Аутодафе

      Пасмурное небо бесстрастно смотрело на столпившихся у шатра людей. Они врезались друг в друга, ругались и старались вырваться вперед, к небольшому столику, за котором стояла девушка в церковном облачении. Высокий парень рядом с ней недовольно осмотрел толпу и нахмурился, резко хватая грязную руку человека, тянущегося за порцией горячего бульона, и сильно сжимая ее.       — Выстройтесь в очередь, иначе никому из вас ничего не достанется! Вы что, не видите, что нам тяжело обслужить вас всех разом! — громко воскликнул он, заглушая все переговоры. — Сначала женщины и дети, потом старики, а уже после мужчины. Не теряйте человечность, дарованную нам Господом.       Люди молча переглянулись и выстроились в своеобразную очередь, пропуская вперед матерей с их детишками и пожилых людей. Все они были одеты в грязные поношенные одежды или даже лохмотья, которые не стал бы носить нормальный человек ни при каких обстоятельствах. Но им приходилось опускаться до такого уровня, ведь даже самая легкая простуда для них становилась смертельным заболеванием. У этих несчастных не был денег даже на еду, не то что на лекарства, из-за чего они и приходили сюда.       Кто-то потерял работу и не смог оплачивать жилье, кто-то с самого детства выживал на улице, доедая вместе с крысами то, что выбрасывалось на помойки, и засыпая в тихих подворотнях. Женщин либо выгоняли, либо они сами убегали от избивающих их мужей, а детям приходилось послушно следовать за ними. Здесь были бывшие бизнесмены, банкиры, полицейские, продавцы, смешавшиеся с убийцами, ворами и наркоманами. Каждый мог стать бездомным, каждый мог попасть в этот растущий с каждым днем слой общества, чье существование сравнивалось с мусором. Они не были нужны ни правительству, ни родным, если у них вообще кто-то был.       Харуми с трудом сдерживала слезы, каждый раз смотря на старых посетителей ее небольшой благотворительной кухни, а когда среди толпы виднелись новые лица, ее сердце разрывалось от горя. Может, кто-то из них много грешил, может, по мнению других он был достоин подобной кары, но она думала иначе. Вряд ли Бог желал таких страданий своим детям, вряд ли он предполагал, что когда-нибудь в мире появятся люди, которым некуда будет идти.       Вылив остатки остывающего бульона в небольшой пластиковый стакан, девушка проводила благодарного бродягу добрым взглядом, устало вздыхая и смотря на зевающего в гипс Морро. Видимо, он снова не спал всю ночь и уходил из церкви. Почему-то она хотела верить, что ее брат был каким-нибудь героем, спасающим чужие жизни ночью и скрывающим лицо за маской, спрятанной в его секретной штаб-квартире. Ее разум вырисовывал могучего рыцаря в плаще и темном костюме, делающем его худое тело более внушительным.       — О чем задумалась, сестренка? — Морро взял одну из больших кастрюль под руку, неся ее в сторону уютной забегаловки, где иногда и готовили еду для бездомных.       — Не важно, — коротко ответила она, беря вторую такую же кастрюлю и идя следом за ним. — Спасибо, что помог. Одна бы я так быстро не справилась.       — Да не за что. Ты же знаешь, я всегда готов тебе помочь, ты только попроси! Что там еще у тебя в планах?       — Нужно посетить больницу и отдать ежемесячный благотворительный взнос, а после съездить к детишкам из приюта. Думаю, они соскучились, — Харуми задумчиво посмотрела на стаю голубей, столпившуюся у большой надкусанной булки. — Кажется, Святой отец просил купить продуктов. Только вот список на этот раз не дал.       — Там все то же самое, что и раньше. Купим по старому, а если нужно будет что-то еще, я потом докуплю. Все равно через пару дней ехать на осмотр. Нет бы снять уже этот идиотский гипс… Я же сказал, что все нормально!       — Врачам виднее, брат. Кроме того, почему тебе так важно, чтобы гипс сняли? Это же такой шанс отдохнуть от игры на органе.       Морро лишь недовольно скривился, передавая огромную железную кастрюлю хозяйке заведения и отходя в сторону, пока сестра начала разговаривать с женщиной, расплачиваясь за еду. Ему безумно хотелось закурить, а сигареты, как назло, он так и не купил. Был и запасной вариант, но… спрятанная в гипсе пачка не внушала ему никакого доверия. Конечно, он уже пробовал эту дрянь, ничего страшного от этого не случилось, но ходить весь день обдолбаным и странно себя вести совсем не хотелось, особенно перед Харуми.       Та как раз закончила свою беседу, возвращаясь к нему и мило улыбаясь. Морро слегка передернуло от чужой улыбки, но он быстро пришел в себя, находя взглядом остановку и идя к ней вместе со своей спутницей. Они могли дойти до больницы и пешком, но день ведь был не бесконечным, из-за чего им и приходилось ездить на общественном транспорте. Исписанные всякими гадостями и побитые стекла, грязные салоны и неприветливые пассажиры, спешащие по своим делам. Его тошнило от этой атмосферы бедности и безразличия, поэтому он попытался задремать, уткнувшись лбом в холодное окно.       — Ты опять где-то пропадал ночью? — неожиданно спросила Харуми, нарушая неприятную тишину. — Куда ты все время уходишь?       — К друзьям, — после недолгого молчания ответил он. — У нас типа группа. Ну, знаешь, музыка, песни, все дела.       — Что-то вроде хора?       — Не совсем. Я… не думаю, что тебе будет интересно.       — Наоборот, мне очень интересно, что происходит у тебя в жизни и с тобой, — она посмотрела на собеседника, как-то грустно улыбаясь. — Мы так давно нормально не общались. Ллойд стал каким-то отстраненным и странным, а ты все чаще уходишь. Каждый раз мне кажется, что ты не вернешься.       — Прости, я не знал, — Морро виновато потупил взгляд. — Слушай, я никуда не уйду, обещаю тебе. — он положил руку на плечо сестры, смотря на нее и улыбаясь.       — Я надеюсь на это, — она осторожно погладила брата по здоровой руке. — А теперь расскажи, что у тебя происходит. И о своих друзьях тоже.       — Да что об этих раздолбаях рассказывать!       Но несмотря на эти слова, Морро было что рассказать о них, по крайней мере то, что ему было известно о каждом участнике группы с немного пафосным названием «Проклятые». Реальные имена он решил не называть, объясняя это тем, что они предпочли бы остаться анонимами даже в случае реальной встречи с незнакомым человеком. Тем более, был какой-то шарм в этой тайне…       Первой была Банши — несомненный лидер, собравший всех участников в один большой коллектив и нашедший им неплохого продюсера. По совместительству она была солисткой группы, чей противный громкий голос становился прекрасным и звучным во время репетиций. Наверное, без ее строгого присмотра остальные давно бы спились или еще чего похуже, учитывая, что следующий по иерархии участник был тем еще хитрецом и пройдохой, находившим дорогие наркотики по сниженной цене или просто за «спасибо».       Лучник Душ внушал страх и уважение, пускай и не отличался крепким телосложением или высоким ростом. Он был странным, скрытным, но при этом веселым и язвительным парнем, чей возраст точно перевалил за двадцать пять лет. Вечно обкуренный, но каким-то образом мыслящий здраво, он играл на басе и сочинял песни и музыку, создав их первый альбом «День Ушедших». Наверное, Лучник был единственным после Морро, кто получил хоть какое-то музыкальное образование и мог объяснить последним двум участникам, как отыгрывать их партии.       Гултор и Рейт дружили со школы и пришли в их группу вместе. Как противоположности сближаются, так и они стали лучшими друзьями и отбитыми на голову изгоями, что, к сожалению, не помешало им присоединиться к славной компании Проклятых, став барабанщиком и гитаристом. Тучный Гултор был туповат и падок на съестное, вызывая у всех смешанные чувства, но все же чаще раздражая своим чавканьем и непониманием ситуации, а костлявый Рейт просто бесил тупыми шутками и вечно звенящими цепями, ставшими его неотъемлемым атрибутом.       Но в целом они были безобидными и хорошими козлами отпущения, на чью долю и приходили все тумаки бесящейся Банши.       Если уж рассказывать о всех, то Морро не мог не упомянуть об их продюсере — Высочайшей. Он видел этого человека всего пару раз и так и не смог понять женщина это или мужчина. При них это существо не говорило, а в телефоне голос был искажен настолько, что они еле могли разобрать слова. Вот уж кто действительно был анонимом, так это он.       Все это время внимательно слушавшая его Харуми резко схватила брата за руку и вскочила с места, прося водителя остановиться и дать им выйти.       Старое здание городской больницы гордо стояло в самом конце улицы, внушая страх горгульями, сидящими по обе стороны от входа. Это было странным, но уже привычным украшением этого заведения, напоминающим жителям о великой истории их города.       «Какие же у них страшные рожи», — подумал про себя Морро перед тем как зайти в здание следом за сестрой, захлопнув за собой старую деревянную дверь.

***

      — Предполагаю, тебе интересно, чем я, столь воспитанный и образованный молодой человек, занимаюсь у этих грязных наркоторговцев и убийц. Вообще-то изначально я просто хотел выведать информацию о твоем отце у мастера Ву, а после убить его, хотя он не совсем мой типаж. Но все обернулось так, что пожилая женщина, работавшая с ним, оказалась намного продуманнее меня. Она предложила мне работать у них переговорщиком, совмещая функции палача, — Зейн быстро шел по безлюдной улице, не смотря на не поспевающего за ним Ллойда. — Предложение мне понравилось, так как таким образом я мог убить сразу двух зайцев — тренироваться и выведать намного больше о Гармадоне.       — Круто! Я только одного не понимаю, — задыхаясь проговорил Ллойд и врезался в остановившегося парня, ловя на себе вопросительный взгляд, — ну… просто мой отец не самый примечательный человек. Он очень хороший, но… вряд ли найдется тот, кого заинтересует подобная черта характера.       Зейн лишь мило улыбнулся, а после неожиданно громко засмеялся, будто он услышал самую смешную шутку в своей жизни. Однако Ллойд был уверен, что ничего смешного он не сказал.       — Ах Ллойд, я бы сказал тебе всю правду, но сейчас для этого не самое лучшее время. Кроме того, я уверен, что ты не поверишь мне, поэтому лучше я дам тебе собранное мной досье с доказательствами, чтобы ты не мог спорить со мной. Пока что нам с тобой стоит находиться в дружеских отношениях, чтобы я мог показать тебе свои навыки.       — Какие навыки?       — Убийства, друг мой. Хладнокровного и беспощадного! Если все пойдет по плану, то ты увидишь мой дебют! Я хочу, чтобы сын моего кумира был свидетелем этого зрелища. И я польщен, что ты согласился со мной пойти, благодарю тебя, — он театрально поклонился, воодушевленно смотря на своего собеседника.       После безумно странного диалога они продолжили свой путь, проходя мимо закрытых магазинов и как раз открывающихся баров и клубов. На тротуарах стояли женщины в вызывающе ярких одеждах, зазывая мужчин к себе своими льстивыми речами и красивыми позами. Ллойд правда старался не смотреть на них, проходя мимо, но они сами приставали к нему и спрашивали о чем-то, предлагали какие-то странные вещи, а потом переключались на высокого блондина, любезно просящего отстать от его друга.       Наверное, Зейн с радостью бы убил их всех, но массовые убийства были не в его вкусе, как, в принципе, и женщины. Его жертвы были довольно специфичными и проходили тщательный отбор перед попаданием в заветный список, о котором они даже не подозревали. Мужчины не младше пятидесяти лет, среднего телосложения, высокие, ведущие преимущественно активный и здоровый образ жизни, но возможны и вредные привычки. Однако самым важным было то, что человек должен быть отцом-одиночкой.       С кем-то ему приходилось выстраивать недолговечные дружеские отношения, с кем-то он просто удачно пересекался в пустом переулке ранним утром или вечером, когда людей становится все меньше. Он знал своих жертв в лицо. Знал, где их дом, кем они работают, какие диагнозы записаны в их медицинской карте и как они закончат свою жизнь. Всех ждал один конец, выбранный точно не Богом, которого они звали в последний миг, моля о спасении. А может, это было частью его замысла… Кто знает, что в голове у этого несуществующего психа.       Посмотрев на адресную табличку и время на наручных часах, Зейн достал из кармана герметичную упаковку пары медицинских перчаток, довольно быстро надевая их на руки и проверяя, не порвались ли они. На этот раз его жертва предстала в облике «клиента», ждущего довольно увесистую посылку. По фотографиям он не был похож на наркомана, поэтому можно было предположить, что он закупает оптом чужой товар, а после перепродает его втридорога, что было неприемлемо среди наркоторговцев. Нарушая негласные правила, он сам вырыл себе могилу.       Темный переулок встретил их зловонием и приглушенными криками дерущихся кошек. Ллойду не нравилось это место, и его спутник совсем не внушал ему веру в то, что все будет хорошо, наоборот, от нахождения рядом с ним становилось еще более дискомфортно. Заметив странный силуэт, приближающийся к ним, он глубоко вдохнул, стараясь сохранять спокойствие. Почему-то он чувствовал, что хорошим это все не кончится.       — Мы же договорились — никаких посторонних лиц, — без приветствия начал неизвестный.       — Здравствуйте. Извините, но если бы я не взял свидетеля, у босса возникло бы много вопросов. Чтобы исключить подозрения и обезопасить себя и вас, я должен делать все по правилам, — Зейн дружелюбно улыбнулся, видя в глазах собеседника явное недоверие. — Не бойтесь, этот мальчик не скажет ничего лишнего. Ведь ничего необычного он и не увидит. Так ведь?       — Именно. Перейдем к сути вопроса.       — Конечно, сэр. Надеюсь, я могу увидеть оплату?       Мужчина без лишних слов опустил на землю небольшой чемодан и открыл его, показывая аккуратно сложенные пачки денег. Ллойд не понимал, что такого ценного в этих бумажках, но не стал влезать в чужое дело, видя, что Зейн явно всем доволен и готов произвести честный обмен. Расстегнув светлый плащ, он ловко вытащил из скрытого кармана небольшой, но увесистый сверток, показывая клиенту его содержимое и получая одобрительный кивок. Значит, теперь все точно пройдет гладко.       Спрятав свободную руку в карман, он нащупал холодную длинную ручку скальпеля, не отводя взгляда от покупателя. Время словно застыло на эти несколько секунд, пока он протягивал ему сверток. Мельком глянув на стоящего рядом с жертвой безликого человека, Зейн ухмыльнулся, следя за остро заточенным мечем в его руке, медленно поднимающимся к открывшейся шее. Тонкое лезвие четко показывало наилучший угол удара. Легкий кивок со стороны неизвестного воина дал начало короткой кульминации.       Уверенный взмах, острое лезвие скальпеля легко рассекает мягкие ткани и… застревает, так и не заканчивая свой путь. Безликий человек медленно опускает свое оружие и уходит в тень, а недобитая жертва успевает схватиться за горло, в попытке вытащить холодное орудие, через секунду падая не землю и захлебываясь собственной кровью.       — Расчет силы удара был неверным, прости, — повторяются одни и те же слова, словно эхо, раздражая и заставляя сжать ладони в кулаки.       — Уровень агрессии резко подскочил. Зейн, ты должен успокоиться, — хладнокровно проговорил женский голос. — Послушай, сейчас не время…       — Нет, самое время! Давай! Преврати его в фарш. Ты же так долго сдерживался, братец! И вот он — твой шанс, — восклицает раззадорившийся мужчина, хватая чужую руку со скальпелем и направляя лезвие к лицу жертвы, — не упускай его, — шепчет он, хрипло смеясь.       Они все продолжают говорить что-то, перебивая друг друга и заглушая его собственные мысли, которых, в общем-то, и нет. Он никогда сам не принимал решения, лишь слушая чужие приказы и беспрекословно повинуясь, зная, что за непослушание отец накажет его так, что легче умереть. По его словам он не был тираном, он просто беспокоился о будущем сына и хотел вырастить правильного мальчика, который продолжил бы его праведное дело, спасая жизни людей.       Все детство Зейн провел дома, выполняя бесконечные задания, пока каждый предмет не был сдан на твердое «отлично». Отец не выпускал его гулять с другими детьми, не разрешал смотреть телевизор или играть с игрушками, которых у него и не было, говоря, что его развлечением и лучшими друзьями должны стать книги и учебники. Уходя на работу, он оставлял ему длинный список дел, после возвращения обязательно проверяя, все ли было сделано. И если нет, его сына ждало наказание.       Доктор Жульен не был поклонником телесных наказаний, поэтому нашел другой способ объяснять ребенку, как нужно себя вести. Он запирал его в своем кабинете, зная, что его пугает антураж помещения. Ему и самому было жутко работать там, но он прекрасно понимал, что лишь посмотрев в глаза собственному страху можно его победить. Именно поэтому он окружил себя тем, что пугало его больше всего — своими мертвыми детьми.       Четыре огромных банки с заспиртованными плодами действительно выглядели ужасающе для семилетнего мальчика, который никак не мог выйти из маленькой комнаты, забиваясь в угол и тихо плача, пока отец не выпустит его и без намека на жалость спросит, усвоил ли он урок. После нескольких таких сеансов он больше не ослушивался родителя, выполняя все, что от него требовали, даже если это было невозможно, даже если он не высыпался из-за кошмаров, где были горы мертвых детей, и даже если его отвлекали незнакомые мальчики и девочка, неизвестно как пробравшиеся в их дом.       И жутким было не то, что мужчина их не замечал, а то, что один из них был очень похож на самого Зейна. Этот ребенок всегда ходил за ним, копировал его действия, и его единственным отличием от него была жуткая улыбка, которую он пытался навязать своему двойнику, говоря, что так он будет смотреться более эффектно и непринужденно. Другие дети тоже предлагали ему менять манеру поведения, постепенно начиная управлять им, словно он какая-то кукла или даже робот без лишних эмоций и потребностей.       В будущем это неестественное поведение отпугнуло всех его однокурсников и будущих коллег, из-за чего он так и не нашел друзей даже после того, как обрел свободу. Но они уже и не были ему нужны, ведь у него были братья и сестра, заменившие ему даже родителей. Они были с ним до конца его никчемной и скучной жизни хирурга и не бросили, когда он начал новую жизнь, совершив намеренную ошибку в легчайшей операции. В тот момент отец даже пожалел его и сказал не волноваться…       Но ему ведь совсем не было плохо!       Совершив еще несколько «непреднамеренных» убийств, он лишился лицензии и окончательно освободился от оков, которые так тяготили его. Он наконец понял, в чем действительно может преуспеть, и это кардинально поменяло все. Люди не будут считать его странным, а история не обойдет стороной. Он сам станет историей, станет одним из великих, чье досье до сих пор пылится в каждом полицейском участке. И даже этот старик признает его старания, увидев самую чистую серию убийств, ведь он посвятит ее ему.       Воткнув скальпель в кровавое месиво, несколько минут назад являвшееся лицом, Зейн поправил прическу, пачкая светлые волосы в кровь и смотря на Ллойда, который спокойно стоял и смотрел на это все, стараясь не дышать и не двигаться.       — Прошу прощения, — он извинился перед стынущим трупом, вытаскивая из него свое оружие и пряча его в карман. — Если тебя тошнит — не сдерживайся.       — Все хорошо, — как можно спокойнее выдавил Ллойд, чувствуя отвращение больше к самому себе, нежели ко всему произошедшему. — А нас посадят в одну камеру?       Зейн тихо засмеялся и похлопал парня по плечу, снимая резиновые перчатки и раздумывая, как им добраться до автомобиля незамеченными.

***

      Черная машина медленно ехала по ночной трассе, соблюдая скоростной режим, которым обычно пренебрегали другие водители, о чем после очень сильно жалели, отправляясь прямиком в ад, когда их транспортное средство заносило.       Стуча пальцем по рулю в такт какой-то песне, Зейн смотрел на дорогу, иногда переводя взгляд на зеркало заднего вида и чувствуя, как левый глаз начинает предательски дергаться в нервном тике. На задних сидениях расположилась «фантастическая четверка», заглушая своими голосами музыку из радио. Молодая девушка спокойно объясняла что-то бесящемуся мужчине, которого пытался успокоить брат-близнец водителя, отличавшийся, пожалуй, лишь более темным цветом волос. Рядом с ними сидел и молчаливый безликий человек, движениями показывающий, что проще повеситься, чем терпеть все это.       Бросив шепотом какую-то нелестную фразу в их сторону, Зейн поправил зеркало и продолжил смотреть на дорогу, пытаясь вспомнить, что же такое важное он забыл. Вся эта нервотрепка совсем выбила его из колеи, из-за чего теперь он никак не мог привести себя в порядок.       — Зейн, ты… говорил о каком-то досье, — как-то неловко начал Ллойд, смотря на друга. — Это ведь все еще в силе?       — Точно! Именно об этом я забыл, друг мой! Сейчас, — он остановил машину и развернулся, находя увесистую папку на заднем сидении и передавая ее пассажиру. — Не ожидал, что ты действительно захочешь рыться в чужом прошлом.       — Я интересуюсь, а не «роюсь»! — возмущенно воскликнул тот, прикусывая губу. — Кроме того, отец мало что рассказывал о себе, и…       — Ты хочешь убедиться, что ты прав?       — Ага. Что-то вроде того.       — Ну… Не буду тебя разочаровывать, — Зейн нажал на педаль газа, продолжая неспешно ехать по опасной дороге.       Ллойд лишь неуверенно посмотрел на папку в своих руках, раздумывая, точно ли ему нужно знать об отце больше, чем есть. Ведь он на сто процентов уверен, что друзья перепутали его с кем-то другим. А может… на самом деле он врет себе, что уверен. Вообще-то он давно начал подозревать, что он что-то скрывает от них, но почему-то он всегда думал о чем-то более безобидном, например… да что угодно, но никак не преступное прошлое! Это же просто нелепица какая-то!       Все это было слишком сложно, а он успел безумно устать за эти несколько часов от всех произошедших событий и мыслей, посетивших его голову. Решив подумать обо всем этом потом, он устроился удобнее на мягком сидении и прикрыл глаза, вслушиваясь в радиошумы, сквозь которые были слышны слова какой-то песни.