TMNT: Реакции и мини фики.

Приветствую всех моих читателей. Эту работу я дарю всему прекрасному полу, в надежде на то, что она хоть немного поднимит вам настроение (Ну же, улыбнись, хоть немного). Хочу, чтобы после прочтения данной главы вы поняли, что любить себя — это не плохо. Это не нарциссизм. Любите себя и будьте любимы. А я надеюсь, что хоть как-то подниму вам настроение в карантин. Я с вами, ребята. Я люблю вас❤️ *~*~*~* — Рафаэль — · Лишний вес · Недовольно осматривая себя в зеркале, девушка уже который раз печально вздыхала и обещала себе, что больше не будет много есть и наконец возьмётся за спорт. И так каждый раз. Сперва она несколько дней занимается, а потом морит себя голодом, и до такой степени, что иногда начинает болеть не только живот, но и желудок. Девушка любила есть, и на какие бы диеты не соглашалась, лишний вес возвращался с удвоенной силой. — Ну вот, я опять поправилась на один килограмм! Ну сколько можно? Кажется, калорийная диета полная чепуха! — нахмурившись, она обвела взглядом комнату и задумчиво протянула, — Точно! Водная диета! Правда, мне придётся в течении нескольких недель не есть, но если я смогу похудеть, то будет хорошо. — Опять диета? — раздался холодный и недовольный голос прямо за спиной, обладатель которого сузил свои глаза и уставился прямо на девушку, кажется, испепеляя ее взглядом. — Да, на этот раз точно выйдет! Вот увидишь! — горячо крикнула она, уверенно качая головой. — Ты так говорила в прошлый раз. И в позапрошлый раз. А помнишь, что было потом? (...)! Ты упала в обморок прямо в этой чертовой ванной комнате. И если бы я вовремя не заметил, кто знает, что было бы! — Ну Рафаэль, это в последний раз. Ты не понимаешь, что это значит для меня. Я уверена, что в этот раз все будет хорошо. Точно-точно. Мне нужно это. Я не хочу быть толстой. Посмотри на меня, — она обвела себя и свое тело придирчивым взглядом, — посмотри на эти складки, на этот живот, на второй подбородок в конце концов! — Ты дура. Вот кто, — сказал, как отрезал мутант, а затем просто подошёл к резко притихшей девушке и, схватив ее за подбородок, поднял на уровень своего лица. — Послушай, ты любишь меня? — Да. Конечно люблю. Большое всех на свете. Ты же знаешь, — не раздумывая кивнула она, не понимая почему же он спрашивает ее об этом. — Я тебя пугаю? Отталкиваю? Тебе противно видеть меня... таким? — продолжил он, все с таким же серьезным лицом. — Да нет же! Я люблю тебя таким, и то, что ты выглядишь не так как все, ничего совершенно не меняет! — Именно. — Что? — совсем уже растерялась девушка. — Тебе не важно, как я выгляжу, как пахну, какого цвета моя кожа или же сколько пальцев у меня на руках. Ты любишь меня таким, какой я есть. Так почему же ты думаешь, что я люблю тебя меньше? Пойми, для меня не важно, толстая ты или худая. Высокая или низкая. Какая разница? Я люблю тебя абсолютно любой. Так что брось эти свои диеты, и пошли уже есть тот вкусный торт. — Но Раф... — Никаких “Но Раф"! Мы идём есть торт, а ты выкидываешь эту глупую идею из головы. Поняла меня? Иначе пощады не жди! — Да... Кажется, теперь я поняла. Спасибо тебе Раф за то, что любишь меня такой, какая я есть. — Аллилуйя! Я наконец-то смогу увидеть рядом с собой вменяемую девушку! — поднял он свои руки вверх, показывая своим жестом, что он наконец-то достучался до нее. — Эм, Раф... А пицца ещё осталась? — А то. Вот Майки обрадуется. Он уже устал бегать за тобой с коробкой пиццы. И как только не съел ещё... — Леонардо — · Шрамы · Его девушка очень долгое время скрывала от него свои шрамы. Может быть, она боялась его реакции, может просто стыдилась, но факт остаётся фактом. Она никогда не ходила в логово в майке или топе, всегда отталкивала, когда он пытался перейти черту прикосновений, тем самым очень сильно раня парня. А она ведь совсем не думала о том, как чувствовал себя в эти моменты мутант. Она не понимала, что своим поведением заставляет сомневаться в себе, в этих отношениях. Тесно прижимая девушку собою к стене, он со всей страстью целовал ее в такие желанные губы, все больше срывая с её губ восторженные вздохи и хриплые стоны. Ее глаза буквально закатывались от удовольствия, и она и вовсе перестала сдерживать себя. И когда вот показалось, что сейчас, именно сейчас они могут перейти ту невидимую черту, сделать их связь более крепкой, как она неожиданно замерла и ушла от поцелуя. Руки мутанта так и замерли в нерешительности возле её талии. Ее большие глаза начали испуганно метаться по комнате, а сердце биться с ускоренной силой. Былое возбуждение пропало, оставив после себя только лютый холод и испуг. — (...)? Что произошло? — Леонардо осторожно коснулся её руки своей холодной конечностью и попытался заглянуть ей в глаза. Сам он с паникой и неким страхом наблюдал за ее реакцией. — Н-ничего. Совсем ничего, — она попыталась дать голосу более невинный тон, но, видимо, это не получилось, ибо Леонардо напрягся и вздрогнул. — Тогда почему ты меня оттолкнула? — ни капли не поверил ее словам парень. — Леонардо, послушай меня. Послушай, хорошо? — испуганно затараторила девушка, пытаясь этим самым успокоить и себя, и парня, — Внешность обманчива и... я хочу сказать, что не все можно понять только по первому взгляду... что... — Стой. Я все понял. Так бы сразу и сказала, — грубо перебил ее лепет обладатель синей повязки, одним толчком отталкивая себя от стены. Он все так же смотрел в ее сторону решительным, но расстроенным взглядом, — тебе лучше уйти. И прямо сейчас. — Нет, ты не так понял, дай объяснить, — совсем уж напряглась (...), испуганно размахивая руками. — Все хорошо, правда. Я понимаю, что встречаться со мной — это уже многое, а тут ещё и я чего-то серьезного хочу. Ты, наверное, все это время боялась что-либо мне говорить и терпела. Извини меня. Я не думал... что мои прикосновения могут быть тебе настолько нежеланны. Хочешь, мы можем просто говорить и обниматься? Я могу не целовать тебя. И, о боже... прости, но я не смогу этого сделать, по крайней мере сейчас. Я не подумал, какого это тебе — целоваться со мной... или же спать. — Что? Нет-нет! Ты что такое говоришь? Если бы мне были противны твои поцелуи или же прикосновения, то я просто бы не встречалась с тобой. Леонардо, я люблю тебя, — она не раздумывая шагнула к нему и положила свою маленькую руку ему на щеку, нежно гладя и успокаивая. Затем девушка встала на цыпочки и поцеловала в уголок тонко поджатых губ, стараясь этим жестом показать все то, что она говорила. Доказать. Успокоить. И, кажется, у неё это вышло. Леонардо немного растаял и, чуть поддавшись вперёд, заключил в свои объятия. — Тогда что? — хрипло сорвалось с его губ, — я тороплюсь и пугаю тебя этим? Если так, то я готов меняться. Но прошу, не избегай меня, не нужно меня бояться. Я обещаю, что не трону тебя, если сама не захочешь. Прошу, не уходи. Я не смогу без тебя. — Глупый. Я люблю тебя, и только одни твои поцелуи заставляют меня буквально летать. Это я виновата, что заставила тебя так сомневаться в себе и в этих отношениях. Леонардо, послушай, дело не в тебе. — Если не во мне, то в чем? Пойми, я не хочу чтобы между нами было какое-то непонимание. — Хочешь знать? Хорошо. Тогда смотри, — она судорожно вздохнула, но все же подняла свою толстовку вверх, показывая свой маленький живот, на котором был огромный шрам, что покрывал всю ее талию, — увидел? — спросила девушка сквозь слёзы. — Как это произошло? Почему ты раньше молчала? (...)! Скажи хоть что-то, почему ты молчишь?! — Это мой отчим. Раньше, когда он напивался, то сильно бил меня и пинал. Но в тот раз он пришел домой не только пьяный, но ещё и обнюханый всякой дрянью. Тогда... тогда он решил сыграть в больницу, а я была ребенком и не понимала, что когда он взял нож в руки, надо было убегать, а не ждать. В этот день... Он просто взял и разрезал мой живот. А эти ужасные шрамы всю жизнь напоминают об этом дне. — Боже... Я найду этого подонка и заставлю страдать так же, как и тебя тогда. Прости, что сомневался в тебе, я так виноват. — прошептал Леонардо, опускаясь на колени перед ней. Затем он осторожно приподнял ее майку ещё раз и трепетно поцеловал каждый шрам на животе, — Больше никто и никогда не сделает тебе больно. Верь мне. И она верила. Верила и больше никогда не скрывала от него такое. — Донателло — · Веснушки · Тут случай не такой уж и серьёзный как у нашего лидера, но не менее странный. С самого раннего детства и по сей день над ней очень много издевались и смеялись. И казалось бы, что тут такого? Что плохого в том, чтобы иметь веснушки? Это не так уж и страшно, да и не выглядит ужасно. В чем же причина? А причина в том, что девушка отличалась этим от всех, и поэтому ее сторонились. Ее не понимали. Ей завидовали. И (...) верила в то, что веснушки — это ужасно и не красиво. Сейчас она уже год в отношениях с самым умным мутантом на свете, где ее не только любят и уважают, но ещё и ценят. Где ей не тыкают в лицо на то, что она как-то не так говорит или же что-то не так делает. Донателло оказался хорошим другом, братом, и, конечно же, парнем. Вы спросите меня: почему же тогда ты написала эту реакцию, раз у них все хорошо? А я вам с лёгкостью отвечу, что все это время девушка в наглую его обманывала. Нет, она не изменяла ему, и любила настолько сильно, как не любила никого и никогда в своей жизни. Но все же, ложь есть ложь. Она скрывала свои веснушки тональным кремом. Их было не так много и все они были рассыпаны около носа и щек, делая ее лицо как минимум симпатичным, но детская травма делала их для нее только уродливыми. Она видела в них уродство. Все кого-нибудь раскрывается. Нельзя вечно скрывать что-либо. Рано или поздно ложь выйдет наружу, и тогда бед не избежать. — Чёрт, что же делать-то? Я не смогу молча и незаметно уйти домой! Да что же это такое-то? Думала, что тоналки тут достаточно и не стала таскать свой новый, — недовольно шипела себе под нос девушка, роясь в своей сумочке в поисках нового тонального крема. Прошлый, увы, закончился. — (...)? — удивленно позвал ее гений. И что больше всего его удивило, так это то, что она испуганно подпрыгнула и скрыла свое лицо маской. — Ох, Дони, солнце, что ты тут делаешь? — Ну... Ты не подумай ничего. Я стучался к тебе, а ты не открывала дверь. Я и подумал, что что-то серьезное и поэтому зашёл без стука. Прости. — Ничего, — нервно захихикала она, испуганно бросая взгляд на тоналку, лежащую на кровати. Мутант последовал за ее взглядом и удивленно спросил: — Ты же не пользуешься тоналками. — А это не моё! Это... это Эйприл. — Ты сейчас пытаешься такими образом меня обмануть, да? Я, конечно, не самый умный мутант на свете, но и не такой же тупой (...). Что происходит? Почему ты испугана, и что на тебе делает эта маска? — Нет же, это правда ее тоналка. — Она не красится, — устало вздохнул умник, делая быстрые и уверенные шаги в сторону девушки, что быстро отпрыгнула в сторону и начала медленно пятиться к выходу, — не веди себя, как ребенок. Майки, ей богу. Стой, где стоишь. Я все равно узнаю, что же тебя так напугало. — Да ничего такого! У меня... у меня прыщ! Большой и уродливый прыщ! — Прыщ, значит... — угрожающе начал Донателло, делая один большой прыжок в ее сторону. Теперь он своим весом прижимает брыкающуюся девушку к полу. — Отпусти! Отпусти, кому говорю! — Покажешь или мне самому посмотреть? — Не-е-ет! — Значит, сам, — хмыкнул он, перед тем, как сорвать с нее маску. Сорвать, чтобы шокировано замереть. — Я уродина, да? Теперь-то ты понимаешь, почему я не хотела показывать тебе свое лицо? — тихо прошептала (...), плача. Она отвела взгляд в сторону и тихо всхлипывала, боясь увидеть в некогда любимых глазах отвращение и ненависть. — Ты восхитительна. — Я знаю, что я уро... что? — не верила она своим ушам. Девушка решила посмотреть на мутанта, чтобы увидеть издевательскую ухмылку или что-то на подобии, но неожиданно увидела в них... нежность. — Ты превосходна. Боже, как же это мило. — Мило? Ты ничего не путаешь? Может, ты хотел сказать: “О боже, какая уродина”? — Да ну тебя. Я сказал, что думал. Ты милая, и тебе так идёт все это, — нежно прошептал мутант, оставляя на мокрой щеке осторожный поцелуй, наполненный любовью и обожанием. — Правда? — всхлип, — Ты правда не считаешь их уродскими? — Правда. И тот, кто так считал, явно завидовал тебе. Вот зуб даю. Погоди, — он дотянулся рукой до ее карандаша, а потом до губ, и осторожно, лёгкими движениями рисуя небольшие цветочки на веснушках. — Чудесно. (...), я люблю тебя. И ты прекрасна всегда. — Микеланджело — · Ребёнок · «Не будь ребёнком! Ты уже взрослая! Будь серьезной! Вот я в твои годы..!» Знакомо, правда? Все мы когда-либо слышали такое от наших друзей или родителей. Я права? Зачастую это бывает сказано от злости, когда человек на эмоциях, а иногда осознанно. Пытаясь воспитать или причинить нам массу боли. Кажется, сами родители порой забывают, что сами когда-то были детьми, и им тоже не нравилось, когда так говорили. Давили. Заставляли сдерживать свои эмоции. А ради чего? Чтобы просто показать и доказать кому-то, что их дети уже взрослые и все понимают. Но они совершенно не осознают, что таким образом рушат детство и доверие их чада. — А я им и говорю: «Детка, твоя пушка это, конечно, что-то, но это явно не сравнится с моей силой!» — быстро тараторил самый младший из семьи мутантов, возбуждённо размахивая своими руками, то и дело прерываясь на смех. И как только он все это вместе успевал делать — неизвестно. — Микеланджело, это, конечно, хорошо, но будь более серьезен. Ты мог пострадать, — серьёзным тоном отчитывает его девушка, в глубине души ненавидя себя за это. — Только не начина-а-й, — устало протянул мелкий, — ты как зануда Лео. Он тоже вечно говорил, какой я ребенок. — Микеланджело, я все понимаю, ты хочешь веселиться и играть, но приходит время, когда нужно становится серьезным и взрослым мутантом. Бери пример с Леонардо или Донателло. — И ты туда же? (...), я и есть ребёнок. Да, я ребёнок, если хочешь, я могу быть даже младенцем. Только, знаешь, чего я не могу понять? — Чего же? — Почему ты такая? — Какая «такая»? — Холодная. Вечно серьёзная. Ты никогда не смеёшься больше тридцати секунд. Ты не смотришь комедии и не любишь фильмы про любовь. Не любишь мультики. Ты... у тебя нет хобби. Ибо ты всегда серьёзная и говоришь, что это — для детей. Почему все так? — Микеланджело, пойми, мы взрослеем и... — Вспомни себя. Вспомни, какой ты была в детстве. Разве тебе не было обидно, когда родители тебе постоянно говорили о том, что нужно быть серьезной? — Нет. Не было такого. — Врёшь, — спокойно помахал головой Микеланджело, тем самым показывая, что не верит, — пойми, серьезным быть хорошо, но и веселиться тоже нужно. Когда ты счастлив и делишься с другими своим счастьем; когда ты ведёшь себя, как ребенок, ты бываешь честен с собой. Что-то заставило тебя стать такой. Или кто-то? И она вспомнила. Отрывки воспоминаний молнией проносятся в ее голове, показывая воспоминания, которые она всегда хотела забыть. Хотела, но не могла. Вот она рисует что-то, ей примерно шесть лет, она подносит рисунок родителям в надежде получить похвалу, но те отмахиваются от нее. Вот ей десять, она нарисовала красивый домик и деревья, она радостно бежит домой, на пороге падая и разбивая колено, но это не останавливает ее, нет. Она встаёт и продолжает бежать. Бежать, чтобы столкнуться с безразличием. А вот тут ей пятнадцать, она уже менее уверенная в себе, идёт к родителям, которые на заявление ребёнка о том, что она что-то нарисовала, говорят: — Будь взрослой. Твои рисунки ни чем тебе не помогут, — и рвут рисунок на части. Но вместе с порванной бумагой разбивается и сердце девочки. После этого случая, да и многих других похожих, (...) обещала себе, что всегда будет относиться к жизни серьёзнее и навсегда бросит эти детские мечты. Детские желания. Чтобы родители гордились ею. Но они ей и тогда были недовольны. А причины находились. А ведь в тот день она выбросила все свои альбомы, все любимые диски и сказки, берясь за уроки и сложные книги. Вот так она и стала той, что хотели видеть рядом с собой родители. Но даже тогда они находили что-то, что им не нравилось. И девушка опять менялась. Со временем, она потеряла настоящую себя. Став тем, кем является сейчас. Холодной, одинокой (мутанты не в счёт) и до ужаса серьезной. А ведь она когда-то мечтала стать писателем и даже художником. — Не бойся показать свою другую сторону. Тебя не осудят. Я тем более. Собой быть намного важнее того, чего хотят родители. Пойми. Всем понравиться невозможно. Найдётся кто-то, кто будет недоволен тобой. И знаешь что? Надо быть сильным и оставаться собой! Никогда не слушай никого и оставайся собой. Я помогу тебе. Помогу вернуться к настоящей себе. Дай руку. И она отдала, доверяя себя ему. В надежде вернуть себя настоящую.