О боли, её лечении, проливном дожде и о маленькой фигурке серебряной спящей змеи

- Если ты разобьёшь горшок, я заставлю тебя голышом протанцевать народную пляску народа Камня прямо на голове Третьего на горе Хокаге, - Сокджину даже не нужно оборачиваться или применять способности сенсора – ему просто слышно, как чересчур бодрый Тэхён толкает задницей сначала один, а потом и второй горшок в, между прочим, очень просторной оранжерее старшего. Мастер воды дует губы: - Гуки не позволит! Оружейник улыбается, не отвлекаясь от шлифования садового секатора куском темной наждачки: - Это не тот ли танец случайно, где нужно широко ногами махать? Джин-хён, тебе даже на него технику не надо будет накладывать – две бутылки саке, и он уже вылетает из штанов. - Предатель! Месяц без секса! - А ты вот сейчас не помнишь, как ты сам накидался на выпускной младшего брата Чимина и развалил, повторяю, развалил по кирпичикам аптеку в центре рынка? – Хосок вдруг встает на сторону Тэхёна, принюхиваясь чувствительным носом к какой-то банке с бежевыми лепестками, чихает, потирая рукой нос совсем по-собачьи, другой всё так же почесывая за ухом пса у своих ног. Теперь уже возмущается Чонгук, хищно блестнувшим свежей полировкой секатором махнув в сторону друга-собачника: - Это стиль Пьяного Мастера, хён, как же ты не понимаешь?! К тому же, я просто хотел напомнить им, что пора было открыться уже три минуты назад и постучал в дверь… - Ногами, Чонгук-а! Ты постучал в дверь двумя ногами, и залетел туда с них же! – Чимин машет руками, перемазанными в земле, розовой макушкой выглянув из-за пышной грядки с растениями, - по-твоему, кто потом лечил сердечный приступ хозяйки аптеки? В оранжерее повисает веселый гам и галдеж, сопровождаемый перекидываниями комьев земли и садовых инструментов туда-сюда, пока голос не подает Намджун, которому строго-настрого в оранжерее возлюбленного запрещено было трогать вообще что-либо, поэтому мастер Теней просто сидел на скамеечке, греясь в лучах солнца, откровенно ленясь: - А почему мы вообще перешли к обсуждению друг друга, когда начали мы вообще с того, что Чимин – плохой друг? Чёртов гений Намджун. - Ой, точно, - очухивается Тэхен, складывая пальцы пистолетиком, и, поливая прямо так, из пальца, какую-то пальму, важно брякает с самым дурацким лицом, - Чиминни, ты плохой друг. - Согласен. - Подтверждаю. - Ну тут бесспорно. - Согласен с предыдущими ораторами, - важно кивает Сокджин, стягивая с длинных пальцев перчатки, пробегаясь рукой по светлым волосам, и, сощурив голубые глаза, смотрит на надувшегося медика, встающего с грядки, - вот объясни, почему бы тебе это не сделать? - А почему бы вам всем не сходить нахрен?! – отчаянно краснеет Чимин, направляясь к раковине, помидорностью оттенка щек даже превосходя свои розовые волосы, и моет руки так, что, кажется, кожу сейчас отскребёт. Слышит, что все молчат, дуется еще немного, и, наконец, вздыхает, закрывая кран, - ну вот скажите, почему именно я должен это делать? Тэхён, кажется, вдыхает воздух в легкие так глубоко, чтобы начать ответ, что тут не засасывает в себя Чонгука, но Намджун отвечает первым, растягиваясь на лавке в полный рост, закладывая руки за голову: - Потому что ты лучший медик после Пятой, почему еще. Как не крути, а слышать такую похвалу от главного гения всей деревни очень даже приятно. Чимин на минуточку улыбается польщённо, но всё равно, ведомый природным упрямством, складывает руки на груди, отворачивая голову в сторону: - Это не аргумент. Сокджин-хён тоже лечит, и неплохо. - Ну ты сравнил конечно. К Цунаде вместе с тобой учиться я ходил так, по приколу, считай, вообще-то я хорош в другом, - блондин начинает загибать пальцы, уверенно прохаживаясь по каменной дорожке оранжереи, - во-первых, я очень красивый. Во-вторых, я отменный флорист. В-третьих, я замечательно владею техниками Разума, и повторяю тебе в сотый раз, что если ты не согласишься помочь Юнги, я залезу к тебе в голову и сделаю это сам. Пак почти шипит, морща нос: - Даже не думай! Я тебе еще не простил прошлый раз! - А, вы про тайну розовых трусов? Видели, знаем, красивое кружево, Чимин-щи, - Чонгук смеется, и почти сразу же ойкает, получая привычную затрещину в плечо от медика, потирая ушибленное место, - Ай! -Чимин, ну правда, почему нет? Мы же все из одной Академии, он, может, и ведет обособленный образ жизни, всё же, он наш товарищ. Я с ним пять лет за одной партой просидел, мы ж тебя, мелкого, сюрикены метать вместе учили, - улыбается Хосок, почесывая щеку с красным клыком своего клана, вытатуированным с двух сторон на лице, - не помнишь разве? Чимин помнит. Помнит всё даже слишком хорошо. Хосок, Юнги, Намджун и Сокджин учились на год старше в Академии, но это не помешало Чимину, Тэхёну и Чонгуку с ними подружиться крепко и почти с первого дня занятий. Не помешало даже то, что Чонгук был приезжим из другой деревни, разрушенной недавней войной, а Юнги – сиротой, потерявшим там же родителей, не мешало ничто, мальчишки вцепились друг в друга, как маленькая семья, это было неоспоримо. Помогали друг другу с техниками (Чимин всегда смеется, вспоминая, как Намджун часа два гонял их, мелких, по двору своими тенями, под улюлюканье старших), делились сокровенным, поддерживали друг друга, как могли, а после занятий, посчитав деньги в кошельках каждого, частенько заваливались к старику-повару в Ичираку, умудряясь без драк поделить четыре стула на семерых, и всё было действительно замечательно, пока… Пока. - Помню. Но мне что теперь, каждому мальчику или девочке из Академии помогать? Он даже не мой пациент, почему я должен к нему идти? Сокджин вздыхает, мягко проходясь ладонью по идеально уложенным волосам на затылке, потом машет рукой, мол, задолбало, и обращается уже к Тэхёну, дергая того за рукав: - Ну его, обалдуй. Давай поливай тут всё, и пойдёмте обедать. Хосок с Сокджином выходят, Чимин идет за ними, но его в дверях уже останавливает Намджун, для очень ленивого человека хватая его за локоть уж чересчур бодро, и, заглядывая в глаза, тихо говорит: - Ему правда очень больно, Чимин, он очень мучается. Я заходил к нему – он даже не всегда встать может, чтобы поесть, просто лежит и страдает там. Не оставляй это так, даже если сам не хочешь к нему идти, сходи не как Чимин, сходи как ниндзя-медик. - Ты не знаешь, что между нами произошло, - Чимин старательно отводит глаза, упираясь ими в пол, как всегда, не способный выдерживать так долго аргументированное, умное давление старшего товарища, - я не видел его семь лет. - И ты не знаешь. Только он знает. Сходи, будь профессионалом. Как раз и повидаетесь. Намджун уходит, словно отрезав, а Чимин, жуя губы, так и остается в дверях, задумчиво наблюдая за друзьями, оставшимися в оранжерее. Тэхён стоит в центре между грядок, раскинув руки в стороны, вдыхает глубоко, как перед прыжком в воду, и затем складывает несколько печатей под внимательным, цепляющим каждое движение влюблённым взглядом Чонгука, усевшегося прямо на стол в углу. Воздух под стеклом тяжелеет, влажнеет и Чимин без способностей сенсора ощущает чужую чакру воды вокруг себя, чуть дергая плечами от концентрированной силы рядом. Еще мгновение, и прямо из-под потолка начинает идти дождь, прохладный и с крупными каплями, несколько из них даже попадает на одежду друзей, но Тэхён, чьи глаза светятся ярко-синим, небрежно ведет рукой, и под потоками настоящего лесного ливня остается все вокруг, кроме Чимина и Чонгука. Растирая пальцами капли воды по ладони Чимин даже с некой завистью думает о том, почему у него не может быть всё так хорошо и легко, как у этих двоих. Предпоследний год Академии дался Тэхёну очень и очень тяжко. Близился выпуск, и несмотря на то, что преподаватели весьма хорошо относились к мечтательному, иногда шебутному мальчишке, раз за разом задавали ему один и тот же вопрос, наседая, стараясь поторопить, не зная, что только пугают этим: - Чем ты собираешься заниматься дальше? На последнем году нужно начинать заниматься своей специализацией, ты выбрал ее? И Тэхён в панике осознал, что не умеет к окончанию обучения ровным счетом ни-че-го. У него не было феноменального контроля чакры и большого ее запаса, как у Чимина, за что он и получил уже потом место ученика Пятой Хокаге, гордый и вскоре развивший у себя Бьякуго на лбу, ровную аккуратную ромбическую метку, показывающую, что он выживет в любых обстоятельствах. Не было поразительной склонности Чонгука к контролю над всеми стихиями – когда между пальцев одноклассника одновременно загорелся, намок, разрезался и истлел от удара молнии каждый до единого листок бумаги, Тэхён ощутил себя ничтожеством. Про старших друзей и думать было страшно – Намджун с пяти лет играючи, подпирая скучающую голову рукой, решал задачи, которые, вообще-то, в прошлом году выдавали на экзамене на джонина, а тенями умел уже в десять захватить две дюжины человек. Сокджин, знающий Намджуна с детства, ведь они росли в дружественных крупных кланах Конохи, был прекрасным цветком своего древнего рода – сенсорными способностями доставал, не напрягаясь, до всех в радиусе половины километра, и уже на последнем курсе застолбил себе место работы в Отделе Допросов у Ибики за огромные успехи в области техник Разума. Хосок тоже с детства тренировался в клане с улыбчивыми, как и он сам, мамой и сестрой, и на последнем курсе так увлекся, тренируясь с Акамару, что чуть не проломил техникой Клыка стену физкультурного зала под громкие крики друзей, и это в двенадцать лет! Даже Юнги, самый молчаливый и обманчиво-тихий из них был в разы лучше Тэхёна – показал склонность с техникам Призыва еще в девять лет, прекрасно разбирался в оружии, ядах и ловушках, и был умным и юрким, как змеи, которых он призывал из одной капли крови, а Тэхён… Откровенно был слабоват в техниках. Роскошной чонгуковой меткостью похвастаться не мог, клонов делал слабеньких, даже спорящих с ним иногда по поводу поручений, никаких склонностей не имел, ничем не выдавался, рискуя просидеть всю жизнь в генинах, и то, скажите спасибо, если выпускной экзамен сдаст. - Неудачник, - бросает какой-то идиот на первой парте перед уроком, чем запускает цепную реакцию в классе, и уже через мгновение это повторяют все дети, кроме Чимина и Чонгука, пытающихся угомонить остальных, пока Тэхён в слезах выбегает из помещения на задний двор. Он так и продолжает плакать на большом перерыве, почему-то не в силах остановить слезы, закрывая лицо руками, спрятавшись за деревом за заднем дворе Академии, и друзья его, конечно же, находят, с трелью звонка припустив не обедать и отдыхать, а утешать друга. Каждый старается внести свой вклад – Чимин предлагает тренировать его контроль чакры, Чонгук зовет с собой на полигоны оттачивать броски оружия, Намджун и Сокджин обещают поговорить с джонинами своих кланов и спросить совета, Акамару гавкает в одобрении, пока Хосок обещает через маму обратиться в другие деревни, если понадобится, и только Юнги, в позе лотоса усевшийся на камне неподалеку, долго смотрит на младшего друга желтыми глазами-щелками, обведенными фиолетовыми линиями у век, и говорит спокойно, но слышно для всех: - А что, если он прав? - А? – Тэхён всхлипывает, думая, что ему послышалось, и поднимает зареванное лицо к старшему другу, моргая несколько раз. Юнги, как всегда, со змеиной холодностью, жмет плечами, выдавая правду в лицо: - Что, если ты правда неудачник, что, если этот парень прав? Ты ведь правда ничего не можешь, ты слабее нас всех. Ты будешь именно тем, кого придётся защищать нам всем, именно тебя потом будет в больнице лечить Чимин. Может, быть шиноби – не твоё? Юнги собирается было еще что-то сказать, делая вдох, но не успевает – с камня его сносит настолько мощная струя воды, словно бы само море выплеснулось с окраин страны Огня и затопило Коноху, но море не само пришло сюда, его в руках держал Тэхён. Не складывая никаких техник, мальчишка, разразившись еще более громким, но злым от обиды плачем, прозрачными слезинками скользящим по лицу, протянул руки в сторону старшего друга, и из его ладоней, черт возьми, уверенным плотным потоком била вода, настоящая и не идущая в сравнение ни с какими маленькими фокусами Чонгука и его владением водной стихией. Юнги отбрасывает назад, прижимает спиной к железному забору, даже не давая под потоком воды упасть на землю, он хрипит и совсем зря открывает рот, силясь что-то крикнуть, но вода лишь заливается в рот и нос, не давая дышать, и все настолько в шоке, что никто не может двинуться с места, пока Чимин, наконец, не взвизгивает, сильно толкая Тэхёна, стараясь убрать руки, смотрящие в сторону старшего: - Ты же убьёшь его, прекрати! Через пару мгновений Тэхён вдруг оседает, падая на землю, прекращая всемирный потоп, и вместе с ним, обмякнув, прямо в руки Намджуна падает и Сокджин, видимо, своей техникой Переноса Разума решив остановить младшего. Намджун вздыхает, глядя на Чимина, припустившего в сторону кашляющего Юнги: - Идиоты, господи, сколько же с вами проблем. - Хён, ты в порядке? – Чимин обеспокоенно наклоняется, подавая руку, помогая сплевывающему воду Юнги встать на ноги, и когда тот, взяв за руку в ответ, другой показывает большой палец, убеждается, что всё правда в порядке, розоволосый больно бьёт старшего кулаком в плечо, - это было грубо! Юнги морщится и шипит немного, показывая между бледных губ кончик розового языка, и, почему-то так и держа чужую руку, другой откидывая со лба мокрые чёрные волосы, хрипло, после кашля, говорит, глянув на Тэхёна, которого пытаются привести в себя, и… улыбается: - Знаю. Но помогло же? Чимин округляет глаза: - Ты специально? Юнги посылает ему теплую, почти незаметную улыбку, кивая, все же отпуская руку Чимина, чтобы отжать рукава своей белой накидки, мокрые насквозь: - Да. Я подумал, что нужен толчок, но не знал, как это сделать, а тут случай подвернулся. - Ну ты… - ЗАСРАНЕЦ! – орёт вставший с земли Тэхён, и, улыбаясь, оглядывая всех друзей, заявляет, показывая пальцем в других учеников, сошедшихся на шум, - я – крутой! Ясно вам?! С этого дня всё становится совершенно иначе. Джонины признают, что это правда уникально – открыть кекке генкай, пусть и не самый редкий, но в таком позднем возрасте. Школа перестает гудеть, когда Тэхёна протаскивают по толпам врачей и экспертиз (безобидных, лишь определяющих уровень силы), но где-то в районе Нового Года Академию сотрясает новый скандал, опять же, связанный с неразлучной семёркой друзей. - Что значит «я не буду заниматься стихиями»?! – Ирука-сенсей хватается за голову, растерянно глядя на одного из лучших учеников в своем классе, которого за глазами уже назвали Преемником Бога-Шиноби, Третьего Хокаге, из-за способности владения всеми стихиями, - Что значит «я буду заниматься тайдзюцу и оружейным делом»? - То и значит, - упрямо морщит нос одиннадцатилетний Чонгук, складывая руки на груди, - я всё сказал, Ирука-сенсей, мне жаль, что я не оправдываю ваших надежд, но я уже знаю, чем хочу заниматься. - Но почему? Чонгук молчит немножко, а потом улыбается, робко показывая передние, слегка кроличьи зубы, и Чимин с каждым его словом видит, как Тэхён тает на глазах, как мороженое в жаркий летний день: - Я знаю, что вы хотите поставить нас в команду с Чимином и Тэхёном. Чимин – медик, Тэхён – мастер стиля воды, и я должен быть тем, кто их прикроет. Раз уж выяснилось, что у Тэхёна такие способности, я хочу… Я хочу защищать его в бою, - мальчик краснеет, и, уверенно дернув головой, спешно добавляет, - ну и Чимина, конечно же. Да. - Ну хоть вы его образумьте! – зная, что ничего из этого не выйдет, уже в совершенном отчаянии Умино косится на двух задержавшихся вместе с Чонгуком после уроков друзей, но поддержки нет от слова совсем. Чимин смеется в рукав широкой бледно-голубой кофты, а Тэхён, уверенно сжав кулачок, смотрит только в глаза Чона, кивая: - Я тебя не подведу, Гуки. Тем же вечером, через пару часов, Чимин рассказывает обо всем Юнги, пока старший провожает его до дома. На самом деле, ему совсем не по пути, он живет в другой стороне, на севере, но по-другому Мин ходить наотрез отказался. Намджун, Сокджин и Хосок жили в соседних домах в элитном клановом районе шиноби, родители Тэхёна, аптекари, жили неподалеку от семьи джонинов Чонгука, а Чимин, будучи родом из простой гражданской семьи, жил отдельно, как и Юнги, которому, сироте, выделили маленькую квартирку на окраине города. Еще два года назад старший, выходя из Академии, уверенно сказал, что будет провожать Чимина до дома, чтобы тот не ходил один, и младший не нашел ни единой причины отказаться. - На самом деле, это так мило, - вздыхает Чимин, поправляя на плече сумку с книгами, мечтательно закатывая глаза, - так подстраиваться под другого человека, завязывать под него свою судьбу и будущее. Думаю, они будут вместе. - Мы же и так все вместе. И вас сформируют в одну команду, - непонимающе моргает Юнги. Пак смеется, слегка краснея, останавливаясь у своего дома, и машет ладошкой, пытаясь донести смысл: - Я не об этом. Я имею в виду, ну… Вместе. Как вот мама и папа, понимаешь? Юнги долго смотрит, как младший шевелит бровями, и, наконец, брякает, удивленно округляя глаза: - Но они же оба мальчики! - И что? Любовь это любовь, какая разница, какого пола человек? Юнги замолкает, оценивающим взглядом уперевшись в Чимина, и младшему уже становится неловко, когда Мин, наконец, сощурив подведённые фиолетовым глаза, легко улыбается, кивая: - Я тебя понял, Чимин-а. Спокойной ночи. - Спокойной ночи, хён.