1.
25 сентября 2019 г. в 18:06
Нью-Йорк, Смитстаун, 1995
— Ты выбрал не самое удачное время для работы в этом месте. Сейчас такое творится… Того и гляди — останешься без крыши над головой и без монеты в кармане. Почти все корпуса уже опечатаны. Персонал бежит отсюда, как крысы с тонущего корабля, а ты рвешься заступить в двойную смену, — Сэм — темнокожий улыбчивый медбрат — завёз грохочущую по полу металлическую тележку в кладовую и обернулся на следующего за ним по пятам новенького сотрудника. — Как, говоришь, тебя зовут?
— Стив Роджерс, — глаза парня, полные разочарования, в который раз устремились к высокому потолку: с него сыпалась штукатурка, а длинные нити старой, серой, опустевшей паутины плавно раскачивались на волнах холодного ветерка из вентиляционных отверстий. — Я представлял это место немного по-другому, — парень поджал губы, крутя головой во все стороны, рассматривая приходящий в упадок инвентарь и помещение для его хранения. — Больница на грани расформирования, персонал увольняется, финансирование сокращено. Неудивительно, что всё вокруг погружается в хаос, — новичок расправил поникшие плечи, явив взору медбрата их широкий разворот. Глаза блеснули огоньком, вызвав у Сэма ехидный смешок. — Но именно поэтому я здесь — чтобы помочь оставшимся здесь пациентам всем, чем только смогу!
— Ну да, — заливистый хохот темнокожего работника гулким эхом раскатился по пустому бесконечному коридору третьего этажа. — Парень, ты даже представить не можешь, кому собрался посвятить годы жизни, вытирая рвоту и дерьмо в этом обветшалом здании. — Сэм хлопнул его по плечу и вытолкнул из кладовой. Отточенным движением подцепил из связки тонкий заковыристый ключ и запер тяжелую металлическую дверь. — Не знаю, кто тебя надоумил, кто подписал твои рекомендации и слил в эту клоаку, но скажу тебе вот что: Кингс Парк — настоящий филиал ада на Лонг Айленде, а его пациенты достойны занять место среди классификации чертей и прочих отродий.
— Не называй их так! Это отвратительно. И, кстати, я сам предложил свою кандидатуру, как только закончил практику, — смущенно произнёс Роджерс и повертел в руках врученный Сэмом ключ.
— Остальные дубликаты вечером, сейчас полно других дел, — медбрат громко прокашлялся от парящего вокруг них облака пыли и торопливо зашагал по узкому коридору, то и дело оборачиваясь на едва поспевающего за ним новичка. — Ты странный. Тебе говорили?
Роджерс улыбнулся, кивая головой и не думая о том, что собеседник этого не видит.
— Скоро ты пожалеешь о своем решении, а пока, — Сэм вручил ему небольшую папку с желтыми листами, — пациентов из общего блока на первом пора вести в столовую. Тут карты каждого, кого необходимо сопроводить. Справишься?
— Разумеется, — кивнул новичок, и Сэм, снисходительно улыбаясь, кивнул в ответ.
— Девяносто третий корпус психиатрической лечебницы Кингс Парк в твоём полном распоряжении, парень. Наслаждайся.
Со всем можно смириться: с недоеданием, с прохудившейся обувью или старым, изрядно затертым пальто; с крохотной комнатой на окраине Бруклина, платить за которую стало невозможно после смерти матери; со смертью, как оказалось, смириться можно тоже.
Но вот с бездействием мириться Стив не мог. Новость о плачевном состоянии самого крупного психиатрического комплекса на острове застала молодого лаборанта в начале практики под руководством доктора Эрскина, пророчащего Роджерсу высокую квалификацию и достойное место на медицинском поприще. Но чем ближе была желанная цель доктора, тем дальше от неё отходил сам ученик. Никакие просьбы, логические доводы о том, что он упускает единственный шанс выбиться в люди и заниматься достойным делом, уговоры и угрозы не действовали на человека, возмущенного творящимся прямо под боком безумием и несправедливостью.
— Одумайся, Стив! Перед тобой сейчас открыта дверь. Тебе осталось только перешагнуть её порог! — устало потирая испещренное морщинами лицо, доктор Эрскин плеснул себе новую порцию шнапса и опрокинул в себя. На упрямого ученика, сидящего напротив, смотреть не хотелось. — Твоя мать проработала в этой клинике двенадцать лет и была на хорошем счету у комиссии директоров. Это твоё будущее — помогать людям!
— А кто поможет им? — Стив медленно поднялся с продавленного матраса и протянул под нос доктора мятую листовку о закрытии двух корпусов лечебницы и вынужденном сокращении персонала. — Моя мать проработала двенадцать лет, это вы верно подметили, а что они сделали для неё? Она заразилась именно там! В их хваленом центре, а они не выплатили ей ни единого цента, я не получил никакой компенсации, ничего. Остался без дома. — Стив глубоко вздохнул, закрыл глаза, отсчитывая про себя бесполезные цифры, и его сердце забилось медленнее. — Я просто хочу помогать тем, кому не на кого больше рассчитывать.
Доктор Эрскин поджал губы, достал ручку с гравировкой и нервно расписался на длинном листе бумаги, лежащем на прикроватной тумбе.
— Удачи, Стивен.
Роджерс сунул свернутый пополам лист в нагрудный карман и, закинув небольшую сумку на плечо, вышел из комнаты.
В общую зону он попал не сразу. Поплутав по темным коридорам и свернув пару раз не туда, выходя к всё той же запертой кладовой, Стив, заметив залитое утренним солнцем помещение, воспрянул духом и неосознанно заулыбался. Притормаживая у широкой, некогда белой арки, ведущей в овальный зал с видом на внутренний двор, он нервно сжимал пальцы на доверенной ему папке с карточками пациентов и не решался зайти.
Десять человек сидели почти неподвижно на тяжелых, прикрепленных к полу стульях, и занимались каждый своим делом: кто-то слушал по радио о футбольном матче, кто-то рисовал пальцами по желтоватой мятой бумаге. На полу были разбросаны карты, пахло сигаретным дымом, черно-белый телевизор показывал без звука передачу о насекомых. Никакой угрозы не ощущалось. Одернув себя и внутренне усмехнувшись, Стив сделал шаг навстречу своим подопечным и тихо прокашлялся, обращая на себя незаинтересованные лица. Стараясь не запороть речь, обдуманную в перекрестках злополучного этажа, он набрал в грудь затхлого воздуха и только открыл рот, как его перебил низкий, подрагивающий шепот. Сбиваясь с мысли, новичок поплыл растерянным взглядом по уставившейся на него публике, пытаясь определить источник звука, и поймал взгляд серых, слезящихся глаз на бледном, как мел, лице сидящего в стороне от всех человека. Он медленно поднялся на негнущихся ногах, показав подколотый рукав на левом плече, и сделал шаг навстречу прибывшему медбрату.
— Стив? — выдохнул он, делая еще шаг к застывшему под аркой человеку, озадаченно обернувшемуся себе за спину.
— Мы знакомы? — Роджерс прищурился, пытаясь отыскать в памяти образ длинноволосого миловидного инвалида, но никто не приходил на ум.
— Стив! — едва ли не взвыв, закричал пациент, распугивая с насиженных мест остальных присутствующих, и кинулся навстречу опешившему новичку.
— Охрана! — голос Роджерса сквозь оголтелый вой суетящейся и толкающейся массы, был едва слышен но всё же, когда цепкие тонкие пальцы дотянувшегося до него странного психа схватились за плечо, из-за спины выплыли две массивные фигуры и скрутили нарушителя всеобщего покоя.
— Допрыгался, Барнс, — ехидно шептал в ухо парня один из мужчин в синей форме. — И недели не прошло, как ты опять двинешь в карцер, — охранник засмеялся, окидывая Роджерса пытливым взглядом, и деловито потащил брыкающегося заключенного прочь от общего зала.
— Стив! — эхо разнесло последние отголоски хриплого крика, наполненного болью и отчаянием, и исчезло в переплетениях обесточенных затхлых коридоров, заставляя Роджерса привалиться спиной к потрескавшейся стене и, наблюдая, как оставшийся охранник устраняет учиненный им разгром, вытереть со лба холодный пот.
— Боже мой, — выдохнул он, прикрывая глаза.