Богатые и больные

      В квартире Мирослава было очень тихо, как и всегда. Я находилась в очередной раз в гордом одиночестве, занимаясь уборкой квартиры. Мирослав опять где-то пропадал, конечно же, не сказав, где именно. Вероятно, они опять с Артуром решали чьи-то проблемы и тем самым зарабатывали деньги.       Закончив с уборкой на кухне, я переместилась в кабинет Миро. Изначально я хотела просто почитать там, потому как убиралась там не так давно, но мое внимание привлекла черная папка с бумагами, лежащая на столе, где обычно ничего не было. Любопытство взяло верх, и я, уже проклиная себя за это непрошенное любопытство, взяла ее в руки и открыла. После того, как я увидела первую страницу, папка с грохотом выпала из моих рук и оказалась на полу.       — О боже, — я присела на пол и вновь вчиталась в первые строки документа.       Суть вышенаписанного была ясна из нескольких первых предложений— Мирослав был осужден за убийство человека. С особой жестокостью. И по крайне глупой причине — он пытался так отомстить за долг. И отбывание наказания как раз совпадало со временем его отсутствия в городе. Я тяжело выдохнула, подняла папку и положила ее на стол. Правду говорят, что меньше знаешь — крепче спишь. Мне не хотелось знать ничего больше, но животное любопытство и какое-то внутреннее неповиновение не дало мне оставить это просто так. Я с жадностью стала вчитываться в документы, которые находились там. Сухой текст закона как-то болезненно отзывался в моем нутре.       Но когда я дошла до документов, явно скопированных из материалов дела, мне откровенно поплохело. Человек, которого убил Мирослав, на фотографиях выглядел, мягко говоря, жутко. Неестественная поза, лужа крови… Все это повергло меня в шок. Я мгновенно захлопнула папку и выбежала из комнаты, чувствуя, как меня подташнивает. Я не могла поверить в то, что человек, которого я искренне и всей душой любила, был на самом деле монстром.       Не успела я прийти в себя, как я услышала в коридоре возню и голос Мирослава. Он говорил с кем-то по телефону, и я прекрасно понимала, что он вот-вот зайдет на кухню, где я умывалась холодной водой. Но видеть мне его сейчас совершенно не хотелось. Как назло, сегодня он пришел намного раньше, чем обычно. И я знаю, что он обязательно задаст вопрос, не случилось ли чего-нибудь, как только увидит то, как я выгляжу сейчас.       — Привет, — он коснулся рукой моего плеча, как только я выпрямилась и вытерла руками воду, стекавшую с лица. — Ты в порядке?       — Да, — я посмотрела ему в глаза, пытаясь понять, действительно ли этот человек монстр, способный так кровожадно убить человека из-за денег, или нет? — Привет.       Мне не хотелось целовать его. Единственное желание, которое я имела сейчас — это убежать подальше от него.       — Ты выглядишь странно. Все ли в порядке? — он коснулся своими губами моих губ, а я лишь прикрыла глаза, тяжело вздохнув.       — Да. Я же сказала, — распахнув глаза, я вопросительно посмотрела на него. — Что ты хочешь от меня другое услышать?       — Нет. Ничего. Как день провела?       — Прекрасно, — я отошла от Мирослава подальше и скрестила руки на груди. — Ты как?       — Нормально. Слушай, солнце, ты давай не бодри мне мозг. Что произошло? — Мирослав сел за стол и закурил, придвинув к себе пепельницу.       — Все отлично, — я присела на подоконник и посмотрела в окно из-за плеча. — Я хочу прогуляться. Одна, — я спрыгнула с подоконника, а затем прошла мимо Мирослава, прокручивая в голове мысли о том, что все это время со мной рядом, вероятно, был убийца.       Нет, одно дело, когда ты убиваешь из-за общих с кем-то интересов. На благо своей группировки, на благо своей семьи, страны, в конце концов. Но долг?..       — Стоять, — он схватил меня за запястье рукой, в которой была сигарета, и резко развернул к себе, отчего я дернулась. — Что с тобой происходит? Ты была у меня в кабинете?       — Была.       — И не прошла мимо черной папки?       — Не прошла. Не прошла, Мирослав! Я думала, ты о таком соизволишь рассказать! — не выдержала я, и вырвала свою руку. — Я ухожу. Даже слушать не хочу, что ты там скажешь в свое оправдание. Ладно, Артур — ведь ты его попросил ничего не рассказывать мне? А сам-то? Мы вроде тут отношения строим, а я не знаю, что ты убил человека. Было бы из-за чего убивать. Миро, я… — я заглянула в его синие глаза, пытаясь разглядеть там хоть каплю сожаления о содеянном и о том, что он ничего мне не рассказал. Этого я там не нашла. — Я не злюсь. Я просто разочарована в тебе. И хочу, чтобы ты отпустил меня.       — Уж ты-то должна знать, что я тебя никогда не отпущу.       — И что сделаешь, если я сама захочу уйти? Убьёшь? — я выплюнула ему это в лицо, мгновенно пожалев об этом, как только увидела его реакцию. Я в этот момент действительно испугалась, что он захочет меня убить. Синие глаза смотрели на меня с такой ненавистью, что сердце ухнуло куда-то вниз.       — Ава, — но гнев в его глазах сменился на страх. Может быть, он боялся потерять меня в этот момент, но я приняла уже решение уйти от него. — Я бы никогда…       — Прости. Я не хочу слушать. Я думала, у нас с тобой будет семья… Дети, в конце концов. Но нет. Видимо, этого не будет, — я махнула рукой и сбежала от него в спальню, закрыв за собой дверь.       Последние фразы из нашего диалога напоминали мне какую-то сопливую мелодраму, но было ужасно осознавать, что эта сопливая мелодрама — моя жизнь. Мне предстоял еще долгий и неприятный разговор о том, почему же дорогой братец утаил от меня такую незначительную деталь из биографии Мирослава, но это предстояло только завтра. Сегодняшний вечер я хочу провести вдали от этих двух идиотов.       Пока я собирала вещи, которые понадобятся мне в первую ночь ночевки где-то вне квартиры Мирослава, я набрала номер Эрики. Спросив, могу ли я приехать к ней сейчас, и получив положительный ответ, я вышла в коридор, уже готовая к переезду из этой чертовой квартиры, желание спалить которую росло в геометрической прогрессии.       — И куда ты? — Миро стоял в коридоре, совершенно спокойный. Наверное, он все же знал, что рано или поздно я отойду и попрошу его объяснить, что же именно происходило в момент его отсутствия и что предшествовало этому отсутствию.       — Подальше от тебя, — я собрала волосы в высокий хвост и стала надевать свои ботинки. Я только сейчас поняла, что стоило бы позвонить водителю. Но затем, все же решила добраться на такси.       — Ты ведь вернешься.       — А что, если нет? — я выпрямилась и посмотрела ему в глаза. — А что, если нет, Мирослав? Ты не хочешь ничего мне объяснить?       — Какой толк тебе объяснять сейчас, когда ты истеришь? Вот какой?       — Знаешь, что? Иди-ка ты, дружок, в жопу. Я вообще с тобой разговаривать не хочу. Я задолбалась, понимаешь, задолбалась! Терпеть тут гордое одиночество, а потом ты заявляешься и упрекаешь меня в том, что я истерю. Если бы я истерила из-за того, что у меня ноготь сломался, или ты мне мало внимания уделяешь — я бы поняла твой упрек. Но я, знаешь ли, истерю из-за того, что ты всего лишь, — я истерично хихикнула, —всего лишь убил человека и промолчал. Вот и все. А теперь свали, я пройду, — я пихнула его рукой в грудь и прошла мимо.       Мирослав лишь вскинул брови и промолчал, ничего не ответив. Да, он знал и действительно был прав, что в таком состоянии было бесполезно что-либо объяснять мне. Давно пора признать, что я та еще истеричка. Но ничего поделать я с собой не могу. И, наверное, сейчас я имею полное право на такую истерику.       Пока я стояла на морозе и ждала несчастное такси, я прокручивала в голове у себя различные мысли. Я не могла понять, действительно ли моя реакция на все это — перебор, или я имела право на такую реакцию? И действительно ли мы были с Мирославом так близки, как мне хотелось думать? А что, если все то, что было между нами — это просто моя иллюзия? И вообще, могу ли я позволять обращаться так с собой? Порой мне казалось, что Мирослав был слишком груб ко мне, и я позволяла ему слишком многие вещи, которые не позволяла даже Артуру. Но в глубине души, очень-очень глубоко, я знала, что он любит меня. Своей грубой, неотесанной любовью, но искренне любит. Наверное, в этом есть какой-то смысл—ведь отец меня любит также. И я не могла найти себе кого-то другого, кто смог бы любить меня иначе. Это закон психики, и навряд ли я смогу с этим что-то сделать.       От того, что я сама себе надумала, в горле появился тугой ком. Перед глазами я все еще видела глаза самого Мирослава, полные какого-то непонятного мне чувства. Они всегда выглядели так, как будто он смотрел сквозь тебя, но сейчас это было заметно особенно.       Наконец-то появилась машина, на которой я должна была доехать до Эрики. Сев в теплый салон автомобиля, я прикрыла глаза и попросила таксиста выключить музыку и ничего не говорить.