Был человек тот авантюрист, Но самой высокой И лучшей марки.
***
— …Лили, с тобой все в порядке? — спросил в одну из встреч Джейк, и она едва ощутимо вздрогнула. С того дня, как они встретились в пабе и поговорили с Джеймсом, прошло уже почти пять дней, в которые не происходило ничего выдающегося: она по-прежнему виделась в той злополучной комнате со Скорпиусом, но с того раза ему так и не удалось прорваться в ее сознание. Лили была настроена решительно, она даже особо не разговаривала с ним, а всякий раз, когда чувствовала, что Малфой пытается вывести ее на эмоции, прикусывала губу и яростно смотрела в ответ. Впрочем, Скорпиус лишь усмехался на такое ее показное поведение и даже не пытался повторять свои попытки. И это отчего-то обижало вдвойне. — Все нормально, — соврала Лили, контролируя каждый свой жест. Они шли по людной Косой аллее, ее то и дело задевали плечами, и в таком шуме и толкучке врать было совершенно легко. На самом же деле все было совсем не нормально. Ее терзали сомнения, страх за жизнь брата, ведь казнь приближалась слишком стремительно, но более всего — непонимание. Она начинала сомневаться во всем: открыто ничего не говоря Малфою, Лили ставила каждое его действие под вопрос, внимательно следила за всем Жестом и старалась понять, что же именно их объединяло. Право, все они были слишком разными, чтобы их было легко сплотить, значит, все-таки должна была быть какая-то идея, мотив. Но чем больше она наблюдала за нелюдимым Корвусом, который, встречая ее иногда в гостиной, молчаливо поворачивался спиной; за Икарусом, который с последней их встречи стал более молчаливым и недовольным — какое-то презрение то и дело проскальзывало в его лице, стоило Малфою появиться в радиусе пяти метров; за Алфитой, чье бледное лицо становилось с каждым днем бледнее, а в глазах горел странный, отчаянный огонек — тем больше убеждалась, что совсем не понимает, что именно происходит и зачем вообще им она. Лили знала, что в какой-то момент они придут к ней за помощью, и именно тогда Жест поможет Альбусу сбежать. Однако все остальное было для нее просто загадкой, а тишина, которая воцарилась в магическом мире — пугала. Не было больше терактов, сэр Локантус купался в лучах всенародной любви, но делать шаги на пути к реализации сближения с магглами не пытался. Складывалось ощущение, что что-то грядет. Но что? — Виделась с Джеймсом? Лили усмехнулась. Ее отношения с братом отчасти стали ее отдушиной, но с каждым мгновением, проведенным вместе с ним, она все больше хотела задать ему единственный вопрос: зачем он сдал Альбуса? И сдавал ли он его? Она смотрела в эти теплые глаза напротив и действительно не понимала: ну зачем! Сомнения, какая-то обида и даже ненависть мучали Лили. Образ идеального Альбуса Поттера рушился на глазах, а взамен ничего не приходило. Ее пугала неизвестность и отсутствие правды, но еще больше — сам Альбус, о грехах которого она начинала постепенно узнавать. — Да, где-то раза два. Он выглядит бодрячком, хотя следующий матч для него будет последним, — протянула она, прикусив губу. То, что брат завершал квиддичную карьеру, было для нее словно ударом ножом. Зная, как сильно любит он спорт и все, что связано с этой игрой, Лили с ужасом пыталась осознать весь масштаб трагедии и все явственнее понимала, что в этом виноват Альбус. Только от осознания реальности Лили не становилась умнее и не переставала любить своего брата. Казалось, чем хуже он был, тем сильнее были ее чувства. Джейк усмехнулся, и Лили печально посмотрела на его усталое лицо. Она никогда не пыталась выведать у него информацию о деле своего брата, потому что видела, как неприятна ему эта тема. И с каждой их встречей она начинала все лучше понимать Томаса, как и его любовь к ней, которую он проявлял в каждом взгляде, в каждом вопросе и нежной улыбке, однако это понимание лишь вызывало в ней жуткую грусть. Ей было стыдно использовать его, видеться с ним вот так вот и давать какую-либо надежду. Но по-другому она уже не могла. А потому всякий раз, когда прилетал его филин с запиской, Лили поспешно собиралась и шла к нему. И вот в который раз всматриваясь в его добродушное лицо, думая о том, что все это только для нее и что в принципе ведь Лили могла воспользоваться своим привилегированным местом в его сердце, она, сжав руку в кулак, вздохнула, чтобы потом спросить то, что так сильно мучило ее. Лили больше не хотела оставаться в неведенье. Ей хотелось правды. И разве сможет соврать ей Джейк Томас, человек, с которым ее связывали годы странной дружбы в Хогвартсе и его нелепые, отчасти раздражающие ухаживания, если она попросит его наконец пролить хотя бы частичный свет на всю эту мутную историю? — Джейк, — и он, будто предчувствуя неприятный вопрос, болезненно сморщился. Сердце у Лили колотилось, как сумасшедшее, когда слова надломанной конструкцией вырвались с уст: — Как поймали Альбуса? — Я не могу распространять подробности дела, — сухо отреагировал он, ускорив шаг. Но только Лили уже было не остановить, она с отчаяньем схватила его рукав, заставив тем самым посмотреть ей в лицо и живо проговорила: — К этому причастен Джеймс? Он… каким-то образом мог способствовать этому? Минутная пауза нагнала на Лили такой страх, что смотревший на нее Томас болезненно сморщился, видя, как искажается ее лицо в гримасе отчаянья. — С чего такие предположения? — насторожился Джейк, и вдруг Лили почувствовала, как кто-то пытается прорвать ее блок в сознание. Она крепче сжала его рукав. «У тебя ничего не выйдет», — говорили ее глаза, и Джейк явственнее напрягся. — Лили… тебе что-то известно? — Не мучай меня, а просто ответь на мой вопрос, — и голос Лили дрогнул, а в горле образовался неприятный ком. Еще чуть-чуть, и она точно могла бы расплакаться, и как же ненавидела она в этот момент свою плаксивость. И Джейк сжалился, потому что, наверное, видел все это или потому, что хорошо знал ее подноготную. Он прикрыл глаза, а потом, резко распахнув их, печально посмотрел на нее. — Нет, это был не Джеймс, Лили. Это была мисс Роза Уизли. Она принесла нам вещественные доказательства и, основываясь на них, мы задержали его в той квартире, где он последнее время жил, — Томас говорил медленно, но каждое произнесенное им слово резало ее похлеще ножа. Лили нервно сглотнула, убрав свои руки, пустым взглядом посмотрев на асфальт. — В тот день, когда мы его задерживали, кто-то был у него, однако этот неизвестный успел сбежать. Наверное, это был кто-то из Жеста. К сожалению, Роза принесла информацию о главаре, но не о других членах этого… сообщества. Воцарилось молчание. У Лили, казалось, сердце билось где-то в висках, когда понимание, отрезвляющее и яростное, накрыло ее с головой. «Его сдала Роза… чертова Роза!». Ненависть захватила ее, прежняя неприязнь к Уизли проснулась с такой силой, что Лили всю начинало колотить от злости и от бессилия. Ведь это же было очевидно: откуда Роза вообще могла знать, что это Джеймс его сдал? А даже если и знала, на кой черт ей вообще сознаваться в этом перед… Алфитой?! И как раз в этот момент она так не вовремя вспомнила, что Роза и Скорпиус явно близки, и Лили взвыла бы в голос от боли и ярости, если бы не стоящий напротив Джейк. Прикрыв глаза, она вдруг почувствовала, как кто-то там, внутри, говорит ей еле слышным, противным голосом: а что, если в том, что Альбуса поймали, виноват сам Малфой? Что, если это их план с Розой? Подозрения и какие-то безумные теории начали строиться в ее голове, и с каждой секундой она чувствовала, будто падает в какую-то пропасть. «Мерлин, ведь это действительно выгодно Скорпиусу», — ужасалась Лили, не поднимая своих глаз. Что же еще ей предстоит узнать, как много придется разочаровываться? — Черт, зря я это рассказал, — услышала она наконец и резко посмотрела на Джейка, который все это время с заботой наблюдал за ней. Она скривилась, чувствуя, что на этой встрече совсем не готова держать себя в руках и что еще чуть-чуть, и может случиться непоправимое. — Лили, тебе надо выкинуть Альбуса из головы. У него нет будущего… ты должна понять, что он не достоин твоего сочувствия. Но она лишь молча смотрела на него, начиная злиться уже и на Джейка. Почему он с таким упорством не понимал одного: Альбус ее брат. И он близок ей, как никто иной. Она не может просто взять и выкинуть его из головы, перестать испытывать к нему жалость. Для нее он просто заблудившийся человек, которого, тем не менее, она любит так сильно, что готова любым пожертвовать в обмен на его жизнь. И так будет всегда: даже если окажется, что это он виноват в смерти их родителей. К своему великому сожалению, Лили чертовски трудно было выкидывать людей из своего сердца. И в это мгновение, когда ярость переполняла ее нутро и она как-то даже нагло смотрела в его лицо, вдруг появился патронус в виде леопарда. Джейк, как завороженный, смотрел на него, а потом весь напрягся. — Это из аврората, — его глаза лихорадочно заблестели. — Мне нужно уходить, прости, Лили. Она ничего не сказала, а лишь молчаливо проводила его взглядом и, развернувшись, свернула с людной площади и пошла мимо домов, не обращая внимание ни на кого. Было до невозможности паршиво: в голове творился какой-то хаос, а ее сердце лишь изнывало какой-то болью. То, что не Джеймс оказался предателем, давало ей непередаваемое облегчение, но тот факт, что все это — вина Розы, опять возвращал ее в угнетенное состояние. В череде бессвязных мыслей она особенно болезненно переживала насчет того, что к аресту брата может быть причастен и Малфой, который действительно мог хотеть свержения лидера и встать его на место, только вот зачем? Что нужно Скорпиусу? Лили сильнее задумалась: если начинать с самого начала, почему же именно Альбусу так не нравилась политика правительства? Да, сближение с магглами опасная затея, но пока это не закончилось ничем настолько ужасным, чтобы так упорно пытаться помешать планам Министерства. Прикрыв глаза, Лили пыталась вспомнить, что говорил ее отец о всем этом: да, Гарри Поттер изначально поддержал правительство, но потом, буквально за месяц до смерти, его взгляды действительно слегка поменялись. Могло ли это быть влияние Альбуса? Общались ли они на эту тему? Мотнув головой, она прикусила губу. Нет, Альбус точно не мог быть виноват в их смерти, Лили была уверена, ведь в этом просто не было смысла, если только… они не были случайной жертвой их теракта, но был ли вообще смысл атаковывать журналистский офис? От мыслей стало совсем невыносимо, и она обратила свое внимание на реальность. Несмотря на то, что было где-то около четырех, сумерки постепенно начинали окутывать город, и Лили неприятно поежилась, а потом почувствовала чей-то пристальный взгляд. По ее телу прошлись мурашки, потому что какое-то внутреннее чутье говорило ей: это он. Не сбавляя шаг, она повернула голову на девяносто градусов и действительно наткнулась на взгляд его холодных глаз. Да, наверное, Скорпиус следил за ней, как и всегда, а сейчас по каким-то причинам решил выдать свое присутствие. Опираясь на трость, Малфой медленно шел, но при этом не отставал от нее ни на шаг, и Лили, как зачарованная, смотрела в его глаза. Какое-то странное, болезненное чувство переполнило ее сердце. — Мисс! — услышала она, и резко отвела взгляд. Наблюдая за ним, Лили совсем не замечала людей, идущих ей навстречу, поэтому в какой-то момент умудрилась врезаться в карлика, который теперь возмущенно смотрел на нее. — Глаза разуйте, милочка! А то совсем уже! И, пыхтя, он демонстративно прошел мимо нее, на что Лили слегка приподняла брови от такой наглости. А потом какая-то обида опять накрыла ее смертоносной волной, и сердце у Лили сжалось. — Вы сегодня на редкость тихо думаете, — услышала она за спиной голос Скорпиуса, и непроизвольно приподняла голову, расправив плечи. — Но недостаточно, чтобы я не слышал. — И как же вам мои мысли? Скорпиус явственно хмыкнул. — Они довольно… занятные. Лили, яростно зыркнув глазами, медленно пошла, так и не обернувшись, и с удовольствием заметила про себя, что он идет рядом, об этом говорила его тень, отбрасываемая фонарем. Тень, искажаясь от ходьбы, принимала забавные очертания, и Лили отчего-то с любопытством следила за ней, меланхолично думая. Скорпиус был ужасным человеком, который пугал ее не меньше Альбуса, но было в нем что-то такое, из-за чего мурашки бегали по телу, а в душе появлялось неконтролируемое желание увидеть его, чтобы опять пуститься в словесную баталию, чтобы опять ловить эти ироничные насмешки… чтобы почувствовать себя живой. Ей даже начинало казаться, будто ее страх постепенно превращался в симпатию, а это страшило еще больше: никого любить Лили не хотела. — Малфой, ты же знал, что это Роза сдала Альбуса, а не Джеймс? — решила все же спросить Лили, когда он поравнялся с ней и она спокойно могла изучать изгибы его лица. Скрывать полученную информацию не было особого смысла, да и Лили отчего-то отчаянно хотела услышать… его оправдания. Только вот вопрос не произвел никакой эмоциональной реакции: надо отдать должное, Скорпиус был невозмутим. — Собачонка-Томас рассказал? — он понимающе хмыкнул. — А ты умеешь вертеть людьми, когда тебе нужно, я почти восхищен… — Не съезжай с темы, Малфой! — Ну что ж, я это знал, — спокойно проговорил он, и Лили прикусила губу, чтобы теперь не спросить его напрямую, что было между ними. — Скажу даже больше, об этом знает и Альбус. Твоя сестра — удивительный человек, — холодно протянул Скорпиус, и Лили почувствовала, что он не безразличен к ней. И это понимание отдало болью в груди. Она больше не решалась ничего спросить. Медленно идя рядом, каждый думал о своем, и Лили грустно смотрела вперед, где уже виднелась Темза, к которой она приходила всякий раз, когда хотела остаться одна и подумать о чем-то, что беспокоит душу. Река была мрачной, волнующейся, и Лили ощущала себя также, оттого, наверное, ей стало на мгновение легко, когда она облокотилась о перегородку и мечтательно посмотрела вдаль. Боковым зрением она видела, что Скорпиус стоит совсем рядом, оперевшись двумя руками о трость, и также смотрит куда-то за горизонт. И до чего же безмятежно было его лицо! — Зачем вы взорвали журналистский офис, где работала мама? — тихо прошептала Лили, почувствовав, как какие-то железные руки словно схватили ее за горло, начиная душить. Ей отчаянно, просто до ужаса хотелось знать ответ, но между тем она боялась, что правда может быть слишком непосильной. Скорпиус молча приподнял левую бровь и вдруг, повернув голову к ее лицу, спокойно произнес: — Ты думаешь, что мы совершали все из того, что на нас повесили? — Малфой хмыкнул, опять отвернувшись. — Признаться, мне нравится версия суда: благодаря им начинаю думать, что мы действительно круты, а не бесполезно тратим время, вместо… реальной атаки. Задрожав, она одернула мантию, которая слегка слезла с плеча и почувствовала некоторое облегчение. Потому что исходя из слов Скорпиуса, Жест не убивал ее родителей. Это был не их теракт, теперь Лили была в этом почти уверена. Оставалось только дождаться освобождения Альбуса, и тогда она все сможет узнать! Однако облегчение, на секунду посетившее ее сердце, тут же покинуло его, когда Лили опять задумалась над одним и тем же вопросом, который просто сводил ее с ума вот уже почти неделю: что же было между Скорпиусом и Розой? Почему он продолжал видеться с ней, зная, что она предатель? И почему Малфой говорит, что Альбусу все известно? Прикрыв глаза, она склонилась ближе к воде, почувствовала, что от тяжести мыслей голова трещит по швам, а потом опять исподлобья поглядела на Скорпиуса, безмятежного, о чем-то думающего Скорпиуса, который, казалось мыслями был далеко не здесь. Уходящие лучи солнца скользили по его темной мантии, переливались радугой в складках, и у нее дух захватило от одного только его профиля. — Кто научил тебя так хорошо владеть легилименцией и окклюменцией? — задумчиво протянула Лили, смотря на него теперь уже в открытую, силясь побороть внутри себя странные, изувеченные чувства. Скорпиус усмехнулся, но промолчал, и Лили, не сдержавшись, возмущенно протянула: — Мерлин, Малфой, как данная информация может разрушить твой гениальный план? Малфой усмехнулся громче, и Лили раздраженно отвернулась от него. До чего же он был скрытен и как невыносимо было понимать, что он ей не доверяет от слова совсем! А между тем имеет явно близкие отношения с действительно предателем. — Мой дедушка, Люциус Малфой, был крайне сильным магом, — медленно протянул он, и Лили напряглась всем телом от звука его вкрадчивого голоса. В его интонациях было что-то настолько проникновенное, что ей отчего-то становилось невыносимо жарко, хотя на улице был промозглый ноябрь. — Меня воспитал он, обучал он и вообще многое в жизни я взял от него. — Но… говорят, он был правой рукой Волан-де-Морта, — осторожно начала Лили, однако реакции Скорпиуса не последовало. Он лишь меланхолично посмотрел на нее, будто задавая вопрос: «И что?». — Да, он был убийцей, участвовал в двух войнах и занимался финансированием Лорда, — спокойно ответила он, подойдя ближе к перилам моста облокотившись на них правой рукой, чтобы стоять в полуразвороте к Лили. — Но это не делает его плохим отцом или дедушкой. Для него всегда была важна семья и собственное благополучие, и только лицемеры не признаются, что им также важнее эти жизненные постулаты, чем незнакомые волшебники и их проблемы. Мой дед был крайне искренним человеком, — усмехнулся он. Тяжело вздохнув, Лили опять отвернулась и посмотрела на бушующую поверхность воды. Почему-то глупая улыбка лезла к ней на лицо и, не выдержав, она бросила робкий взгляд из-под ресниц, заметив, что он по-прежнему смотрит на нее. Сердце опять пропустило удар, когда Лили смотрела в эти бездонные серые глаза и готова была душу продать, лишь бы можно было вот так вот просто и искренне изучать его лицо хотя бы несколько лет, но все, что было им уготовано — пара встреч ради спасения брата. — Как давно вы дружите с Альбусом? — заинтересованно протянула Лили, наклонившись вперед, так, что если бы ее руки соскользнули, она бы точно полетела вниз, в эту пучину. Только ей было не страшно: напротив, отчего-то казалось, что Скорпиус ни за что не даст ей умереть, хотя бы ради брата. — Мы не друзья, Поттер. Я вообще не верю в дружбу. Что это вообще такое? Ты когда-нибудь видела людей, которые не были бы связаны друг с другом родственными узами или непреложными обетами и которые бы дружили друг с другом целую жизнь, а не определенный промежуток времени? Я — нет, оттого и не верю в состоятельность таких отношений. У меня много знакомых, деловых партнеров, даже единомышленники есть, но друзей — ни единого. Лили уже хотела бы возмущенно что-то ответить, но Скорпиус, заметив это, перебил: — Не лицемерь, Поттер. У тебя-то у самой нет так называемых друзей… как же это ты всегда говорила про себя, ах да: «Альбус — единственный человек, который меня понимает», — протянул он слегка противным голосом, чтобы, наверное, изобразить ее, что лишь раззадорило Лили, и она невольно поддалась к нему навстречу. — Малфой! — возмущенно протянула она и замерла, когда увидела, как близко находились его глаза. На секунду ей стало так… страшно и волнительно, будто сейчас решалась вся ее жизнь. Скорпиус в момент посерьезнел и тоже пристально посмотрел на нее, и вдруг Лили осенило: он знает! Он точно видит все ее чувства! И руки стали в секунду холодными. — Скорпиус? — они оба вздрогнули и синхронно развернулись. Напротив них стояла Роза, надменно вздернув носик, покручивая в руках зонт. Она холодным взглядом окинула Лили, а потом, улыбнувшись, сладко протянула, посмотрев на Малфоя. — Вот так не ожидала! — и не церемонясь, она быстро подошла к нему и, схватив под левую руку, сцепила свою с его. Скорпиус слегка прикрыл глаза, но даже не пытался сопротивляться, и это так болезненно укололо Лили, что она отступила на шаг назад. — Лили, Мерлин, а что ты тут делаешь да и еще в такой компании? Не ожидала, что вы близки, Скорпиус всегда предпочитал более… развязных и внешне интересных, что ли? — риторически протянула Роза, усмехнувшись. Лили молча опустила голову и тихо молилась про себя, чтобы сейчас же не вцепиться в волосы этой суки. — Не понимаю, о чем ты, — вдруг холодно протянул Скорпиус, и голос его был переполнен ленивым безразличием, — если ты сравниваешь себя с Поттер, то, знаешь ли, у Лили цвет волос явно поинтереснее, чем твой, да и веснушек нет. Как раз в моем вкусе. — Ты смеешься сейчас, да? — усмехнулась Роза, погладив его по руке. Скорпиус явно пытался задеть ее, но Уизли не терпела шуток, а оттого, неискренне рассмеявшись, она надменно бросила: — В таком случае у тебя крайне специфический вкус, у Лили и отношений никогда не было. Бедняжку никто не приглашал даже в Хогсмид, она была такой замкнутой, такой одинокой, настоящая герои… — Я пойду, — резко встряла Лили, посмотрев на нее ледяным взором. Было обидно и непонятно одновременно: она с каким-то отчаяньем глядела в красивое, бледное лицо кузины и пыталась не закричать, потому что ей чертовски, просто до ужаса было непонятно, почему, предав Альбуса, она все еще так свободно ходит по улицам и буквально висит на Скорпиусе, который был правой рукой ее брата! — Нет времени слушать твой жалкий пересказ моей жизни, даже забавно, какими подробностями ты владеешь, — и, не дожидаясь ответа, она резко развернулась и направилась прочь, чувствуя, как противные, мерзкие, ненавистные слезы подходят к глазам, как дрожат нервно руки и как сердце готово просто сделать кульбит от переполняющих ее нутро эмоций. Почему из всех людей на этом долбаном свете Малфой был связан именно с ней? Ну почему, почему Роза всегда была лучше ее? Ветер усиливался с каждым ее шагом, казалось, он просто хотел повалить ее, жалкую и глупую, на асфальт. Только Лили лишь решительно сжимала в руках мантию, чтобы она не разлеталась, чтобы ветер не обдувал ноги, и чувствовала, как внутри просыпалась ненависть. Да. Она ненавидела Малфоя. Потому что он не договаривает и врет, манипулирует и использует всех. Потому что смотрит на нее так понимающе, словно видит и знает ее даже лучше Альбуса. Потому что был одним из немногих, или даже единственным, кто открыто заявлял, что она интереснее Розы. И потому что несмотря на все это предпочитал все-таки не ее. Почему? Но этот вопрос, как и многие другие, оставался без ответа. Наверное, потому что Лили трудно было признать, что, избегая общество, она обрекала себя не на покой, а на разочарования. А может, все дело было в банальной зависти. Ведь Лили Поттер чертовски завидовала своей кузине.***
Всю ночь Лили не могла уснуть и, встретив рассвет, с какой-то тоской вспоминала, что сегодня должно было быть занятие со Скорпиусом. Ей не хотелось идти к нему. Не хотелось видеть его. Не хотелось, чтобы он ворвался к ней в голову. Потому что сейчас Лили была настолько убитой, что знала — контролировать эмоции у нее просто нет сил. А значит, она вновь становится легкой добычей, и тогда… кто знает, что на этот раз выкинет ее подсознание? Что именно он сможет узнать? Пару раз она порывалась написать ответное письмо Луи, но в то же мгновение что-то останавливало ее, и она лишь медленно скользила глазами по строчкам, чувствуя, что точно расплачется, что совершает очередную глупость: нужно собрать вещи и умотать во Францию, к людям, которые любили ее и поддерживали, которым было не плевать на нее. И, когда отчаянье загнало ее до того, что Лили, разрыдавшись, бессмысленно посмотрела в потолок, она вдруг почувствовала, что внутри нее просыпается какой-то странный душевный подъем. Сквозь безразличие и отрицание прорастала ненависть к Скорпиусу, которая в момент заставила ее вытереть слезы с лица и встать с кровати, чтобы, приблизившись к зеркалу, молчаливо начать изучать собственное отражение. Она не хотела быть просто его игрушкой. Всякий раз, когда они оказывались наедине в комнате, Лили проигрывала, ведясь… на его манипуляции. Но неужели нельзя было дождаться момента и нанести ему ответный удар? Можно ли сделать так, что жертвой теперь станет не она, а он? Лили медленно провела рукой по щеке, стирая подушечками пальцев влагу, и прикусила губу. О как же сильно внутри нее билась в каком-то припадке ненависть! И как же сильно она хотела наконец найти ответы на свои вопросы и понять, хоть бы частично, каким человеком является Скорпиус. Когда время подошло к назначенному, Лили поспешно стала накладывать косметические чары, чтобы окончательно привести себя в порядок, а потом, сорвавшись с пуфика, быстро схватилась за шахматного коня и трансгрессировала. Внутри нее бушевали странные чувства, но одно из них проявлялась явственнее других: это желание показать Скорпиусу, что она тоже не так проста. Отсутствие правды и постоянные малфоевские уловки лишь распыляли уверенность Лили, а его странные отношения с Рози настолько… провоцировали ее, из-за этого она решила для себя, что во что бы то ни стало сегодня покажет ему, как многому научили их занятия ее. И как легко ученик может превзойти мастера. Стоит только ждать и наблюдать, а потом, не дрогнув, нанести удар. Наповал. И именно это заставило ее так решительно постучать к нему в комнату, игнорируя оклик Корвуса Нотта, который, скорее всего, опять хотел потренировать свой сарказм на ее скромной фигуре. Не дожидаясь ответа, Лили зашла внутрь и замерла на секунду, а потом, взмахнув головой, уверенно подошла к нему. На этот раз Скорпиус сидел за столом и выглядел до того напряженным, что она внимательнее стала наблюдать за всеми его повадками, пытаясь понять, насколько он сконцентрирован сейчас, однако уже одно то, что он не сразу обратил на нее внимание, давало ей красный цвет. Скорпиус Малфой сегодня явно был не в себе. — Поттер, — холодно процедил он сквозь зубы, Скорпиус был чем-то по-особенному взволнован. И она лишь пристальнее всматривалась в его лицо, словно хищник на охоте, крепче сжимая палочку за спиной. — Думаю сегодня стоит отменить наше занятие. Сделав свое лицо непроницаемым, Лили вкрадчивым, безэмоциональным голосом произнесла, решительно сжав палочку, понимая, что если у нее не получится совершить то, чего она так жаждет, то Малфой просто сотрет ее в порошок. Убьет на месте и без объяснений. — Что-то случилось? Скорпиус, не обратив ни малейшего внимания ни на тембр ее голоса, ни на неестественную для нее манеру держаться, лишь сморщился как-то, прикрыв глаза. А потом, резко открыв их, мрачно поглядел на стоящую напротив Поттер, и она нутром почувствовала, что что-то так и распирает его изнутри: — Поттер… — Вы сегодня необычайно эмоциональны, — резко перебив, протянула вдруг насмешливо Лили, держа палочку наготове. Да. Это был тот самый момент, когда Малфой больше не носил привычную маску безмятежности и не контролировал свое сознание. Она поняла это сразу. Скорпиус удивленно посмотрел на нее: он точно думал о чем-то постороннем, и его глаза как-то странно бегали. Вопросительно приподняв брови, Скорпиус слегка недоверчиво сузил свои глаза, а потом какое-то понимание стало медленно прорисовываться в его лице, и Лили поняла: либо сейчас, либо никогда. Промедление смерти подобно. — А как вы говорили, за эмоции придется платить, — Лили усмехнулась и тут же, вскинув палочку в его сторону, громко произнесла, чувствуя, как волнение переплетается с азартом: — Легилименс! Перед глазами — мрачная комната с высокими потолками и на нее смотрит могучий человек с длинными платиновыми волосами… у этого человека такой жесткий взгляд, что Лили вздрагивает, ведь взгляд — копия Скорпиуса. — Запомни, Скорпиус, ты никогда не должен реагировать на их издевки и слова. Держи спину прямо и смейся им в лицо. Ты — Малфой, если начнешь мараться о всякую гавкающую падаль, то навсегда потеряешь свою честь. Будь выше. Прячь свои эмоции и не давай этому миру повода избить тебя. Картина меняется… Скорпиус сидит в беседке, окруженной цветущим садом, и, кажется, плачет. Лили точно не может понять, а подойдя ближе, вдруг видит, что его лицо, покрытое жуткими царапинами, кривится от слез. Пятилетний Скорпиус сдерживает истерику, и у него это не выходит. — Ну и толку от твоих слез, Скорпиус? — говорит холодный, уверенный голос, и Лили вместе со Скорпиусом явственно вздрагивают. Перед ними опять этот могучий человек с жестким взглядом. — Сам виноват, что полез к статуе Ланции. Родители же не раз говорили, что она замахивается на любого, в ком не чувствует магии, а ты еще мал, чтобы она у тебя сформировалась. Скорпиус фыркает, отвернувшись, понурив плечи. Его серые глаза, заплаканные и красные, на секунду сужаются от возмущения. — Вытри слезы, Скорпиус. Эмоции мешают думать и мстить, так как ты собираешься жить, если начинаешь плакать от любого выговора отца? Скоро тебе предстоит поехать в Хогвартс, что, думаешь, там будет лучше, чем здесь? Смею заверить: тебя уничтожат сразу же, стоит только показать, насколько задевают тебя слова. Они не спустят тебе ни одного промаха, потому что ты Малфой. А значит, у тебя только две роли в этом жизни: подчиняться или подчинять. Вздохнув, Скорпиус закрывает лицо руками. Через секунду о его слезах напоминают только опухшие веки. Картинка вновь меняется, и теперь Скорпиус идет вдоль хогвартских стен и в спину ему громко кричат шайка гриффиндорцев: — Посмотрите на Малфоя, этот гаденыш так высокомерно держится. Сыночек Пожирателя, и как только твоя семейка не сдохла в тюрьме? Громкий смех раздается и оглушает Лили, она видит, как на секунду прикрывает глаза Скорпиус, а потом, усмехнувшись, идет вперед. Насмешливо скалясь. — Малфой, если ты хочешь, чтобы все было так, как выгодно тебе, — мягко цедит восставшая перед ее глазами Роза, которая, обвив шею Скорпиуса, прижалась к нему всем своим телом. — То придется пойти на уступки. Как насчет того, чтобы переспать со мной? Скорпиус явно медлит, и тогда она, улыбнувшись, резко притягивает к себе его голову и начинает яростно целовать, перемещая свои руки с шеи на плечи, постепенно расстегивая пуговицы на его белоснежной рубашке… Лили, не выдержав, разорвала воспоминание, ощущая внутри нечеловеческую боль от увиденного, и в упор посмотрела на Скорпиуса. О, он был зол, хотя и внешне оставался спокойным, но она нутром чувствовала, что ей несдобровать, а потому непроизвольно отошла от него на шаг назад, действительно боясь того дьявольского огонька в его глазах, что полыхал теперь там. — Довольна? — холодно бросил он, вставая из-за стола. Лили непроизвольно дернулась и сильнее сжала палочку, когда Скорпиус пошел к ней навстречу, прихрамывая. — Ну и как тебе? Понравилось? Особенно тот фрагмент с Розой… он кажется довольно занимательным, не так ли? Лили молчала, чувствуя, как к горлу подходит истерика и как медленно начинают слезиться глаза. Ей панически не хватало воздуха, а то воспоминание… мерзкое, ужасное воспоминание просто разрывало ее изнутри. Она совсем не думала о том, насколько они могут быть близки. — Молодец, Поттер, — продолжал он, поравнявшись с ней, и резким движением схватил Лили за руку, тем самым приблизив ее ухо к своим губам. — Ты действительно умеешь определять слабые места людей и наносить удары исподтишка. Только правда порой бывает слишком жестока, да? Успокоенья ради скажу тебе по секрету: Роза просто ужасная любовница. Конечно, можно было бы подробнее поговорить на эту тему, однако есть дела поважнее. Ты определенно добилась успеха в окклюменции, а значит пора приступать к освобождению Альбуса. Завтра его будут перевозить из тюрьмы в Визенгамот для казни, командовать операцией будет Джейк Томас. Твоя задача — задержать его. Все остальное сделаем мы. К сожалению, нас осталось только четверо: сегодня с утра Демиан умер, — Скорпиус криво усмехнулся, — жизнь — ироничная сука, не находишь? Ты ужасаешься из-за одной только мысли, что я спал с Розой, но тебя совсем не трогает то, как много волшебников, возможно, я убил. Забавно. Лили молчала, глотая тихие слезы, даже не пытаясь вырываться из его цепких рук и посмотреть на него. Ей было так страшно, но при этом… так больно, что хотелось просто исчезнуть. Задержав дыхание, она прикрыла глаза. Только вот в сознании опять всплыла омерзительная улыбка Розы и ее быстрые пальцы, скользящие по белой рубашке, из-за чего Лили почти что взвыла в голос. — Я надеюсь, все понятно? — вкрадчиво поинтересовался Скорпиус, и Лили, не выдержав, яростно посмотрела на него. Она не могла точно сказать, откуда у нее вообще появились силы и откуда взялась вся эта ненависть, но именно это чувство придавало ей выдержку. Да. Скорпиус опять был прав: именно в ненависти ее сила — и она ощутила это как никогда. — И как же я его задержу? — дрогнувшим голосом спросила она, чувствуя внутри бурю, которая сметала инстинкт самосохранения напрочь. — Даже не знаю, — лениво протянул он, а потом приблизил ее лицо уж совсем близко. — Может, так? И Скорпиус яростно, с нажимом поцеловал ее, прикусывая нижнюю губу, и она растерялась, ощутив, как мелко задрожали руки и как сердце готово было просто выскочить из груди. Лили чувствовала горьковатый привкус крови и, совсем уже сойдя с ума, яростно ответила на его поцелуй, обвив руками шею, прижимаясь к нему так близко, будто мечтая полностью раствориться в нем. Поцелуй был настолько жарким, что внутри нее что-то просто взрывалось от буйства эмоций, и было уже плевать на все: лишь бы он целовал ее, держал так крепко за талию. И, когда тяжело дыша, он посмотрел на нее глубоким взглядом, в котором явственно читалось возбуждение, Лили нервно сглотнула, замерев в его руках. — В конце концов, Поттер, переспи с ним. Делай, что хочешь, мне плевать, только задержи его, — и эти слова так резанули ее по сердцу, что она с яростью отцепила его руки со своей талии и, сверкая глазами, бросила ему в лицо, прежде чем уйти: — О да, я непременно так и поступлю! Сердце отплясывало чечетку, когда она стояла у себя в комнате дома, прислонившись к двери, и Лили яростно ударила ногой от собственного бессилия. Медленно соскользнув по деревянной поверхности, она присела на пол, закрыв руками лицо, горько всхлипнув. Ей было до того тяжело и тошно, что сейчас она боялась даже просто подумать обо всем увиденном, об всем… испытанном. Но труднее всего было понять, что хуже: знать, что твой брат преступник, или видеть, как безразлична ты тому, в ком так сильно нуждаешься?