Да поможет нам Луна! - 2 (Для конкурса)

— Где же ты? Я тебя не оставлю, слышишь? Ты обязательно выкарабкаешься. Этот приятный женский голос звучал глухо, будто через толстую ватную стену. Мартинус открыл глаза и осторожно осмотрелся. В сумрачном воздухе танцевала мелкая известка. Вокруг валялись каменные обломки и деревянные балки. Мартинус приподнялся, оперевшись на локти. Сразу замутило, голова раскалывалась. Потрогал голову – мокро. На пальцах осталась кровь. Попытался припомнить, что же произошло. События вспыхивали и гасли перед внутренним взором, от их свистопляски еще больше тошнило. Вот деревенька и карта на кухонном столе. Вот обычные парни из его войска. Улыбка друга. Оскал Нэкнарка, его хриплый визг. Бой. Рушащиеся стены замка. Луна. Луна… Мартинус зажмурился и снова открыл глаза, внимательно огляделся. Вокруг не было ни души, ни живой, ни мертвой. Нэкнарк вновь ускользнул от него, судя по всему, оставшись в живых. Но где же его солдаты? Где хоть кто-нибудь? Они не могли так его бросить. Сбросив с себя тяжелый кусок балки, Мартинус осторожно попробовал встать. Пространство нещадно кружилось перед глазами, но усилием воли Бертинорду удалось его усмирить. Пора оценить ущерб. Рана на голове, хромота, длинная глубокая царапина на руке, там, где доспех был смят и пробит. Меч обнаружился под камнями неподалеку, целый. Не густо, но и не пусто. Нужно было что-то предпринимать. — Мартин. Как же я люблю тебя, если бы ты знал. Если бы ты мог услышать меня. Я все бы отдала, чтобы ты открыл глаза, родной. Снова этот голос. Мартинус поспешно посмотрел по сторонам. Никого. Задрал голову и увидел в прорехе потолка вечереющее небо и первые звезды. Наваждение. Морок. Иллюзия. Предводитель задумчиво подошел к полуразрушенному разбитому окну и посмотрел во внутренний двор крепости. Ни человека, ни животного. И тишина, ни лая собаки, ни ржания коня, ни скрипа колес. Только этот девичий голос откуда-то издалека, даже не с улицы, а будто из самого нутра. Скажет и замолкнет снова. Мартинус нахмурился и посмотрел вдаль. Там виднелась та самая деревня, в которой они разбили лагерь до наступления на замок. Свет еще не зажегся ни в одном домишке. А пора бы. Молодой человек раздраженно отошел от окна и медленно похромал обратно к куче обломков. Что могло со всеми случиться? Погибли? Но тел нигде не было видно. Отступили, бросив его здесь? Мартинусу даже думать об этом не хотелось. Не может этого быть. Необходимо было добраться обратно до деревни, может кто-то из войска сейчас там. Местные наверняка расскажут, как закончилась битва. Кажется, это была победа, замок был отвоеван. Вопрос, какова была цена? Бертинорд поковылял к выходу из залы, но тут его взгляд упал на одну из почти полностью уцелевших стен. На ней красовалось внушительное полотно в роскошной золоченой массивной раме. На холсте был выписан маслом Нэкнарк в полный рост. Горделивая осанка. Острые плечи. Тонкие руки с длинными пальцами. Хищная скользкая ухмылка, прямой взгляд прямо на рисующего. А в глазах столько неприкрытой ненависти, что по спине пробегает неприятный холодок. Мартинус смотрит в глаза своему заклятому врагу и сам не замечает, как в нем вскипает волна ответной ненависти. Злость сжимает ему кулаки, заставляет пульсировать вену на виске и играть желваки. Он вспомнил, как в пылу боя, рубил мечом подобные портреты, развешанные в его фамильном замке. И вот один все равно уцелел. Нэкнарк все равно цел и невредим, смотрит на него и насмехается над ним. Мартинус безотчетно, почти инстинктивно вскидывает меч и делает яростный выпад. Острие взрезает холст один раз, второй, третий. Меч падает из рук Бертинорда и тот начинает рвать полотно окровавленными пальцами. Куски холста летят в стороны и падают на пол черными ошметками. С утробным рычанием, будто заколдованный, Мартинус яростно разрывает нарисованное ненавистное лицо, навалившись на холст, и коротко вскрикнув от неожиданности, начинает падать вперед. За холстом вместо стены оказался провал. Мартинус пытается судорожно ухватиться за раму, но что-то затягивает его, будто сам воздух ухватил его шиворот и тянет куда-то. В глаза ударил яркий солнечный свет, заставив зажмуриться, в уши ринулась волна звуков. Ощутив крепкий удар об землю, Мартинус поспешно открыл глаза, вскочил на ноги, как мог быстро, ошеломленно огляделся и проронил самому себе: — Где это я?