Решение

      Празднество в честь седьмого дня жизни сына Цзинь Цзы Сюаня и Цзян Янь Ли должно было начаться с минуты на минуту. Лань Ван Цзи со смутным беспокойством и затаённой радостью, предвкушал очередную встречу с Вэй Ином, когда в зал ворвался Цзинь Цзы Сюнь. Он был растрёпан и тяжело дышал, словно проделал весь путь, где бы он не начинался, бегом. Достигнув середины зала, где в окружении старших братьев стоял Цзинь Гуан Яо, мужчина остановился и задыхаясь, прокричал:       ‒ Цзинь Цзы Сюань, – он запнулся, глотнул воздуха и не понижая голоса, под обеспокоенными и заинтересованными взглядами всех присутствующих продолжи. – Вэй У Сянь убил Цзинь Цзы Сюаня на тропе Цюн Ци! Натравил на него Призрачного генерала.       Едва Цзы Сюнь закончил, как множество голосов раздалось с разных сторон: кто-то возмущался стразу же поверив словам мужчины, кто-то всё же решил выяснить больше деталей о произошедшем. Мадам Цзинь, с тихим: «Нет», тяжело оперлась на руки стоящих рядом служанок. Руку со знаменитым кольцом главы ордена Цзян окутали молнии, но как не странно, мужчина не спешил вступать в разговоры. Всё это Лань Чжань отмечает лишь краем сознания. Уверенный, что на лице у него не отразиться не единой эмоции, он обдумывает услышанное, чутко прислушиваясь к себе и понимая, что ему всё равно, правда ли Вэй Ин убил Цзинь Цзы Сюаня или это только навет. Он всё равно хочет защитить этого человека. Забрать в Гу Су, спрятать от всего мира и прежде всего от всех слухов, что ходят о нём в последние месяцы. Люди винят Старейшину И Лин во всём, начиная от неурожая и болезней скотины и заканчивая буйством нечисти и убийствами. Слухи о нём не умолкают ни на день, нет места, где бы не поминали Вэй У Сяня и его деяния. Им восхищаются, его бояться и проклинают, но не забывают, ни на день, ни на миг. Пожалуй, нет в мире человека, о ком бы говорили больше, чем о Старейшине И Лин.       Собравшиеся заклинатели не замолкают ни на миг, возмущаются, обсуждают. Когда привозят тело Цзинь Цзы Сюаня, разговоры поднимаются с новой силой. Бледная Цзян Янь Ли выходит в зал с ребёнком на руках и с ней рядом тут же оказывается Цзян Чен, готовый подхватить охваченную горем женщину.       Заклинатели говорят ещё долго, пока, наконец на приходят к решению, фактически, ультиматуму – Вень Нин и Вэй Ин, убившие Цзинь Цзы Сюаня, должны добровольно прийти в Башню Золотого Карпа и принять наказание в течении трёх дней. Если же нет, то заклинатели сами поднимутся на гору Луань Цзан. И тогда пощады не будет никому. О последнем не говорят вслух, но все прекрасно понимают, что в случае нападения остаткам клана Ци Шань Вень не выжить.       Всё это почти не затрагивает сознание Лань Ван Цзи. Мужчина непривычно сосредоточен, пытаясь придумать, как спасти одного неугомонного заклинателя, слишком самоуверенного, чтобы принять предложение второго нефрита. Ведь зная Вэй Ина слишком непоседливого и взрывного, но при этом невероятно упрямого и справедливого, когда дело касается тех, за кого он несёт ответственность, он непременно появиться. Сколько бы Вэй У Сянь не казался легкомысленным, он никогда не бегал от наказания, когда считал себя виноватым, конечно. Вэй Ин бесстыден и самонадеян, но при этом болезненно предан своей шицзе. Поэтому он придёт в орден Лань Линь Цзинь, чтобы попросить прощения у Цзян Янь Ли, даже понимая какой опасности подвергает себя. И Лань Чжань должен найти способ его спасти. Мысли второго нефрита ордена Гу Су Лань, мечатся в беспокойстве, но едва ли кто-то из собравшихся в Башне Золотого Карпа заклинателей способен понять это под бесстрастным выражением лица мужчины.       Но Вэй У Сянь, Старейшина И Лин не приходит, и Лань Чжань еле слышно облегчённо выдыхает.       А заклинатели собираются и выступают в сторону горы Луань Цзан.

***

      До небольшого городка у подножья горы Луань Цзан они добираются к вечеру и дружно решив не начинать осаду на ночь глядя отправляются по трактирам и постоялым дворам. Наблюдающий за всем происходящим с бесстрастным лицом Лань Ван Цзи отчётливо понимает, что это не усталость, а банальный страх. Все эти прославленные заклинатели просто бояться того, с кем им предстоит столкнуться на горе. Зловещие, наполненные кровавыми подробностями и изрядно преувеличенные толпой слухи оказали на заклинателей гораздо большее воздействие, чем на того, против кого они были направленны. Во время Анигиляции Солнца Вэй У Сянь, тогда ещё не ставший Старейшиной И Лин одним своим присутствием на поле боя внушал страх, сейчас же своим отсутствием он внушает безотчётный ужас. Понимание этого заставляет Лань Ван Цзи только мысленно горько улыбнуться. Понимает ли это сам Вэй Ин?       Но как бы там не было, Лань Чжань никогда не боялся Вэй Ина и потому перед тем как войти на постоялый двор он ловит взгляд брата. Лань Си Чэнь всё понимает правильно и лишь только тяжело вздыхает, но не стремиться остановить. Знает, что бесполезно – его брат при всей своей внешней холодности и отчуждённости может быть поразительно упрям, и кому как не старшему брату об этом знать? Именно поэтому заходя вечером в комнату, которую делит с братом и не находя его там, Си Чэнь не удивлён.

***

      Лань Ван Цзи пробирается по горе Луань Цзан легко. Света луны и его собственных воспоминаний о прошлом визите сюда достаточно, чтобы не заблудиться и не спотыкаться.       Охваченный беспокойством за ставшего таким родным и нужным человека он всё же замечает, что заклинания, составляющие барьер чуть выше подножья горы подозрительно слабы, хотя всё ещё держаться и пропускают его без каких-либо возражений. Первое добавляет беспокойства, в то время как второй факт заставляет тепло разливаться в груди. Несмотря ни на что Вэй Ин оставил ему свободный доступ на свою территорию, возможно неосознанно, но хотел его видеть.       Лань Чжань чуть ускоряет шаг и через несколько минут, когда уже виден изгиб тропинки, за которым начинаются жилые постройки, почти спотыкается об скелет. Он останавливается и наклоняется, внимательно разглядывая кости, кое где оплетённые травой. Скелет лежит здесь уже несколько месяцев и не похоже, что бы его кто-то трогал за это время.       Беспокойство в душе заклинателя поднимается с новой силой и расстояние до поворота, он преодолевает почти бегом, похожий на призрака в своих белых развивающихся на поднявшемся ветру одеждах. Он поворачивает и застывает, поражённый открывшемся ему зрелищем. То, что раньше было своеобразной главной улицей усеяно трупами разной свежести – от совсем скелетов, до полу разложившихся тел. На некоторых обрывки одежды, у некоторых нахватает конечностей. Мертвецы везде, в дверях домов, на земле улицы, на том, что когда-то было огородом. Лань Чжань, охваченный предчувствием беды, бегло осматривая попадающиеся на пути тела преодолевает улицу и свернув оказывается на небольшом пространстве перед входом в пещеру. Он застывает, глядя на импровизированный круг из тел в центре которого одиноко лежит чёрная флейта с красной кисточкой, не замечая, как из широко распахнутых глаз катятся слёзы. Его душа живая и горячая, переполненная чувствами и желаниями мечется, кричит и плачет, отражаясь в янтарных глазах. Она любит и болит, она в ужасе – потеряв того, кто стал для неё так дорог. Она такая неистовая, так много чувств переполняет её, буквально рвёт на части, что в какой-то момент, не справившись с накатившем осознанием – она замирает и словно подёргивается плёнкой скрывая глубоко внутри переживания.       Постепенно слёзы исчезают, влажные дорожки на щеках высушивает ветер, а янтарные глаза, оторвавшиеся от Чэнь Цин пусты. Лань Чжань обхватывает себя руками, в тщетной попытке согреться и шагает по направлению к пещере. Перед глазами возникает образ Вэй Ина задорно рассказывающей ему, как назвал её Фу Мо, Пещера Усмирения Демона, и где-то под толстой коркой льда, что сковал душу что-то трепыхается, но так слабо, что этого почти не заметно. В пещере всё было так как он запомнил: несколько каменных поверхностей заваленных различными мелочами, исписанными листами, давно сгнившими фруктами, по углам пристроились огарки свечей. Казалось, что человек, проживающий здесь просто вышел на время и скоро вернётся, если бы не слой пыли, покрывший всё пространство пещеры. Пройдя чуть дальше Лань Ван Цзи увидел Кровавый пруд – от него всё так же исходила крайне тяжёлая энергия. Защитные заклинания, как и прежде окружали его, только и они по ощущениям стали намного слабее, и грозили в скором времени исчезнуть, выпуская запертых лютых мертвецов на волю. Не желая столкнуться с ними Лань Чжань поспешил покинуть пещеру. Оказавшись на улице, мужчина принялся быстро, но тщательно осматривать все тела. Он действовал аккуратно особо заботясь, чтобы после его действий они лежали так же, как и до осмотра – почему-то казалось важным сохранить всё так, как это было до его появления здесь.       Осмотр занял не мало времени, но к его окончанию Лань Чжань уже знал, да что знал, он практически видел, как на живущих здесь людей напали мертвецы! Как они разрывали живых людей одного за другим, пока не осталось никого, как Вэй Ин старался их сдержать и уничтожить до тех пор, пока вырвавшаяся из-под контроля нечисть не уничтожила его самого. А оставшихся мертвецов буквально в клочья разорвал лишившийся хозяина Вень Нин. Всё было логично и понятно, вот только… он нигде не смог найти трупа ребёнка, того самого А-Юаня, что так цепко держался за его ногу. Лань Ван Цзи не поленился и осмотрел все дома, но так и не нашёл ни детских вещей, ни игрушек, словно маленького ребёнка на горе никогда и не существовало. И это давало Лань Чжаню надежду, совсем крохотную, но с ней уже можно было жить, а не существовать.       Лань Ван Цзи возвращается на постоялый двор под утро, неслышной тенью прокрадываясь в комнату и укладываясь в кровать. Утром, снедаемый беспокойством Лань Си Чэнь до боли вглядывается в спокойные черты лица брата, подавляет дрожь, столкнувшись с потухшим янтарным взглядом и… облегчённо выдыхает, разглядев в самой их глубине редкие живые искорки. С чем бы брат не столкнулся на горе Луань Цзан это сильно на него повлияло, почти сломило, почти… но ещё не до конца, а значит всё ещё можно исправить!