Убить бога

На кухне воцарилось долгое молчание, Сэм и Кас осмысливали только что полученную информацию. Или, по крайней мере, пытались это сделать. Винчестер с горькой ухмылкой на лице вспоминал, что в их жизни было время, когда демон являлся самой страшной угрозой. Тогда он ещё пытался поступить в колледж, создать семью, заложить фундамент для обычной жизни, а Дин с отцом охотился на мелкую нечисть. Сейчас же кажется, что это всё было так давно, что пробирает сомнением — а было ли это вообще? Теперь с ними нет Джона, Сэм отказался от прежних целей, они с братом повзрослели и стали сильнее. И безжалостнее. В какой-то степени даже циничнее. А ведь раньше они использовали заклинания, чтобы вытащить демона из бедного человека, старались не нанести вреда вынужденному сосуду, который захватили против воли. В какой момент Винчестеры бросили эту затею и стали хладнокровно убивать, даже не задумываясь, что вместе с черным дымом тело покидает и живая душа? Почему никогда не пытались изгнать ангела из тела? Просто бездумно вонзали холодный клинок в противника. Но ведь можно было воскресить человека, дать ему шанс вернуть свою прошлую жизнь. Хотя, это даже звучало смешно, ибо нет того, кто смог бы спокойно существовать после всего. Он либо превратится в охотника, вечно жаждущего отмщения, либо сойдет с ума, потеряет связь с рассудком и в один день покончит с собой от переполняющих его непрошенных знаний. Сэм на секунду отдается внезапной мечте вернуть то время, когда они не знали противника серьезнее вампира, ругару или перевертыша, просто переезжали из штата в штат, ели вредную пищу, убегали от настоящих агентов ФБР и скрывались от полиции. Все было просто и понятно — защищать неспособных постоять за себя, убивать плохих, спасать всех остальных, держаться с Дином спина к спине, стоять стеной между миром людей и миром тварей из Преисподней. Но сейчас на повестке дня Бог. — Кто-то ещё будет чай? — Сэм окидывает присутствующих вопросительным взглядом и, расценив молчание как ответ, убирает всё со стола, составляет грязную посуду в раковину. — Есть пожелания на обед? — садится обратно, — Могу съездить в магазин и сготовить, что захотите. — Ты как-то запекал курицу в духовке, мне понравилось, — Джек отодвинул стул, немного расслабившись. — Как вариант, — Сэм принялся перебирать в голове список ингредиентов. — Хочешь съездить со мной? — Могу нас просто перенести, так намного быстрее. — Ну уж нет, никаких полетов. Поедем, как нормальные люди, на машине. — Нормальные? — Джек медленно проговаривает это слово, пытаясь осознать его смысл и на сколько оно применимо к ним. — А я не знал про жнецов, — Кас говорил отстраненно, пребывая в глубинах своих мыслей, тихо и словно случайно пророняя слова, — никогда даже не интересовался, кто они такие на самом деле… — Да, неожиданный факт… — также задумчиво протянул нефилим, настроившись на отчужденную волну ангела. — Ты хотел бы стать им? Ну, если… — Даже не знаю. — Кастиэль уже не в первый раз позволяет себе задуматься о смерти. Для него до сих пор не понятно, почему появление Джека не имело никаких последствий. В момент, когда он показался на пороге комнаты, ангел прикрыл глаза, ожидая, как свет начнёт подниматься из глубин всего тела, продвигаться по сосудам и выльется на свободу, отправившись навстречу к вечному сну. Но секунда, две, три, и ничего не происходило. Внутри плескалось только светлое согревающее тепло, похожее на лучи утреннего солнца. Никаких симптомов остановки сердца. Заключив ту сделку, Кас несколько часов провёл на обрывистой скале у побережья одного из морей. Волны шумно разбивались о камни, стекали по трещинам и возвращались обратно. Звуки воды старались успокоить взволнованного ангела, приятно льнули к нему, окутывая своей заботой. Но Кастиэль пребывал во временном замешательстве, хотя полностью осознавал, что сделал и нисколько не жалел об этом. В голове отсутствовали сомнения и беспокойство. Ему посчастливилось иметь довольно долгую жизнь, даже для выходца небес это был довольно большой срок пребывания в мире. Что уж говорить о людях. Поэтому он спокойно перебирал ситуации, при которых соглашение может сработать. Воскрешение Джека, примирение с Дином, мир во всём мире, возвращение былого Бога, который бы не играл со своими созданиями… Всё граничило с чем-то нереальным. Но Джек здесь — и ничего. Дин… он вернул его, и ангел осторожно, где-то в глубине сознания, надеялся, что это что-то да значит. Их знакомство, по мнению всех его братьев, погубило Кастиэля. Но сам он так никогда не считал, ибо нашёл в этом своё спасение. Спустя тысячи лет существования ему удалось понять, почему Бог отвёл человеку такой короткий срок пребывания в мире. Всего каких-то лет шестьдесят-семьдесят, в среднем. И это не считая несчастных случаев и жизней охотников. Ангел находил причины подобного недолголетия не в проблемах перенаселения Земли или нехватки ресурсов. То всё мелочи, человечество смогло бы решить эту задачу. Если бы не сошло с ума. Среди протекающих веков ты легко теряешь смысл. Ангелам не свойственно задумываться о подобных вещах, они лишь исполняют приказы Небес. Кого убить, кого покарать, а кого спасти. Всё просто. Но не для Кастиэля. К нему давно начали захаживать какие-то сомнения, которые он смог понять только после извлечения праведника из Ада. В этом он нашёл смысл. В служении людям, в спасении своего человека. Дружба с Дином многому научила его и дело не в умениях вести дела или ходить по магазинам. Одно прикосновение изменило всё. И сейчас Кас надеялся восстановить хотя бы часть того, что было между ними. Хотя бы какую-то часть той связи. Он же вернул его, так? Остыл, передумал, понял, что сказал на эмоциях, верно? Много вопросов. Поэтому он со страхом и надеждой ждал появление охотника. — Не, из Каса не получится жнец, — Сэм, поняв, что ангел погрузился в размышления, решил высказаться сам. — Он будет постоянно пытаться обойти все правила, чтобы спасти как можно больше людей. — Это будет настоящий беспорядок, — весело рассмеялся Джек. — Ага, Кас и правила — это нечто несовместимое. Он станет головной болью для Билли. С её то непоколебимой любовью к вселенскому балансу. Кастиэль нахмурился, его плечи опустились, и он демонстративно отвернулся, найдя пустую стену невероятно занимательной. — Ладно, хватит, — голос Сэма звучит на порядок грубее, чем планировалось, поэтому он берёт небольшую паузу, чтобы перевести дыхание. — Мы не можем вечность ходить вокруг да около, рано или поздно придётся поговорить об этом. — Ты прав, — Кастиэлю до странного тяжело даётся даже мысль об этом. Всё кажется таким бессмысленным. Но если даже он, ангел, великий воин небес, чувствует себя ничтожеством перед новой проблемой, то каково в этой шкуре человеку? — Мы не будем сидеть в бункере за четырьмя стенами и ждать непонятно чего, — Винчестер смотрит спокойно и уверенно, что придаёт всем немного сил. Он всегда был рассудителен, старался не терять контроль даже в самых безвыходных ситуациях. — У нас изначально был план… У нас с Дином, — он запинается, осознавая, что того нет уже довольно давно. — Мы хотели отправиться в страну Оз за специальным камнем, который бы дал нам немного свободы от Чака. Заклинание освободит нас от его власти, вроде как. — Что-то слышал про такое, — сказал Кас, прокручивая тонны информации, накопившейся у него в голове за тысячи лет существования. — Трикитальный камень. В переводе с енохианского — камень воли. За ним столетиями охотились разные создания. Люди, демоны, ангелы. Но никому так и не удалось завладеть им. Так что вряд ли это будет легко. — Как обычно, в общем. Но, прежде чем ехать за ключом открывающий дверь в Оз, мы немного подождем, пока ты, Кас, не оправишься до конца, — Сэм, замечая, как ангел начинает быстро меняться в лице, готовый разразиться горячими возражениями, пресекает все его попытки на корню. — И не спорить. Один день. Только один. И мы поедем. — Я все же налью ещё чая, — говорит Джек. — Может вечером посмотрим что-нибудь? Устроим показ фильмов. — Неплохая идея, — Сэм заметно оживляется. — Кас, а ты вообще когда-нибудь смотрел что-то? Не думаю, что в облаках ангелам крутят наши программы. — Приходилось пару раз, Дин заставлял, — он старается выглядеть безмятежно, неловко улыбается, но внутри всё стягивалось невидимыми канатами, готовым в любой момент порваться и разорвать вместе с собой и его. Джек принимается воодушевлённо рассказывать про свой опыт изучения кинематографа и предлагает различные варианты. Сэм с сочувствием смотрит на Кастиэля, понимая, что тому хотелось бы избавиться от постоянных разговоров о Дине, но в итоге всё сводилось к нему, ибо жизнь ангела постоянно крутилась вокруг Винчестеров. Дин научил его водить машину, рыбачить, расследовать дела, постоянно объяснял, как быть человеком. Сэм же иногда готовил вместе с ангелом и исправлял брата, утверждающего, что искусство — это только вестерны и японское порно, и показывал Касу, который все их слова принимал на веру, что есть ещё театры, балет, кино и многое другое. Обещал, что, когда будет спокойно, они обязательно выберутся в город, и тот сможет всё увидеть сам. Все конечно понимали, что это вряд ли когда-то случится, но они также продолжали играть в эту игру, надевая маски слепой надежды. Так проще, меньше разочарования. Ложь действительно бывает во благо. Откуда-то сверху слышится шум открывающейся двери, минутная тишина и глухой звук падения. Все насторожились, ожидая появления гостя, хотя ни у кого не было сомнений в том, кто это. — Дин, всё нормально? — Обеспокоенно позвал Сэм. Ответа не последовало. Но вскоре в проёме кухни показался еле стоящий на ногах человек. — Всё за-ши-бись, Сэмми, — Он широко улыбнулся, присев в неуклюжем реверансе, но тут же поднялся и облокотился спиной о стену. В глазах потемнело от выпитого алкоголя, спирт в организме бил по вискам, отправляя мир в кругосветное путешествие. Ощущение, словно он только что сошёл с самой страшной карусели в парке, от которой подкашиваются ноги, и тебе сложно совладать со своим телом. Только в этот раз по необъяснимым причинам такой эффект немного подзатянулся. — Тебе бы поспать, — Сэм старается осторожно отправить брата в комнату, при этом не рассердив его. — С чего ты взял, что я устал, — Дин всё же отступает от вертикальной опоры и направляется к столу. — Та цыпочка была, конечно, хороша-а-а, — внезапная икота прерывает его, он недовольно морщится и продолжает: — Я очень голодный. Дин окидывает взглядом помещение, и, не заметив ничего съедобного, подходит к холодильнику и начинает в нём копаться. Джек спрятался в телефоне, делая вид, что он старательно выбирает фильм, просматривая трейлеры на всю громкость наушников. Кастиэль не находил себе места, готовый подорваться и скрыться отсюда, но непонятная сила удерживала его. Дин, кое-как сделав подобие бутербродов, ставит их на стол и сосредотачивает свой помутневший взгляд на ангеле. — Ну и? — Он ждёт его действий, считая, что до Каса дойдет всё без слов. Но, не обнаружив на его лице ничего, кроме раздражающего непонимания, повышает голос. — Эй, пернатый, мне что, стоя жрать? Тебе вообще есть не надо, чё расселся? Кас перемещает внимание с охотника на пустой стул рядом с Сэмом, жестом останавливает попытку того возразить брату, смотрит обратно на Дина, чьи глаза горели нездоровым светом ярости, опьянения и неприязни. Ангел неспеша поднимается, но подобная медлительность в конец выводит человека из себя: — Да уйди ты уже, — зло выкрикивает охотник, небрежно хватая Каса и отталкивая его в сторону. Только после этого он удовлетворенно ухмыляется, занимает нагретое место и откусывает большой кусок колбасы с хлебом. Кас неподвижно стоит в паре метрах от стола. Всё покрыто густой пеленой, что-то мешает видеть ясно. Он устало старается проморгаться, но лучше не становится. До него эхом доходят слова Сэма, который видимо возмущён поведением брата и говорит непонятно о чём. Кастиэль видит лишь очертания фигур, их легкие силуэты, беспорядочные перемещения. Кто-то прилично выше и больше крепко сжимает его плечи, пытается достучаться до него. «Кас… ну же… Дин, ты идиот… кажется открылась рана… не хочу тебя бить, но если ты не спустишься с небес на землю…» Кас замечает свои руки, поднимает их и скептически осматривает, проверяя, его ли они. Затем скользит взглядом вверх и обнаруживает багровое пятно слева на груди, чуть выше диафрагмы. Оно быстро расползалось в разные стороны, стирая светлый цвет одежды. Непослушные пальцы дотрагиваются до рубашки и заражаются тем же темным оттенком. Кровь струйками стекает до запястья. Кас, повинуясь неожиданно возникшему желанию, растирает между подушечек тягучую жидкость. — Прости, Дин… — слова звучат вяло, он не уверен, что его кто-нибудь слышит. — Я кажется испачкал твою рубашку… я постираю… Пульсирующие волны, исходящие от раны, охватили тело, перекрывая мысленные потоки. Все ожидания снова рушились, задавленные жестокой реальность, которая любила выстраивать всё не так, как хотелось бы. Внутри давало знать о себе нечто новое, пугающее своей темнотой и странным влиянием, из-за чего температура тела ощутимо возрастала, подогревая все жидкости организма, выводя ангела из равновесия. Эта энергия рвалась наружу, соблазняя его ответить Дину той же грубостью, но Кас, списав состояние охотника на последствия передозировки алкоголя, силою воли подавил волну негодования и одним взмахом крыльев переместился подальше от Винчестера. — Дин, что это было? — сказал Сэм, уставившись на брата. — Что он тебе сделал? Ты всё ещё винишь его за… — Завались, Сэмми, — он обрывает его по середине фразы. — Дай поесть в тишине, голова раскалывается. Но Сэма явно не устраивал подобный ответ, поэтому он молча вернулся на место напротив, продолжая рассматривать его. Джек, всё это время сидевший, слившись со стеной, прокашлялся и невнятно пробормотал: — Пойду к себе. — он неловко поднялся, ударяясь о свой же стул, который не выдержал такого обращения и с грохотом повалился на пол, — Зовите, если надумаете смотреть что-то. — Вернув всё в изначальное положение, Джек испарился с кухни также быстро, как и Кастиэль. Напряжение и неловкость, витая в воздухе, ощущались почти физически. Каждая пылинка, парящая на свободных потоках, искрилась энергией не лучшего происхождения. Дин, закрыв глаза, сделал довольное выражение лица, наиболее ярко высказывающее все его нежелание переключаться с еды на никому ненужные разговоры. Никому, кроме Сэма. — Ты где был? — Ты мне не жена, чтобы я перед тобой отчитывался. — А Кас тебе не плюшевая игрушка, чтобы на нём срываться. Дин проглатывает последний кусок бутерброда и, уставившись на брата, как на душевно больного, произносит: — Да никто не трогает твоего любимого ангелочка. Просто достал уже косячить. — Ты же знаешь, что мы сами не лучше, — Сэм понимал, что сейчас вряд ли их разговор будет продуктивным, но попытаться стоило. — По нашей вине не раз мир был на грани развала. — Что ты от меня хочешь? — Этим вопросом Дин вызвал полное недоумение у брата. — Можешь успокоиться и больше не выносить мне мозг постоянными вопросами «А где Кас? Что-то его давно не видно», «вдруг с ним что-то случилось?», «что, если Чак захочет нас перебить по одному, и Кас сейчас в беде?». Всё, пернатый здесь. Вернуть я его вернул, а вот хорошо относиться к нему не обязан. — Хочешь сказать, что ты врал, говоря, что Кас стал частью семьи? — Семья — это я и ты. И точка. Ты можешь продолжать играть в эту игру и вместе с ними завтракать, смотреть фильмы или чем там ещё обычно занимаются семьи. Только меня сюда не впутывай. — Дин. — Я пошел спать.

***

Тишина. Самое непонятное и настораживающее явление, заставляющее все охотничьи инстинкты активно заработать, в каком бы состоянии ты не находился. А Дин, придя в себя после сна, ощутил, что нет ни намёка на похмелье со всеми её неприятными вытекающими в виде головной боли, тошноты и жажды. Вдвойне странно. Лёжа с закрытыми глазами, он сосредоточился на ощущениях. Кровать казалась намного мягче, чем обычно. Это не тот матрас, легко запоминающий все изгибы тела. Этот же создавал впечатление парения в ватных облаках, как было прописано в самых банальных детских сказках. Неудобно. Тихо. Бункер всегда наполняли самые разные звуки, даже если в нём никого не оставалось. Постоянно работающий механизм, отвечающий за отопление, создавал привычный фон своим неспешным сопением. Лёгкие сквозняки, случайно проникающие сквозь редкие окна верхнего этажа, скользили по большому пространству, перегоняя небольшой слой пыли, возникающий от частого отсутствия охотников. В восточном крыле, где здание возвышалось над землёй, в вентиляционной трубе поселились две ласточки, дающие о себе знать по утрам. Как только появились первые признаки заселения крылатой живности в стенах бункера, Дин, разведав обстановку и обнаружив небольшое гнездо, свитое из множества веточек, палочек и кусочков пуха, решил на следующий же день избавиться от него. Но, как и многим другим его планам, этому тоже не суждено было осуществиться. Переодевшись в старую одежду и найдя шатающуюся деревянную лестницу, Дин направился уничтожать вредителей, но, завернув в нужный коридор, так и застыл, увидев Кастиэля. Тот стоял, спиной облокотившись о стену, и держал в руках еле заметный пушистый комочек. — О, Дин, — Кас, заметив охотника, глянул на него и сразу вернул все внимание к рукам. — Ты видел, что у ваших соседей пополнение в семействе? — Его лицо было расслабленным, освещаемое спокойной улыбкой, принадлежащей скорее не тысячелетнему ангелу, а маленькому ребенку, только начинающему познавать окружающий мир. — Что? — Винчестер сжал сильнее лестницу, от чего она слабо скрипнула. Неужели этих надоедливых шумных птиц стало больше? Легкая волна раздражения стала раскатываться по телу, но её мгновенно уничтожил один из присутствующих крылатых. — Эти птенцы напоминают мне меня, — после вопросительного взгляда Дина, он решил пояснить. — Когда я был создан, мне, как и им, приходилось учиться летать, открывать для себя мир, готовиться к тому, чтобы однажды покинуть более-менее безопасный дом и выйти в мир — то есть спуститься на землю. — Я думал, что умение летать заложено вам в мозг вместе с благодатью. Кас нежно поглаживал птенца, тянувшегося к прикосновениям ангела. Перебирал короткий пух, почесывал под клювиком, от чего маленькое создание издавало звуки, отдаленно напоминающие довольное урчание кота. — Обычно это так, но в моей программе был какой-то сбой, и мне пришлось самому этому учиться. Дин усмехнулся, представляя себе великого воина небес размером с Крайслер-билдинг, неуклюже пытающегося взлететь с верхушки какой-нибудь горы. Кас прищурился и смерил его изучающим взглядом. — Почему ты смеёшься? — Просто я почему-то не удивлён, что ты не поддавался регулировке. — Он спокойно улыбался, понимая, что ангел изначально был создан не для Небес, не для слепого подчинения заданным настройкам. — А зачем лестница? Дин, поглощённый своими мыслями, уже и забыл, зачем шёл. Даже тянущее ощущение в руке, вызываемое тяжестью предмета, не отвлекало его от созерцания взаимодействия пернатых. — Оу, — он ненадолго задумался, переводя взгляд с деревянной развалины на светящегося Каса. — Да так, нужно крышу в гараже подлатать, чтобы не протекала. Сейчас не было ни единого звука. А если учесть, что он засыпал в бункере, где находилось ещё как минимум трое, то в совокупности все составляющие утверждали, что он не дома. Дин резко открыл глаза. — Черт. И где я? Он зажмурился, надеясь, что всё это ему только кажется, но образ странной комнаты не исчез и с третьей попытки прогнать его. Кровать и правда оказалась не его. Эта была раза в два шире, на ней лежало около шести мягких белоснежных подушек. Большие панорамные окна освещали всё пространство, не оставляя ни одного темного угла. На стенах висели большие фотографии в черных рамах, изображающие всевозможные явления природы. Скалистые горы, вулканы, густые леса, реки. Они заполняли практически всё свободное место. Больше ничего в комнате не было. Дин осторожно ступает на ворсистый ковёр, моментально захватывающий ноги в теплый плен, и решительным шагом направляется к прозрачной стене из стекла, но, увидев, что за ней — тут же отшатывается назад, едва не теряя равновесия. — Очешуеть, — делает пару глубоких вдохов, стараясь подавить нарастающий страх. — Вот либо алкоголь все-таки свел меня в могилу, и Ад лично для моей души отстроил гигантский небоскрёб, из которого ни черта кроме облаков не видно. Либо я всё ещё сплю. Придя к выводу, что проверить это можно лишь одним способом, он нашаривает за поясом небольшой ножик. — Ну, поехали. Холодное лезвие при прикосновении к коже вызывает непрошенные мурашки. Хорошо заточенный металл легко прорезает кожу чуть выше запястья. Охотник шипит от боли, полоска крови покидает сосуды, падает на пол и моментально впитывается в ковер. — Окей, значит не сон. — Дин отрывает лоскут пододеяльника и перетягивает рану. В любой непонятной ситуации план действий всегда был примерно один. Сперва стоит разведать обстановку. Поэтому он, не задумываясь, распахивает дверь комнаты, ожидая попасть в какой-нибудь коридор или другое помещение. Но перед ним предстает широкая улица. Небо затянуто облаками, но солнце всё равно согревало воздух, что создавало наиболее комфортную температуру. Дин оказался посреди какого-то города. На противоположной стороне дороги протянулись магазины одежды, различные кафе с вывесками кофе с собой, фастфуда за доллар и полезными пончиками. Он обернулся, но сзади вместо высотного здания или вообще какого-либо строения оказался парк. Направившись вдоль проезжей части, охотник продолжал осматривать окрестности. Ни машин, ни одной живой души. Создавалось ощущение, словно сейчас примерно пять утра, и город вот-вот начнет просыпаться, из домов по вываливаются уставшие прохожие и заспешат каждый по своим делам, всё закружится в привычной суете. Но время как будто застыло в этом состоянии предвкушения, не желая двигаться дальше. Дальше дорога резко заворачивала направо, и перед Дином, метрах в трёхстах, возвышался ресторан с непонятным названием «Vnuknuti» *. Широкие окна позволяли видеть всё, что было внутри. Миниатюрные винтажные столики на двоих украшены кремовыми скатертями, лёгкие стулья аккуратно задвинуты в ожидании посетителей. В глубине виднелась длинная стойка, заставленная самой разной едой. И в одном из затемнённых углов возвышался чей-то силуэт. Дверь в помещение была приглашающе открыта и Винчестер решает разузнать у единственного встретившегося человека, где же он все-таки очутился. Войти незаметно не получилось, ибо колокольчик у потолка весело оповестил всех вокруг о новом госте. — Выспался? Я уже заждалась тебя, — голос показался знакомым, а когда он подошёл достаточно близко, то смог рассмотреть, кому он принадлежал. И от нахлынувшего осознания он так и застыл посреди зала. — Проходи, присоединяйся к завтраку. Пробовал когда-нибудь трдельники? — Амара? — Я уж думала, что ты меня не узнал, — она была одета в летнее белое платье, с открытыми плечами и глубоким вырезом. Волосы волнистыми прядями формировали высокую прическу. — Где я? — Дин незаметно потянулся к спрятанному ножу. Вся эта ситуация ему, мягко говоря, не нравилась. — О, а я думала, мы друзья, — Амара отпила из кружки чаю, наслаждаясь разливающимся по телу теплом. Она щёлкает пальцами, и вместо рукоятки в руках охотника оказывается неосязаема пустота. — Повторю ещё раз, — это всё начинало его злить. — Где я и почему тут никого больше нет? Это сон? — Мы в Праге. Скажи, тут красиво, да? — В П-праге? — Нет, это не он заикается, и не его глаза резко расширяются. — Никогда раньше не был в Чехии? Зря. — На столе откуда-то возникает блюдце с чем-то похожим на открытый круассан. — И нет, это не сон. — И? — Если бы они были в мультике, то у него давно бы пошёл дым из ушей. Не успев откусить лакомства, Амара, закатив глаза, возвращает его на тарелку. — Помнишь, как Захария отправлял тебя в 2014? Я решила провести тебе подобную экскурсию в ближайшее будущее. — На сколько ближайшее? — Полгода. Дин от неожиданности опускается на так удачно стоявший рядом стул, сдавливает рукой начинающие пульсировать виски, встряхивает головой, прогоняя наваждение, и старается собраться с мыслями. — Не думаю, что это имеет какой-либо смысл. То, что мне показал этот недо-ангел, так и не сбылось. Мы успешно переписали финал, заготовленный Чаком. — Эта внезапная идея вселила в него уверенности, но Амара почему-то лишь рассмеялась от его слов. — Вы? Переписали? — Еле выговорила она, заливаясь смехом. — Дин, неужели ты правда настолько наивен? 2014 год Захарии — это лишь один из нескольких вариантов, что приготовил мой брат. Просто он решил выбрать тот, где вы поживёте немного подольше. Не успел он с вами наиграться. Хотя лично мне по душе больше пришелся черновик, где не Сэм говорит «да» Люциферу, а ты. Вы вместе интересно бы смотрелись. — Я бы никогда этого не сделал. — А ещё ты как-то говорил, что Смерть нельзя убить, что ангелов не существует и молитвы — это всего лишь пустая трата времени. Кажется, жизнь уже достаточно раз показывала тебе, на сколько ты бываешь неправ. — Ладно, давай возвращай меня обратно, — ему надоело сидеть непонятно где. — О, уже собрался уходить? Я тебе ещё не показала всего. Неужели не интересно? — Амара взяла с колен салфетку, промокнула губы, стирая капельку шоколада, и поднялась из-за стола. — Ну так что? — Какой в этом смысл? Неужели решила помочь нам помешать Чаку? — Дин сам с трудом верил в то, что говорил, но всё же встал и подошёл ближе. — Что, не нравится такой черновик? — Этот как раз мой самый любимый. — Приблизившись к охотнику на расстояние одного шага, она взяла его за руку. — Он точно лучше того, где остаётся только сплошная чернота, как и было в самом начале. — Не встретив сопротивления, её пальцы сами переплелись с чужими. — И это не помощь, а скорее услуга. Хочу показать тебе, что нет смысла сопротивляться. Тебе ведь может и понравиться здесь. Дин не успевает ничего ответить, как они оказываются в поле. Пропадают все признаки цивилизации. Нет ни построек, ни асфальтовой дороги, ни даже протоптанной проселочной тропинки. Трава поднималась до колен, скрывая ноги в зеленой густоте. Было слышно размеренное жужжание перелетающих с цветка на цветок пчёл. Вместе с ними воздушное пространство разделяли стрекозы с переливающимися крылышками, довольно большие бабочки, размеры которых кажется могли конкурировать с ладонью взрослого человека. Их окрас менялся в зависимости от падающего света, отливая то нежно желтым, то светло-голубым, что позволяло им с легкостью затеряться среди ясного неба. Чуть поодаль, в минутах пяти ходьбы, паслись лошади. Вокруг них не возвышался загон, не было видно забора или хотя бы какой-то привязи. Они походили на истинных властителей полей, на взбунтовавшихся животных, скинувших со своих плеч человека. Один из коней неожиданно отрывается от поглощения зелени и, будто повинуясь внезапно возникшей безумной идее, срывается с места и галопом уносится в сторону горизонта, за которым уже начинает прятаться солнце. — Как тебе? — Амара неожиданно прерывает наблюдения охотника. — И где мы на этот раз? Напа? Калифорнийская долина? Блэк Рок? — Ну ты почти угадал. Это Бостон, Массачусетс. — Я был в Бостоне, там нет таких полей, — Дин старательно вглядывался вдаль, стараясь заметить хотя бы одну крышу какого-нибудь старого лесного домика или пар, идущий из трубы. — Ну, раньше не было, — сказала она и, потянувшись к ближайшей ромашке, сорвала её. — Вообще Чак думал стереть все города, но я не была готова к полному отсутствию цивилизации, и мы договорились на частичном возвращении власти в руки природы. Мне слишком нравятся Прага, Нью-Йорк, Стамбул, Флоренция и ещё кое-какие места. За эти пару лет я успела привязаться к ним. — А где все люди? Хотя бы кто-то? — Тебе моего общества недостаточно? По-моему, ты и так не особо разговорчив сегодня, зачем тебе кто-то еще? — Перебирая белоснежные лепестки цветка, она начала по одному отрывать их. — Мне вот чисто интересно, — Дин поднял с земли небольшой круглый камешек, — Ты действительно думала, что мне понравится… — он обводит презрительным взглядом окрестности, — …это? Я предпочитаю шумные улицы, звук двигателя моей детки и бары с дешевой выпивкой, а не эти старческие вылазки на природу, — замахивается и со всей силы отправляет камень в далекий полёт. — Так что не удалось тебе меня заинтересовать, увы и ах, такая жалость, — слова звучат с сильно переигранной грустью, но он остается доволен тем, что и как сказал. — Хорошо. В голове охотника только проносится мысль — «Что за мания в этой чокнутой семейке щёлкать пальцами?», как они оказываются в Импале, несущейся на большой скорости по переполненной дороге. Дин еле успевает выровнять руль, в последний момент минуя бок грузовика. — Ты с ума сошла? — Он зло косится на пассажирское сиденье, стараясь не отвлекаться от потока машин и поддерживать заданную скорость. — Что? Ты же сам просил. Вот тебе и мегаполис со всеми его прелестями. — Амара, явно довольная своей выходкой и эффектом, что она произвела на Винчестера, продолжает отрывать лепестки от ромашки. По обеим сторонам улицы возвышались небоскребы, казавшиеся настолько высокими, что не удавалось разглядеть, где они заканчиваются. Краем глаза Дин замечает капот поравнявшейся с ними машины. Кажется, это был голубенький Форд Меркурий 70-х годов. И, повинуясь образовавшемуся любопытству, охотник переводит на него взгляд. — Блять, какого черта там никого нет за рулем?! — Его голос слегка срывается на крик. То ли от окружающего громкого шума, то ли от охватившего ужаса. — Разве ты ещё не понял? Обстановка снова сменяется, и перед ними открывается вид на спокойные волны океана. Босые ноги Дина приятно погружаются в горячий сыпучий песок. Амара, как-то успевшая переодеться в воздушное длинное платье, развевающееся на ветру, заходит в воду по щиколотку и умиротворенно наслаждается накатывающими на сушу приливами и отливами. Лепестки ромашки, подхватываемые теплым бризом, уносились в сторону солёной воды. — Людей больше нет. Винчестер, до этого идущий вдоль мокрой полосы песка, застывает посреди шага. Показалось? Послышалось? Прокручивает в голове последнюю фразу, стараясь понять, что было сказано на самом деле. — Ну что ты так удивляешься? Зачем тебе люди? — Чак что, просто взял и убил все восемь миллиардов человек? — Не сдержав нервный смешок, он пытается поддерживать маску безразличия, силясь показать, насколько он не заинтересован во всём этом. Его ведь не может беспокоить то, чего не будет, так? — Боюсь в Раю и Аде не хватило б места на всех сразу. Жнецы с ног бы сбились, провожая каждого на тот свет. — Зачем убивать? Он их просто стёр. — В каком смысле стёр? — Представь себе, как ты печатаешь какую-нибудь историю на ноутбуке. Вы же охотники постоянно делаете какие-то заметки о делах, — после утвердительного кивка Винчестера она продолжила. — Иногда ты делаешь опечатки и всего парой нажатий клавиш можно всё поправить. Стереть, что не нужно и вписать новые слова. Тут то же самое. Удалить, вставить. — Если уж вам с Чаком так надоели люди, то почему бы не создать ещё какой мирок да жить там преспокойно, оставив нас самих по себе? — Так не интересно. — Ах да, мы же развлечение для вас, — раздражение и злость с новой силой атаковали Дина. — Простые игрушки, точно. Как я мог забыть? — Слушай, Дин. Зачем вы с братом так стремитесь спасти этот мир? Для чего, с какой целью? Вопрос, прозвучавший так просто, оказывается самым сложным. Винчестер и сам не раз задавался им, особенно в довольно трудные минуты. — Не все люди плохие. — Но большинство. Посмотри, что человечество сделало с миром за эти тысячелетия. Хиросима, Нагасаки, Чечня, Афганистан, Пакистан, Вторая мировая, глобальное потепление, таяние ледников. А сколько видов редких животных исчезло? Сколько пластика в этом прекрасном океане? Люди и сами свели бы свой вид в могилу, рано или поздно. Чак просто ускорил этот процесс, не дав им всё уничтожить. Общество потребителей, почувствовавшее себя безнаказанными. — Тихие волны намочили подол платья, но Амара не спешила покидать воду. Тем временем вокруг желтого центра ромашки практически не осталось лепестков. — Люди исправляются. Несмотря на все проблемы, они продолжают с ними бороться. Да и в конце концов… — Любишь, — последний лепесток одиноко опускается в синюю гладь. — Что? — Дин, неожиданно прерванный явно неуместным словом, выжидающе смотрел на Амару. — Ты меня любишь, — без тени сомнения отвечает она, что вызывает немного истеричный смех охотника. — А, я понял, — спокойно говорит охотник. — Серьезно? Веришь ромашке? — Не в ней дело, Дин. Рано или поздно всё к этому придёт. Как было написано, так оно и будет. Кажется, так, да… надо будет уточнить у Чака, точное звучание фразы. Ну смысл ты, думаю, уловил. Солнце уже практически скрылось за горизонтом. Над линией воды висела только его красная половина, отражаясь от гладкой поверхности и окрашивая синеву в золотые оттенки. В голове было одновременно и пусто, и слишком громко от всех переживаний. То зудящее чувство, когда среди всех мыслей, доводов и слов невозможно найти хотя бы что-то разумное и стоящее. Дин стоял, пропуская сквозь пальцы ног песок, который успокаивающе перетекал по коже. Взглядом провожал последние лучи света, от чего перед глазами образовывались неприятные темные пятна. И действительно, в чем смысл? А смысл был в семье. Когда Дин идет на охоту, сражается с демонами и ангелами, убивает нескончаемую нечисть, он понимает, что делает это ради брата, ради слепой веры в то, что однажды хотя бы Сэмми заживет нормальной жизнью, ему не придется слоняться по стране в машине, доверху набитой самым разным оружием. — А как же Сэм? Что в данном варианте случилось с ним, с Касом, Джеком, Джоди, Донной, Бобби и остальными? — Мы наконец-то подошли к самому интересному. В черновике, что я тебе показала, они все погибли. И не смотри так на меня, это всё по твоей вине. — В её голосе не было ни капли сожаления или сочувствия. Только холодное удовлетворение. — Знаешь, ангелам оказывается очень идут черные глаза. Хочешь взглянуть? Перед Дином непроизвольно всплывают воспоминания об Аде, его цепях, крюках, разрывающих плоть… и образ Каса, пытающего случайного грешника. Темнота, поглотившая в нём свет неба, пугала. Это неправильно, ангел создан для света, особенно такой, как Кастиэль. Он скорее покончит с собой, чем согласится на роль демона. Но что, если его никто не спрашивал?.. — Нет, не надо. — Выбор за тобой Дин. Если вы переступите порог врат страны Оз, этот вариант вступит в силу. Но если вы спокойно доиграете свои роли, дадите моему брату поразвлечься, твои друзья останутся жить, и ты сможешь провести с ними положенные лет тридцать. Неплохо, думаю. А потом мы с тобой все равно придем к тому, что говорят цветы. Амара, выйдя из воды, встает напротив охотника и смотрит ему прямо в глаза, отчего ему становится не по себе. — Зачем я тебе? — Да я же со скуки помру, если останусь одна. Чак всё пишет, ему до меня есть дело только два раза в неделю, по средам и воскресеньям, когда мы вместе отправляемся в кафе Канзаса из тысяча семьсот восемьдесят первого года, чтобы в очередной раз выпить того пива, или встречаемся в Нью-Йорке на выставке современного искусства. Ты никогда не умрешь, Дин. Это твоя судьба. — А если я не согласен? — А тебя разве кто-то спрашивает? Не успев больше ничего возразить, Дин мысленно начал погружаться в сгущающуюся черноту, теряя сознание. Через какое-то время сквозь отступающую пелену до него стали доноситься приглушенные звуки знакомой мелодии. Он резко подскакивает с кровати, но, обнаружив, что вокруг него родные стены бункера, с облегчением выдыхает, возвращаясь на теплое место. Часы показывали десять вечера, тем самым раздражая охотника, планировавшего забыться сном до самого утра. Он усмехается, понимая, что рад чувствовать все прелести похмелья. Но шум снаружи неприятно бил по вискам. Глубокий вдох. Один, два, три. На секунду перекрыть доступ кислорода. Четыре, пять. И с силой вытолкнуть его наружу. Рядом на тумбочке оказывается стакан воды и таблетки. Несмотря на разногласия, Сэм всегда продолжал беспокоиться о нем, что не могло не заставить Винчестера легко улыбнуться. Через какое-то время аспирин начал действовать, вытесняя из головы боль и освобождая место для мыслей. Решив отбросить воспоминания о неприятном сне, он сосредотачивается на еле слышной песне. Среди звуков мелодии стали проступать знакомые слова. «I'm a traveler of both time and space, to be, where I have been. » — Oh, I've been flying, — незаметно для себя Дин начал еле слышно подпевать. Перед глазами всплыл один из солнечных дней, который он всё равно проводил в стенах холодного бункера. — Mama, there ain't denying, — Тогда в его комнате зазвучала именно эта песня, и Дин, старательно вырисовывая каждую букву, внёс её в список под номером тринадцать. Кровать была завалена кучей бумаг с текстами разных песен, с историями их написания и различными переводами на другие языки. — Oh, pilot of the storm… heed the path, — в корзине в углу покоилась куча испорченных кассет с наполовину распущенными лентами. Всё было не то, пока ни один черновик не был удостоен звания оригинала. — When I see, when I see the way, you stay… yeah, — он взял пустую кассету и в который раз начал запись. Терпеливо, с обычно не свойственной ему аккуратностью, Дин, песню за песней, заполнял место на ленте. — Let me, — Он до сих пор помнил тот долгожданный щелчок, дающий знать о завершении работы. И, удовлетворенный результатом, он, не дыша, писал — «Dean top 13 Zepp Traxx». — Let me take you there… У него не возникало и сомнения, откуда доносилась эта песня. Окончательно придя в себя, Дин покидает четыре стены и направляется в сторону источника звуков, нагло разбудивших его. Быстро преодолев небольшое расстояние, он замирает напротив закрытой двери, на которой красовалась табличка с одним словом — Кас. Давно, когда ангел только стал человеком, Винчестеры выделили ему личную комнату, а Дин в шутку прилепил эту нелепую бумажку, наспех вырванную из какой-то тетради. И не только написал имя пернатого, но и добавил двух пчёлок в углу. Правда Сэм утверждал, что от пчёлок у этих странных каракуль только полосатость да крылья. А так их вполне можно принять за желтые волосатые картофелины. Дверь неожиданно открылась, и перед ним возник Кастиэль. И, за долю секунды до того, как ангел замечает Винчестера, Дин успевает увидеть, как Кас, одетый в привычный бежевый плащ, покачивает головой в такт музыки, при этом неумело, но с явным удовольствием, подпевая давно заученным словам. На лице покоилась блаженная еле различимая улыбка, пока его взгляд не остановился на человеке. — Дин? — Заслушавшись песней, он не сразу заметил его. — Тебе уже лучше? Пронзительные глаза, будто не замечая оболочки человека, смотрели прямо на душу, в раз переворачивая что-то внутри Винчестера. — Было бы, — сдерживать резко растущее раздражение оказалось сложно, — если б кое-кто не думал только о себе. Сделай потише. — В висках снова бешено запульсировало, вызывая новые волны головной боли. — Ты вообще-то не один, я отдохнуть пытаюсь. — Дин мысленно старался заставить себя развернуться и уйти, но последние слова вырываются сами собой, — Ты и так доставил нам кучу хлопот в последние дни, так что не будь эгоистом. Дин резко разворачивается и уходит, так и не заметив, как лицо ангела стало болезненно пустым. Он широкими шагами вымеряет путь обратно к себе, но, не успев скрыться за четырьмя стенами, слышит звук захлопнувшейся двери. Резко останавливается и оборачивается, но коридор совершенно пуст. Вдруг до его слуха доносится чей-то (хотя и так понятно, кому он принадлежал) приглушенный рык, сменяющийся более громким ударом в деревянную перегородку. Винчестер ведёт плечом, смахивая легкую дрожь неожиданности. С косяка и стен вокруг сыпется известь, предупреждая не повторять подобных движений, иначе что-то может начать рушиться.

***

— Ну что, — Сэм удобно устраивается на диване в гостиной рядом с Джеком. — Кажется мы с тобой одни будем смотреть фильм. Что ты выбрал? — «Звёздные войны. Возвращение Джедая», — гордо ответил он, потратив на поиски практически весь день. — А ты видел предыдущие два фильма? — Там есть ещё части? — Судя по его нахмуренному виду, он плохо понимал, о чём ему говорил Винчестер. — Да, и та, что предложил ты — третья. — Сэм усмехнулся, с удовольствием начав пояснять про замысел Джорджа Лукаса и то, как лучше смотреть его работы. — Первым снятым эпизодом была «Новая надежда»…

***

*Vnuknuti — в переводе с чешского означает вдохновение, внушение. (название ресторана, где Дин встречает Амару) Песня, что поет Дин — Kashmir Led Zeppelin. Перевод слов: *«О, я лечу… мама, это бесспорно… О, Пилот шторма… следи за дорогой. Когда я вижу, когда я вижу путь, ты остаешься… да. Позволь мне, позволь мне взять тебя туда.» (перевод взят с сайта amalgama-lab.com)