Снегирь

— Я буду задавать тебе вопросы, ты будешь честно на них отвечать, — прищуренные глаза с отблеском ярких огней, предвкушающая ухмылка на губах, — потом поменяемся ролями.       Что я могу сказать на этот счет? Да, всё складывается, как нельзя лучше. Сомневаюсь, что его может интересовать обо мне что-то из ряда вон. А для меня — просто подарок судьбы такое предложение!       В знак готовности поудобнее усаживаюсь на диван, облокачиваясь на мягкую поверхность. Фролов удовлетворенно кивает собственным мыслям. — Не против, если начну я? — и вот он спрашивает, только от чего у меня стойкое ощущение, что это утверждение?       И похоже только из вредности решаю идти наперекор его грандиозным планам. Я больше не его безропотная игрушка. — Против, — не в силах встречаться с его чёрными глазами, все своё внимание направляю на танцпол.       Никто не посмеет укорить меня в слабости, ведь сейчас там начинается истинная вакханалия. Люди врезаются друг в друга, агрессивно толкаются. Можно подумать, что началась массовая драка, но нет. Слэм. Просто слэм. — Ты и правда очень изменился, Снегирёв, — задумчиво тянет модель.       Снова приходится собрать всю силу воли, чтобы не выскочить с места. Его голос слышится значительно ближе, чем раньше. — Почему ты столько денег угрохал на моё выхаживание, а потом просто свалил в закат?       Ну, давай же. Скажи что-нибудь в своём духе и разбей наконец-то мои тайные надежды на собственное раскаяние. — Ты бы предпочёл вернуться ко мне? — прекрасно, просто прекрасно, зубы почти скрипят от раздражения, но именно этой своей реакции я и добиваюсь. — Ты нарушаешь собственные правила, — холодно бросаю чересчур близко сидящему Фролову. — Знаешь, Снегирёв, ты всё больше восхищаешь меня, — он говорит будто бы и не со мной, просто между прочим слова оказываются озвученными, — придется следовать правилам. Я осознал, что если не отпущу тебя, то в следующий раз могу не успеть вовремя. Ты же не будешь отрицать, что попытался бы снова? У тебя есть определённая сила внутри, которую ты не замечаешь. И она не позволила бы тебе раз за разом ложиться под меня. А без этого не обошлось бы, останься ты в том доме.       К горлу подкатывает тошнота. Словно всё произошло только вчера. Уродливые шрамы на руках зазудело. Вдыхаю побольше воздуха. — Значит, решил сыграть в благородство? — нет, я не упущу возможности уколоть его, слишком велика моя боль. — А теперь ты нарушаешь правила, — почти беззлобно замечает собеседник, и ответит на это нечего, только согласиться молчанием. — Зачем ты пришёл сегодня? И на нужно говорить, что не знал обо мне. Об этом из каждого угла трубили. — Мне нужно кое-что прояснить для себя. Для этого нужно было увидеть тебя. Считай, что это домашнее задание от психолога.       Я ожидал развития данной темы, но Фролов не стал настаивать на этом: — Твоя очередь задавать вопрос. — Как ты нашёл моего отца? — этот вопрос я собирался задать первым, но к собственному стыду вспомнил о нем только сейчас. — Скажем так, мой и твой отец довольно давно имеют общие дела. Именно он предложил твоему этот ход с инсценированием смерти, чтобы отвести опасность от тебя с твоей матерью.       От опасности оградить, значит… Каждый раз, вспоминая о школьных годах, хочется продать душу дьяволу за блаженное беспамятство. Только дьявола я не встречал, только мерзкий, агрессивных тварей, которым душа моя и даром не упёрлась. Эмоции накатывают, но я, как утопающий, изо всех сил сохраняю спокойствие и держу голову на поверхности. — Это была не самая удачная идея.       Вздрагиваю. Фролов положил свою ладонь мне на плечо. Даже через одежду чувствую его тепло. Оно обжигает, растекается по венам, капиллярам, наполняет странным болезненным удовольствием всего меня до последней капли. Я боюсь себя. Боюсь и тайно надеюсь больше никогда не встречаться с этим человеком. — Ты не прав, — Фролов говорит безапелляционно, как будто это не я большую часть жизни просто выживал, чтобы не слететь с катушек, а он, будто что-то знает про меня. — Это ты не прав, — шиплю зло и раздражённо, — или думаешь, я от хорошей жизни себе руки в школьном туалете резал?       Хватка на плече усиливается. Я так и не смог скинуть с себя руку, не хватило воли избавиться от нахлынувших ощущений. — Знаешь, что, Снегирёв, у тебя по крайней мере была эта жизнь. Ты даже малейшего представления не имеешь во что ввязался твой отец.       Не знаю. Он не ответил прямо ни на один вопрос, касающийся этой темы, так что я перестал их задавать и просто жил настоящим. — Ты говоришь так, будто знаешь.       Укоризненный взгляд, красноречиво говорящий о моей глупости. — Может быть, это потому, что я знаю?       Недоверчиво кошусь на Фролова. Почему-то все всё знают кроме меня. Погано это. — Ну, и? — барабаню пальцами по мягкому подлокотнику, бархатистая ткань гасит любые звуки и приятно щекочет кожу.       Фролов отстраняется, чтобы откинуться на спинку и из такого положения с интересом наблюдать за каждым моим телодвижением. Безотчетно поеживаюсь. — Кажется, мы достаточно проигнорировали правила игры, тебе не кажется? — ухмыляется, как же я не люблю это его самодовольство, до скрежет зубов. — Не кажется. А тебе не кажется, что ты достаточно поиздевался надо мной для того, чтобы снизойти до ответа?       Хмыкает! Всё, чего я получаю в ответ просто усмешку на губах! — Не кажется. Моя очередь для вопроса. А я очень не люблю, когда моё так нагло присваивают.       Стараюсь взять себя в руки, но в душе просто вою от раздражения. Не в этот раз, Фролов. Я и только я получу своё. Поняв по-своему моё молчание, модель удовлетворенно улыбается. — Так, что ты там хотел прояснить?       Как удар под дых. Судорожно пытаюсь что-то придумать, метаясь взглядом по комнате.       Уже раскрываются рот для какой-нибудь лжи, как дверь раскрывается. Звуки музыки врываются в до этого тихое помещение, заставляя сглотнуть набежавшую от напряжения слюну.       Человек решительно входит, и вновь наступает тишина из-за закрытой двери. Я смотрю на белые кроссовки, тёмные слегка зауженные джинсы, спортивная толстовка… Хочется умереть на месте от стыда. Даниил Алексеевич напряжённо смотрит прямо на меня. Неловкое молчание. Оглушающие удары сердца. Повышение в один миг температуры. Я до одури волнуюсь. — Привет, — до боли знакомый голос прошибает дрожью в пальцах, я не знаю точно кому предназначается приветствие, но усилием воли заставляю себя кивнуть в ответ. — Садись, — холодно бросает Фролов и одним резким движением поднимается на ноги.       Вокруг меня сразу образовывается купол льда. Как не хочется признавать, но хоть я и всей душой ненавижу Фролова с ним было комфортнее. По-крайней мере я знаю, что он сволочь и мои поступки и слова никак не расходились с действительным положением вещей. А перед Даней я виноват. Виноват до такой степени, что не решаюсь даже взглянуть ему в глаза. Как идиот таращусь на торчащие из капюшона крупные завязки. Что сказать ему? Как себя повести?       Всё становится ещё хуже. Уже знакомая шатенка после непродолжительного стука в дверь обводит любопытным взглядом нашу не слишком весёлую компанию, остановившись на Фролове. — Дэниель, ваш выход через пятнадцать минут, — профессионализм так и струится из её голоса, — пора начинать подготовку. ***       Они ушли. А я остался наедине со своим главным страхом один на один.       Даня так и стоит у двери. Не представляю, насколько ему неприятно находится в одном помещении рядом со мной. Неуверенно поднимаю взгляд выше. На гладко выбритый подбородок, плотно сжатые губы. Взглянуть выше малодушно не решаюсь. ***       Звонкий шлепок оглушает. Голова безвольно вскидывается, волосы взметаются по инерции. От шока боль на щеке даже не ощущается, лишь лёгкие покалывания и жар на коже. Огромными глазами смотрю снизу вверх на изуродованное злостью лицо такого дорого человека. Искрящиеся голубым глаза подёрнуты дымкой. — Кто тебе дал право вот так исчезать?