Дорогие друзья, у нас в гостях Мэрилин Мэнсон!

«Прости, Господи» — это, пожалуй, была единственная фраза в головах у каждого в студии, начиная от Ивана и заканчивая бабулькой на задних рядах, которую затащил внук с дикими криками о том, что, Матерь Божия, там Ургант Мэрилина Мэнсона пригласил. Мерлин так старательно и без стеснения обсасывал шоколадного зайца, что «Pornohub» мог отходить в сторону, посыпая голову пеплом, закуривая и размышляя, в какой бы монастырь податься, потому что горячее просто невозможно. Заяц без каких-либо проблем почти наполовину поместился за щекой, плотно обхватываемый накрашенными губами, ушами явно толкнулся в глотку и был вынут с чмоком, который при обработке видео был скрыт, дабы не развращать население, хотя куда уж больше. Мэнсон буквально провел мастер-класс, как правильно отсасывать — многие в зале нервно сглотнули. — У нас в гостях был Мэрилин Мэнсон, дорогие друзья, — Иван даже не запнулся, скрывая за последующим смехом одновременно дикое смущение и возбуждение — не каждый день у него в студии мужик рассуждает о сексе, так словно бы он у себя дома, говорит, что на его члене нет часов, связав эту фразу одному ему понятным способом с вопросом о конце света и демонстрировал реальный талант работы ртом. Не то, чтобы Ургант был геем, даже наоборот, он даже би не был, у него, черт возьми, есть жена и дети, но от столь бесстыдного поведения у него просто встало. Даже не так — встало — так, что ширинка почти до боли впивалась в налившийся член, а белье неприятно намокло и сидеть было немного неуютно, хотелось уйти в гримерку, запереться там и, включив порно, где какую-нибудь плоскую, обязательно густо накрашенную и темноволосую блядь пороли бы трое, а можно и четверо. Чем больше, тем лучше. Собственно, что он и сделал, забыв в спешке лишь одно — закрыть дверь. Кусая язык, жмурясь, Ургант стянул порядком надоевшие брюки, белье, со свистом выдыхая, когда член коснулся живота, марая его предэякулятом. Он слегка огладил потемневшую влажную головку, прикрывая глаза, полностью отдаваясь возбуждению, растворяясь в крикливых стонах, доносящихся из наушников. — Ох, Иван-Иван, — хриплый до безумия, черт возьми, хриплый, сексуальный голос заставил ожидаемо прикрыться сценарием. Ургант чувствовал себя подростком, которого поймали за мастурбацией только вот он уже давно не подросток, а мужчина опустившийся перед ним на колени совершенно не похож на его мать. — Тише, все хорошо, — с чудовищным акцентом, почти шепотом, а бумаги безвозвратно испорчены белесыми разводами. — Мэрилин, что ты?.. — для Мэнсона явно не существовало рамок, потому что сценарий был аккуратно отложен на пол, очки сняты, а густо накрашенные ресницы опущены. Он явно с интересом рассматривал чужой член, словно бы это была новая помада. — Большой… У русских всегда большой член? — Не з… — Тише, — Мэрилин наклонился, усмехнулся, растягивая бордовые губы в немного жуткой, пошлой, грязной ухмылки, а потом как-то слишком резко, чтобы у Ивана была возможность сдержать шипение, широко провел языком от самых яичек, задерживаясь на уровне головки, легко и непринужденно обводя кончиком солоноватую от выступившего предэякулята уретру, несколькими быстрыми движениями заставляя Урганта, что было силы впиться руками в подлокотники, запрокидывая голову назад. Кажется, это его персональный, слишком приятный кошмар. Вновь спустился к яичками, оглаживая член прохладными пальцами по всей длине, не прекращая вылизывать основание, наслаждаясь частыми вздохами Ивана, царапая ногтями напряженные бедра. — Иван-Иван, — взял в рот пока лишь одну головку, юрко касаясь уздечки, оттягивая крайнюю плоть. У Мэнсона был не просто талант к минету, у него был блядский дьявольский дар. Втянув щеки, он вобрал почти до середины, буквально взяв за щеку, позволяя оттягивать ее, поднимая чуть слезящиеся глаза на Урганта, который не мог даже двигаться и, кажется, прокусил себе губу. Не расслабляя щеки, вынул член с мокрым хлюпом, высовывая язык с которого тянулись пара капель слюны, смешанной со смазкой. Их Мэрилин собрал просто облизнувшись, вновь возвращаясь к члену, стараясь взять его в рот, как можно глубже, игнорируя слезы, буквально насаживаясь так, чтобы головка упиралась в горло, выбивая слезы. Иван неуверенно положил ладонь ему на голову, роняя шляпу, сжимая жесткие волосы. Мэнсон только хмыкнул, наконец-то хоть какая-то отдача, это было приятно, русский, натурал и так старательно толкается бедрами, заставляя часто дышать и издавать глыкающие звуки. Вязкая слюна стекала по подбородку на кожаные штаны, марая их, оставляя разводы, но Мэрилин был доволен, Иван уже плохо скрываемой дрожал, порыкивая. Понадобилось еще лишь пара фрикций, пара умелых движений языком, чтобы Ургант напрягся всем телом, кончая, вынуждая давиться, с силой надавливая на голову. — Было приятно общаться, Иван, — Мэнсон проглотил, облизываясь, как кошак, объевшийся сметаны. — Угу… Мне тоже…