Танцую свою ЛюбоЛь

      Второй этаж гильдии по негласному правилу всегда оставался за мной, что бы не происходило: изгнание, разрушение самого здания или мое отсутствие. Я не переносил посторонних на своей территории. Собственнический голос где-то внутри гнусно шипел, если какой-то смельчак попадал сюда. Надо ли говорить, что ненадолго? Это мое место. Мой мягкий диван, на котором можно удобно устроиться с бокалом чего покрепче, мой дубовый стол, за которым могут сидеть только Громовержцы, моя вешалка для шубы и легких накидок Эвер. Тут наш небольшой книжный шкаф, на полках которого можно найти письмена Фрида, романы нашей феи и детективы Бикслоу. Мой выбор падает на философские вещи. Люблю посидеть и подумать о жизни и ее выкрутасах поздно вечером, когда гильдия пустеет и ни одна живая душа не мешает. Миражанна не в счет. Она быстро убирается и покидает здание, зная: мне необходимо уединение. Генеральную уборку она проводит лишь раз в месяц, и то, обычно ей помогает кто-то из согильдийцев.       Собственно говоря, все мои беды пошли от старшей Штраус. Всей дружной семьей они уехали к океану, отдохнуть и провести время вместе. Ребром встал вопрос — какая девушка из гильдии будет выполнять обязанности барменши на протяжении недели? Желающих не было, пока в дверях не появилась Заклинательница духов. Она с энтузиазмом согласилась, даже не подозревая о своей скорбной участи. Или может с моей точки зрения эта участь была безобразной и утомительной? Лучше уж вступить в бой и биться день и ночь, чем убираться где бы то ни было. В итоге и сошлись на том, что болельщица новая барменша.       Откровенно говоря, успеха у нее не будет. Быть работником бара большая ответственность, которую не каждый может взвалить на свои плечи. Да что ходить вокруг да около: она не справится. Эта хрупкая неумеха вряд ли умеет готовить, придется терпеть и уходить обедать в ближайшие рестораны, о знаменитых отбивных беловолосой на время забуду. Промолчу про уборку помещения и обслуживания круглосуточных пьяниц. Одна Кана чего стоит? Притащить ей бочку из погреба у блондинки не получится чисто физически, а утащить бренное тело алкоголички наверх тем более. Отвести домой Вакабу и Макао не представлялось возможным. А накормить бездонный желудок Драгнила было чем-то фантастическим. Я уже предвкушал веселье и новые подколы, это мы с Биксом любим. Завтра увидим: чего ты стоишь, блондиночка. Увидим…       Мой день примитивен в каких-то моментах. Ранний подъем, тренировка с ребятами и гильдия, где я могу позволить себе поесть и посидеть за беседой. На крайний случай всегда есть музыка. А уж вечером я морально отдыхаю. Так было до начала этой проклятой недели. С этой недели началось мое моральное разложение… И причина тому, Люсьена Хартфилия.

***

      Первом делом мой взгляд застыл на ее ногах. Эти соблазнительные гладкие бедра были затянуты в шелковые чулки, что держались на липкой резинке изнутри, не позволяя ткани соскальзывать. На маленьких ступнях каблучки, с заостренным кончиком, который соблазнительно постукивает по паркету при каждом ее шажке. И… при каждом ее движении эта отвратительная короткая юбка колыхается, будь она проклята. Темная, плиссированная, с яркими золотистыми звездами ее зодиакальных ключей, которые болтались на кожаном ремне вместе с хлыстом, что позволял себе иногда касаться ее оголенной кожи между юбкой и чулком. Грудь прикрывала укороченная блузка без рукавов, бабочка приземлилась под выглаженным воротничком. Отросшие волосы за долгий год странствий были уложены в строгий пучок, и лишь несколько длинных прядей свисали у нее по бокам, красиво оттеняя настоящий румянец на щеках. Отсутствие косметики, только влажный блеск от юркого язычка, что быстро оглаживал пухлые губы и снова прятался. Ее глаза как раз распахнулись, стоило мне появиться в дверях, и она широко улыбнувшись, очаровательно произнесла: — Добро пожаловать, Лексус.       Эта фраза не была сказана вульгарно приторным голосом или на повышенных тонах. Спокойно, тепло, искренне. Видимо, это она говорила каждому, кто заходил и наверняка оставался. Первое впечатление от вида блондинки было приятным. Она сегодня не изменила своей привычки одеваться свободно, но было в этом что-то официальное, чарующее. На обоих руках крепко застыли нагруженные напитками и едой подносы. Для того, чтобы нести их, с виду, она не прикладывала никаких усилий. И не шла, а плыла между столами и пьяными магами, которые что-то оглушительно кричали. Понимать смысл реплик желания не было. Я еле смог оторвать от ее фигуры взгляд и подняться на второй этаж, чтобы уже там дать волю своим глазам и мыслям.       Первое нарушение, первое мое потрясение — я ничем не занимался. Друзья, видя мою рассеянность, разговаривали без меня, а я, облокотившись на перила не отрывал взгляда от блондинистой головки. Она успевала все. Стоило кому-то заорать заветное «Эля» и она легкой походкой шагала к этому наглецу, наполняя бокал ароматным напитком с густой пеной. Драгнил и Фуллбастер уже который час уплетали ее стряпню, которая и не думала заканчиваться. Болельщица лишь в нужный час меняла тарелки и нежно улыбалась, утирая розоволосому грязный рот, словно он нерадивый ребенок. Для Скарлетт был куплен огромный торт. Наверняка он не влез в холодильный ящик и ей пришлось разрезать его на части. — Люси, вина! — Кана заорала, я поморщился. Неужели обязательно оглушать? Секунда, и прячу в свое плечо коварную усмешку. Это оно.       К разочарованию моего самолюбия, эта балбеска вызывает звездного духа корову и вместе с ним тащит пьянице бочку. Что ж, справедливо, не приказала, а попросила помочь. Неужели, все те гневные монологи этой бестолочи о дружбе правдивы? А то иногда до отвращения приходилось улавливать идеальным слухом ее бредовые рассуждения. Бесило. Так… что же в итоге получается? Это мой очередной промах?       Небольшая боль в голове после оглушения заставила отвлечься. Блондинка в этот момент быстро поднималась по лестнице. В руке у нее все так же покоились подносы, только теперь с обедом. Все пространство заполнил запах мягкого тушеного мяса и картошки. Пришлось сглотнуть вязкую слюну и посмотреть на команду с негодованием. Оказалось, эти прохвосты сделали заказ как только пришли в гильдию, а мне придется ждать очереди. Пусть это и моя вина, ведь еще вчера вечером я посмел высказать сомнение о кулинарных способностях ключницы.       Стук ее каблучков взбудоражил меня. По телу прошла приятная волна возбуждения, мандраж застыл в венах. Она прошла мимо с ослепительной улыбкой, оставляя после себя запах еды и еще чего-то еле ощутимого. Скорее всего это духи. Немного пряный аромат, похоже на корицу и кориандр, непременно измельченные. Нанесла у волос на затылке, своими аккуратными пальчиками…       Громовержцы застыли, а потом одобрительно загудели. Конечно, кто о чем, а они покушать. Эвер с надменной улыбкой похвалила внешний вид болельщицы, пока ее взгляд не застыл на столовых приборах, что были причудливо завернуты в салфетку. Наша фея удивленно взяла в руки предметы, рассматривая. Внешне напоминало небольшую геометрическую фигуру. — Красиво, Люси. У нас новшества? — поинтересовалась русоволосая, удобнее располагаясь на мягком диване. — Скорее выпендрежничество аристократизма, — криво усмехаясь, бросил через плечо, смотря на резко развернувшуюся девушку.       После этих слов улыбка на ее лице дрогнула, а затем увяла. В карих глазах мелькнула искра обиды, но затем, она тут же собралась, вновь постаралась вернуть своему лицу радость, но я видел, как мой ответ испортил ей настроение. Вся ее фигура как будто сжалась из-за моих слов, стала еще меньше. — Нет, — мягко возразила она. — Это мой знак внимания, — ответ был очень тихим, но мы расслышали. — Приятного аппетита. — Э, болельщица, подожди, мне тоже нужна порция! — блондинка уже собиралась уйти, как я грубо схватил ее за запястье. Удивленные глаза уставились в мои. Резкое телодвижение напугало девушку.       Я посмотрел на свою огромную ладонь, сжимавшую ее тонкую руку. Нежность кожи пленила, с трудом удалось остановить тело от других ненужных прикосновений. Наверняка, в глазах у меня отразилось удивление, потому что эта дуреха не вырывалась, а стояла, сдерживая дрожь в ногах. Это было заметно по чуть дрогнувшим коленям, ткань там перекатилась по острым выступам суставов и вновь застыла. — Хорошо, я принесу, — кротко произнесла, все так же потрясенно рассматривая мое лицо. Неужели из-за нашей внезапной близости? Если подумать, это первый раз, когда я прикасаюсь к ней. — Принеси… — интонация моего голоса была удивительно спокойной, хотя внутри собиралось комком напряжение. Пришлось отпустить ее запястье, напоследок ласково огладив большим пальцем покрасневший след.       Она дернулась, мгновенно подрываясь со своего места, оставляя после себя тонкий шлейф своего запаха, вскружившего голову. Мне потребовалось несколько раз моргнуть, снимая напряжение после нашей близости.       Свиду все так же безразличный, отвернулся к перилам, уставился в одну точку и замер, прислушиваясь к многообразию звуков. Сплошной гам, из которого выбрать нужное кажется невозможным, но только не для меня. Концентрация, выявить среди массы нужную персону и превратиться в слух. Стать им, всем телом реагируя на малейший шорох. И представить, воспроизвести свою фантазию перед сомкнутыми глазами.       Вот она заканчивает свой спуск, стук каблуков по лестнице и паркету имеет совершенно другую тональность и ритм. Вот она проходит к стойке и через обиду улыбается испачканному Драгнилу, что совершенно не видит состояния напарницы, предпочитая набивать желудок очередной порцией чертовски ароматных куриных ножек. Его животные инстинкты молчат, потому что этот ребёнок не умеет пользоваться своей удивительной силой драконоубийцы. Идиот, в голове перекати поле, отсутствие здравого смысла и мозгов, хоть какой-то логики. До сих пор не переношу его общество: мистер «везде сую свой нос». Размазать бы этого сосунка по стене и посмотреть на ужас в глазах этой маленькой болельщицы, услышать бы ее крик отчаяния и боли от пережитых эмоций. Мне хочется увидеть больше, я хочу знать весь спектр ее мимики. Мимики лица, тела, одежды, слов… Я заинтригован Хартфилия, покажи мне саму свою суть.       Неловкое движение локтем недоумка Нацу, и полная гора грязных тарелок падает на пол, с оглушительным раскатом разбиваясь. Мне не нужно смотреть, чтобы видеть гнев в ее карих глазах. Он расцветает там молниеносно, крупными искрами горького шоколада. В помещении накаливается воздух, за секунды от падения тарелок до ее крика. Я улавливаю, как он вибрирует и надолго застывает в высоте стен, отталкиваясь, чтобы улететь к самому куполу и там раствориться фейерверком пика ее ярости. Неповторимое наслаждение. Я хочу, чтобы она так же кричала подо мной.       Приоткрываю один глаз, но лишь для того, чтобы увидеть светлую опущенную голову. В зале тишина, ее можно разрезать зарядами молний, которые так и просятся легким покалыванием в кончиках пальцев. Мне впервые приходится сдерживать свою магию, чтобы увидеть чужую, в полной красе.       В гневе она страшна. Не хуже Эльзы и Миры, не хуже меня. Своей аурой она источает опасность, агонию и муки. Она вызывает желание подчиняться, склонить голову и молить о прощении. И несколько раз я видел, с каким маниакальным блеском в глазах эта девушка предпочитает мучить идиотов, прославившихся неудачами рядом с ней. Неужели она почувствовала мою страсть к убийству Драгнила и решила исполнить это желание?       Золотистые искры летят в стороны, маги в испуге прикрывают глаза от свечения Хартфилии, что с надменной улыбкой покрывается лоскутками темной материи. Она застывает на ее фигуре, как вторая кожа, она подчеркивает каждый изгиб удивительно приятных форм, она делает ее краше. Прекрасное платье, с длинным разрезом на правой ноге, вызывает у меня вздох удивления. На плече красуется метка Льва. Замах кулака, и розоволосый вместе со стулом отлетает в стену, оставляя после своего тела незаметную, но все же вмятину. Выросла магичка, ничего не могу сказать.       Тишина взрывается одобрительными криками мужчин, девушки хихикают, расхваливая наряд блондинки. Она же устало вздыхает и что есть мочи орет: — Драгнил, если ты ещё хоть раз что-то разобьешь или сломаешь, жрать будешь где угодно, только не в гильдии и не у меня!       Маг огня застонал, схватился за пострадавший нос и умоляюще подполз к напарнице, хныкая. Хартфилия поморщилась, кинула взгляд на разбитую посуду и развоплотилась, вновь представая перед всеми в привычном виде. Осколки сиротливо украшали пол, пока блондинка не смела все волшебной щеткой. Я терпеливо ожидал своего обеда.       Наконец-то все успокоились. Вернулись к своим делам и перестали обращать внимание на периодически постанывающего Нацу. Тем более парень просто притворялся, желая разжалобить подругу.       Сочувствовал ли я Заклинательнице? Еще как! Собственными руками посадила ребенка себе на голову, а он свесил ножки и удобно эксплуатировал ее, когда душе захочется. Всегда нужна тактика кнута и пряника, подход Эльзы, хотя и он не очень то подходит этой «Сильнейшей» команде Фейри Тейл. Самолюбие не позволяло мне называть этот сброд чудаков сильными. Так, веселятся, когда совсем уж тоска сжимает в гильдии и хочется приключений на одну интересную точку.       Из размышлений меня вывел легкий тычок в бок, рядом встала фея. Она с презрением посмотрела на унижающегося Нацу и обвела зал уничтожающим взором своего превосходства. Настоящая женщина, которая вдохновляет нашу команду на подвиги. Ну, или иногда работает спусковым крючком к конфликту. Эва облокотилась одной рукой на перила и остановила свой опасный взор на мне. — Развлекаешься, Лексус? — ей не требовалось подтверждения, скорее, это был простой риторический вопрос для начала беседы, как она любила делать. Медленно кивнул, соглашаясь. Ходить вокруг да около темы не было смысла. Только не с ней. — Мы заметили… — она немного помедлила, а потом, заправив густую волнистую прядь за ухо, произнесла: — Будь с ней мягче. С другими магами ты не так жёсток. — Возможно, — не стал соглашаться и опровергать. — Так чем же она тебя так задела, что ты не можешь остановиться? Что тогда, перед войной Фей, что на острове Тенрю, что на Великих Магических Играх, что сейчас.       Русоволосая отвела взгляд, однако опасность от ее магии никуда не делась. Хорошо, не Бикс, что мог душу вынуть и рассмотреть в мельчайших подробностях, совершенно не стесняясь. Два чертовых любопытных мага, не знаю какому Богу приносить подаяния за спокойного Фрида. — Она что-то затрагивает внутри, сложно, — помолчал немного, наблюдая за Хартфилией, простившей напарника. Тот помогал ей накладывать порции в большие тарелки, постоянно улыбаясь. — Еще сам не разобрался. — Будь добр, делай это быстрее. Ненавижу, когда у фей отрывают крылья… — Эвер хмыкнула, передернула плечами, как будто пыталась сбросить наваждение. — Они потом не летают.       Что заставило моего человека вступиться за блондинку? Женская солидарность или же вина всему разбитое сердце самой Эвер? Я не хотел думать об этом, но магичка сама с легкой руки запустила этот снежный ком, готовый разбиться обо все предрассудки и убеждения. Скверная история. Скверная и неприятная для тех, кто хоть раз влюблялся и любил по настоящему. Для меня же совершенно приемлемая.       Эвергин была готова вырезать имя любимого мага на своем сердце, но тот все тормозил и думал, пока фея горела желанием и чувством. Время прошло, осталась только боль и неприязнь. Осталось окровавленное от бритвы и истерик сердце, способное содрогаться и изливаться слезами по остальным глупым душенкам. Девушка отошла от меня, усаживаясь рядом с Бикслоу, что учтиво подал ей ломоть хлебной лепешки.       Она снова поднималась на второй этаж. Только без улыбки. Шла, опустив голову, словно на гильотину. Шла, без желания, как в самом начале обеда. Просто переставляла свои красивые ножки, потому что так надо и попросили. Даже пренебрегла очередью голодных, лишь бы скорее отнести великому и ужасному магу молний поесть. Страх? Обида? Злость? Что она испытывает в этот момент? О чем думает? Почему на прекрасном лице непроницаемая маска?       Прошла, поставила тарелку и столовые приборы, так же как и у всех завернутые в красивую салфетку. Развернулась, прижимая к бедру поднос и подняла карие глаза на меня, пристально всматриваясь в морскую пучину. Вызов? Попытка доказать, что не дрожит от страха, когда так ловко может врезать своему напарнику? Что? Что, черт возьми, болельщица? — Приятного аппетита, Лексус. Будет что-то нужно, обращайтесь, — и все, шаг, другой, но она замирает. — Мира перед отбытием сказала, что у вас есть желание отправиться на длительное задание. Я подобрала несколько листовок. Еще необходимо? — Нет.       Фрид застывает, так и не донеся ложку с мягким картофелем до рта. Действительно, я же хотел убраться к чертовой матери на куличики, лишь бы не видеть эту магичку. Хватает одного коротко взгляда и зеленоволосый отмирает, понимая: на все есть свои причины. Вожак ведет стаю. Вожак сейчас ждет. — Хорошо, тогда предложу другим командам.       Она прошла слишком близко от меня. Я уловил запах цветочной пыльцы после магии и угасающий резкий запах пепла. Запах Драгнила, что он оставил на ее нежной коже, когда рассматривал покрасневшие следы на запястье. В районе сердца кольнуло осознание: эта девушка должна носить на своем теле только запах грозы.       Блондинка спускалась по лестнице, когда я сел за стол и заметил на салфетке бутон пышной алой астры. — Любовь и нежность, — пояснила фея, пряча кривую улыбку за волосами.