Тебе никто не поверит

— Я могу присутствовать на сеансе? Он прекрасно знал, что ему не позволят. Но надежда, как правило, умирала последней. Вот и сейчас Вадима выставили за дверь. Он прислонился спиной к стене, подозревая, что не выдержит этих мук — ждать изо дня в день здесь, и не знать, что происходит в кабинете. Кира ему ничего не рассказывала. Кира никогда ничего не рассказывает. До тех пор, пока не станет совсем плохо. Однажды они уже убедились в том, что держать все в себе очень плохо. Он пытался объяснить ей, что это может привести к плохим последствиям - тогда, перед чемпионатом Европы.  — Ты не говорила, что у тебя колени… что они в таком состоянии. Кира смотрела на него, но ничего не отвечала, а он недоумевал все больше и больше, ибо понятия не имел, чего ради она скрывала от него такие серьезные вещи.  — Тебе было больно прыгать? Она кивнула.  — И ты молчала?  — Ирина Романовна знала… Она все знала… И вы тоже, но я же говорила! Вадим посмотрел в глаза Кире и не увидел там ничего, кроме ярого возмущения. Даже слез не было, как получасом ранее. Возможно, слезы и ярость не сочетаются меж собой, поэтому девушка осторожно шагнула назад, понимая, что наговорила лишнего. Вадим так не считал. Ему хотелось пожалеть ее и извиниться. Возможно, он был не прав, не придавая ее жалобам особого значения. Он привык, что Кира терпит, старается, борется. Иного от нее он и не ожидал. А с другой стороны, чего он мог ожидать? Что она упадет к их ногам и будет умолять о лечении? Винил ли он в этот момент себя? Да.  — Хватит мне «выкать», — это звучало резче, чем следовало и Вадим немного успокоился. Незачем пугать Киру, она и без того отчего-то забилась в угол. — Мы уже три года вместе, а ты все никак не прекратишь это делать. Люди, которые друг друга любят… они на равных, понимаешь? Он обернулся. Они были одни, и ему ничего не мешало подойти к девушке и положить руки на ее плечи. Кира подняла на него взгляд. Глаза в глаза. Это были самые прекрасные минуты, когда она смотрела на него, а он чувствовал ее любовь. Он чувствовал всю ее. Ее эмоции, переживания. Когда Кира потянулась к нему, он крепко ее обнял и девушка задрожала в его руках.  — Ты чего?  — Я хотела… хотела воды взять. Вадим опустил взгляд на ее руку, которой она тянулась к бутылке, стоящей позади него, развернулся и подал ее Кире. Она сделала всего пару глотков.  — Что мы будем делать с тобой? — тихо спросил мужчина, опуская глаза на ее колени, — так дело не пойдет. На чемпионате России ты была не в форме. А с Европой и подавно пролетим.  — Может, я не буду выступать…  — Мы не можем… ты же знаешь. Не волнуйся, — он целует ее в лоб, — вечером я приду к тебе. Будешь ждать? Кира не отвечает, потупив взгляд она смотрит на бутылку, но Вадим расценивает ее молчание как согласие. Он снова обнимает Киру, целует ее теперь в губы, но поцелуй получается мимолетным, потому что он слышит приближающиеся шаги за дверью. На чемпионате мира они учли свои ошибки, и такой счастливой, как в те дни, Вадим еще не видел Киру. Она сияла. И никто, кроме нее самой, не мог сказать, какой ценой был куплен этот успех. Сколько было выплакано слез. У всех нервы были на пределе, а смысла уже не видел никто. Вадим вспоминал, с какой злостью Кира швыряла коньки, заявляла, что больше не станет кататься - и он всегда оказывался рядом, чтобы утешить, успокоить, переубедить ее. От воспоминаний Вадима отвлек крик. Он был таким… душераздирающим, что у мужчины захолодели руки. Он огляделся в поисках источника звука.  — Заберите меня! Его словно ледяной водой обдало, когда понял, чей это голос.  — Я не хочу! Не хочу! Вадим застыл и не двигался до тех пор, пока Кира в очередной раз не закричала. В кабинете что-то упало или это что-то кинули. Плач и хныканье мешались с криками о помощи. Наконец, Вадиму удалось взять себя в руки и он бросился к двери, распахнул ее. Посреди кабинета стояла Кира, закрывшая руками лицо. Она плакала. Он не видел ее такой уже очень давно - и, не зная, что могло случиться, сделал попытку обнять ее, пообещать, что все будет хорошо. Разве нет? Разве не так он поступал, когда ей было плохо? И она всегда принимала его заботу, но сейчас, стоило ему сделать шаг в ее сторону, девушка закричала, точно он ударил ее.  — Не подходи! Уберите его!  — Кира… Его собственный голос сорвался и стал почти не слышен. Между ними стоял врач, отчаянно пытающийся взять ситуацию под контроль. Но он не успел выхватить у Киры стопку медицинских карт, что в ту же секунду полетели в Вадима. Он не увернулся, получил удар, выстоял и, ошарашенный, даже не осознал этого.  — Выйдите отсюда!  — Что? Нет! Я должен ей помочь… Помочь он не мог, Кира порывалась кинуть в него вазу, врач вовремя выхватил у нее опасный предмет и теперь ему удалось обхватить руками Киру так, чтобы она не причинила вреда ни себе, ни кому-либо другому. Последнее, что видел Вадим, прежде чем покинуть кабинет — ее взгляд. Взгляд, полный ненависти. Так не смотрят на любимых, так смотрят на тех, чью голову хотят получить на блюдце. Это не его Кира. Не она. Он и прежде видел злость Киры. Это было редкое явление, но оно было. Он всегда представлял, что в такие моменты Кира на самом деле злится не на него, а на тех, кто делает ей больно. Он надеялся, что является для нее опорой. Человеком на которого всегда можно положиться, довериться. Рассказать все… То, что происходило сейчас? Вадим скатился вниз по стеночке. За дверью кабинета все еще слышались крики, раздавались проклятия. Все утихло после бригады, бросившейся на помощь. Вадима не впустили. Он так и сидел на полу, прижав руки к щекам. Когда он взглянул на свои ладони, то обнаружил, что они мокрые от его собственных слез. Это было ужасно — видеть ее в таком состоянии, но не иметь возможности помочь. Осознание своей беспомощности, казалось, пришло вчера, но сегодня он понял, насколько тщетны были его попытки вернуть себе Киру. Когда все это началось? Почему он пропустил этот момент? У него были догадки. Все срывы Киры были связаны с фигурным катанием и соревнованиями. Он не мог поверить, что спустя почти семь лет все это навалилось на нее. Но как она смотрела на него? Почему на него? «Оставьте меня здесь!» Ее крики не прекращались, но теперь их заглушали голоса врачей. «Заберите…» Крик сорвался, сменившись жалобным хныканьем. «Я ненавижу его» Вадим вновь закрыл лицо руками. *** Он не дал им забрать ее у него. Ему ничего не объяснили, но попросили подойти завтра к трем часам дня. Возможно, к трем часам дня что-то случится такое, о чем сегодня в девять вечера сказать нельзя. Или это просто такое правило, что плохие новости сообщать днем. Для плохих новостей нет правильного времени. На самом деле Вадиму было плевать утро, день или вечер. Его Кира едва ноги переставляла, когда ее вывели к нему. Ее взгляд — такой пустой и… пугающий. Казалось, отпусти он ее руку и она рухнет на пол. Пока он ее держит — она идет следом.  — Может, ты хочешь есть? Она не отвечала. Единственное, что она произнесла за то время, что находилась под действием успокоительного — это «Надя». Но он не мог сейчас так рисковать. Ребенок не должен был видеть такую маму. Никто не должен был ее видеть, он сам с удовольствием бы спрятался от ее взгляда. Но упечь ее в психушку? Лишить ее семьи, а их Киры? Это было невозможно. Он не мог представить, что сможет пойти на это. И все же, что произошло? От врачей он слышал слово "психоз", но оно ему ничего не объяснило. У нее бывали срывы, он сам не единожды становился их свидетелем, но до такого не доходило никогда - и раньше Кира никогда не отстранялась от него, когда он приходил ее утешить. Он всегда был рядом, а теперь она не хотела его видеть, и это терзало его больше, чем все остальное. «Мы обязательно справимся» — эти слова уже теряли смысл, поскольку Вадим твердил их на протяжении часа. Верить становилось все сложнее. Кира стояла неподвижно, пока он снимал с нее куртку. Она переступила с ноги на ногу, позволяя ему разуть ее. Затем опустилась на тумбу. Ее ладони опустились на колени. Вадим сжал их.  — Кира… поговори со мной. Кира не разговаривала. Это не было ее обычным молчанием. Теперь ее здесь будто не было. Она смотрела ему в глаза, но в них была пустота. Ни прежней ярости. Ничего.  — Хорошо. Пойдем в душ и спать. Да? Ему не составило особого труда привести ее в ванную, раздеть и ополоснуть. Девушка не проявляла никакого интереса к происходящему, позволила себя намылить, смыть пену. Вадим провел рукой вдоль ее плеч и зажмурился, стараясь унять дрожь в теле, подавить собственную истерику, которая грозила вот-вот настигнуть и его.  — Теперь тебе нужно поесть. Если бы это было так просто — заставить ее взять в руки ложку. Он даже попытался кормить ее с рук, но она не открыла рта.  — Кира. Он не мог этого выносить. Он сдался и привел девушку в комнату, уложил ее на кровать. Кира тут же укуталась в одеяло. Ему хотелось думать, что она прячется от всего мира, а не только от него. Он бы не смог сегодня спать рядом. Врач сказал, что ее желательно оставить в одиночестве хотя бы ненадолго. Может, если она поспит, то придет в себя, станет собой прежней? Нужно просто дать ей немного времени, и все кончится... Прежде чем выйти, мужчина оставил на щеке Киры поцелуй, а после запер комнату на ключ, опустив его в карман своих брюк.