Всю свою жизнь Люк, можно сказать, провел на одних лишь чемоданах: стоило наконец обжиться в новом здании, которое весьма трудно было назвать "домом", как родительский компас (так он называл их зависимость от антиквариата) снова находил свою крайнюю северную точку. Частые переезды приелись Люку уже настолько, что, если бы он не бросил свою затею покупать с каждого нового места по наклейке, то давно бы уже обклеил с ног до головы свою сестру, на которую вскоре было тошно даже смотреть.
Стоило парню отворить свою душу новым возможностям, запуская в себя невообразимые эмоции, полученные от свежего знакомства с будущими друзьями, как взрослые тут же обрывали все его связи с внешним миром: они запирали свободу Люка, заставляли его разрывать столь дорогие отношения, создавая из открытого и счастливого ребенка - замкнутую заледеневшую лужу.
С каждым новым переездом Люк невообразимо сильно менялся: из сильного духом парня вскоре он превратился в ранимого пессимиста, не подпускающего к себе никого, кроме столь родной, но до ужаса гадкой сестры, знающей его персону еще с самого рождения. Моринг осознавал: если он снова откроется, снова сдастся перед напором чувств, то запросто утеряет остаток здравого смысла, лишая себя не только эмоций, но и последнего вздоха. Но делать он этого пока не собирался. Не ради себя, не ради своих родителей, а ради своей сестры. Той девушки, которая сама еле удерживается на плаву, заменяя свою слабость на никчемную агрессию.
Апатия плотной вуалью охватила Люка целиком и полностью: долгое время он не ощущал ничего, кроме жалости и сожаления к своим родителям. Они ослеплены, тратят свою жизнь на невесть что и заставляют страдать других. Но сам Люк ничего не может поделать, ведь прекрасно осознает, что слаб. Слаб духом, слаб телом, он никчемен. Из-за подобных мыслей на лице появляется кривая усмешка. Да, он ничего не чувствует.
Но это не мешает ему насмехаться над самим собой.
Стоило переехать в захолустный городок, что загадочно возносил название "Сентфор", как парень начал осознавать: если так будет продолжаться и дальше, то он вскоре не сможет выдержать, не сможет перетерпеть еще. Давление, накал, который заставляет Люка падать ниц, слишком силен. И он понял - в прошлом городке он оставил последнюю частичку своих эмоций, своих чувств. Теперь он не человек, а просто ходячий труп, лишенный всех радостей жизни.
Но вскоре сердце пропустило удар.
Люк мог поклясться - подобного он не ощущал никогда в своей никчемной жизни. Стоило ему заприметить ее гладкие черты лица, услышать ее звонкий голос, как руки с невообразимой силой затряслись. Он был похож на наркомана: словно нуждаясь в еще одной дозе, Люк каждый раз пытался вынудить ее на разговор, сблизиться еще сильнее. Он сдался: эмоции, которые парень так давно похоронил где-то далеко за пределами этого мира, вырвались наружу. И от этого уйти он уже не смог.
Моринг прекрасно знал: вскоре он переедет, покинет этот захолустный городишко. И когда это произойдет - лишь вопрос времени. Но было уже поздно, ведь Люк пустил здесь свои корни, и Сара крепко удерживала его здесь, словно желая того, чтобы он не отходил от ее персоны ни на шаг. И он, собственно, был не против.
Люк давно уже позабыл то славное чувство, когда люди видят в нем не состоятельного молодого человека, а настоящего друга и близкого человека - того, на кого в любой момент можно положиться, доверить свои секреты и веру. И именно эта простота так невообразимо сильно притягивала Люка к Саре, что вскоре он посчитал ее за свой смысл жизни. За того, из-за которого он преступит все законы.
Ведь правила и для того созданы, чтобы их нарушать.
Ее плавные движения, легкая улыбка, обворожительный взгляд - все это обжигало Люка сильнее самого жаркого огня: он не мог усидеть на месте, ведь истома жадно поглощала остатки здравомыслия. И именно из-за этого он чувствовал себя
действительно человеком.
***
Она была и не против: принимая каждое ухаживание Люка, Сара влюблялась как маленькая девчонка: смущаясь от каждого его романтического поступка, О'Нил чувствовала, как постепенно превращается в ветреную девушку, а не ту бойкую и смелую малышку. Страх, боязнь потерять близкого человека брали верх. Именно это и заставило ее перестать копаться в самых темных уголках этого потухшего города. Желание остаться с Люком было слишком велико.
Когда ей было плохо, то Сара сразу знала куда идти: всем своим дрожащим телом плотно прижималась к Люку и слабо всхлипывала, твердя о том, что ей трудно справиться с этой ответственностью. Ей просто-напросто страшно, до ужаса противно и неприятно. И он понимающе кивал, гладил по макушке и целовал Сару в лоб. И О'Нил это действительно помогало, служило спасательным кругом в любой ситуации. Но она даже и подумать не могла, что подобной слабостью придает Люку смысл на дальнейшее существование.
Два одиноких сердца постепенно сближались. Словно атомы, их орбитали медленно сливались в одну молекулу, передаваясь огромным токовым ударом по всем нервным окончаниям собственных тел. Близость смущала, но была настолько приятна, что без нее они не могли прожить и дня. И поэтому они пошли на отчаянный шаг. На то действие, которое в голове Люка не всплывало даже самым мнимым видением. И это спасло их обоих. Спасло от гибели и необдуманных поступков.
***
— Я... Не могу без тебя жить. — еле как вырывается из уст и он молниеносно затихает. Но девушке дальнейших слов и не требовалось, чтобы осознать все его намерения, последующие планы и поворот событий. Этих слов было вполне достаточно, чтобы их губы слились в девственном поцелуе. Хоть и неопытном, но действительно любящим и страстным.
Легким движением руки он поддевает лямки ее платья и умело расправляется со столь ненужной одеждой: Люк был уверен, что без этих вычурных платьев (в которые она так любила наряжаться), ее тело выглядело действительно соблазнительным и страстным. Вскоре она смущенно выдыхает, что заставляет парня лишь поднапрячься - приятное чувство нейронами передается по всем действующим клеткам, отдаваясь утомляющей эйфорией где-то в области паха.
— Ты ведь... Не против? — прилив эмоций, которые Люк так давно жаждал, запрещают ему хоть что-либо внятно выговаривать, поэтому единственное, что Сара услыхала - это томное бормотание прямо над ухом, смертельно обжигающее ее таз и ноги, отдаваясь приятным томлением где-то внутри. И именно ее протяжный стон окончательно развязывает парню руки.
Он обхватывает своими крепкими руками ее соблазнительную талию, нежно поглаживает тело, усыпает каждую частичку, каждый сантиметр сладкими поцелуями, что заставляли ее лишь громко выдыхать, еле как сдерживая свои стоны. И Люк с Сарой сливаются в похотливом танце, полном нежности, страсти и желания. Он преступил все законы, нарушил все правила.
Но он наконец нашел то самое место, которое может назвать своим домом.
