегодня он также пришёл пораньше и оставил много еды, зная, что должна приехать вся команда. Дохён развалился на диване, поедая курицу и используя вторую руку, чтобы ковыряться в ноутбуке. Хангёль присел рядом с ним, выглядя слегка поражённым обилием еды, но при этом не отказываясь от курицы. Усок предпочёл пока не есть, вместо этого решая подготовить материалы для их сегодняшнего обсуждения. И только Сыну выглядел бодро и был готов к разговору, кушая и иногда ласково улыбаясь Джинхёку. — Так, выходит, вы доставили Сухёка на конспиративную квартиру, избежав маньяка и его дружка, — повторил Джинхёк, садясь на кровати как можно выше, — но каким-то образом он всё-таки умер? Он заслуживал смерти за то, что был таким ублюдком, но, к сожалению, наша работа заключалась в том, чтобы защитить его. Так… что случилось? После того, как Усок объяснил большую часть из того, что произошло, он повернулся, чтобы взглянуть на Хангёля. Хангёль пробежался взглядом по всем парням в комнате, замирая с полными щеками курицы. Поняв, что сейчас его черёд рассказывать, он проглотил еду прежде, чем начать: — Сынён заглянул ко мне домой той ночью- — Как он узнал, где ты живёшь? — встревоженно перебил его Джинхёк. — Я потерял мой багаж, помнишь? Выяснилось, что это он забрал его и… вернул обратно. С кучей дорогущей одежды внутри и духами. Все остальные вскинули брови. Это был первый раз, когда Хангёль объяснял всё, что случилось, в деталях. Всё, что они знали до этого, так это то, что Сынён проник в его дом и украл его телефон. Но это было понятно — остальному штабу было вовсе не обязательно знать все подробности. — Он был в моём доме. Сказал, что пришёл не для того, чтобы навредить мне, просто попросил… поужинать с ним. Я имею в виду, я был зол и напуган, но в основном мне было интересно, понимаете? Я дал ему еду, которую мама приготовила для меня, держа его на мушке, и мы… поговорили. — Иисусе, — пробормотал Сыну, — о чём вы, ребята, вообще могли говорить? — Я сказал ему, что у нас есть его тюремное досье, спросил, почему он выбрал эту работу, почему он пырнул Джинхёка… — И? — Ну, моя гипотеза оказалась верна, — Хангёль пожал плечами, — он психопат до мозга костей. — Так почему он пырнул меня? — спросил Джинхёк, всё ещё злясь. — Он точно не ответил почему, но он кое-что дал мне в знак извинений, — это объяснение всё ещё звучало странно вне зависимости от того, сколько раз Хангёль пытался перефразировать его. Он вытащил карточку из внутреннего кармана пиджака и передал её Сыну. — Это было вместе с духами. Джинхёк усмехнулся, восклицая: — Меня пырнули, а ты получил подарок?! Прочитав надпись на карточке вслух, Сыну повторил её несколько раз, отказываясь верить своим глазам. Хангёль остановил его и передал карточку Усоку. Удивлённая улыбка, появившаяся на его губах, спустя секунду заставила парня почувствовать вину за то, что его так позабавил этот подарок. Джинхёк принял карточку следующим и громко вздохнул, перечитывая её снова и снова. Дохён был последним, кто взял ту в руки, также громко прочитывая надпись: — Прости… детка. Прости, детка, — он сделал паузу прежде, чем добавить: — Ну, это менее зловеще, чем я ожидал. Возобновляя свой рассказ, Хангёль продолжил: — Я спросил, на кого он работает, на что он сказал, что не задаёт вопросы о них, просто следуя указаниям. Сказал, что если мы отследим, откуда поступают приказы, то обнаружим, что работаем на одних и тех же людей. Это напугало меня, и я уже собрался было написать вам, ребят, но он впечатал меня лицом в холодильник прежде, чем я смог. — Оу, это объясняет синяк, — произнёс Сыну, аккуратно прикасаясь к скуле Хангёля. — Мне удалось выкрутиться, и я схватил нож, приставил его к его шее и спросил, по какому принципу он убивает именно этих людей. Он сказал что-то насчёт нарушения баланса в мире, как будто он какой-то сраный Танос. Это разозлило меня, и я случайно порезал его шею. Взволнованные тем, как закончится эта история, все члены команды склонились ближе. — А потом?.. — навёл на продолжение Усок. — А потом я попытался остановить кровотечение, как идиот, которым я и являюсь. Он каким-то образом завладел моим пистолетом и… всё. Он забрал мой телефон и спросил пароль прежде, чем свалить, — Хангёль потряс головой, не будучи уверенным в том, на счёт чего сейчас чувствовал разочарование. Вспомнив последнюю деталь их встречи, Хангёль засомневался, но всё же предпочёл сказать правду: — И- И прежде, чем он ушёл, он… Я не знаю, он типа-… поцеловал меня? Визг, который издал Дохён, почти оглушил его, но замешательство на лицах остальных позабавило его куда больше. Джинхёк мягко спросил: — Так… Куда он тебя поцеловал? Хангёль ткнул в свою левую щёку чуть ниже синяка. Ему было интересно, может, Сынён поцеловал его рядом с синяком, как целуют, чтобы рана побыстрее зажила. Он поджал губы и неловко заелозил на месте. — Не хочу показаться странным, — начал Сыну, его глаза сверлили Хангёля, — но я думаю, что ты ему нравишься. — Звучит так, будто меня приносят в жертву морскому чудовищу, — пробормотал Хангёль. — Он прав, — вмешался Джинхёк. — Подумай об этом, он взбесился, стоило мне остановить его, когда он тебя преследовал. Он пырнул меня, скотина, и, похоже, почувствовал себя плохо, потому что тебе было плохо. После чего в качестве извинений послал подарок с этой криповой надписью на карточке. Хангёль хихикнул и покачал головой. — Психопаты не испытывают сочувствия. Они действуют так, как им выгоднее. — Но они могут быть одержимы, — беспечно заявил Усок. — У него есть власть и деньги. Возможно, он видит в тебе что-то такое, что ему пока не принадлежит. В комнате повисла тишина, воздух потрескивал от мыслей, вызванных происходящим. Хангёль тихо сглотнул и отклонился назад, продолжая держать карточку в руке. Он подумал, странно ли то, что он не счёл сообщение на ней пугающим. Было очевидно — Сынён извинялся, даже если не знал, что это. Он, вероятно, просто пытался подражать нормальному человеческому поведению, отправляя подарки в качестве извинений, что, в каком-то смысле, тронуло Хангёля. Ему приходилось учиться чужим привычкам просто для того, чтобы казаться нормальным в глазах кого-то ещё. — Может, перейдём к делу, по которому собрались? — спросил Усок, вытаскивая небольшой проектор и используя пустую стену в палате, как экран. Фотография, появившаяся рядом с профилем тюремного досье, вызвала вздох со стороны Сыну. — Это тот второй парень, который преследовал Сухёка! — воскликнул он. — Ким Ёхан, родился в Южной Корее, — прочитал Усок, — он был чемпионом по тхэквондо прежде, чем его семья переехала в Китай. Есть предположение, что он связался с триадой, делая за них всю грязную работу, так его задница и оказалась в тюрьме. Дохён, увидев знакомое название, отметил: — В той же, что был Сынён. Усок кивнул. — Он был среди тех, чьи профили я сохранил. Однако он не отмечен, как умерший, вместо этого он был выпущен за хорошее поведение. Абсурдно, но это так, и, я думаю, он также был нанят Одиннадцатью. В Азии произошло несколько убийств, которые я не смог привязать к Сынёну, так что, вероятно, это был он. — Что с ним случилось? — из любопытства спросил Сыну. — Поступило сообщение, что возле конспиративной квартиры был найден раненый человек. Местная полиция не успела ничего сделать прежде, чем китайская полиция депортировала его обратно в Китай. И прямо сейчас он находится в той же тюрьме. Предполагаю, они будут следить за ним некоторое время. Немедленно вскочив с места, Хангёль предложил: — Мы должны встретиться с ним раньше, чем это сделает кто-то ещё. У него должны быть ответы. — Этот парень в этот раз никуда не поедет, — Усок указал на Джинхёка, — кто тогда? — Я могу, — Дохён смущённо поднял руку. — С ума сошёл?! Нет! — тут же возразил Хангёль. — Почему нет? Интеллект там пригодится больше, чем мышцы. Прервав спор, Сыну произнёс: — Он прав. Там он будет более полезен, чем я. Я доверяю тебе его безопасность. Почувствовав, как его плечи потяжелели от этой ответственности, Хангёль вздохнул. Они ясно давали понять, что то, что случилось с Джинхёком, не было по его вине, но он чувствовал себя иначе. Последнее, чего он хотел, это чтобы с Дохёном что-то случилось. Но уверенно смотрящий на него младший постарался убедить его в том, что всё будет нормально. Хангёль смог лишь слабо кивнуть.~
В знакомой провинции, где Сынён провёл своё пятилетнее тюремное заключение, стояла мрачная погода. Равнины за территорией внутреннего двора не были ему знакомы, поскольку до этого момента он не имел возможности увидеть их, однако небеса, казалось, совсем не изменились. Мрачное выражение поселилось на лице Сынёна с того момента, как Сонджу отправил его в аэропорт. И сейчас он находился в машине с Исюанем, его первым куратором, прежде чем тот, наконец, вернул его в реальность. — Хэй, — Исюань положил руку ему на плечо, — я знаю, ты нервничаешь. — Я не нервничаю, — быстро возразил Сынён, выглядя сердитым. — Я знаю, что ты нервничаешь. Но это займёт лишь пару дней, — голос Исюаня был мягким. Это напомнило Сынёну то время, которое потребовалось организации, чтобы приручить его. Исюань был одним из тех, кто помог ему направить свой импульсивный характер в нужное русло. Пять лет заключения могли повлиять на кого угодно, даже на такого психопата, как Сынён. Не считая того, что это помогло ему повысить свои коммуникативные и боевые навыки, это также сильно повлияло на его поведение вне тюрьмы. Он едва помнил время между двумя заключениями, в которое он изо всех сил старался вернуться к нормальной жизни и был так близок к успеху… В конце концов он осознал, что всё, что ему нужно, это просто притворяться, что всё в порядке, до тех пор, пока он не поверит в это. Но это было не так просто даже для него. Сынён продолжил с того места, где остановился, пока не начал свою карьеру убийцы. Только в этот раз он делал это в короткие промежутки времени. В перерывах между работой он гасил своё состояние беспокойства, занимаясь роскошным шопингом, уча языки и перенимая навыки. В принципе, Сынён был доволен своей жизнью. Прямо до того момента, пока организация не решила, что он должен на несколько дней вернуться обратно в тюрьму, чтобы убить человека, которого он предал. Дважды. Но вовсе не убийство беспокоило его, а скорее воспоминания, которые он запрятал так глубоко в своей памяти, что никогда не должен был доставать их снова. Но он не мог ослушаться Одиннадцатерых, потому что был обязан им той жизнью, которая у него была прямо сейчас. Кроме того, во время его обучения в него вбили мысль, что теперь у него не было выхода из всего этого. — Мне не нужно несколько дней, — парировал Сынён, улыбаясь Исюаню. — Увидимся завтра. Гордая улыбка на лице Исюаня порадовала его, ведь Сынён знал, как трудно угодить этому человеку. — Итак, твоё новое имя Хан Цзанюй, — дал он указания, — но это не имеет значения, они всё равно будут называть тебя 1985. И тебя арестовали за кражу туфель- — Да ты издеваешься… — Это были очень хорошие туфли, — вставил Исюань. — Как только попадёшь туда, найди способ встретиться с доктором. Он даст тебе оружие и дальнейшие инструкции. Я приеду, чтобы забрать тебя, как только задание будет выполнено. Было смущающе снимать с себя шмотки от Дольче&Габбана и натягивать до боли знакомую голубую тюремную робу. Сынён чувствовал, словно возвращался к старому себе — импульсивному и опасному. И он продолжал напоминать себе, что сейчас он другой человек. Тюрьма немного изменилась, но планировка осталась прежней. Она была переполнена так же, как и всегда, да и охрана осталась такой же грубой. Пока его сопровождали к камере, Сынён сказал одному из надзирателей: — Мне нужно увидеть доктора. — Я в этом не сомневаюсь, — монотонно ответил тот. Когда Сынёна запихнули в камеру, надзиратель уточнил, хочет ли он спросить что-нибудь ещё. Сынён повторил свою просьбу, в ответ получая лишь захлопнувшуюся перед лицом дверь. Он простонал и опустился на свою кровать, не способный сделать ничего, кроме как ждать следующего приёма пищи.~
Ни Хангёль, ни Дохён до этого момента не были в Китае. Было бы неплохо побывать здесь ради экскурсионной программы, но реальность частенько не совпадала с желаниями. Под руководством Донука они направились прямиком в провинцию, где находилась тюрьма. В ближайшем отеле для них было забронировано три комнаты, хотя Дохён и был уверен, что большую часть времени всё равно будет проводить в комнате Хангёля. Они едва успели распаковать вещи, когда Донук объявил, что они должны встретиться с китайским связным, его старым другом. Назначенным для встречи местом был ресторан в городе, где трое из них сели за столик для пятерых, ожидая гостей. Двое тридцатилетних мужчин, прибыв на место, поприветствовали Донука, как старые друзья. — Это Исюань, мой старый знакомый со времён моей службы здесь, — представил их Донук. Он указал на другого мужчину и произнёс: — А это… — Сонджу. Я здесь, так сказать, посредник, — мужчина усмехнулся, садясь за стол. Хангёль немедленно почувствовал что-то неладное. Оба мужчины были хорошо одеты и хорошо говорили, и это не могло не вызывать подозрений. Хангёль внимательно вслушивался в их разговор, первая часть которого в основном состояла из воспоминаний Донука о старых временах. Дохён, сидящий рядом с Хангёлем, заметно скучал, слишком часто наполняя свой стакан водой. Когда Донук, наконец, огласил причину их визита, двое мужчин обменялись непонятными взглядами. У Донука заняло почти полчаса, чтобы смутно объяснить им цель собранной оперативной группы и их миссию, прежде чем Исюань произнёс удовлетворяющее их «да». Посещение тюрьмы, несомненно, было главной целью этой поездки. Дохён никогда прежде не был в таких местах, когда как Хангёль никогда раньше не видел не корейскую тюрьму. В тюрьме было темно и жутко, как обычно показывали в фильмах, особенно с учётом того, сколько людей было внутри. — Хён, — Дохён осторожно дёрнул Хангёля за рукав и прошептал, — они же не могут напасть на меня здесь или могут? — Они заперты в камерах, — хихикнул Хангёль, — кроме того, я не позволю им. Просто держись рядом со мной. Их проводили в комнату для посещений с зелёными стенами, которые, кажется, не перекрашивали десятилетиями. Мебель была такой же старой, но, по крайней мере, чистой. Донук сел между Дохёном и Хангёлем, обсуждая стратегию допроса. Он знал, что их разговор будет прослушиваться, так что они должны были быть осторожными, чтобы не произнести ничего лишнего. В конце концов дверь открылась, и вошедший охранник сопроводил мужчину к их столу. Ким Ёхан был таким же, как на фото в его тюремном досье, но его сломанная рука и покрытое синяками лицо слегка изменили его внешний вид. Он сел напротив гостей, выглядя одновременно раздражённым и уставшим. Порез на его губе и почти чёрный синяк под глазом не скрывали его привлекательной внешности, даже если на его лбу были написаны его убийственные намерения. — Мы из Южнокорейского бюро расследований, вы знаете, почему мы здесь? — спросил Донук глубоким, официальным голосом. Ёхан пожал плечами: — Нет. — Что вы делали в Южной Корее несколько дней назад? — спросил Хангёль, и его голос прозвучал менее формально и чуть жёстче. Резко выдохнув, Ёхан отвёл взгляд, словно его заставили вспомнить что-то неприятное. — Просто гулял. — Как же вы так сильно поранились? — спросил Донук, ссылаясь на состояние Ёхана. От этого вопроса по спине Ёхана пробежали мурашки, заставляя того стиснуть зубы, чтобы не сделать ничего, о чём он потом пожалеет. — Я попал в аварию, когда был там. — Вас сбила машина? — с невинным любопытством спросил Дохён. Лицо Ёхана осталось невозмутимым, когда он ответил: — Нет. Переехала. Дважды. Этого было достаточно, чтобы испугать Дохёна, заставляя его замолчать до конца интервью. Хангёль, с другой стороны, придвинулся вперёд и спросил голосом, напоминающим шёпот: — Давай перейдём к делу. Сынён сделал это с тобой? Ёхан поражённо оглянулся вокруг, паранойя наполнила его взгляд. Он проверил, не наблюдал ли кто за ними, ставя свою безопасность превыше всего. С одной стороны, он хотел бы рассказать им то, что они жаждали услышать, но с другой — он знал, настолько могущественными могли быть Одиннадцать. Он находился в их ловушке в течение многих лет, и эти трое мужчин перед ним сейчас выглядели как ангелы, спустившиеся с небес. — Мы можем предложить вам защиту, — добавил Донук, видя, как запаниковал Ёхан. — Я могу вытащить вас отсюда и вернуть в Южную Корею, но только если вы будете сотрудничать. — Чего вы хотите? — Имена людей, на которых вы работаете. — И Сынён, — быстро добавил Хангёль. Ёхан помрачнел. — Зачем тебе Сынён? Потеряв дар речи, Хангёль только и смог, что уставиться на Ёхана в ответ, раскрыв рот. Ёхан усмехнулся на это и произнёс: — Я понял. — Что ты имеешь в виду? — Он так действует на людей, — Ёхан усмехнулся, отклоняясь назад. — Особенно на тех, которые ему нравятся. На его лице мелькнуло дерзкое выражение. Дохён обернулся, чтобы взглянуть на Донука, который, впрочем, выглядел как обычно. Дохён постарался не думать о том, каким же всё-таки странным был тот факт, что Хангёль каким-то образом заставил убийцу влюбиться в себя. — Я сделаю это, — в конце концов произнёс Ёхан, заставляя своих гостей улыбнуться. — Мы устроим всё так, что уже завтра вас здесь не будет, а потом допросим вас в посольстве, — подвёл итог Донук, поднимаясь. Он протянул Ёхану руку, чтобы закрепить их договор, что в итоге превратилось в неловкую ситуацию, потому как правая рука Ёхана была на перевязи. В итоге Донук просто похлопал его по плечу.~
Сынён заметил Ёхана. По пути к месту работы, на которое его назначили, они проходили кухню, и Сынён нашёл безошибочно красивое лицо Ёхана. С одной рукой на перевязи тот использовал другую, чтобы выполнять работу по кухне, вероятно, наименее напрягающую в тюрьме. Сынён спросил охранника, может ли он работать там же, даже пофлиртовал с ним (Ты не представляешь, какие вещи я могу вытворять с морковкой), в итоге заработав удар дубинкой по спине. Ему поручили отвратительную, унизительную работу по уборке ванной. Войдя в душевую комнату, Сынён поморщился при виде грязи на стене. В дальнем углу такой же неудачник, как он, пытался прочистить слив. Он был слишком симпатичен для заключённого, но его подкаченное тело заставляло предположить, что, возможно, он заслужил место здесь. Держа швабру, Сынён подошёл к нему и присел на корточки рядом. — Проще сделать вот так, — Сынён продемонстрировал ему лучший способ. Мужчина взглянул на него, его большие глаза наполнились замешательством. Он ответил на самом корявом китайском, который Сынён когда-либо слышал. — Простите, мой китайский очень плох. Дёрнув бровью, Сынён спросил на японском: — Что насчёт японского? Мужчина покачал головой. — Английский? — Немного. — Корейский? Мужчина с энтузиазмом закивал. Улыбка изменила его лицо так сильно, что Сынён даже растерялся. Тот спросил: — Как много языков ты знаешь? — Не бери в голову, — Сынён хихикнул, — как тебя зовут? — 1859. — Настоящее имя, — оборвал его Сынён. Он знал, что это довольно просто — забыть своё собственное имя, находясь в среде, где к тебе обращаются по номеру. — Ким Гукхон. — Что привело тебя сюда? Закусив губу, Гукхон сделал глубокий вздох, размышляя о своей судьбе. — Случилось кое-что связанное с несколькими коктейлями молотова и парнем со сломанным позвоночником. Сынён улыбнулся. — Ты настолько опасен? — Не всегда. Просто бывают моменты, когда я… делаю вещи, о которых потом жалею, — Гукхон продолжил свои попытки прочистить засор так, как Сынён показал ему. — А тебя как зовут и за что ты здесь? Сынён засомневался всего на секунду, не зная, стоит ли ему придерживаться сценария или нет. Перспектива подружиться с красивым мускулистым парнем будоражила его. — Чо Сынён, я, эм, украл кое-какие туфли. — Ну и как тебе здесь? — Это мой первый день, но всё в порядке, — ложь сквозь зубы — это то, в чём Сынён был профи. — Здесь не так уж и плохо. Честно говоря, мне здесь даже нравилось, пока моего друга Ювина не перевели в другую тюрьму. — Что случилось? Гукхон застенчиво улыбнулся и прошептал: — Давай назовём это чем-то вроде малюсенького бунта. — Гукхон, — Сынён поднял свою швабру, — я думаю, мы будем отличными друзьями. Коснувшись швабрами, они улыбнулись друг другу прежде, чем вернуться к своим обязанностям.~
Внутренний двор. Место, куда заключённые ходили под предлогом тренировок. А также место, где происходило большинство нелегальных сделок между ними, но сейчас Сынёну не было в этом никакой нужды. Он ходил по двору кругами вместе с Гукхоном, наблюдая за охранниками и другими заключёнными. В конце концов он остановился возле угла и утянул Гукхона с собой. — Иди сюда, давай сделаем это сейчас, — предложил Сынён, выпрямляя спину, и улыбнулся так широко, словно был сумасшедшим. Покачав головой, Гукхон кинул на него неуверенный взгляд и запротестовал: — Мне вставят за это по первое число. — Только одна ночь! Уже завтра тебя выпустят, и мы ещё повеселимся, — радостно воскликнул Сынён, держа Гукхона за руки и слегка подпрыгивая. Но его ликование не нашло отражения на лице его нового друга, что заставило Сынёна надуть губы. — Знаешь, это так волнующе, когда ты злишься… — Знаю, вот почему это плохо. — Не всегда! Прямо сейчас это круто, потому что, посмотри на меня, — единственное слово, которым можно было описать выражение лица Сынёна прямо сейчас, — «глупое», — разве тебе не хочется врезать мне? Подбадривание Сынёна сработало как по волшебству, и первый удар пришёлся прямо в его челюсть с такой силой, что едва не свернул ему шею. Зацепившись за забор позади себя, Сынён засмеялся. — Давай же! Покажи мне, на что способен! Апперкот отправил Сынёна в полёт на встречу с твёрдым цементным покрытием. Он лежал, смеясь и наблюдая за тем, как охранники оттаскивали Гухкона. Сынён, улыбнувшись, подмигнул ему. Сидя в кабинете доктора, Сынён пялился на кресло перед ним пустым взглядом. Он думал, зачем после того, как Гукхон ударил его в первый раз, он попросил ещё. Возможно, этим апперкотом он заработал себе небольшое сотрясение. Его нос всё ещё кровоточил, пачкая его тюремную робу, но челюсть ныла больше всего. Доктор наконец-то прибыл и сел за свой стол. Он взглянул на Сынёна и усмехнулся. — Вау, похоже, ты реально жаждал встречи со мной. Сынён закатил глаза. — Просто дай мне то, что должен. Вытащив нож из кармана своего пиджака, доктор протянул его через стол Сынёну. — Если лень придумывать что-то более креативное, можешь использовать это, чтобы убить его. После чего… ты ведь уже был в Дыре? Сынён вздрогнул. Дыра проделала такую же метафорическую дыру в его, Сынёна, жизни. Если он не был психопатом до этого, Дыра определённо сделала из него такового. Комната с крошечным окошком, которое было слишком высоко, чтобы дотянуться до него, без кровати и туалета, была наполнена криками бывших заключённых, до сих пор отражающимися от стен. Сынён провёл в этой комнате достаточно времени, будучи наказанным за вспышки насилия, а также за все те вещи, что он сделал, чтобы быть принятым в элитных тюремных кругах. После нескольких первых лет Сынён научился избегать эту проклятую комнату. И вот он снова здесь и собирается добровольно отправиться в Дыру в очередной раз. Он слабо кивнул. — Проведёшь там ночь, и мы вытащим тебя утром. Кивнув, Сынён забрал нож и спрятал его в свою робу. Прежде, чем встать и уйти, он выдвинул условие: — Я заберу кое-кого с собой. Доктор наградил его продолжительным взглядом, после чего всё же кивнул. В любом случае это меньшее, что они могут для него сделать.~
— Как спалось прошлой ночью? Миленький голос, которым Сынён произнёс это, заслужил грозный взгляд от Гукхона. — Даже не начинай. — Хэй, это у меня почти вывихнута челюсть, — запротестовал Сынён, попытавшись успокоить парня. — А ещё ты едва не сломал мне нос. — Ага, едва не превратил тебя в уродца, — Гукхон улыбнулся. Они направлялись в сторону столовой на завтрак. Сынён понятия не имел, что сегодня в меню, потому что его интересовали только собственные планы на день. Медленно двигаясь в очереди, образовавшейся ещё до входа в столовую, Сынён не переставал ездить по ушам своего нового друга. — Ты всё ещё не рассказал мне про твой сегодняшний великий план, — взволнованно напомнил ему Гукхон. — Если я расскажу тебе сейчас, будет не так интересно, — хихикнув, Сынён всё же наклонился к нему, чтобы прошептать: — Я собираюсь убить кое-кого сегодня. Улыбка с лица Гукхона тут же пропала, сменяясь хмурым выражением. — Что? — Думаешь, такой человек, как я, попал в тюрьму за кражу обуви? Меня послали сюда. И заберут отсюда, — предусмотрительно снизив голос, Сынён наслаждался удивлённым взглядом, которым Гукхон смотрел на него. — Тебя послали сюда… убить кого-то? Сынён кивнул. — Надеюсь, это не я. — Я даже не знал о твоём существовании, пока не попал сюда, — Сынён усмехнулся, — цель — мой старый дружок, который уже должен был быть мёртв, но каким-то образом вылез с того света. Гукхон постарался осмыслить ситуацию. — Так ты, получается… гангстер? — Лучше, — он подмигнул, — наёмный убийца. Очередь медленно двигалась, и они почти подошли к кухне, где план Сынёна должен быть приведён в действие. Гукхон поджал губы: — Раз тебя вытащат отсюда, значит, именно моя задница будет расплачиваться за то, что ты сегодня натворишь. — Не волнуйся, — Сынён вытащил нож из своей робы, засовывая тот в рукав Гукхона. — Я решил, что ты мне нравишься. И это всё, что Сынёну нужно было произнести, чтобы развеять последние сомнения Гукхона. Сынён наконец-то приблизился к окну, через которое подавали еду, терпеливо ожидая свою миску со съедобной жратвой. Мужчина на раздаче шёл по направлению к окошку, держа миску одной рукой, его глаза были сфокусированы на том, чтобы не дать той опрокинуться. Но та упала всё равно, когда мужчина поднял взгляд и увидел последнего человека, с которым хотел бы встретиться. Ёхан воскликнул: «Нет!» и запустил в Сынёна лежащую рядом картошку, попадая ему в лицо. Зарычав, Сынён прокричал «Да!» прежде, чем перепрыгнуть через прилавок, жестом показывая Гукхону следовать за ним. Ёхан хромал на левую ногу, но не бросал попыток бежать за помощью. — Этот человек хочет убить меня! — орал он. Появившийся, как и ожидалось, охранник спросил его, кто пытается его убить. Когда Ёхан указал на Сынёна, тот поднял руки и отступил в сторону, переводя на Гукхона взгляд. Он воскликнул, хватаясь за охранника: — Он опасен! Он и меня хочет убить! Гукхон вытащил нож, останавливая охранника, направившегося в его сторону. Тот поднял руки, по-видимому, привыкнув к внезапным вспышкам насилия со стороны именно этого заключённого. У них был специальный протокол, которому нужно было следовать, когда дело касалось таких заключённых, как Гукхон. Охранник медленно приблизился, говоря: — Успокойся и считай до десяти. Пока Гукхон считал до десяти вместе с ним, Сынён заглянул через плечо охранника и подмигнул ему. Получив сигнал, Гукхон без колебаний всадил нож в стоящего перед ним мужчину. Сынён тут же развернул того к себе, вытаскивая нож, направился к охраннику, выскочившему откуда-то с дубинкой в руке. Он умудрился пырнуть того, даже не глядя, его глаза были заняты поиском цели. Он не видел Ёхана нигде. Гнев захлестнул его, прорвав плотину терпения. Развернувшись прежде, чем убежать, он сказал Гукхону: — Увидимся завтра, я обещаю. Тюрьма перешла в режим изоляции, охранники пытались выяснить, из-за чего начался этот хаос. Заключённых отправили по их камерам, прерывая завтрак до тех пор, пока они не найдут человека, ответственного за произошедшее. Они уже поймали Гукхона, и тот не оказал никакого сопротивления, когда его бросили в одиночную камеру во второй раз за сутки. Ёхан самолично убедился, что охранники закрыли дверь в его камеру прежде, чем наконец-то смог выпустить вздох облегчения. От бега и паники у него совсем не осталось сил. Он сел на кровать, продолжая убеждать себя, что останется жив до тех пор, пока кто-нибудь не вытащит его отсюда. Тот человек из Бюро обещал прийти за ним уже сегодня. Ёхан наконец-то сможет получить свободу, которой был лишён так долго. Появившаяся из-под кровати рука внезапно схватила его лодыжку. Ёхан выпустил нечеловеческий крик и от шока упал на пол. Его дыхание участилось с нездоровой скоростью, пока он наблюдал за Сынёном, выползающим из-под его кровати, словно огромный паук из кошмаров. Улыбка на его лице и возбуждение в глазах означали только одну вещь. И она пугала Ёхана до слёз. — Они приходили ко мне вчера, — Ёхан предпринял попытку заговорить Сынёна, — они сказали, что вытащат меня отсюда, если я расскажу им о нашей работе. Присев на корточки перед сжавшимся Ёханом, Сынён уточнил: — И что там насчёт нашей работы? — Насчёт Одиннадцатерых. Я собираюсь рассказать им, и они вытащат меня отсюда, — дрожа, он потянулся, чтобы взять Сынёна за руку. — Я могу взять тебя с собой. Мы можем выбраться отсюда. Сынён неверяще нахмурился. — Я переехал тебя дважды. Почему ты хочешь взять меня с собой? Губы Ёхана задрожали, когда он тихо ответил: — Потому что я не хочу умирать. И я знаю, что ты сделал это только потому, что они сказали. — Ох, детка, — Сынён мягко убрал волосы с его лба, — никто не говорил мне сбивать тебя. — Что? Руки Сынёна потянулись к щекам Ёхана, любовно обхватывая их. Сынён опустился на колени, возвышаясь над ним, наслаждаясь страхом в глазах его сегодняшней цели. — Это была прихоть, ты меня знаешь. Но теперь я должен закончить то, что начал, так что… Всхлипнув, Ёхан спросил: — Собираешь убить меня прямо сейчас? Кивнув с грустным выражением лица, Сынён притянул Ёхана в объятия, крепко сжимая его. Ёхан сорвался на слёзы, обнимая его в ответ здоровой рукой. Недалеко по коридору один из охранников нашёл пустую камеру. Другой, проверяя каждую комнату на своём пути, наконец-то остановился, замечая пропажу. Он вытащил дубинку, крича остальным, что нашёл пропавшего заключённого. Пятеро крепких мужчин окружили открытую дверь, чтобы увидеть зрелище, которое они никогда не забудут. Сжимая нож в одной руке, весь забрызганный кровью, смеющийся Сынён не скрывал восторга: — Отведите меня в Дыру!