Полярная звезда Стамбула

      Султан Мехмед держал на руках своё маленькую дочь, которая сморщившись спала на руках своего отца. Теперь молодой отец понимал чувства и привязанность своего покойного отца к своей сестре Михримах и осознавал, что дочь станет для него самым любимым ребенком. Такая маленькая, крохотная, трогательная. Султан не мог сказать на кого походила девочка, но что-то подсказывало, что она, так же как и её старший брат Халид унаследует спокойную красоту своей матери, не типичную для жителей Востока. В сознании султана сохранился образ Махфирузе Хюмашах в той короне и белом платье, поэтому правитель Османской империи выбрал имя ещё тогда. - Тебя зовут Альмасшах, тебя зовут Альмасшах, тебя зовут Альмасшах! - шептал торжественно султан необычное имя для своей дочери, когда все внимательно слушали.       Михримах султан с одной стороны была рада рождению племянницы, но с другой опасалась, что Махфирузе Хюмашах будет раздосадована из-за рождения дочери, а не сына. Но когда султан назвал свою дочь Альмасшах, то сестра султана не могла скрыть улыбки, она то ещё думала, что её имя было самым необычным среди всех султанш, но вот твердая, как алмаз, госпожа её переплюнула. Рядом с султаншей стояли Нергисшах и Айше Хюмашах, которые с интересом смотрели на наречение имени новорожденной кузины, которая теперь заняла более прочную позицию за любовь султана.       Было не понятно, кто был более радостным в покоях - Гюльмарван или Махфирузе Хюмашах? Огненный цветок султана могла теперь спать спокойно, зная, что нового конкурента у её сына не будет, так она считала сама. Она с искренней улыбкой, или даже с усмешкой, смотрела на молодую женщину, которая лежала на кровати и легонько улыбалась. - Поздравляю с дочерью, Махфирузе Хюмашах, пусть Аллах дарует ей долгую и счастливую жизнь наполненную радостью, и она не будет знать печалей и горя! - поздравила Фатьма султан мать единственной дочери султана, на что султанша ответила ей благодарностью и учтивостью.       После наречения имени султанши все начали расходиться, однако одна женщина всё таки осталась, чтобы показать своё истинное злорадство. - Поздравляю, Махфирузе Хюмашах, теперь наши сыновья будут спать спокойнее, зная, что у них не родился брат, который может отобрать трон. Даже жалко тебя, султан тебя не любит, ты родила дочь, а не сына. Пусть ты и мать старшего шехзаде, но это уже давно не важно! Мой Осман займет престол и станет таким же султаном, как и его отец, схожесть уже наблюдается. - сказала гордо высокая красавица, смотря на соперницу взглядом победительницы, но вот реакция синеглазой Махфирузе её удивила. На лице матери старшего наследника она увидела ответное презрение, а в глазах превосходство. - Могу высказать к тебе ответную жалость, Гюльмарван. Ты хвастаешься тем, что ты единственная, кого султан любит всей душой и сердцем, однако посмотри на ту, которая лежит рядом со мной. Альмасшах единственная кого султан будет любить больше жизни, потому что она его дочь, родная дочь и султанша крови. Все привыкли недооценивать девочек, однако вспомни, как ты боишься Михримах султан, дочь султана Сулеймана. И как ты надеешься на Фатьму султан. - сказала с победой султанша, пристыдив Гюльмарван султан, которая от досады покинула покои соперницы и пошла к тетушке султана искать совета, которая потом отругала черкешенку за неосторожность слов.       Вечером вся империя праздновала рождение Альмасшах султан, дочери султана Мехмеда, пока та спала в своей колыбели, укутанная теплыми одеялами, под тихую мелодию своей матери, когда в гареме шёл роскошный праздник, где наложницы с радостью веселись и танцевали. Там же присутствовали Фатьма султан, Нергисшах султан, Гюльфем хатун и Гюльмарвн султан. Мать шехзаде Османа с гордым видом сидела рядом с тётей султана и вроде по лицу веселилась, но вот если присмотреться к её глазам внимательней, то можно было заметить далеко не веселый оттенок.       Михримах султан не было на празднике, так как та, вместе с Айше Хюмашах султан покинула Стамбул и отправилась в Диярбакыр к Рустему паше, по его просьбе из письма. Изначально султанша не хотела ехать к своему опальному мужу, так как была до сих пор зла на него, но потом Айше Хюмашах долго просила мать навестить отца, после чего Михримах султан неохотно согласилась. Большой проблемой было убедить султана Мехмеда дать разрешение, так как упоминание о Рустеме паше отзывалось неприятными мыслями. Султан был очень недовольным, но под взглядом своей племянницы он смягчился и отпустил их на месяц.       Дорога была долгой, и мать с дочерью спали в своей карете, также как Гюльбахар калфа и ещё одна служанка султанши- Хатидже хатун. Постоянная тряска хоть и была утомительной,но под неё путешественницы и уснули, однако резкая остановка заставила проснуться всех и подозрительно переглянуться. Михримах султан жестом приказала Гюльбахар калфе выйти наружу и спросить у стражи, что происходит, после чего озадаченная и испуганная калфа вышла из кареты, озираясь в поисках главного сопровождающего - Булута аги. Они остановились в лесу, который под покровом ночи казался очень страшным. Гюльбахар калфа хорошо знала Булута агу, поэтому найти его фигуру для служанки не составило труда. - Булут ага! Почему мы остановились? - спросила калфа с нотками страха, а после увидела недалеко несколько проходов, загороженных упавшими стволами деревьев, возле которых стояло два стражника. - Булут ага, стволы деревьев были срублены. - заключил самый молодой из сопровождающих Яман ага, отец которого был дровосеком. - Не к добру это. - про себя проговорил ага, после чего быстро направился к карете сестры султана. Гюльбахар тоже поспешила за ним, забираясь в карету, где сидели Михримах султан, её дочь и молодая служанка. Мужчина набрался смелости и заглянул в карету. - Госпожа, две дороги были перекрыты деревьями, которые оказались срублены. - доложил ага султанше, после чего Михримах нахмурилась. - Есть ли здесь объезд? - спросила султанша, после чего Булут ага кивнул. - Я не помню, чтобы здесь люди говорили о разбойниках. Айше Хюмашах, пока не поздно мы возвращаемся в столицу. - приняла решение султанша, после чего ага дал приказ немедленно разворачиваться, но не успел он выйти из кареты, как страшно захрипел от боли и свалился мертвым к кричащим женщинам. Из его груди торчала стрела, и Михримах султан закрыв свой рот рукой, аккуратно выглянула из кареты. Она видела, как со всех сторон к ним стремительно приближались люди, вооруженные до зубов.