Немного об опыте, ревности и приглашениях на ужин

Прошло не менее десяти минут молчаливой напряженной тишины, которую вполне можно было резать или даже разбивать на осколки, прежде чем ангел заговорил. Кроули все это время задумчиво смотрел в свой бокал, словно намереваясь обнаружить запрятанную на его дне истину. Истину, которую он хотел услышать из уст ангела. Правду, которая несомненно сделает демону больно. Ещe больнее, чем было сейчас. — Однажды так вышло, что… — начал было Азирафаэль, снова украдкой кинув взгляд на застывшего демона, но тут же замолчал, помотав головой. — Это было ещe в саду. Эдемском, конечно же. «Ещe тогда!!!» — внутренне вскричал Кроули, оставаясь невозмутимым и безучастным внешне. — Я увидел Адама и Еву, — продолжал Азирафаэль, нервным движением поправляя галстук-бабочку. — Думаю, ты и сам их видел! Знаешь, они не очень-то скрывались тогда, в саду. Мне было интересно. Последние слова прозвучали так, словно он пытался оправдаться. — И? — устав ждать продолжения, Кроули поднял свой взгляд на ангела. Хорошо, что очки скрывали его глаза. — Не хочешь ли ты сказать, что ещe тогда… С Евой?! Или… — О нет, мой дорогой! — тут же активно замотал головой ангел. — Я просто увидел! И я не понял на тот момент, чем они таким занимались! Но после… Я наблюдал за людьми, Кроули! Они получали от этого удовольствие! И поневоле начал задумываться, а какое оно, это удовольствие… Быстрая, сбивчивая речь Азирафаэля немного взбодрила Кроули. По крайней мере, не с ними, — подумал он и заставил усмешку вновь появиться на своих губах, тогда как внутри его продолжали пожирать собственные демоны. — Ангел, жаждущий попробовать все удовольствия мира. Гедонист. И вуайерист, без сомнения, — фыркнул Кроули, оценивающе глядя на Азирафаэля, который явно чувствовал себя неуютно и механически оправлял манжеты своей рубашки. — Попрошу не выражаться, Кроули! — обиженно отозвался ангел, стыдливо отводя взгляд. — Неужели тебе не было интересно это? Ты же искушал и всe такое… — И что, ангел? — эмоционально развел руками Кроули. Поставил бокал на стол, позабыв, когда успел его опустошить. — Зачем их искушать, если они сами этим занимаются? Разве что запретные удовольствия… И искушать, а не участвовать!!! Последние слова прозвучали с надрывом. Кроули перевел дух, собрался с силами и продолжил: — Но мы отклонились от темы! Так когда? И где, о мой светлый ангел, ты окунулся в пучину порока и разврата? — Рим. Термы, — быстро сказал Азирафаэль, теперь расправляя несуществующие складки на своих брюках. — Пришлось опробовать их, а там, сам знаешь, что творилось!.. И тогда я понял, что у меня не хватает некоторой… Детали. Против воли с губ Кроули сорвался короткий изумленный смешок. — Что, тебе выдали тело без этой важной «детали»? Правда? Какое досадное упущение! В голосе Кроули звучала явная насмешка, а сам он снова с интересом осмотрел Азирафаэля, напряженно сидящего напротив. Азирафаэля и его брюки, то есть, конечно, руки, продолжающие расправлять складки на коленях брюк. — Нет, она была, Кроули! Просто… — замялся ангел, вцепившись в свои колени.- Просто это была маленькая деталь. Незначительная. Со стороны Кроули вновь послышался то ли смех, то ли всхлип, и Азирафаэль поспешил исправиться: — То есть я имею в виду, что не придавал ей значения. И смысла! Я же ангел! Мне не нужно продолжать род, я не должен получать удовольствие от… — От чего? — не выдержал паузы Кроули, сползая по спинке кресла вниз, качая головой. — Неужели ты наконец перешел к сути?.. Но к этой самой сути ангел шел окольными путями. И лишь спустя почти час рассказов ангела и экскурса в прошлое Кроули, наконец, не выдержал. — Ну хоть в девятнадцатом веке ты уже нашел того, с кем захотел разделить этот вид удовольствия, ангел? — устало вздохнул Кроули, сползая ещe больше, практически лежа в кресле, и жалея, что вообще завязал этот разговор. Но иначе он бы места себе не находил. Не смог бы спать, есть, только пить. Впрочем, пить было бы совсем неплохо. — О, боюсь что нет милый. Дело в том, что… — замялся Азирафаэль, не в силах продолжить. Кроули резко перетек из почти лежачего положения в сидячее одним плавным и стремительным змеиным движением, сорвал с глаз и так опустившиеся на кончик носа очки и уставился своими пронзительными желтыми глазами с вытянутыми зрачками на Азирафаэля. — Ангел. Ты поведал мне во всех подробностях, как подглядывал, заинтересовался процессом, «маленькой деталью», захотел сделать еe «большой», и тебе это удалось — простая физиология и никаких чудес, если хочешь услышать мое мнение. Ты рассказал, как веками боялся вновь прикоснуться к…этой теме. Но смотрел, не мог не смотреть за людьми. Как начал желать попробовать, как задался вопросом — с кем. Женщина, мужчина — небогатый выбор, скажу я тебе. Как понял, что мужчины привлекают больше. Уж не дорогой ли твоему сердцу Оскар дьявол его забери Уайлд помог тебе с этим? — начал срываться Кроули, не в силах побороть то раздражение, обиду и ревность, которые охватили все его существо. А ещe горечь и боль. Ведь сам он не мог, не хотел пробовать ничего такого! Ни с кем! Ни с кем другим, кроме… Кроули, устало вздохнув, потер переносицу, пытаясь в который раз взять себя в руки.  — Оскар был выдающимся и талантливым джентльменом. И он тут совершенно ни при чем! — принялся защищать его Азирафаэль. — Все дело в тебе, Кроули! Это было сказано с таким отчаянием в голосе, но демон не обратил внимания, поспешив возмутиться: — О, так в чем же я успел провиниться? Ведь почти весь девятнадцатый век… — Ты спал, Кроули! Практически целый век! — перебил его Азирафаэль, повысив голос и обличающе наставив на него палец. Рука его подрагивала. — И поэтому ты решил связаться с этим человеком? Ты, ангел? С ним?! — Кроули вскочил на ноги, неопределенно взмахнув рукой. Азирафаэль удивленно распахнул глаза и посмотрел на демона снизу вверх этим своим особым «ангельским» взглядом. — Вовсе нет! Тебя не было, Кроули, — в отчаянии ответил тот и добавил, уже тише, проникновеннее: — Я скучал. Я так скучал без тебя! Кроули замер. — И поэтому решил поразвлечься? — тоже тихо, слегка дрожащим голосом выдал он. — Ох, Кроули. Да я не к этому всe веду, — огорченно, чуть не плача проговорил Азирафаэль и тяжело вздохнул, словно набираясь смелости. — Я хотел сказать… Азирафаэль нерешительно взглянул на демона, неловко поднялся на ноги, сделал пару осторожных, маленьких и очень неуверенных шагов к Кроули. — Я хотел сказать, что именно тогда понял, как ты мне дорог. Уже не как друг. И что именно с тобой я бы хотел… — покраснел Азирафаэль. — И больше ни с кем другим. По венам Кроули от этих слов ангела, его ангела, будто разлился теплый и сладкий яд, а всe внутри охватило ликованием, затопило счастьем, которое выжигало его внутренних демонов. — Потому я и попробовал сделать это с тобой, — зажмурившись, на одном дыхании выпалил ангел, словно признавался сейчас в своем самом страшном грехе. Кроули завис, пытаясь вспомнить, когда у них что-то могло быть с Азирафаэлем и почему он этого не помнил. Вспомнить не получалось. — Ага. Прекрасно. Замечательно, — озадаченно протянул Кроули. — Девятнадцатый век. Ты спал, — принялся оправдываться Азирафаэль, с опаской приоткрыв один глаз. Кроули ощутил себя какой-то спящей красавицей из оригинала сказки, где эту самую красавицу во сне, воспользовавшись случаем… — И как ты это сделал? — не мог не поинтересоваться Кроули. — О, дорогой мой… — тепло улыбнулся ему Азирафаэль, понимая, что на него больше никто не злится. Ангел подошел ещe ближе к замершему, опасающемуся пошевелиться демону. — Сначала я просто навещал тебя. Присматривал за тобой. Наводил порядок. Потом говорил с тобой, читал тебе книги. Пытался разбудить, наконец. Но ты спал слишком крепко. Ангел подошел совсем близко и медленно, нежно взял руки демона в свои. — Ты выглядел так прекрасно тогда! Такой умиротворенный, красивый, расслабленный… Что я не удержался, вспомнил сказку о «Спящей красавице» и… «Не я один ее, выходит, вспомнил», — мысленно усмехнулся Кроули, а вслух повторил: — И? — И поцеловал. Тебя. В щеку! — тут же добавил Азирафаэль, пряча взгляд. — Но это не сработало. Ты не проснулся. Пришлось поцеловать тебя в губы, дорогой мой… — Ага. Прекрасно, — отстраненно заметил Кроули, чувствуя себя очень странно: нечто среднее между полным дураком и не менее полным идиотом. И потому он, не подумав, спросил: — Так это и есть весь твой сексуальный опыт? Азирафаэль с изумлением взглянул в глаза Кроули. — Нет! — выдохнул он потрясенно. Но, заметив, что демон нахмурился, тут же исправился: — То есть да! Но никакой он не сексуальный! Я ничего не говорил про сексуальный опыт, Кроули! Это всe твои слова. — Значит, опыт у тебя только в поцелуях, причем с совершенно бесчувственным телом, — заключил Кроули, выжидательно глядя на Азирафаэля. Тот несмело кивнул. — Тогда почему бы не повторить это, но чтобы я хотя бы об этом знал, а, ангел? Подумать только! В этом и хотел признаться Азирафаэль! А Кроули уже успел себе столько надумать, сгореть в огне ревности, возродиться из пепла, снова рассыпаться на части от боли предательства… А ангел имел в виду всего лишь невинный поцелуй! — И почему ты раньше не мог сказать мне о… Но договорить Кроули не дали, да он уже и не хотел. Вцепившись в руки демона, несмело прижавшись к нему, вскинув голову, вздохнув и прикрыв глаза, Азирафаэль осторожно коснулся своими губами губ Кроули. Нежное, легкое касание, как крылья бабочки, готовой тут же испуганно улететь, но Кроули ловит ее, приоткрывает губы навстречу, вовлекает в поцелуй. И Азирафаэль робко отвечает, а потом, похоже, входит во вкус, прижимаясь теснее, целуя сильнее, и уже сам пытается поймать губы Кроули и вести в поцелуе как в танце. Забыв как дышать, Кроули судорожно выдыхает, и Азирафаэль, распахнув глаза, приходит в себя, отстраняется. В его взгляде замешательство и испуг, изумление и восторг. Глаза Азирафаэля горят, и сам Кроули горит тоже, охваченный непреодолимо сильным чувством. И, видя, как ангел хочет отступить, выпуская его руки из своих, не дает тому отойти, уйти, оставить одного, нет, только не сейчас! Кроули вскидывает руки, обвивает ими Азирафаэля змеиными кольцами, прижимает к себе нежно, но крепко. И ангел замирает в его объятиях, обнимает сам, прижимается щекой к плечу своего демона. — Ну так же лучше, да? Целоваться со мной, когда я могу поцеловать тебя в ответ, мой ангел, — не мог не сказать Кроули, наслаждаясь теплом Азирафаэля в своих руках. — Определенно лучше, дорогой мой, — расслабленно выдыхает Азирафаэль. — Особенный, ни с чем не сравнимый вид удовольствия. — Но это еще не все удовольствия, которые мы можем попробовать вместе, — замирая от собственной смелости, говорит Кроули, думая сейчас о том, как понравятся его ангелу поцелуи, когда демон применит в них свой змеиный язык. Он зарывается носом в белые пушистые волосы и с наслаждением вдыхает их сладкий и нежный запах. — Именно этого я и хочу, Кроули. С кем как не с тобой я могу разделить этот вид удовольствий, дорогой? — в голосе Азирафаэля едва уловимо скользит лукавство и… предвкушение? Что? Но Кроули не успевает задуматься над этим, когда ангел продолжает: — Но только после ужина, мой дорогой. Мы приглашены завтра, в семь. И как Кроули теперь может отказаться от этого? Или отпустить его одного? И уж тем более он никогда не сможет отпустить своего ангела, особенно теперь, когда тот так уютно устроился в его руках и вместе они ощущались как нечто единое, цельное, предопределенное друг другу. А может даже и созданное друг для друга?