Тебе никто не поверит

— Кира? Сквозь дремоту Кира не сразу поняла, что зовут ее. Она повернулась на другой бок, пытаясь снова провалиться в сон. У нее почти получилось, но голос не отпустил.  — Ты спишь? Уже нет. Девушка распахнула глаза, нервно глядя на стену прямо перед собой. Выспаться снова не получалось. Может, если она будет притворяться спящей, то Вадим оставит ее в покое и уйдет? Но он продолжал стоять в дверях, а после и вовсе шагнул в комнату. Она слышала, как он шелестел бумагой, собирая разбросанные по полу бесчисленные рисунки Нади. Понимая, что притворяться бессмысленно, Кира приподнялась на локтях и села, наблюдая за Вадимом. Волосы закрывали ее лицо и это создавало иллюзию какой-то хрупкой защиты. Глупость, конечно. Ничто и никогда не могло защитить от него.  — Доброе утро. Когда Вадим опустился рядом с ней на кровать, Кира не шелохнулась.  — Есть хочешь? Он задавал этот вопрос каждое утро, в обед и вечером. Кира каждый раз молчала, зная, что независимо от ее ответа он все равно притащит еду, которая будет стоять на столе и к которой она притронется разве что для того, чтобы не умереть. Каждый ее день проходил в этой комнате, пусть теперь он не запирал ее. Кира была вольна ходить по квартире. Несколько раз она устраивала вылазку, чтобы увидеть дочь, но все время что-то шло не так. Надя то оказывалась в садике в неположенное ей время, то гостила у сестры. Умом Кира понимала, что Вадим делает все, чтобы она не пересекалась с дочкой, но сердцем? Кира надеялась, что все это случайность.  — Я хочу увидеть Надю. Я слышала, что ей ночью было плохо, она так кашляла… Это было даже не просьбой, а почти мольбой. Могла ли Кира когда-нибудь предположить, что однажды ей придется уговаривать Вадима пустить ее к Наде? Только он никак не ответил на ее слова, проигнорировал даже, будто Кира разговаривала не с ним. Но она не желала отступать.  — Можно мне ее увидеть? Вадим подался вперед, Кира заставила себя оставаться на месте. Если она хочет встретиться с Надей, нужно вести себя хорошо и не делать резких движений. Когда рука Вадима накрыла ее ладонь, сердце пропустило удар, Кира вскинула голову.  — Нади дома нет… Ложь. Она слышала, как девочка всю ночь кашляла, слышала, как Вадим вызывал врача. Она не пошла сегодня в сад. Она заболела. А он лгал, думая, что во благо, на самом же деле он делал только хуже себе, вызывая у Киры злость и недоверие.  — Я хочу увидеть ее! Она пожалела о том, что повысила голос, но было уже слишком поздно. Если она будет вести себя буйно, он сделает ей укол и она снова потеряет связь с собой, становясь безжизненной, серой массой. Не то, чтобы сейчас было иначе, но по крайней мере Кира могла контролировать свое собственное тело. Вадим убрал руку, отодвинулся, посмотрел на нее с опаской. Неужели она была такой… неужели он мог испугаться?  — Тебе нужно поесть и лечь спать. Вадим поднялся с кровати и отошел к двери. Кира наблюдала за ним сквозь пелену выступивших на глазах слез. Он очень изменился за это время. Он выглядел уставшим, улыбка, казалось, навсегда пропала с его лица. Его взгляд… был потухшим. Совсем как у нее самой. Наверное, ей стоило чувствовать себя отомщенной, но почему-то она не могла испытывать злорадство. Вадим вызывал у нее жалость, за которую она себя ненавидела. Как ненавидела себя когда-то за те отголоски удовольствия, что испытывала от его прикосновений. Кира подскочила с кровати, сжимая кулаки. Она не знала точно, что пугало и злило ее больше: то, что помимо ненависти она его жалеет или то, что вынуждена приходить к нему ночью, чтобы выспаться. Он лишал ее всего: юности, радости, спокойствия, сна, своего «я». А теперь хотел лишить и дочери. Он не имел права этого делать: ни тогда, ни сейчас. Но Кира не успела броситься на него с обвинениями: перехватила его взгляд, наполненный горькой, обреченной решимостью, а потом увидела, что в руке его появился шприц. Кира опустилась на кровать и больше не сказала ни слова. После него снова болело все тело. Может, она только придумывала себе это? Взрослые делают такие вещи всегда и не жалуются, почему она должна? Кира хотела спать. Она с трудом смогла удобно устроиться, прижавшись к Вадиму. Он не трогал ее больше и от него исходило тепло. Это усыпляло. Девочка закрыла глаза, и в этот момент Вадим стал что-то ей говорить. В полудреме она попыталась ответить, надеясь, что он оставит ее в покое, но он не умолкал. Кире пришлось собрать всю волю в кулак, чтобы прогнать сон и сесть.  — Какую только херню не напишут мне в инстаграме! - настроение у него было отличным, он радостно усмехался, не выпуская из руки телефон, а другой рукой обнимая Киру за плечи. - Вот, послушай... Кира бросила взгляд на экран и узнала себя на фотографии. Он открыл комментарии и теперь зачитывал их ей, старательно и с выражением, еле сдерживая хохот. «Чем больше смотришь и узнаешь про Киру, тем больше понимаешь какое сокровище находится рядом с Вами. Надеюсь Вы это цените и действительно понимаете. Вадим, ну ведь правда, без всякого пафоса и фанатизма, Кира поистине настоящий бриллиант ФК, а что самое главное очень хороший человек с редкими в наши дни качествами. Она прекрасна как внешней красотой, так и своим богатым внутренним миром и воспитанием. Для многих людей мечта просто увидеть Киру в живую, прикоснуться к ней, поговорить. Это о многом говорит. Как жаль, что зачастую люди начинают, что-то ценить, только лишь когда потеряют. Вспоминаются строчки: Только потеряв, мы начнём ценить. Только опоздав — учимся спешить». Кира вслушивалась в его слова и не могла поверить, что взрослые люди пишут такое всерьез. Неужели они действительно так думают? Неужели никто не видит? Вадим все-таки не смог справиться со смехом, и Кира посмотрела на него недоуменно. Что в этом было смешного? Но он открыл другую фотографию и снова зачитал комментарий:  — "Всё-таки люди правы. Вы очень-очень красивая, гармоничная и невероятно химичная пара! А может это судьба? Будем надеяться, всё зависит от Вас самих…" — Вадим сделал паузу, давая Кире время осознать смысл прочитанного, — Все действительно от нас зависит, — улыбнулся он и наклонился к ней, чтобы потереться о ее щеку кончиком носа. А затем продолжил: «Кира самая лучшая и неповторимая. Пожалуйста, не переставайте заботится о ней, любить и поддерживать, быть ей верным и преданным человеком, очень просим. Она рядом с вами светится!» Вадим умилялся вовсю, а Кира, разглядывая фото, осознавала с глухим ужасом, что действительно выглядит счастливой и сияющей. И все эти люди были готовы ее поженить с ним? И видели, что она его любит? Ей не привыкать было улыбаться на камеру, прятать свои чувства за маской приветливости, но неужели никто не мог даже заподозрить, что что-то идет не так? Закончив веселиться, Вадим убрал телефон на прикроватный столик.  — Я обязательно женюсь на тебе, моя девочка. Поцелуй в лоб, от которого Киру передернуло, но он, конечно, этого не заметил.  — Женюсь, но только не сейчас. Люди не поймут, Кира. Люди хотят этого, разве нет? Они пишут такие вещи от которых Киру выворачивает наизнанку. И если бы только комментарии - они пишут целые книги, посвящённые их с Вадимом отношениям. Таких людей сотни. Тысячи. Есть и те, кто не понимает таких людей, кто считает эти "отношения" чем-то неправильным, противоестественным. «Дайте ей вырасти» - так пишут они. И что потом? Вырасти она, разве будет легче? Разве ей будут нравиться его поцелуи, ласки, все… другое? Среди всех людей на земле не найдется ни одного, кто увидел бы правду. Который бы понимал, что Кире плохо, что она страдает рядом с ним. Когда он целует ее, она хочет исчезнуть, когда его руки касаются ее талии — ее тошнит. Как кому-то может нравиться это? Как кто-то может видеть в этом любовь? Кира долго смотрела на Вадима, пытаясь уложить в голове то, что он сказал ей только что. Он пообещал жениться... «Дайте ей вырасти, потом говорите о любви»  — Хорошо, я приведу Надю. Его слова выдернули Киру в реальность не хуже отрезвляющей пощечины.  — Приведешь? Вадим кивнул ей, давая понять, что не обманывает ее и не шутит. Когда он вышел из комнаты, Кира ринулась к зеркалу, обеспокоенно всмотрелась в собственное лицо. Она выглядела… нормальной. Сонной, не выспавшейся, уставшей, но нормальной. Надя не испугается, когда увидит ее. Но что-то в ее облике все же ее удивило: ей казалось, что она видит в зеркале не себя, а свою искаженную копию. Что она превратилась во что-то неприглядное, неправильное. Во что-то, чего не должно было быть. Кира отошла от зеркала.  — Вадим Алексеевич такой… такой классный. Алиса бросила на Киру взгляд, который точно говорил «и что он нашел в тебе?» Кира тоже не понимала — что? Однажды, в очередной раз, когда он пришел к ней, она улучшила момент, чтобы спросить: почему он выбрал ее.  — Этого не объяснить Кира. Когда человек любит, он… он просто любит. Не за какие-то его заслуги. Не за внешность. Понимаешь? Кира не понимала, поскольку никогда никого не любила по-настоящему. Может, она любила Вадима? Может то, что он являлся единственным человеком, которому было до нее дело, должно было как-то повлиять на нее? Может, отыщи она в своем сердце хоть крупицу теплого чувства, ей было бы легче, но она изо всех сил прислушалась к себе и не ощутила в своем сердце ничего - только пронзительную воющую пустоту.  — Почему люди не поймут? — спросила она. — Почему тогда… вы приходите сейчас. Если она надеялась пробудить в мужчине совесть, то напрасно старалась. Этого не вышло. Кира отчаянно нуждалась в том, чтобы увидеть в его глазах сожаление, а он в свою очередь светился счастьем.  — Потому что я тебя люблю. Я долго этого ждал, Кира. Он долго этого ждал.  — И говори мне "ты", - сказал он, хмурясь. - Мы же договорились.  — Договорились, - шепнула она, опуская голову и чувствуя, как его руки пробираются под ее футболку.  — Мамочка! Поистине странное чувство - обнимать ребенка от чудовища. Однако Кира была безумно счастлива снова ощутить тепло Нади, ее поцелуй и взгляд, полный искренней любви и тревоги. Но Надя и сама выглядела плохо. У нее был жар, и девочка, казалось, держалась из последних сил, чтобы не рухнуть рядом с матерью. Ее длинные волосы были заплетены в причудливые косы, которые больше походили на странные узлы. Не зная, что думать, Кира крепко, насколько хватило сил, обняла дочь, прижала ее к себе, порывисто целуя в макушку. Вместе с радостью от встречи пришло чувство стыда за то, что она заставила Вадима вытащить Надю из постели, где ей было явно лучше.  — Я так соскучилась по тебе, — девочка обхватила ее руками в ответ. Вадим стоял у двери. Он не скрывал, что наблюдает за ними зорко и беспокойно, но Кире было сейчас не до него. Разговор о болезни дочери лучше было отложить на потом. Надя притиснулась к Кире, жалуясь вполголоса, как успела по ней соскучиться.  — Выздоравливай поскорее, — попросила она, — нам с папой тебя очень сильно не хватает. Кира сморгнула слезы, глядя поверх головы Нади на Вадима, и увидела в его глазах ту же горечь, что сквозила в голосе дочери.