Кровь.

У Питера горячка. Все тело лихорадит и печет. Не помогают ни холодные тряпки на лоб, ни отвары трав, ни даже защитные целительные заклинания. Жар стабильно держится, опускаясь лишь во сне относительно терпимой нормы. Вены у мальчика, исколоты иглами капельниц — сил принимать пищу просто не хватает, его тошнит до рвоты от одного вида или запаха, рядом с кроватью всегда стоит таз. «Простое заражение крови» — твердит себе Локи сменяя компресс. «Организм, молодой мальчишечий, выкарабкается» — напоминает себе наставление другого асгардца-лекаря, сменяя капельницу. Руки сами тянутся пригладить мокрые волосы. Питер жмется к ним совсем доверительно, ласково, заторможено моргает и натянуто улыбается. Все хорошо. Он не один. На глаза рефлекторно выступают слезы, а вместе с ними в груди, что-то раздирающее больно, тревожно скребется. Голова тяжелая, от того соображать трудно, прислушиваться к ощущениям тем более. перевязанный бок пульсирует болью, но фиг разберешь где от ужасной раны, а где от накопившегося стресса. — Локи, — говорить, тяжело, удается только хрипеть пересохшими связками. Бог наливает в стакан воды и подносит к губам, поя из своих рук. После дает запить капсулу антибиотиков. — Спи, — пальцы вновь проходит по волосам, касаются щек, щемяще нежно вытирают и капли влаги с полотенца. Исчезают они, впрочем, достаточно быстро. Бог поправляет одеяло и уже собирается уходить, как чужой голос с его одергивает: — Полежи со мной. Как он вообще может ему отказать? Кровать-полуторка довольно просторная, маг в простой серой футболке и в домашних клюкотах кажется особенно уютным, безопасным, он устраивается сбоку под легким одеялом, позволяет прижаться мальчонке к себе. Рядом веет морозом и обволакивающим спокойствием. Жар отступает, дышать становится проще, давление на груди исчезает так же как и тревога. Пахнет снегом и лечебными травами. Локи тихо бормочет заклинание на древних незнакомых языках, целует его в лоб и прижимает к себе.