Скайуокер, как его ни назови

      Спустить на землю Х-крыл Люка было делом нескольких минут. Потом молодые люди убрали все, на чем корабль держался, а также вещи, разложенные рядом и напоминавшие о четырех днях стоянки импровизированным лагерем.              Люк надел летный костюм и вернул на законное место бластер. Затем повернулся к Энакину. На лице молодого человека были написаны смешанные чувства. Он смотрел на Люка со странной смесью привязанности, гордости и печали. Люк простодушно улыбнулся и подошел к нему.              – Что ж, пора, – сказал он.              – Пора, – кивнул Энакин, не отрывая от него взгляда. Почему-то он чувствовал, догадывался, что упускает какую-то жизненно важную подсказку, и эта нескладывающаяся головоломка его весьма тревожила.              Люк обернулся и опустился на колени перед подкатившимся к ним R2.              – Ну, дружок. Приятно было с тобой познакомиться. Спасибо тебе за все, – сказал он, ласково поглаживая синий корпус. – Хорошенько позаботься о себе и Эни, договорились?              R2 согласно просигналил и на прощание издал еще несколько звуков, которые расшифровывались как выражение привязанности. Люк встал и встретился с отцом глазами. Взгляд задержался на милом лице, и узы между ними полыхнули с новой силой.              – Что ж, – начал он.              – Что ж, – повторил Энакин и отвел взгляд. Он ненавидел прощаться с дорогими сердцу людьми. Кажется, он и так почти всю свою жизнь провел в прощаниях, в большинстве случаев – навсегда. С мамой, с Квай-Гоном, с Падме... Его глаза увлажнились, и он гневно сморгнул слезы.              – Да пребудет с тобой Сила, Эни. В светлые и темные времена.              При этих словах Энакину пронзили сердце неуправляемые эмоции, и душу потрясли бесконечные оттенки смысла. Он встретился с другом взглядом. Глаза Люка были полны слез, а доверчивая улыбка точно пыталась согреть Энакина. Он протянул к нему руки, но остановился на полпути.              – Можно? – робко спросил он.              Энакин кивнул, словно загипнотизированный. Люк дотронулся до его головы и слегка наклонил ее. Коснулся губами его лба, как будто благословляя. Потом отстранился. Энакин со всей силы прижал его к себе в братских, прощальных объятиях. Руки Люка в мучительном отчаянии обвились вокруг него и вцепились в тунику.              – Да пребудет с тобой Сила, Люк. Пусть Судьба даст тебе все, о чем ты молил ее, – он поднял руку и погладил Люка по голове, как ребенка. – Лети к звездам, но не забывай твердо стоять на земле. Не надейся на невозможное. Лишь…              – Неважно, какие произойдут события, темные, безнадежные или непоправимые, – перебил Люк, – всегда помни о любви, Эни. Помни, – прошептал он на ухо отцу. Так о многом он хотел сказать, но не посмел. И все же, он всей душой надеялся, что ему удалось посадить крошечное семя, которое однажды взойдет ростком в душе Дарта Вейдера далеко-далеко и через много-много лет. – Любовь никогда не умирает. Любовь – это величайшая сила во вселенной. Помни об этом, Эни.              – Хорошо, Люк. Я всегда буду это помнить, – пообещал Энакин, обнимая его еще крепче, пока не заболели руки. Люк не противился. Целую вечность они не смели отпустить друг друга, и все же постепенно ослабили объятия. Энакин отступил назад и провел по лицу Люка рукой в перчатке. Затем, не оборачиваясь, зашагал к своему кораблю, и только лишь когда его пальцы потеряли память о прикосновении, он опустил руку.              Люк закрыл глаза, впитывая ласковое прикосновение, пока оно не растворилось в пространстве. R2 включил ускорители и взлетел, занимая свое место в перехватчике Энакина и пиликая на прощание. Люк замахал и почувствовал, как боль разлуки стянула ему грудь.              – Прощай, отец, – прошептал он. – Когда я буду тебе больше всего нужен, я не подведу тебя, клянусь своей душой.              Оба молодых человека забрались в кабины своих кораблей и пристегнулись. Обменявшись прощальными взглядами, они подготовили корабли к взлету, запустили двигатели и через несколько секунд оторвались от земли.              Люк настроился на прием всех каналов и частот, надеясь засечь маяк флота, если вообще удастся вернуться в свое время. Легко маневрируя, он устремил X-крыл в облака, чувствуя, как в нем поет знакомое чувство свободы. Но какое-то еще более ощутимое притяжение заставило его оглянуться на оставленную внизу сине-зеленую сферу.              – Люк. Люк, ты меня слышишь? – совершенно неожиданно прозвучал в шлеме голос Энакина. Люк на мгновение замер.              – Да, Эни, – ответил он, оправившись от удивления.              – Развернись к 34 точке. У нас были эти координаты, когда мы вошли в атмосферу. Думаю, если повторим тот же путь, возможно, сможем вернуться в те же точки, где нас поглотило.              Люк возблагодарил Силу за то, что Энакин не потерял головы и отметил координаты, когда они входили в атмосферу.              – Спасибо, Эни. Ты гений, – он громко вздохнул и быстро сменил курс.              – Всегда пожалуйста… – неожиданная выразительность в тоне Энакина заставила сердце Люка пропустить удар, – ...сынок.              Он услышал прерывистое дыхание, а затем связь пропала. У Люка похолодела кровь в жилах. Произнесенное слово отразилось во всем его существе и глубоко в нем укоренилось. Он попытался ответить, но смог издать только хрип. Попробовал вновь, несмотря на мучительное жжение в легких.              – Э-Эни? – неуверенно позвал он. – Эни, ты здесь? – в этот момент он догадался, что Энакин закрыл все каналы связи, и Люка охватил иррациональный ужас. – Эни, ответь мне, пожалуйста, Эни!              Ничего.              – Энакин!!!              Тишина.              – ОТЕЦ!!! – вопль вырвался у Люка из глубины души. Он прибавил скорость, и полетел на предельно возможной, отчаянно пытаясь отыскать перехватчик Энакина.              Но это было напрасно. Энакин опередил его, судя по следу ионизированного газа перед ним. Пронзительный крик разорвал горло, и Люк отправился тем же курсом, по следу, куда бы он ни вел.              

***

             Слезы рекой лились по лицу Энакина. Разумом он ощущал, как проваливается в черную дыру, гораздо обширнее той, что его окружала. Он не хотел думать, он не хотел чувствовать. Если он продолжит ощущать все это, он умрет от поглощающего его душу ужаса. Его руки сжимали рычаги, и он бесконтрольно увеличивал скорость, пока корабль не начал трещать по швам. Металлический визг только усилил окутавший его душу ужас. «Да простит меня Вселенная, пусть мне и нет прощения за то, что я сделал. Где бы это ни случилось. Когда бы ни случилось», – его голова откинулась назад, и он всмотрелся в темноту вокруг, чувствуя, как ее завеса опускается на него.              – О, Сила! – воскликнул он, желая лишь прекратить существование. – Что же мне делать? – отразившийся крик ослепил его чувства, сводя с ума. Ему нужно было сбежать, он должен был сбежать... от себя самого. Оставить позади монстра.              Но он не мог.              Он увеличивал мощность, пока корпус корабля не раскалился.              Чудовищный рев внезапно стих, и на милостивую секунду все прекратилось. И в этом благословенном забвении он обрел покой. Он плыл, словно ребенок в утробе матери. Не существовало ничего, кроме забвения, которое дарило прощение, ничего не прося взамен.              И он уступил.              

***

             – Энакин! Энакин, прием! Ты слышишь? Энакин, если ты здесь, скажи хоть что-нибудь, и я услышу. Энакин, прием!              Молодой человек тряхнул головой и открыл глаза.              Он дрейфовал в космосе. Его приветствовали звезды, и крошечный красный огонек на радаре информировал о том, что к нему быстро приближается другой корабль.              – Ааач... что...? – неотчетливо простонал он.              – Энакин, это ты? – по аварийному каналу пробился голос Оби-Вана, и в его тоне ощутимо звучало облегчение.              – Уч-учитель! Что произошло? – в полной растерянности спросил Энакин, выпрямляясь в кресле и проверяя показания приборов. Температура корпуса была близка к температуре плавления. – R2, используй охлаждающую жидкость, или мы тут поджаримся!              R2 потребовалось несколько секунд, чтобы среагировать на приказ Энакина, но, судя по коротенькому гудку маленького дроида, он отчего-то был до странности раздражительным.              – Слава богу! – шумно выдохнул Оби-Ван. – Уже больше двух часов прошло, как я тебя ищу. Ты исчез с радара. Был и вдруг... просто исчез.              – Что?! – переспросил Энакин, мотая головой и пытаясь стряхнуть с мозга оцепенение.              – Ты исчез на два часа, Энакин! Что с тобой случилось?              – Ну, я... я... – Энакин в шоке застыл, осознав, что ничего не помнит. – Я не знаю, – он поднял руку и коснулся виска. К своему ужасу, он обнаружил, что все лицо покрывали еще не высохшие дорожки от слез. – Что за...? – он вытер влажные следы и уставился на свои пальцы. На мгновение он почувствовал... что-то, ускользнувшее сквозь них, словно сон.              – Ты что, не помнишь, где тебя носило последние два часа?! – слова Оби-Вана вывели его из ступора.              – Я помню… черноту, – пробормотал он и поморщился от тщетных усилий вспомнить. – Звезды исчезли, а потом... а потом я... я оказался тут, а вы звали меня, учитель.              Оби-Ван снова вздохнул.              – Эта зона космоса известна тем, что вызывает помехи в приборах и неисправности в функционировании пролетающих тут кораблей. Очень безрассудно было с твоей стороны лететь туда в одиночку.              – Извините, учитель, – пробормотал Энакин, будучи не в силах избавиться от ужасного чувства потери. Он сдержал рвущееся из груди рыдание. – Где он? – слова сорвались с языка прежде, чем он их осмыслил.              – Кто? – переспросил Оби-Ван.              – Я и сам не знаю, – сказал Энакин, чувствуя себя крохотным и беспомощным. – Кто-то... важный... для меня. Без кого… я жить не могу.              – Друг мой, за эти два часа ты спятил, – сочувственно произнес Оби-Ван. – Держись, мы доберемся до базы, и там тебя как следует осмотрят.              – Но мне не нужен осмотр. Мне нужен… он, – последние слова Энакин прошептал так тихо, что Оби-Ван их не услышал.              

***

             В отчаянии Люк до предела разогнал X-крыл, чтобы найти отца, в последний раз поговорить с ним и сказать слова, которые могли бы все изменить: сделать, чтобы все было не напрасно, нереально, так, как могло бы быть в другой вселенной. Корпус корабля начал перегреваться, но Люк не обращал на это внимания. Он должен был ответить на тот крик отца о помощи, что он слышал. Он чувствовал, просто знал в глубине души, ведь мольба эта была заключена в удушающе сильной кровной связи.              Слово. Одно слово, сказанное Энакином, исцелило рану, полученную на Беспине.              – Отец. Отец, пожалуйста. Пожалуйста, дай я... О, Сила, пожалуйста! – мысленно застонал он, призывая в глубине сознания единственное, что могло его утешить, и взывая к единственному, кого мог и должен был успокоить он.              Плывущая перед ним чернота, казалось, издевалась над его стремлением, его сыновней любовью, и он, с криком гнева и бессилия, все увеличивал мощность, пока не почувствовал, как что-то словно взорвалось в нем. Он закрыл глаза, когда ослепительный свет стал невыносимым.              

***

             Назойливое пищание вывело его из начавшегося было транса, и он открыл глаза, мгновенно узнавая сигнал. Это был закодированный сигнал флота, и он возблагодарил небеса за посланный ему звук. Направившись к его источнику, он сразу же увидел замыкающий фрегат, который он оставил, похоже, еще в прошлой жизни. Люк назвал код, и мгновение спустя ему ответил женский голос.              – Люк, это ты?              Счастливая улыбка озарила его лицо.              – Да, Лея. Да, это я.              – Черт возьми, Люк, где тебя носило?! – разъяренный голос Леи заставил Люка улыбнуться еще шире. Его милейшая принцесса. – Мы собирались покинуть сектор!              – Но я ушел... полетать, – ответил Люк и удивился внезапному хаосу в голове. Он поднял руку и коснулся лба, пытаясь вспомнить.              – На семь часов! Мы уже отчаялись с тобой связаться, – услышал он дрожащий голос Леи.              – ЧТО?! – воскликнул Люк. – Это ведь невозможно! У меня топлива на пять часов!              – Вот именно, – ощутимый страх в голосе Леи стал понятнее.              – Я… я не понимаю, как, – пробормотал Люк в замешательстве.              – И я не понимаю, – повторила так же растерянно Лея. – Я приду в ангар.              – Буду ждать тебя там, – согласился Люк и сконцентрировался на посадке. Когда он окажется дома, они попытаются вместе разгадать загадку.              

***

             Спустя пять минут он выскочил из своего X-крыла. Лея пылко заключила Люка в объятия, и он ответил тем же, уткнувшись лицом в ее плечо. Накатившее на него чувство огромного облегчения привело Люка в недоумение.              – Что-то случилось? – спросила Лея, отстранившись и держа его за плечи.              – Ничего не случилось, – мягко улыбнулся Люк. – Я вылетел, пару часов полетал неподалеку, а потом... – он замолчал и нахмурился. А что потом, я… – он огляделся, словно искал что-то. – Я не помню, – сказал он, снова останавливая взгляд на ней.              – Пойдем в твою комнату, поговорим там, – велела Лея и схватила его за руку.              Пока они шли, беспокойство Люка росло. Он отсутствовал всего два часа, так ему казалось, и, тем не менее, Лея утверждала другое... Когда дверь за ними закрылась, Люк направился прямо к своей койке и рухнул на нее.              – Что ты помнишь? – спросила Лея. Она села рядом с ним и положила миниатюрную руку ему на шею.              – Я точно не знаю, – сказал Люк, не поднимая глаз. – Пару часов я летел, а потом... а потом все мои приборы сошли с ума. Я пытался управлять кораблем и... и...              Лея сжала его шею, нежно поглаживая.              – Звезд не было, – внезапно вспомнил Люк. – Не было никаких ориентиров, и я испугался, что не вернусь никогда, – резкая боль заставила его закрыть глаза и инстинктивно потереть виски. – А потом... я услышал наш закодированный сигнал.              – Слава богу, скажи спасибо, что я умоляла генерала Риекана подождать еще несколько часов. Иначе... – Лея вздрогнула и положила голову на плечо Люка. Тот обнял ее, крепко прижал к себе и прислонился к ее голове своей, запутавшись в ее волосы.              – Спасибо, что дождались меня, – прошептал он.              – А ведь я говорила быть осторожнее рядом с Небытийной зоной? Говорила! Я так же скептически отношусь к этим космическим сказочкам, как и любой другой, но суть в том, что эта часть космоса плохо влияет на средства связи и приборы. Чудо, что ты вернулся к нам, – она прижалась к нему, без слов прося его ласковой поддержки.              – Тихо, спокойно, – успокоил Люк, целуя ее в лоб. – Я никуда не денусь... – неожиданное чувство острой горечи от собственных слов заставило его вздрогнуть. Лея отодвинулась и посмотрела на него.              – Ты в порядке? Ты не ранен? – спросила она.              – Да... да... я в порядке, – его голос звучал отдаленно и рассеянно.              – В чем же дело?              Люк покачал головой с болезненной гримасой на лице.              – Я и сам не знаю. Я так себя почувствовал, будто… будто я что-то потерял. Что-то жизненно важное для меня. Как будто не вняли моим молитвам, – он посмотрел на свои руки и поднял правую ладонью вверх. – Как будто одно мгновение я держал в руках свою заветную мечту, а потом она ускользнула сквозь пальцы. Я чувствую себя… опустошенным.              Лея протянула руку и взяла ладонь Люка в свою. Они задумчиво посмотрели на свои соединенные руки.              – А ты не отдернул руку, – заметила она, улыбаясь.              Люк склонил голову на бок, и до него дошло осознание.              – И правда, не отдернул, – в его словах звучало удивление. – Но ведь всего пару часов назад...              – Что бы с тобой ни случилось, это что-то хорошее, – заявила Лея, продолжая улыбаться. – Ты умиротворен. Я это ясно вижу.              – Но ведь на самом деле ничего не изменилось, – напомнил себе Люк, ожидая почувствовать, как привычно упадет сердце. – И все же... – он задумался, – я ощущаю, что так и было. Головой я понимаю, что ничего не изменилось, но сердцем... по какой-то причине на сердце светло, – он озадаченно обнял Лею. Лея поцеловала его ладонь.              – Ты себе не представляешь, как я рада это слышать, – она коснулась его щеки. – Ты голодный? Хочешь, принесу тебе поесть?              Люк уже потерял несколько килограммов после своих злоключений в городе в облаках. Аппетита у него не было абсолютно. С тех пор Лея кормила его насильно, а ее беспокойство возрастало все сильнее, пока не дошло до того, что она всерьез решила приковать его к медицинскому аппарату и кормить Люка против его воли, если понадобится.              – Не надо, спасибо, – Люк с улыбкой покачал головой. – Мне почему-то кажется, будто я только что ел. Но я хочу плотный завтрак с утра.              Лея удивленно подняла брови.              – Я тебе еще утром напомню, – пригрозила она, выпуская его руку. – Ты, похоже, устал. Отдыхай. Я разбужу тебя в 7:30, ладно? – она поднялась.              – Ладно, – легко согласился Люк. – Доброй ночи, – его взгляд потеплел.              Лея мгновение разглядывала его, и потом ее вдруг окутало счастье, словно по волшебству. Они импульсивно обнялись, чувствуя, как окружающая их тьма начала отступать. В их сердцах снова распускалась надежда.              – Добрых снов, Люк, – прошептала Лея, с безмятежной улыбкой покидая комнату.              Оставшись один, Люк вздохнул и приготовился принять душ перед сном. Он чувствовал странную усталость во всем теле, которую он не смог бы объяснить. Должно быть, это накопившееся за целый месяц напряжение, которое засасывало, как кошмар. А с кошмарами он был очень близко знаком.              Сразу после душа, свежий и чистый, он сел на кровать со скрещенными ногами и задумался. Он вспомнил предыдущий раз, когда он ощущал безграничное отчаяние и безнадежность, но насколько же тот раз отличался от нынешнего. Тогда Люк был полон обиды и гнева. Он чувствовал себя ничтожным, знал, что его использовали, его предали, им управляли. А теперь все в нем было кротким и даже в согласии.              Почему? Он все еще сын Темного лорда. Потомок того монстра, который поспособствовал уничтожению Ордена джедаев и восхождению Империи. Главного приспешника и правой руки Императора. Детские мечты погибли без надежды на возрождение. Теперь даже мечты его не согреют, как это было, пока он рос на Татуине. У него ничего не осталось. И все же... боль тоже ушла. Зажегся крошечный огонек, и, кажется, манит его издалека. Закрыв глаза, он потянулся к свету, сияющему во тьме. Что бы ни было тем, что он нашел по ту сторону…              Он в ужасе отшатнулся.              Это был... он. Люк почувствовал его ауру Силы, темное тепло его присутствия, проторенные дорожки, знакомые со времени их первого соприкосновения разумов. Сердце бешено заколотилось, и он прижал руку к груди, пытаясь его успокоить.              Он не понимал, почувствовал ли Вейдер его присутствие. Он горячо надеялся, что нет. Ведь если он это ощутил, то мог бы истолковать это как признак слабости Люка. А Люк не мог показать себя уязвимым. Темная сторона пользуется твоими неодолимыми слабостями и обращает их против тебя.              Он опустил голову. Как на это ни посмотри, это была безвыходная ситуация. Но он не мог избавиться от ощущения, что... может быть... Страдальческая улыбка скользнула по его губам. Какой дурак. Глупые мечты. В своих мечтах он был несчастным сиротой с лучистыми глазами, исполняющим заветное желание. Он цеплялся за соломинку. Соломинку, которой, по всей вероятности, вовсе не существовало, и это может стоить ему всего. Самого драгоценного – его души. Точно так же, как это стоило души его отцу. И если бы существовала самая призрачная, самая абстрактная возможность спасти душу отца, разве это не стоило бы усилий? Целой жизни?              Сила, теперь он всерьез обдумывает это! За что его разум так с ним поступил? Похоже, его ум присоединился к сердцу в безумном стремлении спасти отца. Его отца, который, скорее всего, не имел ни малейшего желания быть спасенным.              Устало покачав головой, он вышел из позы для медитации и скользнул в тесную кровать, радуясь прохладе простыни. Он лежал на спине и смотрел в потолок, освещенный слабым светом звезд, проникающим через иллюминатор прямо перед кроватью. Приподняв голову от подушки, Люк наблюдал, как они приближались и проносились мимо. Становились настоящими ровно на секунду, чтобы затем уйти в прошлое. Он снова положил голову на подушку и устало вздохнул.              Если бы только звезды могли дать ему ответ...              В горячей безмолвной молитве он начал засыпать.              

***

             «Всегда помни о любви... Помни… Любовь никогда не умирает… Никогда не умирает... Помни об этом, помни...»              В его голове отдавались голоса. Его собственный. Чей-то еще. Радость. Дружба. Бесконечный уют братских объятий. Привязанность. Сладкая мелодия, наполнившая его существо надеждой и мечтами... Достижимыми мечтами, если бы только он имел мужество за них бороться.              «Ты сильный. Ты хороший и сильный».              «Я здесь».              «Я всегда буду это помнить».              «Всегда буду помнить».              «Всегда...»              «Всегда...»              Люк открыл глаза, постепенно пробуждаясь. Голоса все еще звучали в голове. Непреодолимые. Завораживающие. Манящие.              А затем они исчезли.              Пустота, которую они за собой оставили, заставила его подняться с постели. Босиком он подошел к иллюминатору, надеясь найти утешение в созерцании звезд. Иногда он чувствовал, что только среди них ему место. В конце концов, фамилия Скайуокер это и подразумевала. Идущий в небесах.              Но существовал другой Скайуокер. Энакин. Энакин Скайуокер. Самое дорогое для него имя, когда оно было впервые произнесено. Имя отца.              Не раздумывая дольше, он протянул руку и прижал ладонь к стеклу.              

***

             Была уже ночная смена, но Дарт Вейдер все еще не отправился ко сну. Который час он смотрел сквозь огромные иллюминаторы «Палача». Со времени побега «Сокола Тысячелетия» он делал это все чаще, а ситхская одержимость словно исчезла вместе с кораблем. Более того. Нетерпимость, раздражительность Вейдера, безжалостные наказания его собственных людей, ищущих Скайуокера по всей галактике, – все это сменилось какими-то нехарактерными апатией и унынием.              Даже сам Вейдер не знал причин своего поведения. Он проводил сутки напролет, глядя в окно, в глубокой задумчивости. Непостижимо спокойный. Невозмутимый. Он ждал. Пытался предвидеть время, когда их пути пересекутся вновь.              Но сегодня все было иначе. Он это чувствовал. Почти осязаемо. Колебание Силы вокруг него. Она шептала, звала и манила его...              Его рука потянулась и прижалась к стеклу, и тьма в его разуме лишь мимолетно поразилась нелепости этого жеста. Он ощущал бесконечную горечь, а его душа рвалась вперёд, стремясь... надеясь ухватить это неуловимое чувство. Желая снова найти цель. Новую цель, которая пролила бы свет на те неоднозначные, противоречивые чувства, которые мучили его со времен Беспина.              Иногда он чувствовал, как близок ответ. Но он всегда ускользал сквозь пальцы, словно сон. Но однажды, очень скоро, он все же ухватит его. И, наконец, поймет.              

***

             Люк опустил руку и посмотрел на ладонь. По ней распространилось призрачное ощущение. Неуловимое чувство мимолетного прикосновения. Словно что-то легко, как перышко, коснулось его сознания, и оставило ощущение скорбящего, непонятного, запутавшегося существа, жаждавшего ответа.              И в этом замешательстве он нашел свой ответ. Истерзанная и страдающая, но эта душа была там, слабо освещая путь во мраке.              Глаза молодого человека закрылись, и он откинул голову назад, ошеломленный красотой сметающих его чувств. Надежда. Вера. Приятие. Прощение. Любовь. Самая возвышенная из всех. Самоотверженная любовь.              И со сдавленным криком он принял свою судьбу.              …Wake me up inside, wake me up inside       Call my name and save me from the Dark.       Bid my blood to run, before I come undone,       Save me from the nothing I've become.              Evanescence – Bring Me to Life [1]