Виктор
Обстоятельства изменились, глупо было это отрицать. Девчонка сильно врезалась в мозг, и остатки проскальзывающей памяти, не позволили мне отдать её на растерзание. Её выражение лица и плавающий взгляд, пододвигали меня к тому краю, у разреза которого меня раздирало на части от сложного выбора. Шагнуть в бездну означало дальше покрывать Ирину, и надеяться, что старое обещание, данное перед последним вздохом, было не впустую, или отойти назад, развернуться и уйти прочь, как мне приходилось делать из раза в раз. Если не брать в расчет внешность, она не отличалась от других, те же страхи, те же предрассудки, уводящие всё дальше от спокойной жизни. Тем не менее, прошлое пробуждало давно позабытый трепет в груди, словно потухший огонь, решили развести повторно и я намерен рискнуть. -Доверие много для меня значит, - протянул Леонид Анатольевич, и осушил стакан с виски на своём столе. Побелевшее лицо, от нехватки солнечного света сморщилось, и напоминало морду мопса, и по всей видимости очень злого. Сегодня кто-то умудрился поднять ему нерв, судя по глубоким морщинам на лбу, размеренному взгляду и разбросанным документам по кабинету. -Я понимаю, - рядом со мной стоял молодой парень, с опущенной головой и плечами. -Молчать, щенок! – Леонид стукнул кулаком по столу, и парень содрогнулся всем телом. – Ошибок я не прощаю… Пошёл вон! Говорить парню два раза не пришлось, он вылетел из помещения, бесшумно закрывая за собой дверь. Смутно понимал, что могу оказаться на месте этого паренька, в скором времени, но безнадежно цеплялся за то, что было когда-то мной потеряно. -Итак, ушла всё-таки, - мужчина улыбнулся, такая смена настроения была присуща некоторым пожилым людям, борющимся со старческим маразмом, и проигрывая ему каждый раз. Паниковать не собирался, прожженный мозг мог предугадать все его действия. Безусловно, это задело его самооценку, и мысли о том, чтобы смириться с тем, что кто-то уйдет безнаказанным, будут полошить его голову ещё очень долго. За годы работы на этого человека, выучил его наизусть, все повадки, движения и намерения, пожалуй, он мог меня удивить только бутылкой виски в заднице. Отдал боссу деньги и прибор, обосновывая это тем, что самосохранение взяло над ней вверх. Пришлось расчехляться, чтобы доложить недостающую сумму. В крови играл азарт, врать Ирина не умела, но в благотворительный фонд верилось отчасти. Возможно, она куда-то вложила часть денег, в надежде обналичить их через время. Леонид Анатольевич широко улыбнулся, обнажая белоснежные зубы, которые в сочетании с лицом смотрелись нелепо. Он пытался вернуть былую молодость, но вместо желаемого получал несуразицу на пожилом теле. Его глаза были скрыты во мраке, и блеснули лишь тогда, когда он встал с кресла. Хилой походкой он направлялся ко мне, похрамывая на правую ногу. -Стоит ли мне думать, что ты потерял форму, Виктор? – приблизился, и положил руку на моё плечо. -Нет. Леонид убрал руку, и поднял голову, чтобы взглянуть в моё лицо. Выдержать такое положение он долго не смог и вскоре вернулся в кресло, удобно вытягивая ноги перед собой. Босс занёс руку вверх, удержал её в таком положении, задумавшись, после чего она, обессилившая, упала на подлокотник. -Мой сын, - голос дрогнул, - должен был быть похожим на тебя. Ладонью он протёр лоб, стирая выступающие капли пота, и отвел от меня глаза, пряча их за тяжелыми веками. Такие помутнения в его рассудке были редкостью, и скорее всего, возникали от тяжелой печали на сердце, которая с годами только усиливалась. Он, как и любой старик, боялся остаться один, окружая себя девушками, но в глубине понимал, что уже давно был одинок. -Сильным, расчетливым и главное верным… - продолжил, скрещивая пальцы, - но, судьба взяла своё. Расчетливость и верность для меня, однако, были противоположными понятиями, но у босса на это было своё мнение. В нашу первую встречу, он разглядел во мне именно эти качества, и взял на работу. Уже тогда о его семье никто не знал, и он не забывал упоминать, что семья строится не на кровном родстве, а на верности и самопожертвовании, что в его кругу практически невозможно. Его отношения к другим были покрыты такими паутинами, ведомыми только ему, но отношение ко мне всегда было другим. Границы дозволенного были четкими, а вот в общении и своеобразной заботе размывались, переплетая оттенки красок. Можно ли было сказать, что во мне он видел своего сына? Возможно. Но Леонид не стремился этого показать, скорее наоборот, скрывал, пока само не вырывалось наружу, как сейчас. -Свободен, - тихое слово, пронеслось по кабинету. Я был единственным человеком, который был одарен ореолом доверия и верности, в ком босс никогда не сомневался. Но это не мешало ему лишний раз все проверить и убедиться, потешить своё эго, успокаивая внутреннюю паранойю. Про дом в лесу никто не знал, и по пути туда, я наворачивал круги по городу, закупая продукты и убеждаясь, что нет хвостов. Хорошие отношения с боссом никогда не застилали мне глаза, заставляя успокоиться. Трезво оценивал ситуацию, и сейчас, она была как никогда хреновой. Стоила ли Ирина этих жертв, я пока не понимал. Она была как две капли воды, но в тоже время было что-то другое. Взять хотя бы круг общения, родителей, школу… это в любом случае меняет, закладывает фундамент. По пути домой заметил позади отдаленные фары машины. С таким же номером выезжала за мной с парковки магазина. Хех, видимо, решил не ждать, и подослал людей уже сегодня. На ходу, прокручивал, кого именно он мог отправить. Лицо Ирины мог узнать только я, проверенный знакомый, который пробивал данные и сам Леонид, если в нём разыгрался достаточный интерес. Сворачивать с пути теперь было уже глупо, придется разыгрывать представление.Ирина
Под вечер Виктор постучал в мою дверь и поставил в известность: «я уеду ненадолго» и сев за руль, покинул пределы опушки с домом. Осталась один на один с пустыми комнатами и собаками, стоило подойти к окну, как они тут же высовывались из будки и подбегали к стенам дома. Мне нужно было как-то расположить к себе хозяина дома вместе с Дином и Симоном. И лучше чем приготовления еды на ум не приходило. Виктор потрудился купить продуктов, и на столе с моей помощью красовались блинчики, а на плите стоял борщ. Почесала затылок от мысли, что жду его как примерная жена, а он в это время мог спокойно сдавать меня владельцу казино. Следующие на очереди были псы, разморозила мясо и поплелась к двери. Было бы неплохо покормить их с руки, тогда будут терпимее ко мне. -Мои сладенькие, я вам покушать принесла, - открыла дверь, как черная пропихнула морду в щель, и начала рычать. Миска с мясом упала на пол, единственной преградой между нами была эта самая дверь, которую я потянула на себя. Дин вовремя успел убрать морду, и недовольно фыркнул. Кормление не задалось. Налаживать с ними отношение было крайне необходимо. Виктор не боялся оставлять меня одну, полагаясь на своих четвероногих. Значит, единственный путь заставить их со мной считаться. Открыла форточку окна, и пропихнула в него куски мяса. Собаки подбежали, обнюхали и начали закапывать их задними лапами. Вот же…. -Кушать, - ткнула пальцем в окно, придав голосу серьезность. Дин кинул на меня надменный взгляд и облизнул нос, Симон в свою очередь повернулся ко мне хвостом. Палец сполз по стеклу, и моя самоуверенность треснула по швам. Вернулась на кухню, и схватила печенье. Желтые квадратики красовались на земле, но собаки не повели носом. Спряталась за шторку, возможно, при мне они просто не будут кушать, но нет, они смешали печенье с грязью и разлеглись у окна. Плечи опустились, животные не хотели со мной договариваться, и всеми способами мне это показывали. Оставался только один выход – Виктор. Он как скала, к которой не знаешь, как подступиться, чтобы забраться в самое сердце вершин. В этом доме он проживал один, до моего заточения. Ему явно не хватало женского внимания, хоть он это не показывал. Только смогу ли одарить его этим вниманием, не завязав при этом петлю на собственной шее. Черный Мерседес как верный конь доставил хозяина до дверей дома, и умолк, погасив огни фар. Открыла кастрюлю с супом, и начала размахивать руками. Пусть с порога почувствует мои поварские старания. Послышался хруст ступенек, сигнал, что мужчина приближается. Расставила приборы на столе и по привычки тарабанила по столу пальцами, представляя перед собой пианино. Не сразу заметила, как Виктор встал в проходе, рассматривая мои движения. Руки мужчины дрогнули, выпуская из ладони пульт сигнализации, он умело крутанул колечко на пальце, возвращая обратно. Виктор смотрел на мои движения, в потемневших глазах отразился свет, и на мгновение радужка зажглась. В этот раз он не хватался за голову, а просто смиренно наблюдал за моими пальцами, пока его ресницы не дрогнули, и он не поднял на меня взгляд. Чуткий, обжигающий, заставляющий трепетать до кончиков пальцев. Виктор прокрутил пульт на пальце ещё раз, и уверенно прошёл к столу. Магия испарилась, и передо мной восседал мужчина, в строгом, дорогом костюме и грузом настоящего, отражающегося в плотно сжатой челюсти, выпирающей желваки. -Ммм, вроде вкусно получилось… - протянула, уплетая очередной блин. Ужин подходил к концу, а Виктор кремнем не проронил ни слова. Недостаток похвалы могла стерпеть, но делая шаг на встречу к человеку, я ждала ответной реакции. На дружеские отношения не надеялась, но на приятельские вполне. Общий кров и еда должны были сблизить, но казалось, отдаляли только больше. Как можно было доверить жизнь человеку, который упрямо не хотел идти навстречу моим стараниям. Нахмурилась, когда ответа не последовало, стоило Виктору потянуться за последним блинчиком, как я перехватила его, складывая в треугольник. Макнула в сметану и потянула ко рту. -Ты права, приготовлено отменно, - мужчина растянул губы в скромной улыбке. Сухарь даже не мог улыбнуться нормально в моём присутствии, будто я этим воспользуюсь и растолку его в крошку. Конечно, я планировала воспользоваться его добродушием, но в данный момент это было глупо. Хватило и тех безрассудных поступков, которые успела натворить. Виктор встал из-за стола. Созерцать его отдаляющуюся спину не было желания, но краем глаза заметила, как он остановился в проеме. -Ты играешь на пианино? - мужчина повернул голову через плечо. -Нет, - вопрос поставил меня в тупик, до меня дошло, о чём идет речь. - Ты про мои манипуляции со столом? Он кивнул. -Само собой выходит. Привычка. Получив ответ, он удалился. Неужели айсберг начал таять? Мытьё посуды заняло не так много времени, и вскоре вернулась в комнату. Не хотела признавать, но от меня смердело как от кучки спортсменов после долгой тренировки. Обоняние мужчины меня мало волновало, если бы он позволил себе лишнего, я бы не мылась несколько недель. Однако собственный нос грозился завянуть, и сменой одежды это невозможно было поправить. В шкафу нашла большое махровое полотенце, погрузила на него сменные вещи и пошла в душ. Дверь распахнулась, прошла внутрь и тут же остолбенела. Запах мужского геля для душа приятно щекотал нос, заполняя легкие свежим терпким ароматом. В помещении было душно, именно на это я списала непонятный жар окутавший тело. Глаза предательски не хотели закрываться, будто веки были подперты спичками, как в детских мультиках. В шаге от меня стоял Виктор, капли воды стекали по его телу, и блестели как утренняя роса. Голова не слушалась, и взгляд сам по себе заскользил по рельефу мышц вниз. Широкие плечи в дополнении с узкой талией, были необъятны. Чётко очерченные кубики пресса, на сухом животе и темная полоска волос уходящая вниз. Взгляд задержался в районе пупка, щеки залились краской, от той шалости, на которую они готовы были пойти. Не успели глаза опуститься, как Виктор накинул полотенце. Края полотенца скрывали от меня то, от чего уши загорались, синим пламенем, а коленки дрожали, готовясь капитулироваться на пол. -Вижу чувство такта тебе не присуще? – он повернулся спиной, и следил за мной через отражение в большом зеркале. Оно прилично запотело, но взмахом руки, Виктор стер с неё влагу. В блестящей поверхности смотреть на мужчину было особым удовольствием, казалось, я стояла прямо за его спиной, выглядывая макушкой из его плеча. Он что-то говорил? Повязанное полотенце на бедрах колыхнулась, и съехало на сантиметр вниз. В горле пересохло. Это вообще прилично, рассматривать без пяти минут палача, и ждать когда полотенце соизволит упасть на пол? -Не боишься? – Виктор прочистил горло, и посмотрел на моё отражение, так откровенно, будто именно я стояла голая в полотенце, а не он. На моём лице растянулась улыбка чеширского кота, скулы сводило от боли – нервы. Посмотрела на себя в зеркало и только сейчас захотелось отвернуться. Щеки раскраснелись как у Марфуши и эта улыбка на лице. Будь я на его месте, то посчитала, что этой девице в зеркале явно нравится вся эта ситуация. -Чего мне бояться? – вспомнила, что передо мной стоит мужчина, бровь которого нервно подергивалась. -Я ведь могу зайти дальше, - повернулся ко мне и подошёл вплотную. Подняла руки, чтобы выставить перед нами дистанцию. Однако палец зацепился за махровую складку, и полотенце упало вниз. Так я и замерла, с приподнятыми руками по бокам и глазами по пять рублей. Испугалась, когда мужчина сделал глубокий вдох. -Это случайно, клянусь, - прикусила щёку, но улыбка приросла к лицу, - я помыться пришла. Зрачок Виктора забегал по моему лицу, улавливая мелкие детали. Он облизнул губы, усмехнулся своим мыслям и поднял полотенце. Стоило ему отдалиться, как в зеркале отразилась упругая задница, и следом закрытая дверь. Умылась холодной водой, чтобы привести себя в чувства. От постыдных мыслей стало не по себе. Я напомнила себе героиню бандитских фильмов, которая беспамятство влюбляется в плохого парня, и, преодолевая горечи жизни, продолжает надеяться на ответную любовь. Такого поворота мне сейчас не хватало. Стоило держать с ним дистанцию, и напоминать себе кем он являлся в действительности. Виктор, безусловно, поступает благородно, надеюсь, на том свете ему это зачтётся. Все последующие дни я наблюдала за ним. Глаза сами по себе искали его фигуру, по выходу из комнаты. Начала ловить себя на мысли, что специально пытаюсь с ним столкнуться. Мне было интересно наблюдать за его жизнью. Как он общается с собаками, его улыбка, когда они пляшут у его ног, выдавая из себя самое милое выражение морды. Как он жадно пьёт воду, после изнуряющей тренировки, и несколько капель стекают по его подбородку. Как отводит взгляд, при встрече со мной, или наоборот, смотрит так пристально, что вскипает кровь. Единственное место, где мы находились близко друг к другу продолжительное время, был обеденный стол. Приготовленная мной еда, в качестве благодарности за спасение и кров, пусть и насильный, вычищалась с тарелок с завидной скоростью. Меня порядком удивлял аппетит Виктора, и ещё больше раздражал. Сколько бы еды я не готовила, её оказывалось мало. Вскоре хозяин дома приборку и приготовление еды, взвалил на меня как в порядке вещей. Любопытство брало вверх, и я много времени проводила под дверью хозяина дома. Каждый раз, когда он выходил или заходил в свою комнату, я норовила подлезть под дверь, чтобы хоть глазком взглянуть что там творится и всегда она захлопывалась, одаривая кончик носа неприятным жжением. В голове всё больше укреплялось суждение о нахождении там оружия. Однако, путь туда был закрыт, ровным счетом как и путь к доверию собак. Пыталась кормить их постоянно, и каждый день Виктор выгребал из-под моего окна залежи мяса, косо поглядывая на окно. -Хочешь сделать их ручными? - между делом произнес Виктор, отправляя в рот ложку с салатом. Притвориться, что я не понимаю, о чем он говорит было бы глупо, учитывая, с каким лицом он прибирал сегодня протухшее на солнце мясо. Постаралась придать лицу понимающий вид, без доли сомнения в своих словах. -Они худенькие у тебя, - пожала плечами, - мне показалось, ты их недостаточно хорошо кормишь. Мужчина нахмурился, его взгляд стал острым как лезвие бритвы, и вилка в его руке замерла, выдавая крайнюю сосредоточенность. -Не увлекайся, мне может прийти в голову, что ты пытаешься сбежать, - после он продолжил трапезничать дальше, накладывая себе остатки салата. Грустно взглянула на чашку, завтра опять придётся готовить. Хоть бы из вежливости поумерил свой аппетит, он уже ни в какие рамки не влезает. Мне бы этого на неделю хватило, а Виктору только на один зубок. Ещё и напугать меня пытается, все эти дни он был безобидней божьей коровки, за исключением моментов, когда его лицо приобретает крайне серьезный вид, и он не выдаёт одну из многочисленных фраз. -Как день на работе? Что интересного? – два вопроса были постоянными за ужинами. Прекрасно понимала, что ответа не дождусь, но не уставала их повторять всякий раз. Причиной моей приставучести была обычная скука, прилипшая ко мне густой смолой. Когда в глазах Виктора плескалась злость, собирая сгустки белого света на белке, скука развеивалась, и я ждала, взрыва эмоций. Конечно же, их не следовало, мужчина сбрасывал их как по щелчку пальцев, возвращаясь в привычное русло. Хотелось довести его до края, посмотреть, на что он способен в порыве гнева, поскольку ожидания светлого дня было невыносимо, они следовали друг за другом, не предвещая ничего интересного. -Вполне приемлемо, - его ответу не удивилась, один и тот же постоянно. Виктор любит постоянство, оно выражалось во всем, в одежде, в стиле жизни, даже в тренировках. Он как правильный ребенок в семье, которого ставят в пример другим детям. -Вчера ты говорил то же самое, - улыбнулась, скользя взглядом по его лицу, - этот день приемлемее вчерашнего или нет? -Приемлемее, - отставил от себя тарелку. В какой-то мере это был сигнал, что барин соизволит отпить кофейку. Налила в кружку жидкость с растворимым кофе, и специально кинула туда два кубика сахара, так чтобы он это видел. Мужчина не любил сахар, однако эту шпильку он проглотил, сохраняя равнодушие. -А в чём это выражается? - поставила стакан, и села напротив. Зубы Виктора скрипнули, от плотно сжатой челюсти, выдавая противный звук. Пальцами начала водить по столу, отбарабанивая непонятную мелодию, и мужчина начинал медленно успокаиваться. Не понимаю, чем его притягивала моя игра на столе, но он загипнотизировано следил за моими движениями. В сердцах я называла его собачкой Павлова, поскольку имела своеобразную управу от его скверного настроения. Особое удовольствие было доводить его и после успокаивать. -При нашей первой встрече ты сказал «не может быть», чему ты удивился? - пальцы остановились, опускаясь полностью на лакированную поверхность. Виктор перевел на меня взгляд, он был затуманен, словно сквозь призму он смотрел на меня, и вскоре это рассеивалось. Удержать этот момент было не в моих силах, я даже не могла понять, от чего это происходит. Обычные движения, вызывали в нём реакцию, сравнимую с порывами нежности в глазах и легкой улыбке на лице. -Ты мне напомнила одного человека, - сделал глоток кофе и ушёл. -Хорошо хоть не собаку, мало ли, вдруг их первоначально три было, - мои слова были направлены в спину Виктора, и я не была уверена, услышал он их или нет. По привычке нарезала куски мяса в миску и понесла к окну. Дин и Симон в этот раз даже не подошли, держа дистанцию. Стоило отставить посуду, как в комнату вихрем влетел мужчина, схватил за руку и поволок в свою комнату. Вырваться не получилось, поэтому свободной рукой сжала края кофты на груди. -Раздевайся, - кинул меня на кровать. Вздохнуть было тяжело, легкие перекрыло пробкой, и от недостатка воздуха помутнело в глазах. Отодвинулась на другой край кровати, съеживаясь клубком. Перебирала в голове все свои последние слова и телодвижения, никак не могла найти причину, чтобы он не думал, правил я не нарушила, следовательно, наказывать меня не было за что. -Виктор, не стоит… - мужчина грудой надвигался на меня и выставленная рука, казалось спичкой между нами, - в прошлый раз ведь… Виктор не слушал, поднял меня, и начала разрывать ткань, как лепестки с цветка. Кофта разошлась по швам, и штаны слетели с ног, стоило ему дернуть замок. Мои усилия ударить мужчину по лицу становились ожесточеннее с каждым разом, но даже царапины на шее не заставили его поморщиться. Нижнее белье упало на пол, и мне пришлось оставить попытки избиения, и прикрыть себя руками. Виктор снял футболку, швырнул её на пол и опрокинул меня на лопатки. Мое голое тело окатил жар вперемешку со стыдом. Глаза застыли в напряжении, будто выскакивая из глазниц, слез не было, предстоящее казалось из ряда вон выходящим, нереальным. -Слушай внимательно, - выдохнул в губы Виктор, придавливая к кровати.