***
Звон дверного колокольчика эхом разнесся по небольшому помещению бара, оповещая всех о новом посетителе. Вошедший остался стоять у входа, внимательно осматривая повернувшихся к нему людей и хмурясь, когда его взгляд упал на бармена, который уже нервно смешивал какой-то напиток, доставая дрожащей рукой стакан и выливая туда приготовленный коктейль. — Уже чувствуешь, что обосрался по полной, да, Дарет? — без приветствия начал пожилой мужчина, подходя к барной стойке и беря с нее свой любимый напиток. — О чем Вы, комиссар? Вы мой любимейший и постоянный посетитель, вот я и… — Заткнись, — прервал его тот, залпом выпивая коктейль и стирая с седых усов остатки. — Где ваш босс? Качающийся на стуле Кай молча указал в сторону склада, провожая посетителя взглядом и смотря на ничего не понимающего Ллойда. Усмехнувшись, он достал из кармана куртки сигарету, прикуривая от зажигалки и показывая средний палец уже начинающему возмущаться бармену, который лишь безнадежно вздохнул и вышел из-за стойки, присаживаясь на высокий стул. Прямо сейчас, за неприметной дверью, его участь решали сильные мира сего, ссорясь, судя по приглушенным крикам. — Кто это? — наконец спросил отошедший от шока Ллойд. — Я никогда раньше не видел этого человека. — Лучше бы не видел дальше, — тихо проговорил Кай, нервно кусая фильтр сигареты. — Обычно его приход означает, что грядет глобальный пиздец. Ну, в данном случае он грозит только этому жирдяю. — Иди нахер, Кай! — Он болтает с этими старыми упырями, так что пока не могу, извиняй. Ллойд посмотрел на смеющегося друга, переводя взгляд на ту самую дверь и вставая с места. Он знал, что подслушивать — плохо, но ему было слишком интересно, о чем же говорит его дядя с тем странным человеком и Зейном, который уже какой час сидел на складе, не выходя даже для того, чтобы поздороваться с ним. Осторожно приоткрыв дверь, он заглянул в помещение, где всегда пахло марихуаной и алкоголем. Тусклая настенная лампа освещала круглый стол и пространство вокруг него, где и собрались мужчины, обсуждающие что-то на повышенных тонах. Комиссар, так назвал пожилого мужчину Дарет, стоял перед Ву, пытаясь ему что-то объяснить. Тот же, в свою очередь, отвечал ему примерно тем же, из-за чего, похоже, и возник конфликт, который пытался разрешить находящийся в эпицентре этого всего Зейн. — Слушайте, я все понимаю, на все закрываю глаза, хотя это уже просто невозможно, но последние события подрывают всю мою работу! — воскликнул глава полиции, доставая из кармана штанов платок и вытирая вспотевший от нервов лоб. — Люди перестают верить в мою компетентность. Да и, признаться, я сам не откажусь от отставки, если руководство так пожелает, но я не смогу выйти на нее со спокойной душой, если тебя и твоих ребятишек засадят, Ву! А это точно может произойти после такого. — Не верю, что у вас никогда не убивали полицейских после службы. Да люди ненавидят вас и готовы прибить, если хорошо напьются! — Ву взял из пепельницы почти догоревшую закрутку, затягиваясь и тяжело выдыхая. — После такого остается тело сэр, а у нас его нет из-за самоуправства Дарета и Кая, — спокойно проговорил Зейн, поправляя галстук. — Я бы мог предложить подстроить все и подкинуть какое-то другое тело, но в данном случае экспертиза будет тщательно исследовать все, поэтому этот вариант провальный. — Хм… А что если подставить наших конкурентов? Надо только проверить, говорил ли этот парень своим друзьям, куда он собирается идти. Если нет, то у нас есть шанс извернуться и хотя бы задержать продвижение этого дела, — Ву достал из кармана сотовый телефон, набирая какой-то номер. — Нужно обсудить все с Мистейк и действовать, пока есть возможность. — Как знаешь, друг. Но я бы советовал вам уезжать, пока вас не вычислили. Ллойд тихо закрыл дверь, отходя назад и врезаясь в стоящих позади него Дарета и Кая, которые решили составить ему компанию в шпионаже. Повернувшись к ним, он увидел на их лицах сильное смятение. Они явно не ожидали такого поворота событий, надеясь на менее плохой исход. Переезд? Куда?! Уже долгие годы это место остается их самой прибыльной точкой. Конечно, у босса есть внештатные сотрудники, но это все равно не гарантирует, что на новом месте им будет житься так же легко. Переглянувшись, они молча разошлись в разные стороны, присаживаясь на свои места. Им оставалось лишь ждать, что скажет Ву. Ллойд же остался стоять на месте, до сих пор пытаясь разобраться в услышанном. Неужели вскоре они все покинут его, и он опять будет проводить все свое время в церкви, не выходя наружу? Без них его жизнь вновь станет тоскливым заточением в каменных стенах храма, что не так уж и плохо… Нет, это просто ужасно! Он точно не рассчитывал на такой поворот событий! «Успокойся, Ллойд. Решение ведь еще не принято. Значит, они могут остаться! Просто нужно верить. Молиться и верить в лучшее», — пытался успокоить себя он, медленно идя в сторону церкви и ощущая, как с каждым шагом его ноги становятся все слабее и слабее. Сейчас он ощущал себя таким же потерянным, как и в тот день, когда он впервые вышел наружу и набрел на бар «Три шестерки». Тогда ему помогли добраться до дома, вывели на верный путь, но сейчас рядом никого не было, и правильной дороги он не знал. Посмотрев на старую церковь у леса, Ллойд опустил взгляд вниз, останавливаясь перед входом и не зная, стоит ли ему возвращаться. Это место… раньше оно казалось ему уютным и родным, но теперь от него веяло лишь холодом и ложью, спрятанными за маской какой-то странной любви. Забота? Ласка? Они были просто невыносимы от осознания того, что за этим всем скрывалось что-то плохое, о чем никто не должен был знать. Но он узнает. Сейчас именно тот момент, когда нужно преодолеть себя и взглянуть правде в глаза. Как и всегда, он быстро добрался до своей комнаты, открывая дверь и замирая в проеме. На его кровати сидели Морро и Харуми и спокойно что-то обсуждали, не сразу замечая хозяина спальни, который молчаливо ждал, когда на него обратят внимание и объяснят, что здесь вообще происходит. Первой его увидела сестра, тут же вскакивая с места и подбегая к нему. — Брат, ты не ранен? Все в порядке? — она внимательно осмотрела его, убеждаясь, что он цел, и крепко обнимая его. — Я так рада, что ты вернулся! — Мы уже подумали, что ты мертв и валяешься в какой-нибудь канаве, — усмехнулся подошедший к ним Морро. — Ничего мы такого не думали. Мы верили, что ты вернешься к нам, и молили Бога помочь тебе. — Молились прямо тут? В моей комнате? — Ллойд нахмурился, обходя сестру и закидывая рюкзак под кровать. — Ну, я вернулся, так что можете уходить. Морро уже хотел было сказать что-то, но открывшаяся дверь заставила его замолчать, даже не начав. Озадаченный Гармадон внимательно смотрел на застывших в ужасе детей, выстраивая у себя в голове самые невероятные теории о том, что они все делают в комнате брата в столь раннее время. Судя по синякам под глазами и уставшему виду, все трое не спали всю ночь, что было совсем странно. Тяжело вздохнув, он строго посмотрел на них, слушая совершенно неправдоподобную историю о том, как так получилось. Не дотерпев до конца, он одним движением приказал им замолчать, хватаясь за разболевшуюся от этого всего голову. Разбираться в причине подобного поведения он будет потом, а сейчас нужно уложить всех спать. С трудом выдавив из себя добрую улыбку, Гармадон отошел от прохода, предлагая всем разойтись по своим комнатам. Спорить с ним никто не собирался, так что Харуми и Морро быстро вышли в коридор, расходясь в разные стороны. — Теперь Вы, молодой человек, — Гармадон повернулся к уже собирающемуся ложиться сыну. — Я могу понять, почему твой старший брат-обалдуй не спит. Я даже могу оправдать Харуми, но ты?! Что случилось? — Сон страшный приснился, — мрачно ответил тот, присаживаясь на кровать. — Сон? Вещий? — Не знаю. Приснилось, что ты очень зол на нас и убиваешь одного за другим. Морро, Харуми… И меня. В тебя словно демон вселился в этот момент. Было очень страшно. Я проснулся от собственного крика и разбудил брата и сестру. — Сынок, я никогда бы так не поступил, — Гармадон присел рядом с ним, осторожно беря за плечи и поворачивая к себе. — Чтобы ни случилось, помни, я люблю каждого из вас. Иногда я бываю строг и даже перебарщиваю с наказаниями, но я ни за что на свете не лишу вас жизни. Бог мне свидетель. — Я знаю, падре. Это лишь глупый сон. Прости меня, — Ллойд осторожно обнял отца, с трудом сдерживая дрожь и быстро отстраняясь от него. — Хочу спать… — Спи и набирайся сил. Вам всем нужен отдых после такого. Я извинюсь за вас перед Ним и сам встречу прихожан, — Гармадон нежно поцеловал сына в лоб и дал ему лечь. Проследив, как тот быстро засыпает, Гармадон тяжело выдохнул и медленно вышел из комнаты, ощущая неимоверную тяжесть на плечах. Сейчас бы он тоже с радостью прилег на мягкую кровать и подремал часок-другой, но сегодня слишком много дел. Как и завтра. И послезавтра тоже. С таким режимом он сможет выспаться лишь в гробу, причем довольно скоро, но это его не особо пугает, пока он не вспоминает, что его дети останутся без присмотра. Этого он допустить никак не может.***
Трое подростков молча расчищали старые могилы, выбрасывая давно увядшие цветы и срывая с заросших безымянных надгробий вьющуюся лозу и наросший из-за влажности мох. Солнце нещадно палило, иссушая влажную после недавнего дождя землю, из-за чего на улице было неимоверно душно. День выдался не по-осеннему жарким, что совершенно не радовало людей, которые, не посмотрев прогноз погоды, оделись в теплые куртки и сапоги, теперь получая по заслугам. «Почему именно сегодня этому гребаному солнцу захотелось посветить?!» — про себя возмущался Морро, сгребая сухую растительность в одну большую кучу и бросая грабли на каменную брусчатку, когда с дерева слетел очередной оранжевый лист. Да, Святой отец дал им выспаться, что было очень благородно и милосердно с его стороны, но после этого «пряника» последовал и «кнут» в виде наказания. Не дав им позавтракать, он выставил их на жару, приказав убрать внутренний дворик и небольшое кладбище рядом с храмом, после чего он, возможно, даст им поужинать и заставит снова спать, чтобы их многолетний режим не сбился окончательно. Ему и так достаточно, что весь день Ллойд почему-то клюет носом, а к вечеру становится неожиданно бодрым. — Как думаете, этот ханжа даст нам поесть? — спросил снова принявшийся за работу Морро. — Вот у меня такое ощущение, что засыпать мы будем такими же голодными. — Я уверена, что отец сделает все по справедливости. Нам просто нужно постараться, я ведь права, Ллойд? — Харуми отвлеклась от работы, смотря на брата, который ничего не ответил ей, молча убирая колючую лозу с надгробия и пытаясь найти на нем имя. — Эй, избранный, тебе задали вопрос! — Я не знаю… — ответил тот, хмурясь и начиная тереть старый камень. — Да где имя?! — Отец говорил, что эти могилы здесь были еще до его приезда. Возможно, они столь стары, что все надписи стерлись, — Харуми с каким-то восхищением потрогала нагревшийся на солнце шершавый булыжник. — Думаю, здесь покоятся его предшественники. — Святой отец то, святой отец это. Будто ему можно верить… — Ого! А вот это уже изречения в моем стиле! — Морро усмехнулся, подходя к шокированной сестре. — Что с тобой творится, братец? — Нормально все со мной, — Ллойд прикусил губу и отвел взгляд. — Ради Бога, давайте уже покончим с этим, не отвлекаясь на всякие глупые разговоры. Я страшно голоден. — Понятно… Избегаем серьезного разговора. Кого же мне это напоминает? Ах да, точно! Твоего папашу, Ллойд! Как не начну с ним о чем-то важном говорить, он убегает, отнекиваясь более важными делами. Вы очень похожи в этом плане. Если вам пытаются помочь, то вы просто берете и сбегаете, делая вид, что все типа нормально. Я, блядь, волнуюсь о… Ллойд не дал ему договорить, с размаху ударяя его в левый глаз и непонимающе смотря сначала на него, а после и на свою сжатую в кулак ладонь. Она ужасно болела от удара и не хотела разжиматься. Зачем он это сделал? Зачем ударил брата за все эти глупости? Он и раньше говорил ему обидные вещи, так что же изменилось сейчас? Тихо проговорив «извини», он присел обратно на землю и продолжил расчищать могилы, с трудом сдерживая подступающую истерику. Покрутив пальцем у виска, Морро дотронулся до набухшего глаза и тихо зашипел. Опять ему досталось за правду. Вот так и верь после этого в то, что врать — плохо. Люди создали правила, которые сами же и нарушают. Хоть соблюдай их, хоть не соблюдай — все равно получишь по морде и останешься виноватым. Как и предсказывал Морро, еды им не досталось, что было совершенно не обидно, потому что к тому времени они не очень-то и хотели есть. Жара и многочасовой труд сделали свое дело, и дети валились с ног от усталости, мечтая лишь о сне. С трудом добравшись до комнаты, Ллойд упал на свежую постель, закрывая глаза и наслаждаясь долгожданным отдыхом. Он бы так и заснул, если бы не вспомнил про лежащий под кроватью рюкзак, в котором находилась заветная папка. Нужно выполнить данное самому себе обещание. Бумажный переплет толстого досье слегка помялся и истрепался за несколько недель обитания в рюкзаке, но даже и не думал разваливаться. Аккуратно пришитый корешок держал все страницы на своем месте, а в начале даже было оглавление, что было очень кстати. Быстро пробежав глазами по строчкам, состоящим по большей части из дат и каких-то пафосных названий, Ллойд остановился на последнем наименовании, заинтересовавшем его, ловко перелистывая на нужную страницу и рассматривая снимки церкви. Ему не пришлось долго всматриваться в изображения, чтобы понять, что на них запечатлен храм, которым заведует его отец и в котором они живут. Этот факт был довольно пугающим, но еще больше его испугало то, что на фото был он сам! Отец редко выпускал его даже во двор, лишь иногда позволяя ему убираться вместе с сестрой и братом, как, например, сегодня, предварительно убедившись, что никого постороннего рядом нет. Если этот человек смог запечатлеть даже его… сколько же он следил за ними? Неужели это был Зейн? Зачем? Почему?! Сглотнув вязкую слюну, Ллойд заметил какую-то надпись с единственным вопросом: «кто это?» Дальше было еще несколько фотографий с внутренностями храма, на которых каким-то образом шпиону удавалось мельком запечатлеть то руку, то светлые волосы, выглядывающие из-за бордовой занавеси, где он обычно прятался от чужих глаз и молился. На следующей странице были какие-то многочисленные рассуждения, смысл которых Ллойду не было суждено понять, и еще несколько фотографий, сделанных уже более небрежно и словно второпях. Пролистав еще на пару страниц вперед, он увидел странную нить в герметичной упаковке, напоминающую чей-то волос, и бумажку с какими-то непонятными то ли данными, то ли чем-то еще. Судя по записям, сделанным красивым ровным почерком, это было подтверждением каких-то догадок. Неизвестный писал, что это сильно меняет его планы и всю картину событий, которую он описывал ранее. Не выдержав, Ллойд закрыл папку, пытаясь выровнять дыхание и быстро осматриваясь по сторонам. Почему он в этой папке? Что его существование меняет? Как с этим всем вообще связан отец и почему он так заинтересовал того, кто писал это все? Столько вопросов… Сможет ли на них ответить эта странная папка в его руках, если он начнет с самого начала? Когда он снова открыл досье, собрав последние силы в кулак, его встретила очень старая вырезка из газеты, где кратко рассказывалось об убийстве мужчины его малолетним сыном во время самозащиты. Судя по предыстории и рассказам соседей, отец семейства много пил и из их квартиры были часто слышны крики и звуки побоев, на которые, впрочем, мало кто обращал внимание, предпочитая не вмешиваться. Забеспокоились люди лишь после двух дней тишины, вызвав полицию, которая и обнаружила тело мужчины и сидящих рядом с ним мальчиков, один из которых до сих пор сжимал в руках окровавленный нож, совершенно не реагируя на происходящее и повторяя какую-то околесицу, похожую на молитву. Мельком взглянув на черно-белую фотографию статьи, Ллойд перелистнул дальше, прочитывая еще несколько газетных вырезок, в которых были какие-то судебные разбирательства, закончившиеся оправданием несовершеннолетних мальчиков. Их дальнейшая судьба была неизвестна, но судя по записям автора досье, ходили слухи, что их отправили в какую-то церковную школу, где они, судя по всему, и жили до сих пор, а точнее, лишь один из них. Чем больше он читал, тем больше путался, из-за чего ему приходилось по нескольку раз перечитывать очередные статьи или записи. Странная смерть всех служителей старой церкви за городом, про которую, впрочем, все быстро забыли по каким-то неясным причинам, замяв это дело, серийные убийства, которые в конце концов были раскрыты (однако стоит отметить, что настоящий преступник так и не был пойман, как пишет неизвестный, приводя множества доказательств, которые Ллойду были совершенно неинтересны). Вперемешку с этим шли какие-то мелкие вырезки о деятельности Святого отца Гармадона и редкие записи о его младшем брате и о некой Мисако, о которой вообще мало что было известно. Долистав до последней статьи, в которой рассказывалось о каком-то поджеге, Ллойд вновь закрыл папку, закрывая глаза и пытаясь сдержать подступившие слезы. Он совершенно ничего не понимал. Неужели его отец и правда убийца? Разве он мог совершить все это, будучи столь добрым и набожным человеком? Да, у него были свои странности, но у кого их нет?! Ллойд не понимал, стоит ли ему верить всему, что он сейчас узнал, или это просто чья-то злая шутка. Может, это просто попытка запутать его, испытание Господа на разумность и силу его веры, которую он должен пройти, чтобы доказать ему, что он достоин спасти этот мир. Или же его обманывали всю жизнь, а теперь пытаются сказать правду? — О Боже, я ничего не понимаю. Что ты хочешь от меня? Дай мне знак! Что это все значит и как мне найти путь истинный?! — Ллойд посмотрел вверх, глядя сквозь каменный потолок на небо. Но сколько бы он ни ждал, ответа не было. Господь ждал его личного решения, возможно, его первого самостоятельного действия в жизни. Довериться отцу и вере, которые были с ним с самого рождения, или человеку, с которым он встретился по чистой случайности? Ответ прост, но в то же время так сложен… Неужели он и правда должен выбрать что-то одно, а после дать свой ответ Богу и всем вокруг. Эта ответственность просто невыносима! «Если у тебя возникают вопросы, на которые не отвечают молитвы, ты всегда можешь обсудить их со мной, сын мой», — неожиданно вспомнил он фразу отца, успокаиваясь и смотря на папку, которую только что хотел бросить куда подальше, чтобы навсегда забыть. Вот оно — его решение! Если отец честно ответит, то он наверняка сможет принять это и жить дальше. Да, первое время будет больно, но все проходит, а значит и это пройдет. Но если так не будет?.. Что же ему делать тогда? Взгляд сам собой опустился на рюкзак, в котором лежал пистолет.***
Теплый свет недавно зажженных свечей причудливо отражался от старых витражей с изображением библейских сцен, фокусируясь на лицах святых. Они смотрели на одинокую фигуру, сидящую на одной из лавок, расположенных в тени, с тревогой, грустью и недовольством, но не торопились говорить с ней, боясь нарушить теплую тишину старой церкви. Гармадон мысленно молился своему Богу, держа в руках старенький крест и пытаясь не отвлекаться на посторонние звуки. В его голове царил хаос: множество мыслей крутились в бесконечном вихре, который не могли утихомирить его жалкие молитвы, наверняка не доходившие даже до Ада, не то что до Рая. Беззвучно прошептав «аминь» и перекрестившись, он тяжело выдохнул и устремил взгляд куда-то вперед, будто там могли появится ответы на все вопросы, мучившие его уже не первую неделю. В самом начале проблема казалась такой мелкой и незначительной, что он предпочел не обращать на нее внимания. С каждым днем она становилась все больше и хуже, но он продолжал закрывать глаза, пока наконец не понял, что все происходящее больше не под его чутким контролем. Его сын уходит из дома в поисках чего-то нового и интересного, избегает родных, словно они чужие ему, не понимая, какой опасности подвергает себя и как сильно заставляет нервничать окружающих. Разве так он воспитывал его все эти годы? Его били, обижали, не давали есть и не обучали? Неужели он не понимал, что отец желает ему лишь добра, пускай и бывает иногда строг? «Нет. Ты просто сделал недостаточно», — ответил ему чей-то голос, до боли похожий на его собственный. Возможно, он был прав, но это не помешало Гармадону поддаться секундному гневу и в сердцах ударить спинку стоящей спереди лавки, опомнившись лишь после сильной боли в руке. Нет… нет, он не поддастся этим чувствам вновь. Глубоко вдохнув, он встал с места, выходя в центр и медленно шагая в сторону выхода, надеясь быстро заснуть и выспаться к утру. Когда он поднес руку к двери, она неожиданно открылась сама собой. На пороге храма стоял Ллойд, в глазах которого читалась невероятная решительность, сбившая с толку и без того удивленного Гармадона. — Почему ты не спишь, сын мой? — наконец спросил он, пытаясь вернуть свое обыденное спокойствие. — Мне нужно поговорить с тобой, падре, — почти шепотом ответил парень, смотря словно сквозь отца. — Это не может подождать утра? — Нет! Мне нужно поговорить сейчас! — несдержанно выкрикнул тот, тут же вспоминая, перед кем он стоит и виновата опуская взгляд. — Прости. Но мне правда очень нужно, чтобы ты меня выслушал и ответил мне, отец. Посмотрев на сына так, будто он видел его впервые, Гармадон лишь покачал головой и жестом позвал его за собой, предлагая сесть на одну из скамеек и обсудить все перед Богом. Разговор не складывался. Ллойд задавал какие-то вопросы на явно отвлеченную тему, а Гармадон, не желая портить и так не лучшую ситуацию, просто отвечал, после чего они долго молчали и все повторялось опять и опять, как заезженная пластинка. Наверное, за этим бессмысленным занятием они провели слишком много времени, так как к концу их очередной неловкой беседы некоторые свечи полностью расплылись и затухли, погружая и без того темное помещение во мрак. Гармадон давно заметил странную папку в чужих руках, но предпочитал делать вид, что ее не существует, одновременно с этим понимая, что именно она и будет главной темой сегодняшней ночи и принесет с собой много плохого. — Ты когда-нибудь оказывался в ситуации, когда у тебя был выбор между двумя правдами или неправдами? — задал свой очередной вопрос Ллойд, смотря прямо на отца. — Думаю, подобное бывает в жизни каждого человека, а значит, я не исключение, сын мой, — ответил тот. — И что тогда… делают люди? Как поступают? Как понять, что лучше выбрать? — Никак. Ты можешь привести множество доводов в пользу того или иного варианта, но все равно есть шанс ошибиться и пойти не по тому пути. Не всегда все зависит от тебя. И это страшно, но это одна из частей нашей жизни. Как пути Господа неисповедимы, так и наше будущее неизвестно никому из живых или мертвых. Но знай одно — лучше действовать, чем бездействовать. — Тогда, думаю, мне незачем больше тратить твое время, — Ллойд как-то странно улыбнулся и протянул ему ту самую папку, которую он жаждал и которой боялся. — Прочитай и ответь мне, правда ли все то, что здесь написано. Мне не нужны долгие рассказы и раскаяние. Лишь честный ответ, падре. Протянув дрожащие руки к толстой папке, Гармадон осторожно взял ее, чуть ли не уронив, будто ощутив всю тяжесть грехов, которые скрывались под некогда белой обложкой. В чью же историю ему предстоит заглянуть, забыв все правила приличия? Стоит ли это того? Он задавался этими вопросами недолго, быстро открывая первую страницу и видя нечто, что ужаснуло его. Нет… нет, нет нетнетнетнет! Он не должен снова смотреть в прошлое! Не должен переживать это вновь из-за какой-то дикой случайности. Не достаточно ли он страдал, чтобы заслужить покой хотя бы на старости лет, ведь о прощении он и не просил. Бог явно не слышал его многолетних молитв, раз теперь он перелистывал страницу за страницей и словно читал собственную жизнь, написанную кем-то неизвестным. Он продолжал судорожно листать папку, вставая с места и идя куда-то вперед, даже не смотря под ноги и запинаясь о ступеньку. Падение и удар стали отрезвительной пощечиной, напоминая ему, что в церкви все еще находится его сын, который внимательно смотрит на него и ждет ответа. Неужели ему и правда нужно говорить, что все это правда? Он предпочел бы просто забыть это все, просто свернуть шеи всем, кто узнал об этом и спокойно жить дальше. О Боже, что же он такое несет?! Разве он может это сделать с собственным сыном? Хлоднокровно убить и забыть… Да, он может. «Нет!» Схватившись за голову, Гармадон прикусил до крови нижнюю губу и повернулся в сторону, где сидел Ллойд. Тот явно был ошарашен всем происходящим и не понимал, что ему делать. Сердце подсказывало, что нужно помочь отцу, что он переборщил и нужно как-то загладить вину, но в голове роились сомнения. Вдруг он решит прикончить его на месте в таком неадекватном состоянии? Это безумие, но после всего прочитанного это вполне может оказаться реальностью, чего ему очень сильно не хотелось. К сожалению, впервые в жизни он действительно оказался прав в своих сомнениях. Расстояние в несколько шагов не спасло его от старика, который был выше, сильнее и на удивление проворнее него, и вот, он распластался на холодном полу церкви, схватившись за тощие руки и пытаясь ослабить их хватку на собственной шее. Отец набросился на него, словно хищник на жертву, пожирая его взглядом и сжимая пальцы с такой силой, словно собирался не задушить, а сломать шею. В его глазах не было ни капли разума, словно это был вовсе и не человек, а что-то невменяемое и страшное. Ллойд бился в конвульсиях и царапал руки обидчика до крови, плакал и пытался кричать, но все это не имело эффекта. Он был слишком мал, слишком слаб для этого всего. Потянувшись побелевшей от усилий рукой вниз, он откинул прочь жесткую ткань, быстро нащупывая спрятанный за пазуху пистолет и вытаскивая его. Точечный удар прикладом решит все его проблемы, лишь бы хватило сил на это, лишь бы он сделал все так, как учил Ронин. Но этого не потребовалось. Неожиданно он почувствовал, как старческие руки слабнут, а на лицо ему падают горячие слезы. — О Боже, что же я творю… Ллойд, нет! Прости! Прости меня! — Гармадон попытался схватить отползающего сына за край рясы, но не успел, смотря в его испуганные, наполненные слезами глаза. — Послушай, я… Мне нет прощения, поверь, я знаю это, но мы можем сесть и обсудить все, можем... Можем? — он вновь потянулся к сыну. — Не трогай меня! — Ллойд вскочил с места, наставляя на отца пистолет и нажимая на курок. Пуля прошла мимо, но этого хватило, чтобы оглушить и ошарашить Гармадона, который испуганно и жалобно смотрел на твердо стоящего на ногах сына. Даже если Ллойд боялся, он не смел показать этого, лишь слегка отшатываясь из-за отдачи назад, но тут же возвращая равновесие. Рука, в которой он держал оружие, предательски дрожала, однако он не спешил опускать ее, продолжая держать отца на прицеле. Они бы могли смотреть друг на друга так вечность, если бы Ллойд не вспомнил, что в любой момент сюда могут прибежать сестра и брат, которые наверняка проснулись от звука выстрела. Нет, он не может дать себя поймать, только не в такой ситуации! Развернувшись, он бросил на отца последний взгляд и побежал к выходу, с легкостью открывая дверь и выбегая на свежий воздух, направляясь в неизвестность. Подальше от церкви, от людей, от всего.