«Жизнь без Эдди. Попытка номер раз»

      — Слушай, Тозиер, публике нужна изюминка, понимаешь? — редактор смотрит на меня, ожидая хоть какого-нибудь ответа, и я смотрю на него в ответ, абсолютно не имея представления, чего этот тип от меня хочет. — Ты безумно смешной, весёлый, у тебя своя харизма. Тебя интересно слушать, но публика требует чего-то скандального! Чего-то... ну, такого... ты меня понимаешь?       Боже, он, кажется, издевается надо мной. Нет, я не понимаю, скажи ты прямо, что тебе от меня нужно, дерьма кусок! Какой мне материал представить к следующему выступлению? Написать фразу на доске «Ты понимаешь?!» и читать, пока не станет смешно от того, насколько это грустно. Великолепная идея.       — Так, Брайс, мы знакомы не первый день, и ты знаешь, как я люблю, когда ты чётко говоришь мне, что ты хочешь услышать на следующем выступлении, — фальшиво улыбаюсь. Шире улыбку, Ричи, он, какой-никакой, но всё же твой босс.       — Хорошо, я хочу, чтобы ты потряс публику каким-нибудь заявлением. Что ты знаком с Кирой Найтли и тайно в неё влюблён, понимаешь? Что-то подобное мне от тебя и нужно, — твою мать, не добавляй «понимаешь», если хочешь жить! Только посмей, ублюдок! — В общем, подготовь черновой материал к завтрашнему вечеру.       В тот вечер я пошёл домой другой дорогой, не той, что обычно. Я часто делаю так, когда надо собраться с мыслями, обдумать что-то или когда просто придумываю сценарий нового выступления. В этом нередко помогают прохожие: в Лос-Анжелесе в половине десятого ночи с тобой обязательно поговорит какой-нибудь пьяный зевака, ожидающий такси, или в кофейне официант разговорится и наболтает лишнего, или симпатичные только приехавшие девушки решат, что ты — какая-то знаменитость, а не недо-комик, выступающий в паршивом баре по субботам.       Но тем вечером мне повезло меньше. Я проходил по улицам ЛА несколько часов, записывая очевидно тупые идеи в блокнот, сам понимая, что никогда не использую их как материал. Вот он какой, творческий кризис. Почему-то я всегда думал, что меня он никогда не коснётся, ведь у меня столько знакомств, историй из их жизни, выдуманных и реальных. Куча блокнотов, исписанных листов по всей квартире с довольно неплохими шутками для будущих выступлений. Но сегодня мне всё кажется не тем, что нужно. Особенно когда начальник очень расплывчато обозначает, что же ему всё-таки, черт подери, нужно.       Часы пробили три ночи, когда я, не сумев уснуть, очередной раз за ночь взялся за ручку и снова стал писать всё, что придёт в голову, вплоть до мысли о том, что пора бы помыть посуду на кухне. Но всё же — ничего ценного. Ни одной хорошей, хотя бы немного смешной истории. Ни-че-го. Я просто сидел, писал и читал только что написанное, комкал листы и бросал в урну. И так по кругу снова и снова, пока не начало светать.       К рассвету я и сам не заметил, как в руках оказался старый дневник, а сам переместился из кожаного неудобного кресла в уютный диван в спальне. Старый-старый дневник, которому уже около пяти лет, в обнимку с которым я проводил бóльшую часть своих вечеров после Его отъезда снова стал моим убежищем. Все мои чувства как на ладони. В такие моменты, когда я не понимаю, что делать дальше, кто я в этом мире и где мне место, этот дневник служит путеводителем, помощником в самопознании. Словно я заново знакомлюсь с собой, ворошу старые чувства, старые раны, возвращаюсь к тому себе, которым я был, будучи несчастным и глупым влюблённым подростком. Сегодня Эдди рассказал всем, что родители планируют отправить его в Стэнфорд. А, что ещё важнее, туда же собирается его новая подружка Элизабет. Мерзкая сука. Ну, как человек она приятная. Не хочу быть тем, кто ненавидит всех девушек только потому, что они хотя бы раз посмотрели на моего Эдди. И всё же он уезжает с ней... Больно. Даже не от того, что он уезжает именно с ней. Что в принципе уезжает. Я, кажется, не выдержу. Не смогу здесь без него... Господи, что же мне делать? На глаза наворачиваются слёзы. Прошло много времени, но боль от воспоминаний всё не стихает. Через несколько десятков страниц я напишу, что Эдди уехал, и даже догадываться не буду, что мы с ним с тех пор больше никогда не увидимся. Последнее время в голове засела одна навязчивая мысль: а что будет, если я расскажу Эдди о своём к нему отношении? Имею ли я на это право? Смею ли я так рушить нашу дружбу прямо перед его отъездом? Или мне уже нечего терять??? Боже, как я только смею думать, что мне НЕЧЕГО терять?! Дружбу с Эдди — вот, что ты потеряешь, кретин! Кто-нибудь может мне это высечь на лбу, пожалуйста? Потому что я теряюсь в своих мыслях. Кажется, я вообще схожу с ума... Малолетний Ричард был прав, наверное, думая, что сошёл с ума. До сих пор не знаю, правда ли это. Кстати, спойлер: я тогда так и не признался Эдди. Получая от него открытки на день рождения или Новый Год, я благодарил Бога, что так и не сделал этого. Но всё остальное время горько об этом жалел. Сегодня мы все вместе прыгали со скалы в одних плавках. А потом загорали. Ребята так глазели на Бев, что мне стало неловко вместо неё. Но всё же, я их понимал. Не в смысле, что мне хотелось раздеть её до конца. Хах, видимо не в этой жизни. А в смысле, что я еле сдерживался, что бы так же не таращиться на Эдди. Иногда он шутит, что ненавидит своё тело, что он мелкий и слабый, хочется в такие моменты ударить его чем-нибудь тяжелым. И как меня только угораздило влюбиться именно в него?! Я понимаю, когда молодые ребята обнаруживают, что им нравится Брэд Питт или Джонни Депп, но чёртов Эдди Каспбрак? Ну что со мной не так? Не буду обманываться, он прекрасен, но что сука не так со мной?! ...