Потоп в пустоши

До рассвета оставалось меньше часа, а она все еще не спала. Брюс выглядел умиротворенным но возможно, не спал - в этот момент она мало что могла сказать о нём но, по крайней мере, он, казалось, отдыхал с закрытыми глазами. Он не выпускал её из объятий всю ночь, и она не смела пошевелиться. Движение могло разбудить его, и если он проснется, Талия не была уверена, что она сможет сохранить самообладание. Поскольку она едва держалась сама, едва удерживаясь от того, чтобы развалиться на части. Он знал ... Как! Она была так осторожна! Не сказала ни слова! Она даже еще не показывала никаких признаков! Он не мог знать ... Если не учитывать, что он ясно знал. Она не представляла себе этих слов, он не произнес их во сне, мечтая об их коротком времяпровождении на Ближнем Востоке. Он знал о ребенке, знал, что она солгала ему. Желание бежать было соблазнительным, но она все еще не могла двигаться. Его рука скользнула по ее левой груди, и она была уверена, что если он не спит, ее возлюбленный почувствует, как ее сердце бьется о рёбра. Талия не могла сдержать дрожь. Эффект был мгновенным. Прикосновение немедленно отступило, и Брюс поднялся, и поддержал себя на локтях над ней. Глаза, которые смотрели на нее, были так полны искреннего беспокойства, что ей хотелось плакать. Талия закрыла глаза. "В чем дело?" Если он когда-либо спал, его голос не имел ни намека на это. "Я сделал тебе больно?" Она яростно покачала головой. «Нет, возлюбленный. Никогда». Как она смела все еще называть его так? Как он мог подумать, что причинил ей вред, когда все было совершенно наоборот? Она чувствовала себя так, словно он схватил ее сердце и сжал. Она дрогнула и попыталась отвернуться, пытаясь скрыться. Но он не позволил ей, мягко, но твердо коснулся ее челюсти и заставить ее повернуться к нему лицом. « Что-то не так», - настаивал он. "Разскажи мне." Талия тяжело сглотнула. Когда влажное ощущение на ее щеках охватило ее, у нее даже не было времени, чтобы скрыть или вытереть слезы прежде, чем подушечки его больших пальцев коснулась её щеки, размазывая соленую жидкость. «Скажи мне», - повторил он тихо. Но она услышала: « Скажи мне правду о нашем ребенке ... » Она глубоко вздохнула, хотя это мало помогло ей успокоиться, и взяла его руку, чтобы положить ей на сердце. «Пожалуйста, возлюбленные. Позвольте мне…продлить мой обман немного подольше. Притворись, что ничего не знаешь, что не ненавидишь меня». Над ней, где до сих пор она чувствовала напряжение, он расслабился. А потом он поцеловал ее не страстно, а нежно, успокаивающе. Они касались дождем по всему её лицу, пока не осталось даже следов слез. Его пальцы коснулись ее лба и висков. «Я никогда не притворяюсь». Он прижал свои губы к ее, как будто чтобы запечатать обещание. «Постарайся отдохнуть и ни о чем не беспокойся. Мы поговорим позже утром». Она расслабилась лишь незначительно, не зная, что делать со всей этой любовью, отсутствием явного гнева. Но ради него Талия пыталась хотя бы притвориться передохнувшей. Учитывая, как тепло и уютно было чувствовать его руки вокруг себя, на самом деле это было совсем не так сложно. Должно быть, она спала, потому что, когда Талия снова открыла глаза, края окна вокруг занавесок были освещены светом. Брюс все еще лежал рядом с ней. Талия почувствовала тошноту. Отчасти это снова была утренняя тошнота, но она не сомневалась, что в ее душе царапались страх и чувство вины. Она сделала несколько неглубоких вдохов. Иногда это срабатывало ... но, видимо, не в этом случае. И какой смысл сейчас скрывать это? Она встала с кровати и пошла в соседнею ванну, и в течение нескольких мгновений в ее горле не было ничего, кроме ужасного чувства желчи. Затем Талия почувствовала большую руку на своей спине. Брюс стоял на коленях позади нее, расчесывая и убирая её длинные волосы с лица. Когда тошнота, казалось, утихла, он поднялся, и она услышала, как течет вода. Когда Талия подняла голову, он протянул ей стакан. "Спасибо." Она взяла стакан. Вода на вкус была чудесно прохладной. Он кивнул, внимательно наблюдая за ней. "Ты в порядке?" "Сейчас?." Она вздохнула. «Скорее всего, это повторится в какой-то момент. Не бойся; этого следовало ожидать». "Я знаю." Он звучал так спокойно ... как будто они проходили это вместе с самого начала. Его глаза все еще были нежными, но Талия видела, что они также полны решимости. «ты достаточно здорова, чтобы говорить? Я не хочу заставлять тебя. Если ты скажешь мне« нет », я подожду. Ты хочешь поесть для начало?» Было бы так легко принять его предложение, а не еду; в этот момент у нее не было соблазна поесть, но Талия покачала головой. Задержка была для него несправедливой и бессмысленной. Поднявшись, она позволила ему отвести ее обратно в главную спальню и села на кровать, скрестив ноги. Ее ночная рубашка была накрыта на неё, рукава все ещё были сжаты в обеих руках. Он сел всего в нескольких дюймах от нее, одна нога согнута под ним, а другая на полу. «Я знаю, что у тебя, вероятно, тоже есть вопросы», - попытался начать он после минуты молчания. «Думою будет правильно задавать вопросы по очереди». Талия не была уверена, чувствовала ли она себя подавленной или оцепенелой. «Я считаю, что было бы справедливо если бы ты начал». "Хорошо", он кивнул, но вопрос, которого она ожидала, не пришел. Вместо этого он спросил: "Как ты ... ты в порядке?" "Как ты видишь." Она слабо улыбнулась. «Я достаточно хорошо себя чувствую. Никакой дискомфорт не является чем-то необычным для этой стадии. Я уверена, что ты не хочешь слышать детали». "Это не так." Он настоял. "Я хочу знать все." Глядя в его глаза, Талия видела, что он имел в виду, он хотел чтобы она почувствовала себя лучше. "Чтож ладно." Она вздохнула и слегка выпрямилась. «Я ... я измотана и больна. Не только утром, но и почти каждый день с прошлого месяца. Когда у меня не тошнит, я в уборной, потому что мои внутренние органы находятся в процессе становления перестроя, и мой мочевой пузырь, похоже, проигрывает эту борьбу. Я едва могу есть, и все же моя одежда уже начинает натирать, а именно потому, что мои груди как-то ... Я даже не могу понять, что там происходит. И все пахнет!» Брюс прикусил губу. Он выглядел так, словно старался не улыбаться, и Талия пришла в ярость. Вот она, пронизанная чувством вины и страха, а он нашел её страдание забавными ? Должно быть, это отразилось на ее лице, потому что он поднял руку в успокаивающем жесте. «Если тебе от этого станет лучше, - он махнул рукой, указывая на нее, - по крайней мере, одну вещь в этом списке определенно ... можно считать плюсом?». Если бы он просто ... Талия посмотрела на него. «Я даже не буду облагораживать это ответом, и я считаю, что это мой вопрос». Выражение ее лица стало мрачным. "Когда ты узнал?" Его лицо снова стало серьезным. «Я начал подозревать в понедельник утром, после той ночи, что мы провели у тебя. Я не мог сказать, что это было на первых порах, только то, что ты выглядела ... по-другому». «по другому как ...» «... не могу сказать точно», - заверил он ее. «Но никто другой не знает тебя ... близко». Это было правдой. Она никогда не была с мужчиной до него, до их короткого совместного времени, которое породило жизнь, которая теперь росла внутри нее, и, конечно, с тех пор у неё никого не было. В ее голове мелькнула мысль, что после их неизбежного расставания больше никого не будет. Как бы это ни было больно, она все еще чувствовала, что это неизбежно, и в данный момент она не могла представить, чтобы любой другой мужчина мог прикоснуться к ней таким образом. «Тогда ... в среду вечером ты подтвердил все подозрения». Талия молча проклинала свою небрежность. Она знала, что не должна была ... «Нет», прервал он. "Вторник вечером." Она нахмурилась, вспоминая. Что произошло во вторник вечером? Она принесла книгу для Джейсона, которая начал слегка ее любить. Трое из них обедали в усадьбе, но она не чувствовала никаких побочных эффектов. Всю ночь было тихо и без происшествий, кроме ... Внезапно осознание ударила ее, и ее голова резко поднялась, широко раскрыв глаза. «Кент!» Она понятия не имела, как был задействован криптонианец, но Талия была в этом уверена. Брюс подтвердил это своим виноватым взглядом. "Он мог ... услышать сердцебиение". Она была возмущена. "Этот... Хам, слышал, как сердце моего ребенка билось пока я смотрела на него!" " Нашего ребёнка". поправил он. «Вовлечение его не было моим первым планом. На самом деле, мойм первым планом было, что ты мне расскажешь». Его голова слегка наклонилась, как будто он думал, стоит ли задавать следующий вопрос. "Ты собирались рассказать?" Ответом может быть либо то, что он хотел услышать, либо честность. Это не может быть и то и другое. Как бы то ни было, она выбрала честность. Она была так ему обязана. «Я не думаю, явно что, нет». У него перехватило дыхание, и она больше всего хотела, чтобы ему не приходилось видеть боль, блеснувшую на его лице. Затем Брюс снова успокоился, глядя на нее ясными глазами. "Тогда почему ты пришла?" «Я хотела увидеть тебя». По крайней мере, на это она могла ответить честно. Она опустила голову и порадовалась за завесу волос, которая скрывала часть ее лица, внезапно почувствовав стыд за свою слабость. «Мне было.....так одиноко. С разбитым сердцем. Я знаю, что именно я оттолкнула тебя, сказав, что я потеряла ребенка, чтобы ты не чувствовал себя обязанным мне, но это так ...больно, даже больнее чем когда я должна была соврать. Это истина ... настолько, насколько я способна расшифровать свое собственное сердце ". Он застыл на мгновение, затем наклонился вперед и снова поцеловал ее, словно в благодарность за открытый и честный ответ. Она не отступила, но его реакция сбила ее с толку. Он должен был быть в ярости. Какое значение имели ее личные чувства по сравнению с масштабом её лжи? «Я думаю,» сказал он , потянув её немного назад, «ты с самого начала хотела сказать мне, или ты хотела чтобы я узнал. Ты одна из самых умных людей , которых я знаю, Талия. Ты не могла действительно думать что мы сможем провести неделю вместе ,и я бы в конце концов не узнал. Если бы ты действительно хотела скрыть это от меня, ты бы не пришла ». Талия покачала головой. «Это прекрасная ложь, и в нее хочется верить, но это по прежнему ложь». «Я не думаю, что это ложь». Он смотрел на нее с искренней открытостью. «Но мы можем поговорить о твоих подсознательных намерениях позже». Он казался настолько счастливым из-за этого убеждения, что Талия не посмела разочаровать его. А что если он был прав? Знала ли она все время, что это произойдет? Об этом было слишком трудно думать , к тому же сейчас её очередь задавать вопрос. Он уже спросил два подряд. "Кто еще знает? Кроме тебя и Кента." "С моей стороны?" Он звучал немного удивленно. «Только Альфред. Я заставил его зайти к нашему другу доктору Лесли Томпкинсу и попросить совета, но я попросил его сделать это от имени какого-то родственника в Англии». "Ты ей не доверяешь?" Талия знала, что она была суррогатной матерью для Брюса. «В некотором роде», потому что ни доктор Томпкинс, ни Альфред не смогли бы по-настоящему заполнить пустоту, оставленную отсутствием его родителей. Это было не из-за отсутствия попыток; Брюс просто никогда не позволял этому случиться. Тем не менее, она была одной из немногих, кто действительно был рядом с ним после этого ужаса, и хотя она никогда не встречала эту женщину, Талия всегда будет благодарна ей. "Я доверяю ей." Ответил Брюс. «Но я бы хотел, чтобы мы уладили это с минимальным внешним воздействием. Только мы. Ты и я. Вот почему мне нужно знать то же самое с твоей стороны. Кто-нибудь еще знает? Твой отец?» "Нет", она покачала головой. «Он верит в мою ложь, как и вы. Единственный другой человек - доктор Вельтман. Она действовала как мой врач и согласилась пойти на обман». «И ты думаешь, она не говорила Ра? Я думал, что все в этом месте были верны твоему отцу». «Она не предаст меня». Талия не упустила из виду высказывание, что он также считает ее преданность помехой. «Не в этом вопросе». «Хорошо.» Он казался скорее созерцательным, чем убежденным. Наступила короткая пауза, прежде чем он встал с кровати. «Пойдем вниз. Я знаю, что тебе вероятно, еще не до этого, но ты должна попробовать что-нибудь съесть». Это все? Она странно посмотрела на него. «Тебе еще предстоит задать самый важный вопрос». "Какой?" "Почему я обманула тебя для начала ... почему я солгала... всем, особенно тебе, в чем-то такого масштаба ..." Это были не те вопросы, с которыми она хотела бы столкнуться, но теперь, когда он узнал, он должен был знать все. Не то, чтобы Талия ожидала, что это что-то изменит, но она хотела, чтобы ее намерения были ясны, чтобы он знал, что они были чисты. Благие намерения ... Искренняя вера в их необходимость ... Брюс склонил голову в сторону. "Твоё мнение изменилось?" Она не поняла, поэтому он перефразировал. «Если бы ты могла вернуться назад во времени, ты бы все еще сделала это?» Это был другой вопрос без хорошего ответа, и она снова выбрала честность. "Да." Он кивнул. «Тогда нам предстоит ещё спорить об этом ... и я не думаю, что кто-то из нас готов к этому прямо сейчас». Потребовалось много силы воли, чтобы не задавать этот вопрос. Детектив в нем восстал, но он оттолкнул этот голос в сторону. Это должно быть обработано осторожно. Талия, должно быть, уже думала, что он безумен. Она ожидала гнева; он мог видеть это по страху в ее глазах. Большинство людей были бы злы, и он тоже был зол, но было ещё так много других эмоций - волнение, удивление, удивление и, да, некоторый страх - и было просто мало места для гнева. Когда они пришли на кухню, Альфред просто наливал горячую воду в чайник. Один взгляд, и Брюс мог сказать, что другой человек знал все. Выражение его лица мягкое, он повернулся к ним. «Я считаю, что уже могу поздравить вас». Талия склонила голову, словно не знала, как это принять, но ответила: «Спасибо». "Замечательно. А теперь, что бы хотела съесть будущая мать?" «Чай и…» она нерешительно огляделась и села. "Возможно, бублик или тост?" «Я с удовольствием приготовлю их обоих».сказал ей Альфред. «И, возможно, немного молока и йогурта. У меня есть все основания полагать, что женщина в вашем состоянии должна получать много кальция». "Да, все верно." Когда он ушел, она посмотрела на Брюса. К его веселью она нахмурилась. "Как я только что согласился на столько еды?" «Потому что легче согласиться с Альфредом, чем спорить с ним». Брюс улыбнулся. Когда дворецкий вернулся, он спросил: «Джейсон уже в школе?» «Да, сэр. Он находится там ведь уже почти полдень.» Он не знал, что было так поздно. Это давало им меньше двух дней, чтобы разобраться, задача стала немного лучше, теперь, когда они оба были почти на одном уровне знаний. Но Талия все еще казалась сильно потрясенной ночными откровениями, хотя какой именно частью он не мог точно сказать. "Он не знает?" спросила она, хотя он уже отвечал на этот вопрос. «Я подумал, что лучше сказать ему после тебя, и я все понял», - повторил Брюс. «Я не могу беспокоиться о нашей нынешней ситуации и его реакции одновременно». "Ты обеспокоен?" «Да», признался он. «Он не всегда ... Может держать свой эмоции под контролем. Я не хочу, чтобы он набрасывался на тебя или делал что-то опрометчивое, например убегал». «Справедливо. Он твой сын. Ты знаешь, что лучше». Она посмотрела вниз на чай, который был только что поставлен перед ней, и Брюс мог сказать, что у нее был такой взгляд, который означал, что она не одобряла его, но решила ничего не говорить. Он хотел попросить ее уточнить, но решил что лучше не стоит. Кроме того, он не мог сказать ничего такого, что не привело бы их к другому обсуждению, он ещё не был готов.