Storm in the quiet

      Кайла застывает на мгновение перед входной дверью в его квартиру, силится дыхание восстановить и чувствует, как дрожат от нервного напряжения пальцы. Что если он не откроет? Что если не захочет видеть после случившегося? Неуверенно стучит и ждёт, покусывая губы, наконец слышит раздающиеся шаги. Они приближаются… а затем открывается дверь.       — Привет, — выдыхает Пауэлл, оглядывает его, всматривается в глаза и видит явное удивление.       Ник выглядит так, словно только вернулся с пробежки — волосы светлые взлохмачены, на толстовке спортивной виднеются следы от капель мелкого дождика, а на коже шеи небольшая испарина. Таким домашним, непринужденным, он ей нравится даже больше, чем будучи облаченным в строгий костюм.       — Зачем ты пришла?       Губы она от удивления приоткрывает больше привычного, делает вдох и нервно комкает пальцами застёжку на рукаве кожаной куртки. Ник же сдерживает себя из последних сил, напрягается всем телом и приказывает себе сохранять маску хладнокровности, на порог даже Пауэлл не пускать пока. Лишь пока…       — Просто решила узнать, как ты, — бормочет Кайла, отводя взволновано взгляд и вновь принимаясь анализировать каждое его действие, слово, даже чёртов взгляд сине-голубых глаз.       Она не могла настолько ошибиться? Что-то большее ведь между ними есть, не так ли?       — Могла бы позвонить или написать….       — Можно я зайду? — просьба выходит робкой, неуверенной совсем, и Кайле даже кажется, что страх слышен в каждом произнесенном ею слоге.       Ник медлит вновь с ответом, впивается ногтями короткими в поверхность деревянную входной двери и мечтает содрать кожу до крови, чтобы перекрыть вспышкой физической боли необходимость сказать ей слово «нет». Собирается с силами, готовится произнести три чёртовы буквы, но Кайла в этот миг поднимает на него взгляд и смотрит так умоляюще… помимо воли с его языка слетает короткое:       — Да.       Поспешно заходя, Пауэлл вновь оглядывается по сторонам и находит какое-то странное успокоение в том, что в его квартире ничего не меняется. Всё так же разложено педантично по своим местам. Ей бы тоже не помешало немного приятной стабильности.       — Я хочу объяснить, — начинает она, — Лэйни не умеет держать свой чёртов рот на замке. Она рассказала Итану и...       — У меня будут проблемы? — интересуется Ник, прерывая её взволнованный монолог — ему нужно знать степень угрозы, чтобы быть готовым её устранить.       Кайла хмурится слегка, отводит от него взгляд, но он всё равно видит вспышку ярости в зеленых глазах. Кто же ты такая, девочка? На что способна? Всё тело подрагивает в желании разгадать.       — Нет, — уверенно заявляет Пауэлл, — Итана отстранили от занятий, но он ничего не сказал о нас. Лэйни и Итан не расскажут наш секрет. Я позабочусь об этом.       Ник подступает к ней невольно ближе, впитывает в себя её гнев и прикрывает в наслаждении глаза на долю секунды. Что-то есть непередаваемо возбуждающее в том, как Кайла Пауэлл даёт обещания. Тем более, если при этом её голос снижается до стального шепота, а в глазах таится тьма, которую он так долго не мог там распознать. Кайла куда более интересна, чем он предполагал прежде. Маленький вулкан эмоций, который только и ждёт возможности взорваться. И он так хочет в этот миг оказаться рядом. Плевать, если его заденет попутно.       — Спасибо, что сказала, — Салливан наконец нарушает тишину, а затем смотрит на открытую всё ещё входную дверь.       Кайла же прослеживает его взгляд и заметно грустнеет… истолковывает неверно и считает, что таким образом он просит её уйти. А он думает, как ему закрыть эту дверь навсегда и больше не отпускать от себя Пауэлл.       — Ты и правда зол.       — Я злюсь не на тебя, а на себя, — спешит объясниться он, — То, что было между нами, это не… я вспоминаю ту ночь и чувствую себя виноватым. Ты была под кайфом, я должен был просто отвезти тебя домой и уложить спать.       На деле же, у него перед глазами стоит их ночь совместная, наравне с желанием столь многое ещё сотворить с Кайлой Пауэлл… аж кончики пальцев подрагивают от интенсивности этих фантазий. Но они ей не нужны и потому он прикусывает с силой кончик языка, отвлекая себя.       Она в ответ на его слова заметно расслабляется, подступает ещё чуть ближе и готовится слушать дальше.       — Тебе это не нужно, — шепчет как можно мягче Ник, словно очередную чёртову приманку, на которую Кайла ведётся. — У тебя хватает проблем.       — Просто ты единственный, с кем я хочу общаться, — признаётся внезапно для самой себя Пауэлл, — И могу общаться.       Кайла касается молнии на его толстовке, всё так же смотрит пристально ему в глаза, словно гипнотизируя. Ник рвано дышит, переводит взгляд на её тонкие пальчики и это соприкосновение кожа к коже, пусть и такое мизерное... ощущается невероятно.       — Это нечестно, — выдыхает Салливан, встречаясь с ней вновь взглядом.       Губы Пауэлл изгибаются в игривой усмешке, а затем она медленно, чересчур медленно, тянет язычок молнии вниз, обнажая миллиметр за миллиметром его торс.       — Не надо.       — Не надо что? — интересуется абсолютно невинно она, задевая ногтями кожу у края молнии, пока не расстегивает кофту до конца.       Оглядывает его медленно, неосознанно облизывается, разводит полы толстовки, обнажая взгляду больше. А затем сдёргивает ткань с его плеч рывком, подходит к Салливану ближе и касается его губ поцелуем. Ласкает дразняще лишь кончиком языка, вынуждая поддаться навстречу и выдохнуть краткий ответ:       — Испытывать судьбу.       Кайла широко улыбается, обхватывает ладонями его лицо и притягивает к себе для очередного жадного поцелуя. В судьбу Пауэлл не верит. И с первым касанием её ладони к его груди, прямо напротив местечка, где бешено бьётся сердце, весь самоконтроль Ника лопается, как мыльный пузырь...       Отвечая на поцелуй, Салливан ногой захлопывает наконец входную дверь и обхватывает ладонями бёдра Кайлы, вжимает в своё тело, поглощает каждым движением и стонет ей в губы от удовольствия. Миндаль и вишня. Запах желанный снова заполняет его сознание, туманит начисто и вынуждает отстраниться от её губ совсем ненадолго, чтобы вздох хоть крохотный сделать.       — Ты ведь хочешь, — шепчет Кайла, покрывая его шею поцелуями, пока пытается расправиться со шнуровкой на спортивных штанах, — Возьми...       Ник сдавленно стонет от такого приглашения, вновь тянется к её губам, сцеловывая все эти мольбы, от которых тщательно выстроенный план летит к чертям. Может это и к лучшему, решает он по итогу. Спонтанность добавляет особой остроты.       Сбрасывая с её плеч кожаную куртку вместе с клетчатой рубашкой, он вновь отстраняется слегка, тянет ткань чёрной майки настойчиво вверх и Кайла тут же поднимает податливо руки, помогая себя раздеть. Самостоятельно заводит руки за спину, расстёгивает застёжку на бюстгальтере и спешит прижаться к его телу. Кожа к коже. Без лишних преград и с ощущением возрастающего жара. Внизу живота приятно тянет от нарастающего возбуждения, и она невольно сжимает бёдра, силясь создать давление там, где отчаянно не хватает его ласк.       Он рвано дышит от ощущения трения её груди обнаженной, с затвердевшими от возбуждения сосками... вновь тянется к ней за поцелуем и улыбается сквозь него, когда Кайла нетерпеливо дергает веревочки на его штанах, наконец ослабляя узел. Пауэлл явно торопится его раздеть, углубляет поцелуй, ноготками дразняще проходится по низу его живота, пока не касается твердеющего члена сквозь ткань.       — Тш-ш, — шепчет Ник, восстанавливая старательно дыхание, а затем прижимается к её шее губами, оставляет несколько мягких поцелуев в наиболее чувствительном местечке за ухом, — Я хочу насладиться.       Он оттесняет её ближе к кровати, расстёгивает пуговицу и молнию на узких джинсах, тянет плотную ткань вниз по её ногам, опускается на колени и ведёт губами дорожку вниз, прикусывая чуть шелковистую кожу. Кайла выгибается ему навстречу, сокращает расстояние между их телами и зарывается пальцами в его светлые волосы, поощряя продолжить. Дыхание сбивается окончательно, а жажда ощутить его внутри себя нарастает с каждой секундой всё сильнее.       Помогая ему высвободить её из оков джинсовой ткани, Пауэлл цепляется за его плечи, вдавливает ноготки в разгоряченную кожу, безмолвно прося поторопиться. Вот только Салливан медлит, как назло, улыбается и смотрит на неё пристально, как в прошлый раз. Он боится пропустить даже миг её удовольствия. Запоминает каждую мелочь, которую потом с радостью воссоздаст на бумаге, используя все известные ему слова.       — Ник...       Салливан вновь поднимается на ноги, целует её невесомо в уголок рта, прежде чем спуститься губами вновь к чувствительному местечку на шее, где отчётливо пульсирует вена. Прикусывает чуть зубами нежную кожу, вызывая у Кайлы протяжный стон, и подталкивает к кровати. Наваливается на Пауэлл сверху, ладонью скользит по груди, щипает невесомо за упругий сосок и спешит спуститься ниже... горячая и влажная.       Кайла прикрывает глаза, кусает нижнюю губу от вспышки удовольствия, вызванной его уверенным касанием, и раздвигает ноги шире. Концентрируется полностью на действиях Салливана, забывается в его шумном дыхании, тихих стонах, неспешных прикосновениях губ и длинных пальцах, скользнувших плавно внутрь. Оказывается, ей и впрямь не хватало этого. С ним. Именно с ним. Потому что в руках других она себя такой ценной не ощущала ни разу.       — Посмотри на меня, — шепчет он, очерчивая кончиками пальцев её скулы, искусанные нещадно губы, — Кайла.       Она нехотя открывает глаза, встречается с ним взглядом и протяжно стонет от интенсивных эмоций, горящих в сине-голубой радужке, цепляется за его плечи сильнее и подаётся бёдрами навстречу его пальцам, желая ощутить их глубже.       Салливан смотрит пристально, прижимается лбом к её лбу, целует коротко в губы и меняется с Кайлой местами, вынуждая его оседлать. Облизывает с тихим рыком пальцы, блестящие её влагой, и тянется на ощупь к тумбочке, где припрятаны презервативы. А затем вновь садится, лицом к лицу. Так близко, чтоб дыхание одно на двоих разделить.       Слишком интимно.       Пауэлл в такой позе теряется немного, чувствует, как невольно сводит брови к переносице и прикусывает в смущении нижнюю губу. Чёртова привычка, от которой на языке металлический привкус постоянно ощущается. Крепче обнимает Салливана за плечи, прижимается ещё ближе, пока он разрывает упаковку, и смотрит на его лицо. Обводит аккуратно жесткие линии, убирает непослушную прядь волос с его лба и хмурится ещё сильнее от странного ощущения. Ей чересчур хорошо с ним. Это пугает до жути. Обычно, это ничем хорошим для неё не заканчивается.       Чуть сжав её бёдра, Салливан приподнимает Кайлу, не сводит сосредоточенный взгляд с её лица, встречается наконец с ней глазами и медленно вновь опускает, наполняя собой. Миллиметр за миллиметром, задерживая дыхание от остроты ощущений и её мягкого взгляда. Вся та ярость уже ушла, оставив место страсти, уязвленности, необходимости... нежности?       Кайла скрещивает ноги за его спиной и прижимается к нему максимально близко, насаживаясь самостоятельно до конца, хныча по итогу от слегка болезненного ощущения наполненности. Ник хмурится, пропускает между их телами ладонь, круговыми движениями скользит по клитору пальцами, целует Кайлу вновь в шею и медленно делает пробный толчок. Она стонет глухо и тянется за поцелуем, старательно пытаясь держать глаза открытыми, как это делает он. Хватка на её бёдрах становится сильнее, Ник усиливает давление пальцами, а Кайла в ответ сильнее впивается ногтями в кожу его плеч, начиная задавать темп, который ей по нраву.       Двигается вверх-вниз неспешно, запрокидывает голову, чувствуя, как волосы начинают липнуть к вспотевшей коже, шумно дышит и срывается на стоны, планомерно подводя себя к краю. Ник смотрит на неё снизу-вверх, прижавшись губами к шее, вдыхает запах, прижимает к себе так крепко, что чувствует каждый изгиб её разгоряченного тела — самый лучший момент в его ничтожной жизни.       Кайла кожей ощущает его прерывистое дыхание, стоны, тихие рычания, срывающиеся с губ периодически, и улыбается ему, вновь запрокидывая голову от наслаждения. Тело начинает бить мелкая дрожь, с ритма она сбивается окончательно, жмурится, всхлипывает от усилившейся хватки на своих бёдрах, но не протестует совсем, что Салливан плавно перехватывает инициативу, помогая ей достичь оргазма. Импульс удовольствия проходит сквозь всё тело, пронзает позвоночник, вынуждает изогнуться максимально в его руках... Ник же громко стонет от такой картины. Кайла слишком прекрасна, когда кончает на его члене, неосознанно прижимаясь к его телу ещё крепче.       Хотел бы он ощутить её жар без проклятого презерватива, увидеть... как его сперма стекает по её бёдрам. Так, чтобы пометить её изнутри, сделать полностью своей, заставить признать, что она принадлежит отныне только ему. Картинка перед глазами настолько яркая, что Ник позволяет себе прикрыть глаза, погрузиться в неё глубже, пережить хотя бы в мыслях. И вместе с этой иллюзией приходит разрядка, прошибающая его до кончиков пальцев, вынуждающая упасть спиной на матрас и толкнуться инстинктивно бёдрами вверх несколько раз, желая продлить это ощущение, проникнуть ещё глубже.       Он чувствует нежное поглаживание её пальчиков на своей шее и плечах, улыбается лениво, выныривая из омута умиротворения, и открывает глаза, чтобы встретиться с ней взглядом. Снова. Там всё же нежность скрыта, от которой ликование заполняет его целиком. Кайла Пауэлл, не любящая следовать правилам... та самая Кайла, о которой он мечтал четырнадцать месяцев. Кайла Пауэлл, которой заполнена каждая строчка его толстенных блокнотов. Она — единственная, о ком он может писать.       — Ничего себе, — шепчет она, удобнее устраиваясь на его груди и не предпринимая даже попытки разъединить их тела, — Не хочешь выпить? Может, воды?       Ник улыбается от её игривого тона и повторенной точь-в-точь фразы, которую он произнёс в их первый раз. Этот раз отличается кардинально. Он учёл прошлые ошибки и теперь может насладиться прикосновением её тела по полной; может насладиться тем, что он до сих пор внутри неё.       — Там твои наброски? — интересуется Пауэлл, кивком головы указывая на прикроватную тумбочку, а именно на блокнот, где виднеется ручка меж страниц.       Ник немного напрягается, встречая тут же её вопросительный взгляд. Впрочем, он быстро сменяется понимающим и Кайла заметно грустнеет.       — Не переживай, я не стану смотреть его. Я знаю, насколько личным бывает... — она прочищает тихонько горло от вмиг образовавшегося кома и отводит взгляд, — ... я не стану.       Кайла встаёт с постели спешно, отворачивается от него и тянется собирать одежду, разбросанную по полу. Ей снова не терпится уйти. А у Салливана внутри всё клокочет от злости от того, что на глазах её вновь слезы. История повторяется. Он избавляется спешно от презерватива, стирает остатки спермы краем пододеяльника и подходит к Пауэлл сзади, забирая майку с кофтой из её рук.       — И в чём же твой талант, Кайла? — оставляет лёгкий поцелуй на её плече, откидывает вещи в сторону и очерчивает татуировку на её бедре кончиками пальцев, — Скажи мне, пожалуйста.       — Рисование, — её голос полон беззащитных сомнений — есть ли вообще у неё талант?       — И кто-то против твоей воли взглянул на твои рисунки?       Кайла от его вопроса вздрагивает, жмётся к нему неосознанно крепче, будто ищет защиту, а затем едва слышно бормочет:       — Да.       — Мерзкая бестактность, — слова слетают с его губ, имея в себе столь концентрированное презрение, — Знаешь, я... начал писать, когда понял, что в моих мыслях творится полный хаос. Мне было плохо и я...       Ник замолкает, тщательно слова пытаясь подобрать. Потому что ему было гораздо хуже, чем «плохо». Он чувствовал себя беспомощным и одиноким. Ему становилось отвратно, когда он смотрел на себя в зеркало, и ненависть эта душила, утягивала на дно, не оставляя возможности выплыть — в мыслях никакого порядка не наблюдалось. Одинокий и всегда на вторых, ничего не значащих, ролях. Персонажи книг начали значить куда больше реальных людей, особенно, когда он сам взялся за ручку и стал складывать приходившие на ум слова в витиеватые предложения. Герои страничные куда человечнее реальных людей, потому что всегда поступают правильно по отношению к автору. С них бы брать пример остальным.       — Нашёл умиротворение в творчестве, — проговорила тихонько Кайла, заканчивая его мысль понимающим кивком, не противясь тому, что он потянул её вновь в сторону кровати.       Удобнее устраиваясь в его руках, Кайла прикрывает глаза от приятных ощущений его пальцев, скользящих вдоль скулы, касающихся ласково волос. Ник пристально смотрит на то, как она закрывает глаза, расслабляясь в его руках, становясь во сне вновь такой беззащитной... полностью в его власти. Он мог бы сейчас сотворить с ней всё, что только пожелает, увезти туда, где они останутся лишь вдвоём и никто не станет им мешать.       Вместо этого Салливан тоже прикрывает глаза, всё ещё бездумно поглаживая кожу Кайлы, вдыхает запах её волос и размышляет о своём следующем ходе. Пауэлл отчаянно нужен кто-то рядом, чтобы мог выслушать, отвлечь от дурных мыслей, сберечь её творческую зону комфорта. Проклятье, у них ведь с его девочкой есть схожие черты. Осознание это заставляет его широко улыбнуться.       Нику Салливану не по душе совсем открываться. Ему нравится давать людям лишь частичку себя, не больше. Выборочно и хаотично показывает самую малость себя настоящего: одним рассказывает о своём творчестве вскользь, не раскрывая детали написанных рассказов, другим — о студенческих годах, третьим — пустые банальности о вкусах.       Зачастую, люди видят лишь то, что им доступно уловить — примитивный образ богатенького мальчика, сотканный из стереотипов. Его родители на славу постарались откупиться от него, возмещая годы пренебрежения, потому никому не позволено знать о нём всё целиком. Тогда та тонкая грань интимности истончится и треснет, оставив лишь поломанные нити внутреннего мира: тёмного, запутанного и не жаждущего гостей. Кайла Пауэлл — исключение. Она точно его поймёт, примет полностью, потому что создана для него. Специально для него.       Спасибо тебе, Эбби Пауэлл, за такой подарок.