Второй шанс

      Это утро в городке Дерри не отличалось от любого другого осеннего утра. По стеклу размеренно барабанил мелкий, как из сита, дождь, ветер, крепко ухватившись своими лапами за кроны деревьев, с остервенением тянул их, словно обезумевший муж тянул за волосы свою гулящую жену. Билл приоткрыл глаза, пытаясь наконец проснуться, и вздрогнул от ужаса. Он увидел над собой белый потолок. Белый потолок в доме своих родителей. В проклятом доме, где он потерял своего младшего брата двадцать восемь лет назад, где потерял свое детство, потерял самого себя. По телу пробежал ток в тысячу вольт, Билл резко подскочил на кровати и ущипнул себя за руку. Он не спал.        Встав на ослабевшие ноги, Уильям огляделся по сторонам, узнавая это место. Он помнил свою комнату во всех деталях, не упуская ни единой мелочи, поскольку проводил здесь почти все свое время после кончины брата. Билл посмотрел в зеркало и едва не закричал. Там он увидел совсем еще юного подростка. Ни морщин, ни грубой двухнедельной щетины, ни искалеченной жизни.        Билл выбежал из комнаты и помчался к календарю, висевшему всегда возле лестницы. — Черт, черт… — шептал он в ужасе. На календаре — 14 октября 1957 года. День, разделивший жизнь семьи Денбро на «до» и «после». — Билли, что ты тут делаешь? — раздался слева от мальчика высокий голосок.       Уильям медленно повернул голову, чувствуя, как сердце вот-вот пробьет ему грудную клетку, и замер в изумлении. Большие серые глаза Джорджи смотрели на него с любопытством, хлопая длинными ресницами. — Я… Я и-и-грал, — ответил Билл несколько отрешенно, все еще пытаясь понять, что здесь происходит.       Самым правильным решением было бы уносить ноги, ведь это, скорее всего, очередная издевка Пеннивайза, но верить в это очень не хотелось. В узком коридорчике стоял живой и здоровый Джордж Денбро, у которого есть обе руки, сердце которого бьется, серые глаза которого никогда не видели ужаса, таящегося в водосточных каналах Дерри. Так ли важно в этом случае, бредит Билл или нет, если здесь его брат жив? — Мама испекла оладушки, она просила тебя разбудить, — продолжал малыш, несмотря на повиснувшее в воздухе напряжение.        Билл начал медленно приближаться к брату, подкрадываясь так, будто идет по минному полю. — Дж-орджи, ск-ка-аажи, а какая твоя любимая с-сладость в Ди-с-снейленде? — замерев в метре от мальчика спросил Билл. Это мог знать только настоящий член семьи Денбро. — Ты жопа, Билли, — рассмеялся Джордж, — Забыл? — Джорджи, от-тветь, п-п-ожалуйста, — произнес тот спокойно. Видя всю серьезность на лице брата, малыш потупился, но после ответил: — Печенье Микки. Билл с облегчением выдохнул, подошел к Джорджи и крепко прижал его к груди. — Дж-дж-джоордж-джи, п-п-рости м-м-м-еня, — только и смог выдавить из себя Билл. Из глаз прямо на голубой пуловер малыша градом катились горячие слезы, руки, обнимавшие мальчика, жутко тряслись и белели. — Ты чего, Билли? — с удивлением спросил Джорджи, но оказался только сильнее стиснут в объятиях. — Н-н-н-ич-ч-чего, — прошептал сухими белыми губами Билл, целуя брата в копну темно-русых волос, — Я люблю тебя, — прибавил он, на удивление ни разу не заикнувшись. — Я тоже тебя люблю, Билли, — рассмеялся Джордж, вырываясь из силков, — Спускайся, скоро будет завтрак, — бросил он и потопал маленькими ножками по лестнице.       Билл хотел отправиться следом, но не успел. Мальчик упал в обморок, едва войдя в кухню. Грипп разыгрался сильнее на фоне нервного потрясения и температура тела почти достигла 40°.