Лживые жесты

Лили неверяще моргнула, а потом, будто осознав наконец, что произошло, быстро вбежала на кухню и остановилась в трех шагах от Альбуса, сжав трясущейся рукой сиденье стула, чувствуя такое волнение, что усталость, возникшая после стольких слез и операции с Джейком, в момент испарилась. Потому что Лили было страшно. Страшно настолько, что у нее на секунду потемнело в глазах. — Мерлин, Альбус, какого черта ты здесь делаешь?! Тебя же точно обнаружат! — Меня и так найдут, — спокойно произнес Альбус, и слегка кивнул головой на стул, как бы предлагая ей сесть. И вид его был до такого равнодушно ленивым, что она лишь сильнее сжала сидение, чувствуя, как от напряжения у нее начинает покалывать в пальцах. — Садись, Лили. У нас, конечно, не так много времени, но поговорить придется о многом. — Да о чем ты?! — взволнованно взмахнула руками Лили, но потом, покорившись, села на стул и устремила на него полный тревоги взгляд. Ей было так страшно и одновременно до жути интересно, что она несколько раз привставала со стула, а потом приземлялась обратно, и сердце ее гулко билось в груди. Все это время в голове жила единственная мысль: с минуты на минуту Джейк точно ворвется к ней в дом и арестует ее, так какого черта Альбус сидит напротив нее абсолютно без волнения? Ее дом — самое опасное место для него, это же очевидно! Так почему же он пришел сюда? Сглотнув, Лили напряглась всем телом, а ее уши, казалось, навострились до того, что она могла услышать разговоры с улицы. — Ты должен бежать из страны, а не сидеть со мной здесь! — Никуда я не побегу, — сморщившись, ответил он, сжав руки в кулаки, а потом уверенно посмотрел на Лили, и она вздрогнула. Потому что это лицо напротив, казалось, принадлежало какому-то незнакомцу: до такого у него было странное выражение. Словно Альбус за время своего заключения изменился до неузнаваемости, и в нем больше не осталось ни любви к ней, ни какого-то понимания; словно он лишился последней человечности, что была у него. — Признаться, я зол, Лили, что ты была допущена до моего побега. Малфой, сукин сын, не должен был этого делать, — он сильнее сжал свою руку, и на лице его заходили желваки. — Впрочем, за свой проступок Малфой уже поплатился сполна. Невольный вздох сорвался с ее губ, и она с опаской посмотрела на брата. Ее сердце так сильно сжалось на секунду, потому что Альбус, ее милый, дорогой Альбус, был до такого безэмоционален, когда говорил такие страшные вещи, что страх накрыл ее волной. Что он мог сделать со Скорпиусом? Жив ли он? — Что ты сделал с ним? — осипшим голосом спросила Лили, чувствуя, как сердце замирает по-предательски, а руки начинают мелко дрожать. Она забыла обо всем: и о том, что ему грозит большая опасность, и о том, что ее вот-вот поймают и упекут в тюрьму. Одна только отчаянная мысль билась в ее голове, потому что она на секунду задумалась, на что мог пойти ее брат с учетом всего того, что он творил раньше. — А что? Тебе есть до него дело? — лениво протянул Альбус, и его взгляд стал таким жестким и пронзающим, что Лили нервно сглотнула. Страх тонкой пленкой обтянул ее сердце, и она с ужасом подумала, что может сделать Альбус со Скорпиусом, если прознает, как Лили относится к нему на самом деле. И в этот момент она вдруг почувствовала, как запульсировал нерв в виске и как кто-то стремительно попытался ворваться в ее сознание. Лили сжалась. И сосредоточилась. Потому что страх пересилил все. — Кто научил тебя ставить блок в сознании, Лили? — холодно спросил он, не по-доброму сузив глаза и как-то пристальнее начав встраиваться в нее. Но Лили молчала, сжав плотно губы, и, наверное, именно это и выдало ее. Альбус коротко рассмеялся. — А, так Малфой позаботился даже об этом. Видимо, вам есть, что скрывать, да? Стоит его еще раз попытать круциатусом, чтобы наконец войти в курс дела? — Альбус! — с отчаянием воскликнула Лили, почти что подскочив со своего места. Такой брат пугал ее не на шутку, потому что в нем больше не было ничего от Альбуса, которого она знала. И, смотря на него во все глаза, Лили вдруг осенило: а знала ли она его? Была ли на самом деле той, кому он открывался? Сглотнув ком, образовавшийся в горле, она лишь отчаяннее смотрела на брата, так некстати вспомнив все предупреждения Джейка, все его слова. Что-то внутри нее ломалось надвое. И он пристально посмотрел на нее с минуту, а потом, тяжело вздохнув, слегка наклонился ближе корпусом и тихим, спокойным голосом произнес: — У нас так мало времени, Лили, поэтому не будем об этом, времени почти нет, — и он подбадривающе улыбнулся ей, явно смягчившись, а потом, посмотрев куда-то в сторону, замолчал, и Лили, лихорадочно пытаясь найти применение своим рукам, хватаясь то за края скатерти, за своё лицо, воскликнула: — Мерлин, да о чем ты! Уходи сейчас же, мы потом обязательно поговорим, уходи! — А будет ли потом? — мрачно и риторически протянул Альбус, резко вскинув свои глаза на нее. — Альбус… — Ты помнишь, как магглы впервые появились в Хогвартсе, да? — задумчиво произнес он, перебив, и Лили вздрогнула, облизнув пересохнувшие губы. Отчего-то она не решалась его прервать. — Их водили по старинным коридорам Хогвартса, им показывали наши реликвии, а потом пытались объяснить им нашу культуру… — Альбус хмыкнул как-то не по-доброму, сильнее сцепив свою руку в кулак, — вид у магглов был слегка… необычным, не находишь? Впрочем, я знаю, что тебя они тоже не особо впечатлили, но вот другие восприняли это очень радостно. Как будто между нами и магглами не вековая вражда и неприятие, а одно только единение. Замолчав, Альбус прикрыл на секунду глаза, а потом, распахнув их, расправил плечи и наклонился ближе к столу, положив на него свои локти. Он о чем-то отчаянно думал. — Помнишь тех детей, которых отправили по программе обмена? Ну, посещение так называемой маггловской школы? — Лили кивнула, слегка нервно качнув головой, и он усмехнулся. — Так вот, они пропали, Лил-с. Никто из них не вернулся. И как будто всему обществу было плевать на это, как впрочем, было плевать и на тех студентов, которых отправляли на стажировку и которые… по странным стечениям обстоятельств потом либо занимали высшие посты в тех или иных учреждениях, либо оказывались на помойке магического мира. Странно это все, да? — протянул медленно Альбус, а потом резко перевел на нее свой взгляд, и он был такой пустой, такой болезненный, что у Лили сжалось сердце, — вот и мне так показалось. Но я ничего не предпринимал, да, иногда мы могли обсудить в гостиной то, что нам не нравится тенденция сближения магглов с волшебниками, но думал ли я тогда, сколько сделаю и как закончу? Нет, Лили. Мне казалось, что у меня впереди целая долбанная жизнь и попытки самоутвердиться, — он задумчиво провел рукой по своему лбу, и Лили заметила на его левой ладони глубокий, покрывшейся красной коркой порез, словно… он пытался выбить что-то стеклянное. Поддавшись вперед, она привстала с места и схватила его ладонь, а потом, потянув вниз рукав смирительной рубахи, замерла. Потому что вся рука была в длинных, глубоких порезах на перебой с шрамами. — Альбус! — с отчаяньем бросила она, сильнее сжав его ладонь в своих руках. Сердце билось гулко-гулко. — Мерлин, что это?.. Что они делали с тобой? — Не перебивай меня, Лили, — жестко протянул он, но руку не убрал, а потом, вздохнув, опустил плечи и проговорил медленно, словно ему с трудом давались слова: — Послушай меня внимательно: ты же познакомилась с Жестом, да? Хочешь же узнать, как все получилось? Так тогда слушай внимательно, ведь времени чертовски, просто до ужаса мало. В его глазах вспыхнул дьявольский огонек, и он, сильнее сжав ее руку, быстро проговорил: — Все началось где-то на шестом курсе, как-то после очередной экскурсии магглов по Хогвартсу, я вдруг обратил внимание, что мой однокурсник, Демиан Роули, стал слишком нервозным и начал постоянно выходить из себя. Не то, чтобы меня это волновало, однако у нас в подземельях мы стараемся помогать друг другу, а Демиан был хорошим человеком, надежным и упорным, поэтому такое его поведение вызывало много вопросов. К тому же, в этот момент по Хогвартсу вдруг стали ходить странные сплетни… И знаешь, что я тогда узнал, поговорив с ним? Что во время посещения магглов Хогвартса, когда их оставила одних профессор Сэллери, — помнишь, учительница по маггловедению? — двое магглов решили самостоятельно прогуляться по замку и тогда-то Демиан и наткнулся на них. Альбус замолчал, сжав сильнее ее руку, да так, что ей стало очень больно, а потом слегка прикрыл глаза, видимо, пытаясь собрать воедино мысли, но даже не думая ослабить хватку. Сердце у Лили билось, как безумное, и она боялась сделать лишнее движение, боялась дернуть свою ладонь, потому что он выглядел сам не свой. — У них случилась потасовка, ну знаешь, такие магглы, как детки богатых родителей и видных чиновников, а именно такие и являлись «мостом между магическим и маггловским миром», — он злобно усмехнулся, и опять жевалки заходили по его шее. — Так вот, им захотелось посмеяться. Они ведь нас воспринимают, как уродов, чьими силами можно воспользоваться, и чтобы там кто ни говорил, так и оно есть: мы для них — страшные существа, которых нужно подчинить, ведь иначе мы запросто уничтожим всех их. И знаешь что? — вдруг яростно произнес Альбус, и его глаза так блеснули, что Лили непроизвольно дернулась, пытаясь освободиться. Потому что ей было не на шутку страшно. — Они очень любят применять физическую силу, потому что больше-то ничего у них нет, и когда Демиан, защищаясь, просто оттолкнул одного из них с помощью заклятья, остальные два побежали стучать директору. Выразительно хмыкнув, Альбус откинулся на спинку стула, разжав наконец свою ладонь, и Лили прижала ее к груди, замерев на месте. На его лице появилась какая-то дьявольская улыбка, и он, чуть помолчав, продолжил: — Его выгнали из школы спустя пять месяцев после инцидента. Макгонагалл ничего не могла поделать, это был приказ свыше. И тогда меня это все отчего-то безумно заинтересовало. Кто они такие, эти магглы, что из-за них выгоняют сына уважаемой старинной чистокровной семьи? Я стал задавать себе вопросы, искать на них ответы, но это лишь была маниакальная идея. Ничего серьезного. Однако потом я начал задавать эти вопросы своим одноклассникам, и некоторые из них, как оказалось, были заинтересованы в ответах так же сильно, как я. Наступило молчание, и Лили неотрывно смотрела на брата, который больше не улыбался, а жестко смотрел на стол и медленно облизывал кончиком языка нижнюю губу. Хмыкнув вдруг, Альбус на секунду отвел голову в сторону, а потом повернулся обратно, и теперь он лихорадочно переводил свои зрачки с Лили на стол и обратно. Было понятно: самое интересное впереди. И поэтому, наверное, она совершенно забыла об опасности, нависшей над их головами. — Малфои после войны сильно пострадали, знаешь же. Однако наш отец позаботился о том, чтобы они не сидели в тюрьме, но общество хорошо помнит тех, кто проиграл, а они проиграли. Только вот Скорпиусу роль проигравшего не нравилась, не правда ли, он довольно амбициозный человек? — он мрачно усмехнулся, пристально посмотрев на нее. — Наверное, именно поэтому он всегда с интересом слушал мои разговоры в гостиной и, хоть и никогда не включался в разговор и никак не выражал своего мнения, я видел, что он согласен со мной. А еще я видел, что он что-то знает. И, когда наши дороги окончательно разошлись, а я поступил по велению семьи на государственное управление вместе с дражайшей кузиной Розой, в один из дней он пришел ко мне и сказал, что у него есть кое-что интересное. И ты знаешь, Малфои никогда не делают что-то просто так, — весело протянул Альбус, перестав разъедать ее своими глазами, теперь он надменно улыбался, будто испытывая какое-то торжество. — Вот тут на сцену и вышел Корвус Нотт, двоюродный брат Скорпиуса, который и стал одной из причин, что побудило меня основать Жест. Корвус рассказал мне кое-что удивительное: что у него была старшая сестра, сквиб, которую всегда держали подальше от общества и мало вообще кто знал о ее существовании. И однажды ее просто не стало: ему сказали, что сестру отдали в мир магглов. И все бы ничего, это нормальная практика, только Корвус никак не мог с ней связаться на протяжении многих лет, а потом он просто смирился и жил бы себя припеваючи, если бы однажды, когда, выпустившись, стал помогать отцу в семейном бизнесе, не обнаружил странный документ: согласно ему, его сестра была одной из десяти детей, что должны были обучаться в маггловской школе, — сделав паузу, Альбус тут же решительно произнес, бравируя интонациями в голосе: — Скажи, Лили, кто были эти дети? Теперь ты понимаешь, каких именно волшебников отправляли в мир магглов? Нервно сглотнув, она сжала руки в кулаки, постепенно начав осознавать сложившуюся ситуацию, но еще не до конца, а потому покачала отрицательно головой, на что Альбус спокойно улыбнулся и медленно, растягивая гласные, протянул: — Все те дети были сквибами. Они заведомо отправили в мир магглов тех, кому и предстояло там жить. Только подали это с иной стороны, будто у нас начинает происходить какое-то сближение, а потом просто поспешно замяли эту историю, и никто не возмущался: родителям этих детей просто нужно было избавиться от них, да и им явно угрожали, Локантус не простой премьер-министр, Лили. У него огромные связи. А общество… Локантус кинул им другую кость: магглы в Хогвартсе. Правда, это уже произошло почти через шесть лет, но кого это волнует? В этом мире все только и заботятся о стабильности: неважно, как мы живем, главное, чтобы ничего не мешало нам пить сливочное пиво и играть в квиддич, — яростно воскликнул Альбус, и Лили ошарашенно отступила назад. Картинка, по кусочкам собирающаяся в голове, заставляла ее нервно прикусить губу и с ужасом посмотреть на брата. — Но, я отвлекся. Вернемся к Нотту: именно в тот день мы и решили, что хотим все узнать. Демиан присоединился к нам по моей просьбе: я хотел отомстить за него, да и он, знаешь ли, жаждал расправы. Так и появился Жест, и первый наш теракт, по сути, был всего лишь облавой на отдел, где хранилась засекреченная информация и данные этих детей. Мы выкрали оригиналы, оставив только копии, и именно тогда начали собирать компромат, чтобы взбудоражить общество, однако никакого четкого плана у нас и не было. Просто обнародовать эти документы? Все журналы под министерством, это не прошло бы. Тогда что же делать, что? Свет на секунду мигнул, и Альбус, прервавшись, заинтересованно посмотрел на потолок, усмехнувшись. Лили внимательно следила за ним, чувствуя сухость во рту и силясь задать тот важный вопрос, которой так и крутился у нее на языке. Но могла ли она пошевелить хотя бы пальцами? Нет, ее тело будто все оцепенело, и именно в этот момент, когда борьба внутри нее так явственно отобразилась в выражении лица, Альбус посмотрел на нее упор, и лицо его исказилось в гримасе боли. — Я знаю, что ты хочешь спросить, Лили. И дам тебе даже больше, чем просто свой ответ. Я расскажу тебе, что было дальше, после первой облавы, — он многозначительно кивнул головой и слегка постучал пальцами по столу. Казалось, он что-то ждет. — Когда я получил оригиналы, я пришел к отцу, потому что знал, что он не останется в стороне, Лили. И он не остался. Он хотел на правах национального героя выступить перед общественностью как раз в день ежегодной декабрьской конференции Локантуса, на которую всегда приглашались сливки общества и журналюги. Там, создав общественный резонанс, можно было его задержать, ведь отец — глава аврората и герой. Кто бы мог ему помешать с учетом, что есть доказательства? — он запнулся, а потом, резко вздохнув, бросил, сверкая глазами: — Ни дядя Рон, который, впрочем, давно уже отошел от политики, ни тетя Гермиона, которая сама была инициатором сближения с магглами, никто не знал о нашем плане. Я не хотел посвящать в это дело никого, ведь чем больше людей — тем больше проблем. Но… как бы я не старался все предугадать, как бы не старался просчитать… Все оборвалось. Все! Ничего не могло быть из того, что было дальше, если бы в тот день отец не пошел к матери в офис, если бы до этого он… — Альбус явственно вздрогнул, сжав руку, а потом, прикрыв глаза, повел головой влево. — До этого великий Гарри Поттер имел неосторожность на своей пресс-конференции намекнуть на то, что его не устраивает политика Министерства. Всего один намек стал причиной, почему они убили их, Лили. Они безжалостно взорвали то треклятое здание и повесили это преступление на нас. Тебя не смутило, что прошел такой промежуток после взрыва Министерства и в издательском центре? И почему тогда я не мог просто убить их у себя дома? Это сфабрикованное дело, и они заплатят мне за это, Лили, заплатят, я заставлю их захлебнуться в той крови, что они пролили! — жестко протянул он, сверкнув глазами. — Вот поэтому я сбежал, у меня осталось одно маленькое дело. Ни живая ни мертвая Лили во все глаза смотрела на Альбуса и чувствовала то ли облегчение, то ли еще большее отчаянье. Конечно, все ее мысли подтвердились: он не был причастен к смерти родителей, но… почему же Альбус говорил с ней так, будто они видятся в последний раз? И, будто прочитав ее мысли, он улыбнулся. — Я ничего не понимаю, Альбус, — сорвавшимся голосом просипела Лили. — Зачем… почему ты сейчас все это мне рассказываешь, хотя знаешь, что на тебя охотятся? — она взмахнула рукой, а потом дрожащей ладонью провела по лбу, чувствуя влагу. Она даже не заметила, как вспотела. К глазам подступили слезы, Лили уже чувствовала, как у нее начинается самая настоящая истерика. — Я не понимаю! — Я мщу, Лили, и я свергну это правительство, даже если не своими руками. Потому что то, что они отправляли сквибов под видом волшебников, это не самое ужасное. О, нет, — холодно протянул Альбус, смотря на нее в упор, будто прожигая своим взглядом ее скорчившуюся фигурку. — Ты же познакомилась с Икарусом и Алфитой Забини? И ты, наверное, знаешь, что Икарус работает в Министерстве. Что ж, признаюсь тебе честно, я поэтому сблизился с его сестрой, ведь мне нужны были его связи. Я все хотел узнать, кого же отправляют по обмену и куда, и что же происходит с этими людьми. Заполучить внимание Алфиты не составило труда, и вскоре в моих руках оказался и Икарус. И вот тогда мы узнали кое-что действительно интересное: по обмену в маггловские вузы отправляли уже реальных волшебников, однако они давали Непреложный обет, клявшись, что и в мире магглов и в мире волшебников они не скажут ни единого слова о том, каким именно образом они проходили свое обучение, в случае нарушения договора они просто умирали, а в самом мире магглов они лишались своей палочки и становились, по сути, обычными людьми, — разведя руки в сторону, Альбус дьявольски расхохотался и, посмотрев на нее сверкающими глазами, произнес по слогам: — Локантус всех надурил. Никакого сближения нет. Все мы — жертвы его политических игр, а Жест лишь просто борется с этой системой. Мы устраивали взрывы в неблагоприятных районах по нескольким причинам: привлечь внимание волшебного сообщества, что посмотрите, все неидеально. А также, потому что в этих районах и жили некоторые особо неудавшиеся… Альбус резко умолк, и свет опять подозрительно моргнул. Медленно приподняв голову, она проследила за его взглядом, а потом опять перевела на брата, который, прикрыв на секунду глаза, улыбался немного тоскливо. И в моргающем свете его шрамы выглядели особо ужасающими. Лили нервно сглотнула, боясь сказать хоть слово, чувствуя нутром, что что-то должно произойти. И в это же мгновение Альбус опять посмотрел на нее, и глаза у него приняли то странное выражение, как тогда, когда он сказал ей, что хочет сбежать. — Мне так многое хочется тебе сказать, — тихо и бездушно произнес он. — Но ровно через три минуты сюда придут авроры. Уходи, Лили. — Что? — взволнованно произнесла она, так и подпрыгнув с места. — Ты… что… Альбус! Это тебе немедленно нужно уходить, чего же ты сидишь?! — Я сбежал, Лили, чтобы отомстить, я говорил, — сказал он, тоже резко встав и остановившись напротив нее. Стул с грохотом приземлился на пол. — Все бы можно было избежать… если бы меня не поймали, если в бы в тот день Демин и Скорпиус… однако, Лили, — он с отчаяньем посмотрел на нее, приблизившись, схватив ее повыше локтя, а потом, нагнувшись так, чтобы его услышать могла только она, тихо зашептал: — В моей комнате под кроватью лежит книга, в которой я спрятал документы и кое-что еще… Найди ее, — пробормотал он с отчаяньем, — и, хоть изначально я был против твоего участия в этом… но сделай все, что только сможешь. Потому что эту месть я могу доверить только тебе. Ты, не Малфой, не Забини, не Нотт, раз не удалось уберечь тебя от всего этого дерьма… Только тебе я могу доверять, — он сильнее сжал ее в своих руках, — и резко подняв голову, он, отцепив свои руки, опять посмотрел куда-то в сторону. — Трансгрессируйте, Скорпиус. Лили, резко дернувшись, вдруг увидела Малфоя, который стоял, облокотившись на свою трость с весьма помятым видом, на часть его лица падала тень, и он, смотрящий на нее из мрака, был до такого пугающим, что у нее невольно сорвался тихий полувскрик. У Скорпиуса был жесткий, безэмоциональный вид, и он только как-то слишком внимательно смотрел в лицо Альбуса, будто между ними велась невербальная беседа. Отвернувшись, Лили резко схватила брата за рукав и почувствовала, как медленные слезы стали стекать по ее щекам, как агония заметалась внутри пожаром. — Я не для этого столько всего сделала, чтобы дать тебе вот так вот просто пойти на добровольную смерть, пойдем же скорее, Альбус! И что еще за книга! О чем ты! Уходи, Альбус! — почти что взывала Лили, неся бессвязную чушь, потому что мысли никак не выстраивались, не систематизировались, но он как будто не слышал ее. И в этот момент она вдруг поняла: он настроен серьезно, в его лице была такая жесткая решительность, что Лили вздрогнула, ослабив хватку, чувствуя, как земля уходит из-под ног. — Ты еще не поняла? — холодно бросил Альбус, резко отдернув ее руку. — Я без пяти минут труп, моя казнь должна осуществиться сегодня, потому что другого выхода нет: мне никак не сбежать, у меня нет ни палочки, ни достаточно сил, они истощили мою магию! В таком состоянии я только подставлю своих союзников и тебя! И, к тому же, убив меня, они будут думать, что победили, на некоторое время, с учетом, что больше Жест не будет делать терактов, они забудут о нас. И именно это их погубит. Я сделал все, что смог, и последнее, что от меня нужно — это выиграть нам время, и я готов пойти на это, — он резко замолчал, и сердце у Лили замерло от ужаса, когда она вдруг отчетливо представила, что могли делать они с ее братом. Они точно, безоговорочно убьют его. — Скорее, Скорпиус. Тут же она почувствовала, как чьи-то теплые руки обвили ее талию и крепко прижали к себе. Лили вырывалась, брыкалась, пыталась отцепить крепкие руки, вонзая в них ногти, но тщетно — Скорпиус держал ее слишком сильно. И, когда она поникла безвольной куклой, Лили с ужасом посмотрела на брата, отлично увидев в его лице отпечаток смерти. Он прав. Он не жилец. Альбус — без пяти минут труп. И прежде, чем магический вихрь захватил ее, она услышала последние слова брата, наполненные какой-то странной, изувеченной тоской: — Удачи, сестренка. И его фигура исчезла. Растворилась в потоке скручивающейся реальности, словно и не было никакой встречи с Альбусом, словно он не был спасен. Ужас накрыл ее с головой, когда ноги почувствовали опору, а в ушах раздались звуки уличной кутерьмы. Люди, бродившие по красиво украшенным к Рождеству улицам, весело смеялись, и этот смех, эта радость так огрели ее, что Лили с яростью вонзила ногти в свои ладони. Будто обезумевшая, она осмотрелась по сторонам и увидела знакомый паб, с которого, по сути, все началось, а перед глазами забегали смутные воспоминания. Гнев, отрицание, досада нахлынули на нее, когда до Лили наконец стало доходить происходящее. — Какого черта, Малфой?! — накинулась она на него, ударив по груди, а потом еще и еще, пытаясь выместить всю ту боль, что разрывала изнутри. Слезы текли по ее лицу, размазывая тушь, а из-за пелены перед глазами Лили совсем перестала видеть окружающие предметы. — Ты что вообще делаешь? Немедленно верни меня обратно, мы должны… Его холодная рука резко закрыла ей рот, и Скорпиус приблизился к ней близко, так, что даже сквозь слезы она могла увидеть его разгневанное лицо. — Замолчи, дура, иначе ты окончательно разрушишь все, что мы с таким трудом выстроили, — шептал он ей на ухо, и от звука его голоса Лили почувствовала мурашки по телу и одновременно еще большую ненависть, потому что это он! Это его вина! Пелена перед глазами медленно начинала спадать, и она, посмотрев по сторонам, увидела, что на улице почти никого не было, а те немногие, кто все же присутствовал, как-то странно косились на них. Выждав минуту, Скорпиус убрал свою руку, и Лили резко отстранилась от него, а потом, вздохнув, подошла ближе, так, чтобы их не мог никто услышать, из-за чего почти что коснулась своим носом его шеи. — Ты знал, ты знал, что так будет! — тихо проговорила Лили, смотря на него во все глаза с непередаваемым презрением. Ее голос был надломленным и слабым, потрясения и волнения, пережитые за день, окончательно надорвали всю ее стойкость. И глядя на невозмутимого Малфоя, который, казалось, не испытывал даже малейшей тревоги или грусти, она начинала проникаться к нему еще большей ненавистью. — Не было никакого спасения Альбуса, он… он… — Ему нужно было сбежать, потому что… — Малфой осекся и, запустив свою руку в волосы, тяжело вздохнул. Даже у него больше не получалось оставаться спокойным, однако Лили почему-то чувствовала, что это волнение какое-то лживое… словно на самом деле ему было плевать, и он просто ломал комедию. — Перед своим задержанием Альбус спрятал бумаги, но у нас не получилось узнать, куда. Об этом знали только Альбус и Демиан, но Демиан… умер, так и не очнувшись, и информация осталась упу… — Мне плевать, — жестко протянула Лили, и ее лицо исказилось в гримасе отвращения. Все, все было заранее спланированной игрой, ее использовали под предлогом спасения брата, когда изначально было решено, что ему суждено умереть. Лили дали надежду, а потом ее разбили. И осознание, что об нее вновь вытерли ноги, придавало Лили странную изуродованную выдержку, иначе почему она все еще стоит на ногах? — Мне плевать! Ты обещал мне спасти Альбуса, обещал! — воскликнула она, и Скорпиус угрожающе сжал ее ладонь, слегка наклонившись к ней. — Я ничего тебе не обещал, — жестко, по слогам протянул он. Теперь она отчетливо видела, что ему совершенно плевать на смерть Альбуса, потому что в глазах напротив не было ничего, кроме злой, дьявольской насмешки. И весь вид его как бы говорил, что он достиг того, что было так нужно ему. — Ни разу я не давал тебе надежды на то, что он будет жить, Поттер. Потому что он сам не хотел этого: знаешь ли, твой брат с самого начала жаждал героической смерти. Все это: побег, разговор с тобой и последующая неминуемая казнь — было продумано им с самого начала, — он усмехнулся, и Лили яростно сверкнула глазами, сведя челюсти. — У него неплохо получилось, да? — Ты! — протянула она, поддавшись вперед, чтобы схватить его за мантию, чтобы как следует вздернуть его безразличие, но Малфой, перехватив ее руки, резко прижал к себе, премило улыбнувшись проходящим мимо волшебникам, словно демонстрируя, что им следует пойти по своим делам дальше, а не… — Ты идиотка, Поттер, — тихо прошептал он на ухо, и ее мысли сбились, спутались, и она, замерев, вдруг почувствовала, как боль накрывает ее чертовой лавиной. — По-твоему, что ты делаешь сейчас? Не пускаешь ли самопожертвование брата на самотек? Он умрет, да. С этим ничего не поделаешь. Потому что так нужно. Жертвы, Лили, неизбежны в игре под названием политика. А эта жертва, к тому же, благородная. Глупая? Да. Такая уж нужная? Нет. Он уверил тебя и себя в том, что его смерть действительно неизбежна, что по-другому нельзя. Только вот всего можно избежать, если человек сам этого хочет. Только твой брат не захотел. Она вздрогнула, резко отстранившись от него, и прикрыла глаза, пытаясь сдержать бесконтрольные слезы, но ничего не получалось: ей было до того больно, что хотелось просто умереть. Перед глазами был один только Альбус, куда бы она не кинула свой взгляд, везде ей мерещился он, и это так мучило, терзало ее, что она опустила голову, скривившись от внутренней боли. — Потому, проявляя сейчас эмоции, ты губишь все дело, хотя о чем я? Ты умудрилась загубить даже себя, чего уж говорить о Жесте и всем прочем, — схватив ее за подбородок и приподняв лицо, тем самым заставив посмотреть на себя, Скорпиус, мрачно сузив глаза, проговорил: — Зачем ты рассказала Джейку о Жесте? — Откуда… — удивленно произнесла Лили, ужаснувшись, вдруг вспомнив все: Джейка, разоблачение и то, что она сама без пяти минут в тюрьме. Холодок прошелся по ее телу, и она стала лихорадочно думать, но мысли никак не хотели формироваться. — Ты по-прежнему громко думаешь, когда не контролируешь эмоции, Поттер, и я, и Альбус уже успели прочесть тебя, — холодно процедил Скорпиус, убрав свою руку, и Лили слегка качнулась в сторону, чувствуя какое-то недомогание, из-за чего он вновь был вынужден резко схватить ее за талию и слегка прижать к себе. — Но на твое благо, Поттер спасет тебя. Его уже, наверное, привели в Визенгамот на исполнение казни, но перед этим он имеет права дать показание или прощальное слово, называй, как хочешь. Тогда он расскажет, что знает, что ты пришла к Джейку, и рассказала ему о Жесте, и сделала ты это под воздействием его союзников. И он скажет, Лили, что ты не знала, что говоришь, и никогда не участвовала ни в каком Жесте, что все это время ты была под заклятием империо, которое контролировали мы по его приказу, потому что только ты могла бы помочь ему сбежать. А когда Альбус сбежал, то он первым делом нашел тебя и снял заклятие, ведь больше в тебе никто не нуждается, поэтому, Лили, сейчас я принесу тебя в больницу, потому что нашел тебя, валяющуюся без сознания на улице в безлюдном переулке. Почувствовав слабость во всем теле, Лили обмякла и бездумно посмотрела на широкие плечи Скорпиуса, совсем перестав его слушать под конец. Слез больше не было, была лишь какая-то отравляющая все живое пустота, а в голове только одна фраза: его казнят. Казнят. Альбуса больше не будет. Н-и-к-о-г-д-а. Задержав воздух ртом, Лили посмотрела на Скорпиуса взглядом, полным ужаса: — Где его казнят? Но ответа не последовало. Малфой молчал, сомкнув плотно губы, и по нему было видно, что он словно что-то просчитывает в уме. И ей показалось, но будто в лице его промелькнула какая-то… жалость. К ней. И это отчего-то уж совсем по-больному укололо ее, ведь жалость — самое последнее, что ей хотелось видеть в этих серых глазах. — Скорпиус, где его казнят? Кто его казнит? — с отчаяньем протянула Лили, обеими руками вцепившись в его рубашку. И, помедлив с секунду, Скорпиус бросил тихим, но вкрадчивым голосом: — Его казнят в Визенгамоте под предводительством главного аврора Джейка Томаса, Лили, — воздуха панически не хватало, и она, ослабила хватку, сглотнула, чувствуя, как дрожит все ее тело, как страх и одновременно безразличие накрывает ее, и Скорпиус лишь сильнее сжал ее тело своими руками, потому что, наверное, понимал: еще немного, и она точно рухнет. — Ему осталось не больше часа, Поттер, и тогда ты услышишь, как они разнесут эту весть по всей стране и будут упиваться своим могуществом. И тогда, именно тогда, когда они не ждут, мы уничтожим их. Вот это я тебе обещаю. Запомни мои слова. Резко вскинув голову, она посмотрела на него во все глаза и впервые в жизни вдруг увидела его истинные эмоции: он не врал и не насмехался, а лишь серьезно и жестко смотрел в ответ. Казалось, что он был запредельно искренним. И в это мгновенье в ней появилась какая-то странная уверенность, что все так и будет, что он ее не обманет, и, сглотнув, она спокойно произнесла, не зная, откуда вообще взялось это спокойствие: — Отправь меня в Визенгамот. Немного удивленно посмотрев на нее, Скорпиус недоверчиво сузил глаза. В нем будто происходила борьба, он оценивающим взглядом смотрел на ее лицо, словно что-то пытаясь составить. И Лили, не сдержавшись, приблизилась к нему ближе, касаясь руками груди, чувствуя, как его сердце размеренно бьется. — Я хочу увидеть это… — Нет, — резко оборвал он, и его глаза лихорадочно забегали. — Никого не допустят до наблюдения за поцелуем Дементора. К тому же, сейчас мы должны будем изобразить то, о чем я тебе уже говорил, иначе тебя завербуют. Уж поверь, Джейк придет и по твою душу во имя закона, а значит, нам нужно торопиться. Нахмурившись, Лили сжала губы, выражая недовольство, хоть и понимала, что ее действительно никто не допустит до казни и что нужно было исправлять собственные ошибки, совершенные, как всегда, в силу неконтролируемых эмоций. Только вот от одного мимолетного упоминание о казни в мыслях Лили вся задрожала, испытывая сильный спазм в груди. «Альбус», — промелькнуло в сознании, и она схватилась рукой за горло, нервно начав поглаживать выпирающие косточки. Потому что перед глазами отчетливо встала картина его казни. — Сейчас я оглушу тебя, — буднично произнес Скорпиус, аккуратно разомкнув ее руку с шеи, заставив тем самым Лили посмотреть на него. Было чертовски, просто невыносимо больно и хотелось взывать, но даже в таком состоянии она испытывала какое-то странное волнение, никак не связанное с братом. — Скорпиус, но разве то, что ты принесешь меня в больницу, не навредит тебе? — робко поинтересовалась Лили, тяжело дыша. Одна мысль, что и он будет в опасности, заставила ее вздрогнуть. Больше она не врала себе и не отрицала очевидного: Малфой был ей далеко не безразличен. И терять еще его… было бы слишком невыносимым. Тогда бы она точно спустила курок. Тихо усмехнувшись, Скорпиус склонил голову набок, спокойно наблюдая за ней, словно ничто и ничего в этой жизни не могло поколебать его. — Меня нельзя так просто поймать или обвинить в чем-либо. Я всего лишь Скорпиус Малфой, занимающийся делами своего семейства и благотворительностью. И как раз сейчас я иду с очередного собрания одного из многочисленных фондов, учредителем которых я и являюсь. И это уважаемым аврорам подтвердит мистер Нотт, впрочем, не один он, ведь на встрече присутствовала почти вся чистокровная элита Британии. И, какая ирония, что, идя домой, я случайно набрел на тебя, валяющуюся без сознания. Лили прикусила губу, отведя взгляд, вновь почувствовав внутри себя боль, ведь перед глазами опять возник образ брата. Какое-то волнение поднялось у нее в груди, когда она бросила на него робкий взгляд из-под челки и зацепилась им за длинный шрам на лице. «Альбус применил к нему круциатус», — с ужасом вспомнила она и не могла понять — отчего такая боль? От воспоминания об Альбусе или от осознания, что он применил непростительное к Скорпиусу. И тот, прочтя ее мысли, улыбнулся странной, кривой улыбкой, в которой явно читалось превосходство. И какое-то торжество, что заставило ее сильнее поежиться. — Не время для жалости, — как-то весело и азартно бросил он, приподняв левую бровь. — Кто знает, кого стоит пожалеть больше? — он усмехнулся, что уж совсем обескуражило Лили: чему он в конце концов так радовался? — Игра не закончена, Лили. Самое время исправлять свои ошибки, потому что больше ты не имеешь права на них. Тебя никто, запомни, никто не спасет, кроме тебя самой. Ну? Отсчитывая внутри себя минуты, она с какой-то опаской смотрела на Скорпиуса, чувствуя, что что-то тут не так, что она упускает какую-то важную деталь. Махнув головой, она решительно расправила плечи, а потом, сжав глаза с силой, она через боль произнесла: — Давай. Потому что терять ей больше было нечего. И как только тьма коснулась ее сознания, она неожиданно почувствовала у правого уха теплое дыхание и услышала тихий, вкрадчивый голос: — Не облажайся, Поттер. И тогда Лили окончательно провалилась во мрак.