Решение

      О смерти мужа Цзян Янь Ли сообщают как-то вдруг и словно между делом. Вот она нарядная, с ребёнком на руках и счастливой улыбкой на губах идёт по коридору к главному залу. Она боится опоздать к началу, но ещё она очень сильно хочет, наконец, увидеть своего названного брата. Заглянуть в такие знакомые серые глаза, смотрящие на неё с неизменной нежностью и заботой, услышать весёлый смех и задорную улыбку. Янь Ли всегда было рядом с ним тепло и защищённо. И выбранный им путь этого не изменил.       А потом ей навстречу выходит мадам Цзинь в окружении служанок. Она идёт очень медленно, едва-едва переставляя ноги и судорожно держась за плечи девушек рядом, её лицо очень бледное, а из тёмных глаз бегут слёзы. Янь Ли ещё успевает подумать, что ни разу до этого момента не видела слёз всегда такой сильной мадам Цзинь, прежде чем они оказываются рядом друг с другом.       ‒ Что случилось? – спрашивает молодая мать и собственный голос кажется ей невероятно хриплым и тихим. Почему-то начинает щемить сердце.       ‒ Молодого господина Цзинь, – отвечает ей одна из девушек-служанок, прерывающимся от сдерживаемых слёз голосом. – Вэй У Сянь убил молодого господина Цзинь Цзы Сюаня.       «Нет! Этого не может быть» – проскальзывает мысль. Краска отливает от лица молодой женщины, а пальцы судорожно сжимаются на свёртке с ребёнком притягивая его ближе к груди, в которой с перебоями бьётся сердце: «Нет…».       Глядя на резко утратившее все краски лицо невестки к мадам Цзинь, словно возвращаются силы. Она выпрямляется и без помощи слуг шагает к Янь Ли. Её чуть дрожащая рука опускается молодой женщине на локоть, скользит по рукаву, пока не накрывает судорожно сжатые пальцы. Рука у мадам Цзинь ледяная, но это и хорошо, потому что буря мыслей в голове девушки немного успокаивается.       ‒ Это правда, дорогая, – женщина прерывается на всхлип. – Мой мальчик, мой любимый сын, А-Сюань – он мёртв, – она глядит Янь Ли в глаза, словно пытаясь там что-то найти. – Ты должна быть сильной Янь Ли – наконец, говорит женщина и медленно развернувшись уходит.       Янь Ли же ещё какое-то время в оцепенении стоит посреди коридора. Происходящее никак не желает укладываться у неё в голове. Нет-нет, Вэй Ин не мог! Её дорогой, любимый младший брат не мог убить её мужа. Должно быть это какая-то ошибка. А-Сянь ни за что бы не убил отца ребёнка, которому сам же выбирал имя!       Немного оправившись, почти убедив себя, что произошедшее всего лишь какая-то досадная ошибка, неудачная шутка, да что угодно и её муж жив и ждёт её в зале, Янь Ли решительно разворачивается и идёт туда, куда и намеревалась до этого.       В помещении шумно, множество голосов говорят одновременно, смешиваясь и заглушая друг друга, так что невозможно понять, что происходит в главном зале. Молодая женщина делает глубокий вдох и решительно входит в помещение. Первое что она видит – это носилки на которых неподвижно лежит мужчина в клановых одеждах ордена Лань Лин Цзинь. Мало знакомые заклинатели закрывают ей обзор, поэтому она не видит лица, а только то, что лежащий – молодой мужчина, одежды которого кое где залиты красным. Она не видит лица, но уже знает, сердцем или душой чувствует, что это её муж, её возлюбленный Цзы Сюань.       Цзян Янь Ли делает неуверенный шаг вперёд и рядом тут же оказывается Цзян Чэн, её дорогой младший брат. Такой вспыльчивый и резкий со всеми, но бесконечно терпеливый и нежный с ней. Она едва бросает на него взгляд, какой-то частью сознания отмечая, что глаза у брата растерянные и тревожные. А потом шагает вперёд, прямо к лежащему посреди зала телу мужа и заклинатели расступаются перед ней, едва ли замечая идущего рядом главу ордена Цзян. Разговоры смолкают, стоит им увидеть молодую мать с младенцем на руках. Янь Ли едва ли замечает это. Всё её внимание приковано к телу мужа. Она бы хотела, чтобы её взор затуманили слёзы, но всегда так легко появляющиеся, в этот раз они отсутствуют, и женщина видит, как никогда чётко удивление на лице Цзы Сюаня. Она очень долго не может заставить себя перевести взгляд на пробитую насквозь грудь возлюбленного. Она так боится получить доказательства словам мадам Цзинь и других заклинателей, что начинают тихо шептаться.       Янь Ли вздрагивает, когда рука брата дотрагивается до её спины в жесте безмолвной поддержки и всё же переводит взгляд. Вся левая половина груди мужчины залита кровью и Янь Ли не видит какая именно рана стала причиной смерти мужа. Или не может заставить себя увидеть.       Силы покидают её как-то вдруг. Вот она ещё стояла, глядя на мёртвого возлюбленного, а в следующее мгновение её на руках уже держит брат. Мужчина, источая вокруг враждебность, а на самом деле маскируя за ней боль, относит сестру в её покои. Зло взглянув на появившихся служанок он сам укладывает женщину в кровать, устраивает рядом ребёнка, который так и не проснулся. Потянувшись снимает с неё обувь и укрывает одеялом. Вань Инь остаётся с сестрой до тех пор, пока она, эмоционально вымотанная, не засыпает. Янь Ли на кровати кажется невероятно хрупкой и измученной. Под закрытыми глазами как-то резко обозначаются тени, а у плотно сжатых губ намечаются складки. Мужчина протягивает руку и невесомо гладит сестру по забранным в праздничную причёску волосам. Мысли его невольно обращаются на то, сколько всего пришлось вытерпеть ей, его нежной и ранимой старшей сестре. Откровенно слабенькая заклинательница, не особо умелая в обращении с мечом, не преуспевшая в живописи и каллиграфии, но бесконечно добрая, нежная и любящая. Насколько в действительности сильным человекам была эта женщина, вынесшая горести и невзгоды, боль утраты и горечь расставания, постоянно слышавшая шёпот за своей спиной, стоило ей только оказаться за пределами Пристани Лотоса. Все рты не заткнёшь, хоть он сам, да и Вэй Ин регулярно вступались за сестру. Но как же мало они в сущности могли сделать!       Когда Цзян Чэн возвращается к заклинателям, тело Цзинь Цзы Сюаня в зале уже нет, а собравшиеся вовсю обсуждают ультиматум и то, что за ним последует. Ничего поделать глава ордена Цзян уже не может. Всё что ему остаётся – про себя просить названного брата не приходить в Башню Золотого Карпа, а убираться с горы Луань Цзян куда-нибудь, где бы его не нашли. Вань Инь не особо дружен с наследником Цзинь, да ему на самом деле плевать на смерть Цзинь Цзы Сюань, только сестру, искренне любящую мужа, жаль. Бледное лицо Янь Ли, судорожно прижимающего к себе ребёнка, всё ещё стоит перед глазами. И Цзян Чэн не представляет, как скажет ей что её А-Сянь мёртв, убит заклинателями. Поэтому он как заклинание, повторяет про себя: «не смей приходить сюда. Уходи. Исчезни с горы!»       И словно боги слышат просьбы Цзян Вань Иня – Вэй У Сянь не приходит в Башню Золотого Карпа, нет и Вень Нина. Это заставляет выдохнуть с облегчением, но и настораживает. Кому как не Цзян Чэну знать насколько на самом деле Вэй Ин одержим справедливостью. У Сянь никогда не уклоняется от наказания, если считает его справедливым и заслуженным. Поэтому Цзян Чэну тревожно.       Поход и осада горы Луань Цзан проходят для главы ордена Цзян словно в тумане. Милосердная память отмечает всё происходящее, но как любящая мать не даёт ему надолго зацикливаться на увиденном. Воспоминания подёргиваются дымкой, сглаживаются. Он смутно помнит, как они всей толпой взбирались на гору, легко справившись с охранными заклинаниями. Как увидели трупы, неподвижно лежащие на земле: полуразложившиеся и совсем скелеты. В начале один, потом два, три, десять. Цзян Чэн сбивается на третьем десятке и перестаёт считать. Чем-то представшая перед ним картина напоминает надзирательные пункты, после того как с ними поработал Вэй Ин, избавляя от адептов Ци Шань Вень.       Готовящиеся к тяжёлой битве с сильным противником, самим воплощением тьмы, заклинатели растерянной толпой идут рядом. Все они сгрудились позади, пропустив вперёд глав трёх именитых орденов и Цзинь Гуан Яо, заменившего в этом походе отца. Глава ордена Цзинь отговорился похоронами сына и в который уже раз самоустранился.       Когда перед глазами оказывается вход в пещеру Фу Мо, Цзян Чэн невольно останавливается, замирая. Здесь сосредоточенно больше всего мертвецов, некоторые из которых разорваны на части, а целые тела образуют круг, в центре которого нечто, напоминающее тело. Чёрная с красными вкраплениями одежда разорвана, на лице почти полностью отсутствует кожа и мышцы. Только красная лента всё так же пламенеет среди некогда чёрных прядей, да чёрная флейта с давно выгоревшей красной кисточкой сиротливо лежит чуть поодаль. Заклинатели, как и глава ордена Цзян, замирают скраю не решаясь переступить невидимую линию и нарушить мрачную красоту смерти. Шаг Вань Иня не твёрдый, абсолютно далёкий от его обычной походки. Он идёт медленно и так же медленно наклоняется, поднимая Чэнь Цин. Флейта Вэй Ина холодит пальцы, когда мужчина оборачивается и смотрит на заклинателей. Осознание случившегося медленно проступает на их лицах. Кто из заклинателей приходит в себя первым, Цзян Чэн не видит. Сильней стискивая пальцы на чёрном корпусе флейты, он пытается справиться с накрывшей его болью. Вей У Сянь, его названный брат, обещавший всегда быть рядом, помогать и поддерживать. Герой войны с орденом Ци Шань Вень, вступившейся за остатки некогда великого ордена. Вей Ин, выпутывавшийся из самых безвыходных ситуаций, отрёкшийся от родного клана, чтобы обеспечить им безопасность, никогда не унывающий, неугомонный, безумно родной для него человек – мёртв. Разорван собственными мертвецами. Боль захватывает всё существо Цзян Вань Иня, плещется внутри, что-то сжигает у него в душе.       Цзян Чэн стоит безучастно, прижимая к себе Чэнь Цин до тех пор, пока совсем рядом не раздаётся полный ужаса крик. Вань Инь вздрагивает, возвращаясь в реальность и удивлённо глядя на заклинателей и непонятно откуда взявшихся мертвецов. Цзы Дянь преобразуется в кнут мгновенно, другой рукой он засовывает флейту брата за пояс и выхватывает Сян Ду. Молнии вокруг мужчины так и сверкают, когда он врывается в самую гущу, вымещая на мертвецах свою ярость и боль.       Мертвецов, невероятно сильных, гораздо сильнее чем те, с кем им приходилось сталкиваться до этого, оказывается неожиданно много, они всё идут и идут. Спустя час Цзян Чэн уже действует автоматически не до конца осознавая реальность, он просто использует Цзы Дянь и меч, уклоняется от когтей и зубов и ни на секунду не останавливается. Вей У Сянь как-то в порыве откровенности рассказывал брату о слабых точках мертвецов.       Когда всё заканчивается, Цзян Чэн уже не вполне осознаёт реальность. Он слышит краем уха что-то о Кровавом пруде из которого полезли мертвецы, о том, что нужно сыграть «Расспрос» и «Покой», но никак на это не реагирует.       Когда Вань Инь приходит в себя, то обнаруживает, что стоит у дверей в комнаты сестры. Мужчина смутно помнит, что подниматься на гору Луань Цзан они начали ранним утром, когда закончили сражаться с мертвецами, солнце уже начинало клониться к закату. Как он оказался в Башне Золотого Карпа Цзян Чэн не помнит совсем. На дворе уже давно ночь, и приличия требуют уйти к себе, переодеться, принять ванну, выспаться и завтра утром прийти к сестре. Но главе ордена Цзян в кое-то веки всё равно, и он поступает в лучших традициях брата – стучит, и не дожидаясь ответа входит в комнаты к сестре.       Янь Ли бледна, на лице – следы печали, и в простых траурных белых одеждах она выглядит совсем хрупкой и потерянной. Она ещё не ложилась спать, даже не переоделась ко сну, хотя уже давно стоило, но за несколько дней прошедших со смерти мужа, и обвинениях в ней младшего брата она почти не может спать. Янь Ли больно от потере возлюбленного, она боиться за названного брата и тревожиться за родного. В клане Цзинь ей внезапно становиться очень одиноко. Она, мать ребёнка наследника главы клана, сестра главы другого могущественного клана, но в резиденции ордена Цзинь она так и не стала своей. Больше нет Цзинь Цзы Сюаня, который со времени свадьбы всегда её защищал и поддерживал, мадам Цзинь слишком поглощена горем из-за смерти сына, с Цзинь Гуан Шанем она никогда не была особо близка. Когда Башню Золотого Карпа покидает и А-Чэнь она чувствует это особенно остро. Первыми начинают шептаться слуги, они осмотрительны и стараются не привлекать к себе внимания, но о Цзян Янь Ли говорили с самого детства везде, кроме родной Пристани Лотоса, поэтому она давно научилась быть незаметной. Пожалуй, среди трёх детей главы ордена Цзян, о слухах и сплетнях единственная девочка знала всё и немного больше. Янь Ли была любимым ребёнком, к тому же единственной девочкой, и это порой мешало. От неё никогда не утаивали информацию, но она была девочкой и поэтому много ей просто не считали нужным сообщать. Даже Вей Ин, вечный бесстыдник и разгильдяй, рот у которого не закрывался, казалось, никогда, разговаривая с ней был корректен и вежлив. Её любили и оберегали, но по мнению самой Янь Ли, через чур ограничивали в информации, поэтому она достаточно быстро научилась извлекать крупицы полезной информации из сплетен и слухов.       Вот и теперь, как бы осторожны слуги не были, но Янь Ли уже знала, что многие из них обвиняют её в смерти Цзинь Цзы Сюаня. Молодая мать не делала тайны из своего желания видеть на празднике Вэй У Сяня. С тех пор как Вей Ин официально разорвал отношения с кланом Цзян, она больше не говорила о нём, как о брате, но и не считала нужным скрывать своё тёплое отношение к нему. Цзян Янь Ли знала, что ни муж, ни свекровь не одобряли её симпатию к Старейшине И Лин, но она не делала ничего постыдного, поэтому они смирились. В конце концов, она была женщиной, а значит по определению слабой. Сейчас же они получили возможность доказать свою правоту. Цзы Сюань был мёртв, мадам Цзинь слишком поглощена горем, а тесть…       Цзинь Гуан Шань проявил себя сразу, стоило только Цзян Чэну скрыться за воротами Башни Золотого Карпа. Не стоило ему приказывать забрать у неё сына. Еле заметная улыбка промелькнула на бледных губах, когда женщина вспомнила какую великолепнейшую истерику закатил А-Лин. И так не отличавшийся спокойствием ребёнок не замолкал ни на минуту, отказывался есть и спать до тех пор, пока его не вернули матери. Только оказавшись на руках Янь Ли малыш заснул. Кормилице теперь приходилось кормить ребёнка в комнате матери, непременно находящейся рядом.       Расшатанный сложно протекающей беременностью, измученный недавними родами, перегруженный смертью мужа и переживаниями о судьбе братьев, организм молодой женщины словно мстил ей за невнимание к себе, не давая забыться даже во сне. Кошмары стали её спутниками, стоило Янь Ли только заснуть. Но женщина пока держалась, стараясь находить радость уже в том, что просыпается без крика, аппетит не пропал, а сын хоть и капризничает, чувствуя состояние матери, но спит и ест хорошо.       Поэтому, когда к ней в комнаты врывается брат, она не спит, сидит рядом со спящим ребёнком. Цзян Чэн появляется весь взъерошенный, в одежде, выпачканной чем-то непонятным, грязными, спутанными волосами. На осунувшемся, каком-то сером лице лихорадочно блестят тёмные глаза. В первые секунды вставшей на встречу мужчине Янь Ли кажется, что брат лишился рассудка, но потом её взгляд опускается чуть ниже и женщина замирает. Такая знакомая чёрная флейта с красной кисточкой выглядывает из-за широкого пояса Вань Иня.       Воздух как-то вдруг внезапно закончился, в глазах темнеет, и голос брата: «Вэй Ин он… он мёртв…», она слышит словно бы издалека.       ‒ Нет… нет… Это не может быть правдой! Нет! – Янь Ли повторяет это множество раз, не осознавая, что из сведённого спазмом горла не доносится ни звука. Её любимый названный брат, тот кто всегда смешил её, тот кто всегда оберегал и защищал, тот кто для неё был готов на любые безумства не мог умереть. Бесконечно добрый и сострадательный, чуткий и надёжный названный брат, который обожал приготовленный ею суп из свиных рёбрышек и семян лотоса, тот кто и минуты не мог просидеть на месте спокойно, тот кто, возвращаясь в Пристань Лотоса, всегда приносил ей какой-нибудь подарок, будь то лента или заколка для волос или свежие фрукты. Тот, кто не колеблясь разорвал все отношения с родным орденом, хотя всегда боялся остаться один, только бы оградить брата и сестру от проблем. Вернувшийся почти с того света, окружённый мертвецами, затянутый во всё чёрное с неизменной алой лентой в длинных растрёпанных волосах, он не мог умереть, не мог навсегда оставить их одних.       ‒ Нет, – всё же срывается с губ молодой женщины. Перед глазами немного проясняется и Янь Ли понимает, что сидит за столом рядом с братом. На щеках у него мокрые дорожки, которые она тянется стереть, но руки дрожат и отказываются слушаться.       ‒ А-Ли, Вэй Ин, он правда мёртв и уже давно, – бесцветным голосом шепчет Цзян Чэн, ловя ледяные пальцы сестры своими большими руками. – На горе Луань Цзан уже давно нет никого живого, только полуразложившиеся трупы и скелеты. Когда мы поднялись… – Цзян Чэн говорит, понимает, что сестре совсем не нужно знать такие подробности, но не может остановиться. – Там стояла такая тишина. Первый скелет, который мы увидели, он наполовину зарос травой и сразу не бросался в глаза. Мы на него почти наступили. А когда повернули, то увидели ещё больше трупов и скелетов, они были везде, окружали нас и совершенно не двигались, в них не было абсолютно никакой энергии. Они лежали и сидели, одетый и раздетые, через некоторые уже проросла трава, а в некоторых ещё копошились насекомые. И тишина, полная, нереальная. Мертвецы разорвали их всех, всех псов Вень, стариков, женщин. Там же не было сильных мужчин, только Вень Нин и… и брат. Он сражался до последнего, его разорванное тело окружено мертвецами. Они лежат почти кругом вокруг него. Вся его одежда разорвана, а лента в лучах солнца алая-алая, словно пламя. И Чэнь Цин рядом. Это так страшно и больно. А потом мертвецы, много, сильные, живые. Они всё шли и шли. Гораздо сильнее тех, что были до этого.       Под конец голос Вань Иня почти сипит, пока не прерывается совсем. Из глаз по-прежнему катятся слёзы, но некому до этого нет дела, а руки судорожно сжимают пальцы сестры. Они сидят немного в тишине, брат и сестра, объединённые одним горем на двоих, в который раз они уже теряют близких? С начала родители, теперь вот, названный брат и в обоих случаях они абсолютно бессильны что-либо изменить.       Через какое-то время Цзян Чэн судорожно вздыхает и отпустив руку сестры вытаскивает из-за пояса флейту.       ‒ Это всё что от него осталось, – шепчет он, протягивая женщине Чэнь Цин. Янь Ли кончиками пальцев нерешительно гладит чёрный бок, проводит по всей длине, дотрагивается до кисточки.       ‒ А-Чэн, а колокольчик? – спрашивает она, не убирая рук от флейты. Её голос звучит еле слышно, словно шелест ветра за окном.       ‒ Колокольчик? – непонимающе переспрашивает мужчина и запинается. До усталого, вымотанного болью сознания, наконец доходит о чём спрашивает сестра. Колокольчик ордена Юнь Мэн Цзян, слабенький артефакт для улучшения ясности мыслей. Тот, первый артефакт Вэй Ин отдаёт Цзян Чэну перед их схваткой и именно его глава ордена Цзян, потом предъявляет всем как доказательство предательства Старейшины И Лин. Но в свой последний визит, единственный после мнимого разрыва, тот самый, где Янь Ли показывала названному брату своё свадебное платье она, с молчаливого согласия брата отдала ему новый. Разумеется, Вэй У Сянь не мог его носить как привык, поэтому убрал за пазуху. – Колокольчика не было, только флейта.       ‒ Но… – глаза Янь Ль, до этого потухшие, словно мёртвые, внезапно вспыхивают, – А-Сянь ни за что бы с ним не расстался.       Рано лишившейся родителей, хлебнувший бродячей жизни, больше всего в этом мире Вэй Ин ценит родных, Янь Ли этого не говорит, но… Но брат и сестра, объединённые одним горем и одной внезапно вспыхнувшей надеждой, неверяще глядят друг на друга. Всё ещё сомневаясь, боясь поверить, но так отчаянно желая, чтобы это оказалось правдой.       ‒ Мертвецы, какими бы лютыми они ни были, какая бы злоба их не переполняла самостоятельно не поднимаются одновременно десятками, – вспоминает Цзян Чэн то, что ему в порыве откровения говорил брат. – Трое, максимум пять или шесть. А если больше, то либо должен быть большой временной отрезок, либо им кто-то помог встать.       ‒ И Вень Нин… – начинает женщина и её голос звенит от пробивающейся надежды. – Вень Нин бы с ними обязательно справился. Даже если бы А-Сянь не смог их усмирить сам, Вень Нин обладает сознанием и может принимать решения сам. Он бы защитил своего господина. А если бы А-Сянь всё же умер, то Вень Нин нашёл бы способ сообщить об этом тебе или мне. А это значит…       ‒ А это значит, – подхватывает Цзян Чэн, - что брат…       Он не заканчивает. Оба они, брат и сестра разражаются смехом. В нём не слышится радости, только море облегчения с нотками истерики. Из глаз обоих текут слёзы, они уже давно перестали вести себя тихо и ребёнок, разбуженный непривычными звуками, кричит. Взрослые же, настигнутые осознанием того, что их брат жив, что он не причастен к смерти Цзинь Цзы Сюаня, вырвался из-под власти четвёрки великих кланов, в очередной раз нашёл выход из, казалось бы, безвыходной ситуации, далеко не сразу обращают на младенца внимания. Только когда в комнату вбегает кормилица в сопровождении служанок, они немного успокаиваются, вытирают лица, раскланиваются и Цзян Чэн, наконец, удаляется к себе.       Этой ночью, что брат, что сестра Цзян спят на удивление спокойно и крепко.