for you, i head out

* чонгук кладет голову юнги на плечо. старшему даже не нужно видеть (хотя, не то чтобы он против — когда-либо), чтобы знать, что он дуется. юнги легонько дергает плечом, так, чтобы не потревожить его слишком сильно, но привлечь внимание. — что? — он произносит это с такой нежностью, что у чонгука колени подкашиваются. — ты не обязан готовить мне ужин, хен, — хнычет младший, зарываясь лицом еще сильнее ему в плечо. — я знаю, — говорит юнги, — но я хочу. иногда чонгуку кажется, что все это нереально — все это: юнги, подпускающий его так близко к себе, позволяющий носить свои толстовки и хныкать, даже когда он просто пытается сделать чонгуку приятно, и они оба знают, что младший ужасно неловкий, когда дело касается таких жестов. чонгук делает глубокий вдох, чувствует запах юнги на его одежде и на нем самом — свежесть принятого не так давно душа переплетается с запахом цветов, которые чонгук принес домой пару дней назад. голос юнги раздается где-то на подкорке сознания, и только спустя пару секунд чонгук понимает, что успел закрыть глаза, что практически уснул на ногах. его щеки трогает смущенный румянец. — мм? — я сказал, — юнги делает паузу для большего эффекта. чонгук разворачивает голову, чтобы безуспешно попытаться укусить его плечо через одежду. — не заставляй меня нести тебя. чонгук улыбается, морща нос, и это до невозможного мило. юнги обреченно вздыхает. — ты не это сказал, — уверенно говорит чонгук и добавляет, — и ты все равно не сможешь понести меня. — я мог бы закинуть тебя в тележку для покупок, — от чонгука не ускользает его тон. пронизанный ностальгией к тени чего-то давно забытого, но так интимно привязанного к нему. — это кража, хен. — я верну обратно. чонгук зевает так широко, что хруст его челюсти громким эхом раздается в тишине. — ой. — давай же, ну. губы, прижавшиеся к его виску, исчезают практически сразу же — бесценная секунда нежности для одного лишь него. чонгук думает, что именно этот поцелуй помог ему не заснуть на ходу, и позже он настаивает, чтобы юнги поцеловал его снова, ведь нужно проверить эту теорию. чонгук утверждает, что ему нужна эта энергия, и долг юнги, как его парня, целовать его до тех пор, пока он не почувствует себя отдохнувшим. юнги сообщает ему, что уверен на сто процентов — это точно работает не так; но затем он все равно целует чонгука, потому что, конечно же, он сделает это. конечно, он целует, а потом тянет своего парня — все еще в его толстовке — в свои крепкие объятья, потому что так легче сказать чонгуку две важные вещи — "иди спать" и "люблю тебя". чонгук хнычет что-то похожее на "нет", после чего следует сонное "я тебя тоже", и он засыпает практически мгновенно. юнги нужно намного больше времени, чтобы заснуть, но он и не против. даже молчание чонгука таит в себе мелодию — колыбельную его мерного дыхания и привычки даже во сне прижиматься невозможно близко, укутывая себя в родные объятья юнги. к тому времени, как сон настигает и юнги, на небе уже расцветают первые блики зари. в последнее время это случается часто. но, держа любовь всей своей жизни в своих руках, сложно быть против возможности насладиться этим подольше.