Ничего не идет как надо в Васильково

Первым, чем Егор собирался заняться с утра, было признаться Дане в любви. В большой, чистой мужской любви, которая продлится хотя бы до момента, пока эта пачка божественного растворимого напитка не кончится. А растянуть он ее планировал надолго, так что у Дани были шансы стать весьма длительным увлечением. Однако нигде в доме Дани не обнаружилось, а занавеска в комнату была поднята. Огород тоже был пуст. Нашелся хозяин чисто случайно и у калитки: Егор выглянул в окно скорее чтобы убедиться, что его там нет, чем наоборот. Но он стоял именно там, вцепившись руками в деревянные дощечки. Пальцы его были сильно напряжены – Егор видел побелевшие костяшки даже отсюда, однако для собеседника его руки наверняка были не видны: иначе бы разговор давно закончился. Даня не выглядел злым: скорее все еще очень уставшим. Вчера, когда он рассказывал про то, насколько любит сыр Чеддер и ненавидит печеные помидоры, его взгляд был живым и горящим, несмотря на общий убитый вид. Сегодня же «убитым» был даже его взгляд. Его собеседник выглядел обеспокоенно и все пытался поймать взгляд Дани, но тот предпочитал смотреть куда угодно, кроме как на парня. Да, парня – собеседник был с Даней одного возраста. До Егора как-то даже не сразу дошло, что этот парень – четвертый представитель их возрастной категории в Васильково и третий мужского пола. Выглядел он, впрочем, не как местный: брендовые вещи от деревенского шика Егор отличал с любого расстояния и без малейших затруднений. Наверно, друг, подумал Егор про себя, но тут же эту идею отмел: будь это друг, Даня бы позвал его в дом. И не был бы так сильно напряжен. И не прятал взгляд. И вообще с друзьями себя так не ведут. И вообще… Егор закрыл глаза, отворачиваясь от окна. Нет. Его это не касается, и он не будет сейчас строить себе теорий, иначе потом не сможет удержаться от того, чтобы завалить Даню вопросами, которые тому точно не понравятся. Какое Егору дело, кто там приперся с утра пораньше не к нему домой? Никакого. «Вот и не лезь,» - отрезал он про себя, ставя чайник. Даня вернулся в дом, когда его чай уже успел завариться, а Егор был на середине своей кружки с кофе. Выглядел Даня не очень веселым, но Егор все равно подарил ему свою самую широкую улыбку, демонстративно погладив кружку и поднеся напиток ко рту как в лучших рекламах кофе. Даня засмеялся. -Не за что. -Нет, чувак, - блаженно вздохнул Егор – есть за что. -Ну прекрати, - Даня отмахнулся, делая вид, что смертельно смущен. -Ты мне жизнь спас. -Ах даже так. -Именно так. Еще один кофе у Вали – и мне пришлось бы на ней жениться. -Ну тогда я тебя и правда спас, - и Даня снова засмеялся. По пути к речке Даня заметно повеселел. Рассказал наконец, что у него несколько выходных, потому что начальник опять уезжает и что, слава богам, никто из старушек не включал бэт-сигнал. То есть его выходные были настоящими выходными, а не «как обычно». -Я себе все мозги нахуй молотком отбил, - пожаловался он, закатывая глаза – целыми днями кто-то стучит и гремит, а потом гремит и стучит и снова, и опять. И что-то падает. Постоянно. А ты как параноик подрываешься, потому что Геннадьевич опять пришел бухой и не дай боже это он с крыши ебанулся. И еще запах. Бля, от них так пахнет перегаром, чувак. Я был бухой все эти дни просто от одного запаха. -Это хорошая метафора для песни, - засмеялся Егор. -Да, о чем? – возмутился рыжий – как я сгораю от любви к алкашам и клянусь в любви, пока белка не разлучит нас? Тарзанка Даню порадовала даже сильнее, чем Егор ожидал. Едва завидев ее, Даня издал протяжное «о-о-о» и, кинув полотенцем и футболкой в Егора, помчался к дереву. Блондин снова ощутил приятное удовлетворение плодами собственного труда и засмеялся, когда Даня прыгнул, смешно размахивая руками и ногами. -Чувак! - крикнул он, выныривая. -Не за что, - отозвался Егор. Обратно они пошли лишь когда животы обоих начали урчать слишком уж громко и призывно, а руки едва поднимались выше уровня пупка. -Я так в воде не уставал наверно лет с шести, - довольно произнес Даня. Егор согласно кивнул. -Дома же еще есть пиво, да? – спросил он, но, сообразив, что именно сказал, добавил – у тебя дома? -Есть, - Даня то ли сделал вид, что не заметил оговорки, то ли не заметил ее на самом деле. Они уселись под яблоней: Даня сказал, что в доме бухают только алкоголики, а «эстеты типа нас» могут позволить себе пить публично. Егору, собственно, было плевать, за исключением того, что в доме меньше пекло и, соответственно, медленнее развозило, но в ответ на это Даня не менее авторитетно заявил, что «это всего лишь пиво, не ссы», и аргументы у Егора просто закончились. Сегодня пиво пошло гораздо лучше, чем вчера: поев, они быстро выпили по бутылке, а затем как-то стремительно дошли до середины второй, а там уже и до третьей оставалось чуть-чуть. -Пиво не очень, на самом деле, - грустно сказал Даня – можно было найти получше за те же деньги. -Твой босс не разбирается в пиве? -Он его не пьет. Только сидр, - отмахнулся Даня – а я сидр не люблю. -Дилемма, - зачем-то сказал Егор. Даня кивнул – а как там вообще стройка ваша? -Ну крыша уже есть, жить можно, - отозвался рыжий, - окна закончим ставить, а там уже отделочные работы внутри останутся. Но это уже осенью делать будем… - он помолчал и добавил – если будем. -Деньги кончаются? – понимающе спросил Егор. После покупки квартиры в Москве он в полной мере осознал, насколько дорого связываться с недвижимостью, а тут речь шла о целом доме. В глуши конечно, но все же доме. -Терпение, - буркнул Даня – у меня. Сначала было по кайфу, а сейчас уже достало. Пашу как раб на галерах, а толку-то…Все равно… - он собирался продолжить, но осекся, покачав головой – херня это все, в общем. Егор ощутил невероятную душевную связь с Даней. Ему хорошо знакомо было это чувство, когда «херня это все» и когда не знаешь, стоит ли просто послать все к черту и сменить род деятельности или все же выйдет переждать, остыть и продолжить работать. Он сталкивался с этим примерно раз в полтора года, но каждый раз неимоверно боялся, что это все. Что вот теперь-то он точно выгорел совсем, что нет в нем больше никакого таланта, никаких творческих сил, что вот теперь он стал таким, каким его хотели все это время видеть боссы – стерильно пустым. Как пробирка, которую можно использовать под что угодно, а потом помыть и использовать снова. -Ты поэтому сюда сбежал? – спросил Даня, и Егор только сейчас осознал, что, во-первых, все это время думал вслух, а, во-вторых, окончательно спалился – расслабься, чувак. Я с самого начала знал, кто ты, - Даня откинулся назад, упираясь спиной в ствол яблони, – мне похуй. Мне твоя музыка не особо заходит. Ему похуй… Ему похуй! Да какая разница, как там Даня к нему относится! Если он знает – то все пропало. Если он все знает, то он может сдать его в любой момент, может дать интервью желтой прессе, может хоть, блин, целую книгу написать о том, как хорош Егор в мокрых после речки трусах. Приватности, в которую все это время верил Егор, никогда не существовало. -Я никому не говорил, не кипишуй, - на этот раз Даня словно бы читал его мысли – я единственный, кто знает, да и то потому что приезжий. Твоих голых фоток у меня нет. И интернета здесь нет, чего я бы с ними делал? Да и не такой уж ты известный. -Был, - резко бросил Егор – был не таким известным четыре года назад. Даня выставил руки перед собой ладонями наружу в примирительном жесте, мол, окей, как скажешь. Выглядел он очень расслабленно, в отличие от Егора, сердце которого сейчас так скакало по грудной клетке, что вот-вот должно было попасть в горло и выскочить через рот. Что, на самом деле, было бы не так уж плохо, учитывая, в каком дерьме он, кажется, оказался. Егор отлично знал, что доверять свои секреты никому нельзя. Не тогда, когда тебе действительно важно их сохранить. Не тогда, когда нужно беречь репутацию. Не тогда, когда вся твоя жизнь может зависеть от того, будет ли кто-то держать язык за зубами или нет. Егор, хоть и считал, что более-менее разбирается в людях, всегда напоминал себе, что иногда может быть слишком наивен, а люди, в противовес – слишком хитрыми. Разменяв в Москве первый десяток лет, Егор мог если не с гордостью, то точно с уверенностью сказать, что там его никто не знал слишком хорошо. Даже достаточно хорошо его знали лишь те люди, которым это полагалось по работе, а никак не в силу эмоциональных привязанностей музыканта. Некоторым казалось, что это слишком грустно. Некоторые предпочитали ныть в каждом интервью, на каждой странице журнала, где появлялось их лицо, о том, как хочется найти человека, которому можно будет довериться, о жажде большой и светлой любви. Любви Егор хотел. Доверяться – не слишком. И теперь что, все вот так вот летит в тартарары из-за… Из-за чего, собственно? Егор не слишком палился до этого, Лена его не сдавала – просто так легла карта, что Даня знал. И решил об этом не говорить, что, с одной стороны, делало ему честь, а с другой добавляло лишних подозрений. -Бля, ты че, принц Уэльский что ли? – Даня закатил глаза, – забей. -Ты мог бы сказать, - прошипел Егор в ответ. -А зачем? Ты ж отдыхать приехал, - пожал плечами рыжий, – прищеми задницу, я тебя умоляю, ты все равно до утра уже никуда не денешься, даже если своим московским дозвонишься. Дан был прав – час был не ранний, последний автобус давно ушел, а из Москвы досюда так просто тоже не доберешься. С первичным в таких ситуациях инстинктом «бежать» было необходимо повременить. За то время, что Егор, кажется, убил в себе пару миллионов нервных клеток разом, Даня даже не начал раздражаться. Ему, кажется, и правда было все равно, кто у него живет и еще больше все равно, что теперь Егор о нем думает. -Ты точно меня не фотографировал? – спросил он, не совсем понимая, что именно сейчас, кроме тревоги, испытывает. -Да епт, - вздохнул Даня – чувак, в Питере я с такими как ты один пивас на двоих тянул, а потом ждал у сортира очереди на проблеваться. Иногда не ждал. Мне реально пофигу. И мне реально не нужны твои фотографии. -Ты из музыкальной тусовки? – хмыкнул Егор, не веря. -Нет. Просто общался со многими известными чуваками. -Например? -Ага, щас, - хохотнул Даня – твои секретики я хранить должен, а их разглашать? Тест Даня прошел на «отлично». -Ты же понимаешь, что если что-то всплывет, я… -Засудишь меня? – резко перебивает Даня. И будь Егор чуточку более трезвым, он бы сказал – да, засужу. Найму лучших адвокатов, хоть они мне и не понадобятся – ты ведь нищий. Ты живешь в холупе на отшибе страны, ты никто, ты ничто, ты пирожок с ничем. Я сделаю все для того, чтобы ты пожалел о том дне, когда вообще подумал о том, что сможешь на мне заработать. Он бы сказал так любому, кого заподозрил бы в сливе информации о себе. Он бы сделал это не раздумывая, жестко, грубо и так, чтобы действительно запугать, хоть в Москве вообще очень тяжело кого-либо напугать. Но Егор был пьян, Даня был не из Москвы, и, что еще важнее, ему хотелось верить. Его слова не вызывали у Егора отторжения, в них даже не хотелось слышать фальши, не хотелось ему не доверять, не хотелось проверять. Хотелось просто… довериться. Хоть один раз. Он ведь имеет на это право? Странные все-таки вещи творятся в этом Васильково. -Я труп, - поправил он Даню примиряющим тоном, – я в какой-то глухой деревне, еще и один, одет непонятно во что… -По последним деревенским трендам, - поправил Даня. -Небритый… -Брутальный. -Еще и живу с каким-то парнем, - Егор притворно ужаснулся, но не встретил и тени улыбки на Данином лице, – ну с тобой, то есть. А журналисты, они, знаешь… -Знаю, - обрывает его Даня и прикладывается к бутылке – они бы еще и на меня тогда копать начали, да? -Ну… да?.. – Егор определенно не понимал, к чему теперь свернул этот диалог. -Выяснили бы, что я жил в Питере. -Это легко. -Что работал мультипликатором. -Тоже. -И что уехал сюда после того, как меня вышвырнули со скандалом? -Наверняка… - а ведь Егору все это время казалось, что они говорили о нем. -Ну тогда поверь, мне точно нет никакого резона сливать информацию о тебе. Иначе я тоже буду трупом, - и в этих словах было столько боли и обиды, что Егор просто не нашелся с комментарием. -Потому что журналисты отстой, - наконец сказал он. -Да, куски говна просто, - вздохнул Даня, но развивать тему не стал. Егору хотелось что-то сказать. Что-нибудь на вроде «я тут, если надо поговорить» или «можешь мне рассказать, если хочешь». «Я не осуждаю, ты все равно будешь для меня крутым парнем». Егор наверняка смог бы придумать очень красивую фразу, но вряд ли хоть одна вызвала бы у Дани сейчас какие-нибудь теплые чувства. Даня выглядел грустным и каким-то ранимым, словно бы любые слова, относящиеся к его прошлому сейчас могут его ранить так, что он захочет ранить в ответ. Егора вновь охватило это неприятное чувство неизвестности, но впервые оно не доставило ему дискомфорта – теперь ему было лишь грустно от того, что в жизни Дани произошло что-то настолько ужасное, чем он даже поделиться не мог. Из-за чего ему пришлось бросить старую жизнь и переехать сюда. Из-за чего он закрылся и живет совсем один, без друзей. Без родственников. Без девушки, в конце концов. -Получается, что дружить с тобой – плохая затея, - наконец изрек Даня, отставляя уже третью бутылку. Глупо было бы отрицать, что эти слова Егора не задели, но удивили они его однозначно больше. Как правило все, с кем он общался, приходили к совершенно иному выводу: дружить с Егором было круто. Это было модно, хайпово, это было хорошо для карьеры, для прироста подписчиков во всех социальных сетях, для новых знакомств и связей, для проходок в самые модные заведения чуть ли не по всему миру. Он, конечно, был не самым лакомым кусочком дружбы в российском шоу-бизнесе, но в десятку таковых точно входил. Когда-то это даже казалось ему почетным. -Только не в Васильково, - грустно улыбается Егор, – здесь ты можешь дружить со мной, сколько влезет. -То есть две с половиной недели. -То есть две с половиной недели, - Егор как-то фоном отмечает, что Даня помнит, когда ему отсюда уезжать, – но зато какие две с половиной недели. -Познакомишь меня с Валиными курами? -Проходку в ее погреб достану. -Этого даже ты не сможешь. -Ну, если постараюсь… -Не звезди. -А что, думаешь, не уломаю ее? -У нас с Валей давняя история. Она скорее тебя в этом погребе запрет, чем пустит в него меня. -Расскажешь? – с надеждой спрашивает Егор – ты уже задолбал морозиться. Я не лезу в твою жизнь, но это твое предостережение о Вале меня просто выбешивает. -Ну если она тебе так нравится, то какая разница? Ты все равно мне не поверишь, - пожимает плечами Даня. -Она мне не нравится. Во всяком случае, не в том смысле. Мне вообще… -Нравятся гламурные соски на шпильках? Ох, знал бы Даня, сколько язвительный статей на этот счет уже было написано про Егора. А уж сколько еще будет – не знал даже сам Егор. Нет, он не отрицал, что ему нравятся девушки определённого типажа. Но слово «соски» его знатно подбешивало в принципе, не говоря уже о тех случаях, когда оно употреблялось в адрес его избранниц. Очень любили писать о том, что он выбирает таких девушек из-за какого-то комплекса неполноценности, мол, кто-то жил в нищете, когда был маленьким, а сейчас ставит золотые унитазы, а кто-то, как Егор, вместо унитазов заводит себе сосок. Говорили еще, что это такой оригинальный метод скрывать собственную ориентацию, хотя конечно ничего оригинального в нем не было: выбираешь самую симпатичную из всех симпатичных, самую «женскую» версию женщины, чтобы ни у кого не было сомнений относительно твоих интересов. Почему-то никому и в голову не приходило, что Егору правда просто нравятся ухоженные девушки. Очень ухоженные. Очень красивые. Кому-то доставляет видеть свою женщину в простой домашней одежде с пучком на голове и без косметики. Егору нравилось видеть восхищенные взгляды окружающих, когда он выводил новую подружку в свет. Нравилось держать ее за руку и прижимать к себе. Нравилось иметь рядом что-то настолько красивое. Да, мелко. Да, скучно и избито. И да, Его был уверен, что судьбу свою таким образом не встретит, но он ее и не искал. Не сейчас, во всяком случае. -Нравятся, - подтвердил Егор, – мне нравится, когда девушка за собой следит. -Чтобы другие тоже за ней всегда следили. Плавали, знаем. Кажется, Даня не шутил, когда говорил, что хорошо знает всю эту тусовку знаменитостей – каждый его комментарий если не попадал в цель, то был где-то очень рядом, и Егор чувствовал себя из-за этого странно. Неужели Москва сделала из него настолько предсказуемого человека? Неужели ему только кажется, что он весь такой необычный и уникальный, а на самом деле он предсказуем донельзя? Или все же дело в Дане?.. В любом случае, рассуждать об этом сейчас не хотелось – мысли были потенциально грустные, а Егору хотелось если не веселиться, то хотя бы просто получать удовольствие. Поэтому они довольно быстро завернули тему в сторону тусовок, обсуждая, чем питерские отличаются от московских, где они лучше, где больше. Затем просто перешли на сравнение городов, но быстро поняли, что так дойдут до драки – Даня оказался истинным петербуржцем с этим их комплексом превосходства, и Егор еле-еле успел его заткнуть прежде, чем рыжий начал пересказывать свою родословную. Потом потрещали за спорт, но недолго: о футболе оба мало чего знали, Егор любил борьбу, но Даня не знал ни одного имени. Пытались пообщаться за биатлон, но на пьяную голову уже оба не вспомнили вообще ничего. Посмеявшись, сошлись на том, что мужские разговоры у них не клеятся. В какой-то момент Егор начал рассказывать о Пензе. О маме, о бабушке, об их квартире, о школе и одноклассниках. О том, как начал писать музыку, и как мечтал уехать оттуда, и как сильно иногда скучает. Даня спросил, жалеет ли он, что все-таки уехал, но абсолютно не удивился, когда Егор отрицательно покачал головой. -Я должен был стать артистом. Всегда это знал. -Мне раньше казалось, что я должен был стать мультипликатором. А теперь кажется, что должен был оказаться тут. -Не жалеешь? -У меня… - Даня прочистил горло, мотнув головой, - немного другая ситуация. У меня не то чтобы был выбор, если честно. Надо было исчезнуть, Москва была не вариантом, я вспомнил про этот дом и… вуаля, - он помолчал, – здесь правда неплохо. Люди открытые. Я могу реально помогать. Предоставлен сам себе. Только вот зимой… - он прикусил нижнюю губу, скривив рот, – зимой так хреново, что повеситься хочется. Ветер свистит, и снег, и тихо так, что хоть ори. Я и ору иногда. И никто меня не осуждает за это. -Не думал уезжать куда-нибудь хотя бы на зиму? Не домой, но в какой-нибудь город побольше. -Денег нет, да и… Это странно, но я не думаю, что смогу теперь уехать. Я прирос, вроде как. Привык, осел. Руслан, начальник мой, постоянно зовет с ним до города съездить – чтобы я с закупками помог и все такое, а я как представлю себя там, в этом магазине огромном, с тележкой, и люди кругом незнакомые… Стремно становится. Не страшно, но стремно. -Вы из-за этого с ним ругаетесь? -Мы много из-за чего ругаемся. Но в основном потому что ему тут не нравится, и он решает, что поделиться со мной этим – отличная идея, как будто… - Даня шумно выдохнул, – ладно. Это его загоны. Пошел он нахер. -И что будет, если он бросит стройку? Или когда стройка закончится? -Да чего ты пристал ко мне с этой стройкой? – вяло спросил Даня, пряча лицо в ладонях, – не знаю я. И не думаю. Проживу как-нибудь и без его вонючего дома. -Как? – усмехнулся Егор, – тут же вообще нечем заниматься. Совсем. Нечем. Вообще. -Я знаю, Егор, - простонал Даня, – но плана у меня нет. И вообще из нас двоих ты – селеба, почему мы все еще говорим о моей скучной деревенской жизни? Спать они пошли ближе к рассвету, оба весьма пьяные, зато наговорившиеся на неделю вперед. Голова была каменной и тянулась к подушке против воли, но Егор, засыпая, все равно какое-то время настороженно слушал, как за стенкой ворочается, укладываясь, Даня, и смог уснуть лишь когда звуки стихли.