Оставляя кровавые следы, Драконий жрец отступал к центру острова. В глазах начало стремительно темнеть, мир не желал останавливаться и продолжал наматывать круги.
Было бы у него несколько минут, чтобы восстановиться… но чего уж теперь точно не было, так это времени. Небо сгустило краски. Явились тёмные облака.
Он проиграл. Первый драконорождённый проиграл последнему, и теперь побеждённого ждала расплата. Мирак это знал. Знал, но не ожидал.
Совершил самую досадную ошибку из всех возможных. Как же он низко пал, недооценив врага.
Его одолевала злость. Если бы мог, он заставил бы эту девчонку заплатить за всё. Но было уже слишком поздно.
Глаза с раздвоенными зрачками уставились прямо на него.
— Ты что же, вздумал сбежать от меня, Мирак? Здесь тебе ничего от меня не скрыть.
Щупальце взмыло из бассейна с мутной зелёной жижей, направляясь к предателю.
— Сто-о-оп! — женский голос эхом разнёсся по Апокрифу.
— Что, Довакин, ты передумала? Хочешь добить его сама? Увы, я не могу оказать тебе этой чести.
— Не совсем. — Дэйва, хорошо знакомая с привычкой Драконьих жрецов рассыпаться в пепел после смерти, не могла позволить этому повториться просто так. — Ну же, красна девица, открой личико.
Мирака словно током ударило. Из последних сил он вырвался из-под влияния Хермеуса и сделал несколько шагов назад.
Хермеус и сам не особо сопротивлялся трепыханиям слуги, мысленно пытаясь найти объяснение поведению драконорождённой.
Скорее по привычке он вновь взглянул на Мирака.
Иногда Даэдрический Принц Знаний не понимал людей. И Мирак разъяснял своему хозяину некоторые моменты из их жалкого существования. Хоть это и не всегда помогало.
Демон Непознанного много раз задавал слуге вопрос, о том, что это за Мораль, из-за которой смертные отказываются от великих знаний, власти, богатства и даже вечной жизни? Но сколько бы пленник ни рассказывал, сколько бы ни приводил примеры, Херма-Мора так и не вспомнил ни одной религии, где могло бы упоминаться это божество.
Вот и сейчас, Мирак скорее по привычке ответил на немой вопрос хозяина, пожав плечами:
— Женщины.
Довакин сделала два шага вперёд.
Жрец сделал шаг назад.
Девушка рванула в его сторону, и драконорождённый пустился наутёк, за время разговора частично успев подрегенерировать.
Небо неотрывно наблюдало за игрой, но пока не спешило вмешиваться.
Максимально сократив расстояние, Дэйва прыгнула на несчастную жертву чужого любопытства и, предварительно перевернув его на спину и придавив к земле, села сверху.
Стоило только протянуть руки к маске, Жрец их сразу же перехватил. Освободив руку, она попробовала ещё раз. И ещё, и ещё. Но даже раненый, Мирак был ощутимо сильнее неё.
Словив одно запястье девушки в нескольких сантиметрах от своего лица, Мирак уже просто его отталкивал, чтобы успеть перехватить второе. Плотно упираясь ногами в пол, он только и ждал момента, надеясь скинуть с себя драконорождённую. Но как назло, девчонка буквально вжала его в землю.
Это была игра не на силу, а на изворотливость и упорство. Дэйва была уверена, что однажды Жрец допустит ошибку и она наконец увидит лицо своего несостоявшегося убийцы.
И наверное, так могло бы долго продолжаться, но Мора решил, что Довакин порядком задержалась в Апокрифе. Потому протянул щупальце помощи кандидату на место нового слуги.
Правильно просчитав момент, Мирак дёрнул девушку на себя и, подставив колено, опрокинул её на тентакли хозяина.
Хермеус издал странный звук, отдалённо напоминающий писк и вой раненого зверя.
— Как девушка может столько весить? — провыл Принц.
— Что? Ты хочешь сказать, что я толстая?! — моментально вскочив на ноги, как-то угрожающе спросила девушка.
— Я этого не говорил, — ответил Хермеус, болтая повреждённым щупальцем. И добавил: — Но это имел в виду.
«Ой, зря ты это», — мысленно посочувствовал хозяину Мирак. А может быть, и позлорадствовал.
В этом споре он учуял запах собственной свободы, искру последней надежды. Он должен сейчас же добраться до убежища, но один глаз Хермеуса всё ещё пристально за ним наблюдал. Вот если бы был способ его отвлечь.
Причина долго ждать себя не заставила.
— Да… да ты хоть знаешь, сколько весит вся эта броня — или, по-твоему, драконьи кости очень лёгкие? Я вешу даже меньше положенного, ясно?!
Хермеус отвёл взгляд от Мирака и полностью переключился на драконорождённую.
— Какие сейчас женщины пошли. Мне не нужны твои лживые отговорки. Раньше, стоило лишний раз открыть рот, девушку били по лицу за неподобающие поведение. А сейчас вы больше напоминаете стадо незамолкающих проституток.
Мирак потихоньку начал отступать к выходу.
— Что?! Мирак, я, по-твоему, толстая и похожа на проститутку? — обратилась Довакин к нему.
Теперь ко всем глазам Хермеуса Моры, уставившимся на него, добавилось ещё два голубых, но не менее хитрых.
Ну, если вспомнить, как всего пять минут назад она лихо уселась сверху на его бёдра и придавила к земле, то…
— Конечно, это всё драконьи кости, по себе знаю. И вообще, девушка не должна таскать такие тяжести. — Поймав чуть нахмурившийся взгляд Довакина, Мирак продолжил: — Но, несмотря на это, она имеет право делать то, что захочет, так как является свободным гражданином Империи.
Получив от неё удовлетворительный кивок, он только краем сознания уловил, какую глупость ляпнул.
Хотя сейчас уже был готов сказать любой бред. Слишком долго его держали в заточении, чтобы вспоминать о мужской гордости. Жаль, что он не подумал об этом раньше.
Улыбнувшись уголком губ, Довакин с видом победителя повернулась к хозяину Апокрифа.
— Ты так просто поверишь словам врага?
— А почему я должна верить глазастому осьминогу?
Жрец отступал всё дальше. Тихо спустившись в потайной ход, он торопливо зашагал вглубь.
— Что ты сказала, жалкая девчонка?! Будь ты под покровительством хоть Акатоша, хоть Ноктюрнал, но никто не смеет так говорить с Даэдрическим Принцем Знаний! Знай своё место, смертная, твоя судьба была предопределена, и теперь, когда Алдуин повержен…
Мирак продолжал пробираться по подземелью, постепенно ускоряясь, а после и вовсе сорвался на бег. Голос Хермеуса отражался от стен и, казалось, содрогал весь Обливион.
— …Ты вернёшься к своим естественным обязанностям. Думаешь, ты такая особенная, раз владеешь силой Голоса? Нет, скоро твои подвиги забудутся и тебе останется только выйти замуж и исполнять прихоти мужа. А потом ты раздвинешь ноги и родишь ему совершенно обычных детей, ведь нет больше нужды в людях с драконьей кровью.
Мирак уже не вслушивался в речи бывшего хозяина. Именно бывшего.
Он давно нашёл способ вернуться в мир смертных. Но для его осуществления необходимо было согласие Царя Апокрифа — ну, или хотя бы неведение. А разве можно было что-то скрыть от Старого Хермиуса Моры? Нет.
А вот отвлечь — пожалуй.
Добравшись до убежища, которое не одну сотню лет служило ему домом, он плотно закрыл дверь и взял в руки свиток. Откинув ковёр в сторону, обнажил пентаграмму, способную доставить его на Солстейм уже в человеческом теле.
Но не успел он развернуть свиток, как дверь выбили ногой.
— Стоять, не двигаться! — резко крикнула Довакин. И, в несколько шагов преодолев комнату, схватила Мирака под локоть. — Всё, можем возвращаться.
— Куда?
— Как куда? На Воронью скалу. Или ты не собирался туда заскочить?
— Мне нужно в Храм.
— Ну, вот и отлично, зайдём помолимся Талосу, и я тебя убью, — непринуждённо ответила Дэйва.
— Как только мы попадём в МОЙ храм, МОИ слуги тут же убьют ТЕБЯ.
— Ну, это маловероятно. Хотя, если, конечно, кто-то из них решит восстать из мёртвых, как их хозяин, то… Тоже навряд ли: яды моего изготовления положили их в землю раз и навсегда.
— Ты переоцениваешь свои алхимические способности, Довакин, — язвительно заметил Мирак, попутно пытаясь вспомнить, когда в последний раз напрямую связывался с подданными.
— У меня их нет, — честно ответила Дэйва, припоминая очередную попытку создания целительного отвара, обернувшуюся взрывом.
Каждый раз, когда она подходила к столу с колбами, Анжела с ученицей обязательно отправлялись за ингредиентами. И, если по приходе прилавок оставался цел, готовы были выкупить редкий смертоносный яд за несколько сотен септимов, даже не подозревая, что это зелье должно было повысить меткость пользователя.
— А как ты так быстро оказалась здесь? Откуда ты вообще знаешь об этом месте? — Мирак напрягся. Дэйва, державшаяся за его руку, не могла этого не почувствовать.
— Хермеус подкинул. Сказал, что мне лучше отправиться с тобой, и попросил надеть на тебя это. — Она одним движением заломила за спину его руку — ту, которую придерживала — и легко надела на неё широкий серебряный браслет.
Отдёрнув руку, Мирак отскочил от девушки.
— Ты… Ты хоть понимаешь, что натворила?
— Разве не этого ты хотел? Херма-Мора согласился тебя отпустить с тем условием, что мы наденем эти браслеты. — Она подняла свою правую руку и продемонстрировала почти такой же, но чуть более изящный.
Драконорождённая не могла видеть его лица, но почувствовала на себе его опустевший взгляд.
— Скажи мне, в чём твоя выгода?
— Моя — в том, что я смогу сразиться с тобой в мире живых в честном бою и посмотреть, чего ты стоишь без своих драконов. — Высокомерно подняв голову и не менее презрительно посмотрев на него, Довакин тут же поумерила свою гордость.
И вновь: она не видела лица Мирака, но чувствовала, насколько жёстким стал его взор.
— Тогда готовься к смерти, Довакин. — Он не пойдёт на поводу Хермеуса; если она правда не знает о назначении этих браслетов, то не узнает уже никогда.
Вернувшись в начерченный круг, Жрец развернул свиток и принялся читать заклинание.
Дэйва повторно взяла его за руку, в этот раз уже мягче, как бы осторожнее.
Ощущение мало отличались от чёрной книги. Очнувшись, она увидела Мирака, готовившегося подняться с одного колена.
Подскочив как ошпаренная, девушка еле удержала равновесие.
Приняв устойчивое положение, Дэйва схватилась за рукоять меча, наблюдая за каждым движением врага. Но тот просто встал и направился к выходу.
Подняв книгу, драконорождённая последовала за ним.
Он шёл впереди, всё углубляясь в лес. Девушка даже не пыталась его окликнуть. Минут через пятнадцать Драконий жрец остановился и снял перчатки; заправив браслет глубже под рукав, он взял в ладони немного снега.
Размяв, скинул его обратно на землю, надел перчатки.
Развернувшись к Довакину, которая всё это время не отнимала руки от меча, он произнёс:
— Выживет сильнейший. — И, схватившись за посох, он принял боевую стойку.
— Ну, наконец-то. — Девушка выхватила меч.
Мирак направил в неё струю щупалец, но те обошли нордку по периметру.
Тряхнув посохом, Жрец его отбросил и взял меч.
Девушка сократила расстояние и нанесла первый удар, который был успешно блокирован драконорождённым, так же как и второй. Третий должен был рассечь грудь Жреца, но остановился в нескольких сантиметрах. Приложив чуть больше усилий, Дэйва ничего не добилась: клинок не желал двигаться вперёд. Мирак не стал терять момента и заломил её правую руку за спину, как некогда она, отчего меч упал на снег.
Движением палача Мирак собирался отрубить голову несносной девчонке и отомстить.
Клинок завис в сантиметре от шеи девушки. Что за чертовщина вообще происходит?!
Осознав, он отшатнулся от драконорождённой.
— Нет, этого просто не может быть. Они утеряны, уничтожены! Они же размагичены! Тогда почему? Почему они здесь?
Что-то было не так, но Дэйва не могла понять, что.
Осталось последнее оружие: она собиралась применить крик, но только подавилась воздухом, не в состоянии произнести ни единого слова на драконьем языке.
— Бесполезно, — сказал Жрец, подняв на неё опустевший взгляд.
***
По Апокрифу раздавались тихие смешки, которые со временем превратились во всезаглушающий хохот. Демон Непознанного был восхищён своим гениальным планом как никогда. Даже его пленник не смог разглядеть подвоха.
Смех резко затих, как только Хермеус почувствовал присутствие аэдра в его владении.
— Акатош, неужели ты всё же нашёл время навестить старого друга?
— Рад тебя видеть в добром здравии, Хермеус, но, боюсь, я всё же к тебе по делу.
— Нет бы как в давние времена: заглянуть к людишкам, уничтожить парочку городов, сжечь их армии, а ты всё по делу да по делу.
— Самое прекрасное в этих временах то, что они прошли.
— Так что же ты хотел знать?
— Понимаешь ли, я давно распределил роли в этом спектакле, Хермеус, и появление второго драконорождённого в сценарий не входило. Не думаю, что ты так просто бы отпустил верного слугу. Да и, по некоторым данным, в Плане Смертных вновь задействован артефакт Мерунеса Дагона. — Вышагивая вдоль небольшого бордюра, отделявшего безопасную территорию от зелёной жижи, Акатош остановился и резко развернулся к Даэдра. — Какую же очередную опасную игру затеял Старый Хермеус Мора?
— Это не твоё дело, Акатош.
— Напомню, что всем драконорождённым покровительствую я.
— Теперь нет. Они оба принесли мне клятву верности. А после них это сделают и остальные драконорождённые.
Апокриф вновь сотряс смех потомка Падомая, только более звонкий.
— Я не ослышался? Ты собрался наплодить себе драконорождённых слуг? И как же ты это сделаешь? Может, теперь они женаты и не могут причинить вреда друг другу благодаря Браслетам Дагона, но это не гарантирует тебе маленьких Довакинчиков. Они всё ещё злейшие враги, — вроде наконец отсмеялся Акатош.
— Это мы ещё посмотрим, — ответил Даэдра.
Ничего, ничего: стерпится — слюбится.
Год спустя
Открыв дверь Высокого шпиля, Мирак сгрузил всё барахло, награбленное в подземелье, в ближайший угол.
За ним вошла Дэйва и бросила мешок чуть меньших размеров примерно в ту же сторону. Прислонившись к стене, она сползла по ней на пол.
Мирак скорее по привычке, чем осознанно, подёргал браслет. Это была одна из особенностей артефакта: он не снимался, а при попытке это сделать упирался в невидимую стену.
— Ты так и не сказал, почему они не снимаются? — наблюдая за его действиями Дэйва подняла так и не нашедший ранее ответа вопрос.
— Это брачные браслеты Мерунеса Дагона. Один из его жрецов привёз их на Саммерсет в дар королевской семье. Альтмеры бы не признали Даэдрического Принца, если бы не одна их особенность. Носители не могут причинить друг другу вред — ни случайный, ни умышленный.
— А если я, допустим, попрошу кого-то это сделать? — перебила Дэйва его очень «увлекательный» рассказ.
— Ты ведь уже пробовала. Не получилось, ведь так?
Драконорождённая смутилась.
— Ими венчали только наследников престола. Таким образом, у супругов не было возможности заполучить единоличную власть. Как ты понимаешь, просто так их снять не получилось бы.
— Стой, так ты хочешь сказать, что варианты всё-таки есть?
— Да, например — смерть одного из супругов, — как бы между делом вспомнил Мирак. — Ну, или их может снять тот, кто заключал брак.
— А ты уверен, что брак был заключён? Моего согласия никто не спрашивал.
— Моего тоже, но, как видишь, снять их не получается, — вспылил Мирак и для наглядности снова толкнул браслет в невидимую стену. Не обнаружив преграды, браслет улетел в дальний угол.
Драконорождённый уставился на руку, где минуту назад он издевался над браслетом. Может, бедолага просто не выдержал?
Довакин отлипла от стены и подошла ближе к свету. Взяв свой браслет, она осторожно стянула его с руки. Артефакт поддался без сопротивления.
Опустив браслет на стол, девушка подобрала с пола браслет мужа и положила рядом. Она смотрела куда-то в пол, не поднимая взгляда на Жреца.
Вот он и свободен. Больше его здесь ничего не удерживает… ведь так? Мирак не знал ответа на этот вопрос.
Драконорождённый зашагал в сторону двери.
— Может, хоть на обед останешься? — так же смотря в пол, спросила Довакин.
Подхватив одну из сумок, лежавших у двери, он закинул её на плечо и, подойдя к девушке и приподняв маску, чмокнул её в щёку. Наклонившись к её уху, прошептал:
— Ну куда же я денусь?
Вернув маску в исходное положение, он отправился наверх: разгребать трофеи, предвкушая, как они завтра с женой будут обдирать местные лавочки.
