Сквозь грани

В какую сторону двигаться дальше и двигаться ли вообще? Как там в магловской книге было? "Быть или не быть?" В данный момент именно такой вопрос стоит и передо мной. Когда я решился наконец-то сблизиться с Поттером, то даже представить себе не мог, сколько же в нём хранится всего! Не человек, а сокровищница Али-Бабы. Начиная от историй его встреч с тёмным психом (никогда бы не подумал, что каждый год, вместо того, чтобы радоваться жизни и учиться, тот рисковал опять и опять собой, встречая на своём пути смерть!) и заканчивая обнаружением у него сестры (так вот откуда история о втором патронусе!) и чувствами ко мне. Не то чтобы меня это отталкивает, нет, как раз наоборот! Но нужны ли герою дополнительные проблемы в моём лице? Я знаю, что он никогда не скажет сам ничего подобного, его сердце не способно на предательство. Да он никогда и не заметит, что я ему чем-то мешаю. Просто я сам не хочу больше потакать своему эгоизму, зная теперь, насколько сложная была (да и сейчас есть) у него жизнь. Ну да не для своих метаний я отвоевал возможность говорить сейчас. Как цитировал моего деда один русский полководец: "держи голову в холоде, а ноги в тепле". Переврал конечно, дед говорил немного иначе - "холодный разум и расчёт, а душа горячая". Именно так, душа должна быть горячей, а иначе ты застынешь вместе со своей маской безразличия на лице, и превратишься в овощ на ножках. По мне такого не скажешь, да? А уж по моему отцу и подавно можно сказать, что он состоит из льда высшей пробы. Но на самом деле отец очень эмоционален, просто видят всё это только члены (теперь уже очень большой, спасибо Поттеру) семьи. В день всех святых Хогвартс как всегда заполнился вырезанными из тыкв головами разной степени страшности, приведения летали словно под наркотическим зельем, всем было весело, как и всегда впрочем. Кроме одного человека. Гарри сквозь силы улыбался и держал маску веселья, но даже тот, кто видит в первый раз нашего героя поймёт, что веселье насквозь фальшивое. И зачем мучиться и стараться в угоду всем остальным, если можно уйти? Что, собственно, я и сделал, увёл с праздника Гарри и мы пошли на улицу в сторону ворот школы. Поттер шёл, вяло переставляя ноги, и вряд ли вообще что-то замечал вокруг, ему было всё равно куда я его веду. Что ж, понимаю. Но сам себе мысленно поклялся, что это последний такой хеллоуин у героя. - Что, Поттер, смотришь под ноги, чтобы ненароком не свалиться мне под ноги? - вдруг зло спросил я. Ну да, понимаю, что у него день памяти. Но я-то вот он, живой и рядом с ним. Мне нужно внимание! Пусть лучше на меня злится, чем будет вариться в этом котле из боли и потерь. То ещё зелье. - Малфой,- вскинулся, рефлекторно не иначе, Поттер. А потом потёр шрам устало и выдохнул, - Драко, прости. Ты же знаешь, сегодня я потерян для общества. - И для меня? - в груди больно всё сжалось и полыхнула обида, нерациональная и глупая, но оттого не менее сильная. Подошёл к нему ближе, почти прикасаясь кончиком носа к носу всем известного гриффиндорца, и стал всматриваться в зелёные глаза (кто-то, ещё курсе на втором, пошутил, что его глаза не зелёные, а цвета авады. Что ж, теперь, после войны, где чуть ли не каждую минуту сверкала зелёная вспышка, могу сказать с уверенностью. Глаза национального героя НЕ цвета авады, они живые и тёплые не смотря ни на что, цвет же авады может быть только мёртвым). - Ты же понимаешь, что когда Джейн вернётся, она тебя запилит за твою очередную депрессию? И нас всех тоже заодно, потому что позволили тебе купаться в луже из жалости. - В котле. - на что я вопросительно приподнял бровь, - Нормальные люди, Малфой, говорят: вариться в котле из жалости. - Нет, Поттер. В луже. В глубокой мерзко грязной и вонючей, - и почему мне иногда кажется, что он свалился на наши головы откуда-то из другой вселенной? - Вау, Малфой, какой набор эпитетов я впечатлён, - Поттер разозлился наконец-то, я тоже. Поэтому просто впился в его губы поцелуем-укусом, больше не имея сил сдерживаться. Что ж, остаётся только порадоваться, что никого прохожих не было в этот час. С Поттером наверное только так и можно, через драки и кровь, укусы и поцелуи, через злые слова и подначки. По-другому с ним не выходит, он тогда начинает много думать лишнего. А думать у Поттера выходит чересчур плохо, он ТАКОГО себе надумает, что можно спокойно потом самому заавадиться, чем разгрести завалы в его мозгах. Ну не умеет человек думать о том, о чём надо! Губы моего героя горчили от чёрного кофе (сегодня он его даже не заедал шоколадом, как привык делать ещё с мая месяца), шероховатые руки были настойчивыми и даже несколько грубыми. От такого его напора в голове взрывались петарды из магазинчика братьев Уизли, а в душе горело словно я вновь очутился в комнате объятой адским пламенем. Немного пришёл в себя, когда голые (!) лопатки столкнулись с мокрой и уже холодной травой. Гарри нависал надо мной и пытался то ли прийти в себя, то ли вспоминал, что делать дальше, или думал стоит ли останавливаться, если всё равно уже раздеты дальше некуда. В общем, я решил за него. Нечего ему заниматься опасными делами (думать то есть). Притянул его к себе для нового поцелуя и прижался к такому горячему и желанному телу. Странное дело, когда мы ещё учились и я думал, что ненавижу Поттера, то мне представлялись однополые отношения чем-то странным и не понятным, зачем на них тратить время (впрочем как и на все другие отношения). Нет, они не казались мне мерзкими, но и ничего возбуждающего или интересного из себя не представляли. Это уже потом, когда я осознал, ЧТО ИМЕННО чувствую к герою, на меня словно цунами обрушились и грязные мысли, и мокрые сны, и понимание значимости не то, что прикосновения любимого человека, но просто полувзгляда. Словно снег в июле, или авада в лоб розового цвета. Любовь раскрасила мои чувства и желания настолько, что всё остальное стало не значительным и проходящим. Поэтому там, где-то у ворот школы, можно сказать на самом виду у всех (благо стояла уже ночь и было темно), лёжа на мокрой измятой траве и чувствуя на себе тяжесть любимого, который также как и я пытался отдышаться, мне было абсолютно наплевать на всё. И на то, что мантия порвана, и где-то в траве валяется палочка, и что теперь ходить некоторое время будет откровенно неприятно и чуть болезненно, и что Поттер несколько тяжелее, чем с виду кажется. Мне было всё неважно, кроме того, что любимый наконец-то отвлёкся настолько, что теперь улыбается как безумный и чуть ли не мурлычет от удовольствия. От этой картины перехватывало дыхание сильнее, чем от того, что доступ к воздуху перекрыт тяжёлым и горячим телом. Всё мелочи и тлен, по сравнению с улыбкой любимого человека. Куда может состояться романтическая прогулка двух парней ночью? Ладно, дополню, ночью в хэллоуин? Правильно, мы отправились на кладбище в Годриковой впадине. Гарри думал, мы просто почтим память его родителей, но он не знал, что у меня есть для него сюрприз. У могилы Лили и Джеймса нас ждал человек в черной мантии, лицо его было скрыто капюшоном, и только по фамильной трости и можно было определить кто стоит чуть склонившись к памятнику. - Драко, у тебя в волосах листья и укус на шее, - высокомерно и насмешливо проинформировал тот, откидывая капюшон на плечи и открывая вид на короткие платиновые волосы (после суда отец решил пересмотреть свои взгляды на многие вещи, в том числе и причёску с одеждой). - На тебя напали вампиры? Готов поспорить, что если бы было чуть светлее, то смог бы полюбоваться на помидорное лицо своего парня. А так, он просто запнулся на ровном месте и сжал мне руку чуть ли не до хруста. Наградил же Мерлин силушкой, да мозги забыл выдать! - Отец, - я возмутился конечно, но он даже бровью не повёл. Поэтому решил сразу узнать, пока человек со шрамом на лбу не начал опять вариться в своих догадках и предположениях. - У тебя всё готово? Вместо ответа, по взмаху палочки отца, вокруг памятника зажглись свечи. Не меньше сотни точно. Смотри-ка, и правда покраснел! - Мистер Поттер, каплю крови, пожалуйста. Papa вытянул руку с ритуальным клинком в сторону надгробия, а Гарри резко побледнел, и мне стало вдруг не по себе, на что это похоже вообще со стороны? - И почему я не могу оказаться на кладбище не ночью с пожирателями (пусть и бывшими), требующими мою кровь для какого-то, совершенно точно не светлого, ритуала, а днём, когда светит солнышко и поют птицы? Это моя карма видимо, - не смотря на свои слова и бледность, он протянул руку над надгробием и позволил отцу уколоть палец. Странно, но у отца слегка тряслись руки, не понимаю его переживаний, после всего, что он прошёл будучи рядом с Волан-де-Мортом. Капля крови отправилась в полёт, лорд Малфой начал бегло читать заклинание и выводить какие-то узоры концом палочки, при этом стараясь держать палочку в одном и том же положении и направлении. Вокруг нас коконом начали закручиваться потоки магии, они были всех оттенков синего: от белого слегка отливающего лазурью, до синего, тёмного настолько, что его можно было принять за чёрный. Воздух начал вибрировать и мерцать, в то время как кокон из магии вдруг полыхнул неестественно синим и исчез. Наступила тишина и темнота, это все свечи одним разом погасли. И среди этой кладбищенской тишины раздался весёлый (!) голос Поттера: - Ять! Что опять происходит?