Самая яркая звезда в созвездии Большого Пса

5 декабря 1976 года, Хогвартс, Гостиная Гриффиндора Окно гостиной залепили мягкие хлопья снега. Мороз был не настолько крепок, чтобы рисовать на стеклах изящные узоры, но вполне достаточен для сохранения тяжелого белесого покрывала, застилавшего окрестности школы. Деревья скинули цветные одеяния из листьев и нарядились в снежные шапки, а озеро покрыла тонкая корка льда. В каждом уголке Хогвартса ощущалось имбирное дыхание Рождества. Спрятавшись на уютных кроватях под балдахином, ученики заворачивали в блестящую бумагу подарки друзьям и родным. Девушки кокетливо поглядывали на молодых людей, ожидая приглашений на святочный бал. Молодые люди ревностно следили за соперниками на любовном фронте, опасаясь упустить момент, но не решаясь продемонстрировать свой интерес слишком скоро. Преподаватели неспешно украшали свои кабинеты. Первой растянула гирлянды профессор Стебль, и теперь теплицы даже в самый пасмурный и хмурый день выглядели празднично и уютно. Профессор Флитвик, желая подбодрить учеников, напуганных набирающей обороты войной, раздавал в конце занятий полосатые карамельные трости. Профессор Слизнорт планировал рождественскую вечеринку Клубня слизней, утомляя своих любимчиков бесконечными обсуждениями меню и музыкальной программы. - Эванс, ты пойдёшь со мной на бал? – Джеймс опустился на одно колено, протягивая рыжеволосой старосте небольшой букет из омелы, хлопка и еловых шишек. - Джеймс, я…, - Лили лихорадочно перебирала в голове вежливые способы отказать. Но что-то во взгляде Поттера заставило её смолкнуть и покорно принять подарок. Бравый охотник команды Гриффиндора старался выглядеть расслабленным и небрежным, будто и не сомневался в положительном ответе. Но в его кофейных глазах девушке почудилась невыразимая грусть и будто бы даже обреченность. Во всем его самоуверенном образе Лили видела что-то трогательное. Возможно, дело было в его непослушных волосах, торчащих в разные стороны тонкими тёмными перышками. Возможно, в чуть запотевших стеклах старомодно круглых очков. Возможно, в вечно выбивающемся из брюк подоле мятой рубашки. Или в его взгляде, который казался нежным и вместе с тем отчаянно страстным. - Да? – протянул Поттер. Веселое выражение его лица таяло, оставляя взамен едва заметный след разочарования. - Да. Я пойду с тобой на бал, - Лили мягко улыбнулась и уткнулась носом в букет. - Наконец-то, - Сириус несколько раз медленно хлопнул в ладоши и показал другу поднятый вверх большой палец. Ему вспомнилась первая встреча Поттера и Эванс, которая, вероятнее всего, задала тон будущим отношениям, а теперь затерялась где-то в прошлом, позволяя выстроить на пепелище вечных споров что-то совершенно новое и по-рождественски волшебное. 1 сентября 1971 года, Хогвартс, Главный зал - Гриффиндор, - пророкотала Распределяющая Шляпа, и счастливый Поттер ринулся к столу своего факультета, запутавшись в мантии и едва не растянувшись на полу Главного зала. Усевшись рядом с Блэком, который одним из первых одиннадцатилетних волшебников в этом году прошёл процедуру распределения, Джеймс выдохнул. - Я думал, ты на Слизерин попадёшь, - шепнул он новому знакомому, - с такой-то мамашей. - Я думал, что ты попадёшь на Хаффлпафф, - парировал Сириус, дотронувшись до собственного уха, в которое несколько часов назад врезался кулак Джеймса, - с таким то ударом. Взглянув на Блэка, Джеймс громко и от души расхохотался, после чего принялся с любопытством рассматривать будущих однокурсников. Его взгляд задержался на тоненькой хрупкой девочке, которая сидела напротив и шепотом переговаривалась о чем-то с Марлин МакКиннон. Пышные волосы маленькой незнакомки казались сладкими и воздушными, такого насыщенно карамельного цвета они были в свете тысячи свечей Главного зала. Поттер попытался вспомнить, как её зовут, но запутался в десятках детских имён, услышанных за последние полчаса. - Девчонкам не место на Гриффиндоре, - фыркнул Джеймс, когда девочка ответила на его взгляд, недоуменно распахнув изумрудные глаза, обрамленные необычайно длинными ресницами. - С чего это вдруг? – нахмурилась Марлин. - Мои мама и бабушка поступили на Равенкло. Твоя бабушка тоже училась на Равенкло, мама на Хаффлпаффе. А вот мои дедушка и папа – гриффиндорцы, - сказал Джеймс таким тоном, словно его приятельница не понимала очевидных вещей. – Девочки – это ум и трудолюбие. Мальчики – отвага. - Что за глупость, - Марлин закатила глаза. - Назови мне хотя бы одну знаменитую гриффиндорку, - потребовал Поттер, уперев острый подбородок в кулак. - Селестина Уорлок, - первым делом МакКиннон пришла в голову популярная певица-ведунья, чьи хиты каждый день крутили по волшебному радио. - Селина Сэпворфи, - рыжеволосая девочка довольно улыбнулась, вспомнив прочитанную в августе книгу по истории квиддича. - Она была так себе охотником, - презрительно сморщился Джеймс, не желая признавать своё поражение. - Тем не менее, она играла в составе Международной команды по квиддичу, - пожала плечами спорщица и на всякий случай добавила, - кроме того, ты просил назвать знаменитых гриффиндорок, а не отличающихся выдающимися способностями. - Я сам знаю, что я просил, - обиженно нахохлился Джеймс и, желая быстрее выкинуть из головы досадное поражение в словесной битве, повернулся к мальчику, через щёку которого тянулся неровный длинный шрам. Волшебник с такой боевой раной не мог вести скучную жизнь, а все любители приключений на факультете Гриффиндор просто обязаны были стать друзьями Поттера. 5 декабря 1976 года, Хогвартс, Гостиная Гриффиндора - Почему ты не пригласишь её? – спросил Люпин, не отрываясь от книги. - Кого? – уточнил Блэк, разглядывая МакКиннон, которая что-то терпеливо объясняла паре первокурсников. Её косички в тот день были собраны в сложный узел, чтобы не мешались во время дополнительных занятий по травологии. - Марлин, - Ремус мягко улыбнулся. - Почему ты не пригласишь Медоуз? – огрызнулся Сириус, и Люпин поднял книгу на уровень глаз, пряча от друга своё лицо, тронутое тёплым румянцем смущения. Сириус какое-то время сидел молча. Он раздумывал над вопросом Ремуса и всё больше приходил к выводу, что доля правда в словах этого неопытного парня определенно была. МакКиннон могла игнорировать спонтанные попытки Блэка завести романтические отношения, но святочный бал – это серьезно. Это практически официальное признание того, что вы – пара. Это не однодневное свидание без перспектив и серьезных намерений, а совместный выход в свет. - Марлин, можно с тобой поговорить? – Блэк отвлёкся от своих мыслей, расслышав неуверенный голос Петтигрю. - Конечно, Питер, - девушка приветливо улыбнулась и оставила первокурсников в одиночестве разбираться с домашним заданием. - Я хотел спросить, - мальчик заложил руку за шею и подвигал головой, словно разминая затекшие мышцы. – Я хотел спросить, не согласишься ли ты пойти со мной на святочный бал? - С тобой? – смущенно уточнила Марлин, словно мародёр мог озвучить ей приглашение от лица какого-то другого человека. - Да, со мной. Если ты, конечно, ещё не ответила никому согласием, - Питер огорченно опустил в пол глаза, уже настроившись морально на отказ. Кто-то из однокурсников, находившихся достаточно близко, чтобы слышать этот неловкий разговор, присвистнул, не то подбадривая Питера, не то недоумевая, как этот скромник осмелился подойти к симпатичной девушке. Сириус поднялся с места и, сбросив с себя руку Люпина, направился к МакКиннон и Петтигрю. - Неплохое начало карьеры Дон Жуана, Хвост, - надменно прокомментировал Блэк, жадно всматриваясь в лицо Марлин. – Я уж думал, придётся нам с Поттером нанимать тебе женщину лёгкого поведения на выпускной. - Сириус, перестань, - жалобно попросил Питер, нервно переминаясь с ноги на ногу. - Что перестань? Я, как друг, пришёл поддержать тебя в непростой момент, - Сириус жестко усмехнулся. Гриффиндорцы отвлеклись от своих дел и с любопытством наблюдали за напряженным диалогом. – Если прекрасная дама ответит согласием, я разделю с тобой радость победы. А если отказом… - Хорошо, Питер, я пойду с тобой на бал, - Марлин с трудом улыбнулась поникшему однокурснику и перевела ледяной взгляд на растерянно замолчавшего Блэка. - Можешь начинать радоваться, Сириус. 24 декабря 1976 года, Хогвартс, Главный зал Мародёры ожидали своих спутниц у подножия лестницы вместе с сотней других парней Хогвартса. В эту минуту различия между факультетами были если не стёрты, то сведены к абсолютному минимуму. Поттер и Розье равно сладко предвкушали ощущения своих рук на талиях Эванс и Кэрроу. Питер и Регулус жаждали узнать, каково это, находиться в возбуждающей близости от симпатичной девушки и осознавать, что она здесь не с кем-то, а с тобой. Люпин и Мальсибер без особого энтузиазма составляли компанию друзьям, успевшим обзавестись парой к Рождеству. Снейп и Блэк ненавидели святочный бал только за то, что их возлюбленные совсем скоро закружатся в вальсе, в объятиях других мужчин. В действительности, в тот вечер Сириус едва ли согласился бы употребить слово «возлюбленная» в отношении МакКиннон. Он сопровождал на балу Херту Эйвери, которая обладала полным набором качеств на «С», соответствующих поверхностным потребностям Бродяги. Стройная, симпатичная, смышленая, согласная. Особенно забавлял Блэка тот факт, что этот выбор спутницы одобрила бы даже сама Вальбурга. Херта появилась на вершине лестницы в расшитом серебряным стеклярусом платье в пол, облегающем округлые женственные бёдра. Бледная, усыпанная созвездиями родинок спина была обнажена от тонкой девичьей шеи до гибкой поясницы, а платиновые кудри рассыпались по рельефным плечам. Сириус одобрительно улыбнулся и взял слизеринку под руку. Гриффиндорские шестикурсницы вышли все вместе. Их коллективный разум и узы смешливого женского приятельства отличались от индивидуализма и честолюбия слизеринок. Лили Эванс в изумрудном платье с гофрированной юбкой, едва прикрывающей костлявые колени, вплела в свои мягкие локоны веточки омелы с набухшими белыми ягодами. Джеймс в новой парадной мантии глубокого бордового цвета в восхищении протянул ладонь своей спутнице, и когда пальцы юных волшебников соприкоснулись, на лицах обоих появились довольные улыбки. Обернувшись, чтобы подмигнуть счастливому другу, Сириус упёрся взглядом в спускавшуюся по лестнице МакКиннон. Девушка выбрала светло-голубой наряд, почти такого же оттенка как сарафан, в котором она встретила Блэка в Хэмпстэд-Хите прохладным августовским днём. Лёгкая ткань струилась и казалась совершенно невесомой, искрящейся на свету, как если бы феи из детских сказок просыпали целый мешок своей пыльцы. Крылья почти прозрачных рукавов обнажали тонкие предплечья, а шею оплетали нежные нити лунного камня, к которым льнули непривычно распущенные волнистые волосы Марлин цвета сладчайшего липового мёда. Она посмотрела на Сириуса без выражения, и опустила глаза, изящно поддерживая за локоть Петтигрю. Хвост одолжил у Джеймса нарядную бабочку, которая выглядывала теперь золотым бархатом из-под парадной мантии. Его широко распахнутые серые глаза светились от восторга и гордости. Даже в осанке мальчика произошли заметные перемены. Он расправил плечи и выставил грудь вперёд, победно вскинув безвольный подбородок с трогательной ямочкой. Когда заиграла первая за вечер медленная композиция, Джеймс осторожно положил ладонь на талию Лили, словно спрашивая взглядом разрешения притянуть девушку к себе, обнять по-настоящему, уткнуться лицом в пахнущие лесной ягодой волосы. Юные волшебники двигались столь складно и синхронно, что казалось, будто они всю жизнь только и делали, что танцевали друг с другом. Подол изумрудного платья взметнулся в воздух, пальцы сплелись в нерушимый замок, черный ботинок опустился на землю в миллиметре от крошечной туфельки цвета пудры. - Эванс, ты станешь моей девушкой? – Джеймс прижал к себе Лили и закружил в грациозном вальсе. - Нет, - мелодично рассмеялась староста, едва ощутимо пробегая кончиками тонких пальцев по шее партнера. - Я буду кружить тебя, пока ты не скажешь «да», - прошептал Поттер, обжигая дыханием её ухо. - Значит, мы никогда не остановимся. - Никогда. Ремус с грустной улыбкой сидел за столиком, неспешно потягивая пунш. Какой-то пятикурсник, оставшийся в этот вечер без пары, дотошно выяснял у старосты своего факультета подробности сдачи СОВ. Устав отвечать на однотипные вопросы о билетах, системе оценок и возможных поблажках, Люпин, извинившись, поднялся с места и двинулся вдоль стены. У окна в одиночестве стояла Доркас Медоуз. Тяжелые складки её чопорного парчового платья цвета бронзы оставляли колоссальный простор для фантазии внимательного наблюдателя, а волосы были собраны в неизменный высокий хвост. Лишь тонкая чуть завитая чёрная прядь касалась бледной щеки в знак неповседневности образа. - Потанцуешь со мной? – Ремус улыбнулся и протянул девушке свою ладонь. Та недоуменно посмотрела на шестикурсника, задержала взгляд на выцветшей парадной мантии, принадлежавшей ещё Лайеллу Люпину, и, помедлив, приняла приглашение, вложив холодные пальцы в руку гриффиндорца. - Ты очень красивая, - серьезно сказал Люпин, словно отвечал на вопрос преподавателя, а не желал сделать девушке комплимент. Доркас промолчала, позволяя Ремусу вести себя по залу в простых, но изящных па. Её глаза впились в стену за плечом юного волшебника, безрезультатно пытавшегося завязать непринужденный разговор. Он рассказывал о том, как помогал отцу с работой на каникулах, изучая боггартов и полтергейстов. Вспоминал СОВ по защите от темных искусств и делился своими представлениями о том, как в действительности должен выглядеть экзамен по этому предмету. Хвалил музыкальную группу, которую Дамблдор пригласил для выступления на Святочном балу. Иногда Доркас кивала или отвечала односложно, но на этом её участие в диалоге было исчерпывающим. - Ты бы хотела сходить со мной в кафе Мадам Паддифут? – спросил Люпин и, склонив голову на бок, все-таки поймал взгляд своей партнерши по танцу. - Нет, - без объяснений или попыток смягчить свой отказ ответила Доркас. - Понимаю, - Ремус горько усмехнулся. Волнистая каштановая прядь выбилась из его зачесанной к затылку копны волос. Холод ладоней Медоуз передался его рукам, и юный волшебник ощутил озноб вопреки согревающему теплу десятка каминов. Люпин был воспитанным и вежливым молодым человеком. Потому он продолжал кружить молчаливую старосту школы в классическом вальсе до того момента, пока не смолкла романтическая медленная мелодия. Поблагодарив девушку за танец, Ремус, не поднимая глаз, быстрым шагом направился к выходу из Главного зала. Лишь по прошествии девятнадцати лет Люпин рассказал Блэку в темноте холодной гостиной особняка на площади Гриммо, что в тот вечер Доркас последовала за ним. 24 декабря 1976 года, Хогвартс, Внутренний двор Ремус вышел во внутренний двор Хогвартса и присел на скамью, уставившись в ясное звездное небо. До полнолуния оставалось три дня, а это означало, что следующее обращение в зверя ему предстоит пережить без друзей. Ночью - укрывшись в обитой войлоком и кожей дракона комнате. Днём - стараясь не замечать грустные мамины глаза и папины сведенные от напряжения челюсти. - Здесь свободно? – неловко пошутила Медоуз, указывая взмахом руки на краешек скамейки. Ремус кивнул, прикусив нижнюю губу. Он столь внимательно разглядывал свои ботинки, что могло показаться, будто обувь в эту минуту интересует его куда сильнее, чем подошедшая девушка. - Ты замерзнешь, - помолчав, сказал Люпин, без спроса накидывая свою мантию на плечи Доркас, вышедшей на свежий воздух в одном вечернем платье. - Спасибо, - сухо поблагодарила она, кутаясь в грубую ткань. - Послушай, ты не должна ничего мне объяснять, - с грустной улыбкой Ремус принялся чертить кончиком волшебной палочки узоры на тонком слое снега. – Я всё понимаю. Кому захочется встречаться с таким, как я. - Ни черта ты не понимаешь, - из ниоткуда в руке Доркас появилась пачка сигарет, и через мгновение бумажный кончик заалел и задымился. - Ты куришь? – Люпин изумленно вскинул брови. - А что? – Медоуз усмехнулась. – Снимешь очки с Равенкло? - Нет. Просто я привык наблюдать, как Сириус отравляет свои лёгкие. Но ты, - гриффиндорец замолчал, подбирая слова, - ты всегда кажешься такой правильной и дальновидной. - Дело не в тебе, ясно? – без перехода к новой теме резко бросила староста школы, делая крепкий вдох никотина. – Для меня не имеет значения, оборотень ты, анимаг или ещё какой зверь. - А в чём же тогда дело? – Ремус поёжился от порыва морозного ветра, и Доркас придвинулась к нему ближе, разделяя мнимое тепло одной парадной мантии на двоих. - Это было лето перед первым курсом. Мне как раз исполнилось одиннадцать, - Доркас подняла лицо к небу, выпуская вверх пышное облако белесого дыма. - Мой отец возглавлял тогда Сектор борьбы с неправомерным использованием магии. Понятия не имею, что Реддл от него хотел. Я была ребёнком, со мной никто не делился вопросами магической безопасности. Медоуз замолчала и облизнула тонкие пересохшие губы. До внутреннего двора долетали отголоски музыки из Главного зала, а к беседке направилась пара решивших уединиться учеников. Они были так поглощены друг другом, что не обратили внимания на притихших старост, укрытых одной мантией и находящихся на пороге деления на двоих ещё одной непростой тайны. - В тот вечер он и пара его людей пришли к нам домой. Думаю, они выследили папу или кто-то из его приятелей разболтал наш адрес. Мама успела применить ко мне дезиллюминационное заклинание и велела сидеть тихо, что бы ни происходило. Реддл сказал, что дает последний шанс сделать всё, как нужно, и, когда папа отказался, убил моих родителей. У меня на глазах. Я ничего не сделала. Совсем ничего. Только стояла, слившись с обоями в цветочек, и смотрела, как их тела поражают две зеленые вспышки. - Ты была ребенком, Доркас, - Ремус рывком накрыл руку девушки своей ладонью и заглянул ей в глаза, сухие, серьёзные и усталые. - Тогда я пообещала себе, что брошу все силы на учебу, стану сильнейшей из волшебников, но уничтожу его, чего бы мне это не стоило, - Медуоз внимательно посмотрела на гриффиндорца и нежно коснулась его щеки, покрытой мягкой юношеской щетиной. – Поэтому, Люпин, я не хочу, чтобы меня что-либо отвлекало. Будь то дружба, любовь или простой поход в Хогсмид. - Я не знал, Доркас, - Ремус поймал её руку, теснее прижимая замерзшую ладонь к своему лицу, позволяя себе один робкий поцелуй тонких пальцев. – Мне очень жаль твоих родителей. - Я не хочу больше ни к кому привязываться. Не хочу никого любить, - Доркас решительно высвободилась и скинула с плеч мантию гриффиндорца, поднимаясь со скамьи. – Во всяком случае, пока эта война не закончится. 24 декабря 1976 года, Хогвартс, Главный зал Херта Эйвери отошла обменяться свежими сплетнями с однокурсницами, оставив Сириуса у столика с пуншем и яйцами, запеченными в беконе. Отдав должное грациозному покачиванию бёдер своей спутницы, Блэк нашёл взглядом Марлин и Питера, которые танцевали в самом центре зала. Мальчик старался соответствовать умениям своей партнерши, но всякое его начинание сложнее кивания головой в такт музыки, сводилось к неловкости. Он наступал на ноги МакКиннон, спотыкался, задевал локтями другие пары. Удовлетворенно хмыкнув, Сириус двинулся к гриффиндорцам. - Позволь одолжить твою даму, - Блэк обхватил Марлин за талию, грациозно, точно это элемент танца, вытягивая её из неумелых объятий Питера. Тот попытался что-то возразить, но встретив предупреждающий взгляд выходца из чистокровной семьи, предпочёл проглотить все слова и привычно отойти в сторону. - Я спас тебя. Как будешь благодарить? – пальцы Сириуса заскользили по спине Марлин, исследуя каждый выступающий под тонкой тканью позвонок. - С чего ты взял, что мне требовалось спасение? – девушка попыталась отстраниться, но Блэк прижал её к себе ещё крепче, с наслаждением ощущая, как щекочет его щеку шёлк светлых волос. - Тебе может быть и нет, а вот твоим истоптанным Петтигрю туфлям – определенно, - Мародёр хищно усмехнулся и отпустил МакКиннон на расстояние вытянутой руки, чтобы через секунду вновь поймать в сложном и красивом движении. В конце концов, должны же были наставления старшей кузины принести хоть какую-то пользу. 13 июля, 1973 года, к северу от Кембриджа, усадьба семьи Блэк Тем летом Вальбурга Блэк слишком часто жаловалась на изнурительные мигрени. Устав от театральных стонов, Орион Блэк предложил жене пару недель пожить вместе с сыновьями на свежем воздухе. В качестве места проведения импровизированных каникул супруги единогласно выбрали усадьбу Сигнуса и Друэллы Блэков, окруженную с одной стороны восхитительным дремучим лесом, а с другой неприступным утесом, нисходящим своим основанием в Северное море. Сигнус приходился Вальбурге родным братом, а Ориону кузеном, что придавало степени родства детей чистокровных семейств изрядную долю запутанности. Впрочем, для тринадцатилетнего Сириуса всё это не имело совершенно никакого значения. Его любимая кузина Андромеда порвала все связи с родными и вот уже пару лет не появлялась ни в усадьбе, ни на площади Гриммо. Выжигая её имя с фамильного гобелена, Вальбурга приговаривала что-то о предательстве крови и недопустимом союзе с грязнокровкой. Отсутствие Андромеды означало для Сириуса одно – в ближайшие дни скука станет его неизменным компаньоном. Тринадцатого июля Сириус прятался от зноя в комнате для чаепитий, представлявшей собой круглое помещение с тремя окнами. Если открыть каждое из них, воздух наполнял букет сквозняков с запахом морского бриза, хвои и цветущих в саду нарциссов. Сбросив на пол груду жестких декоративных подушек, гриффиндорец вытянулся в полный рост на оттоманке и сладко зевнул. Ему подумалось, что было бы отличной шалостью использовать патефон Друэллы для проигрывания маггловской рок-группы, с творчеством которой Блэка познакомил Люпин. Прикрыв глаза и постукивая подушечками пальцев по бедру в такт бодрым аккордам, Сириус жалел, что Джеймс Поттер не может быть его кузеном. С таким братом каникулы юного волшебника заиграли бы совершенно новыми красками, и даже усадьба дядюшки Сигнуса могла оказаться вполне интересным местом. - Так-так-так, - протянула Беллатрикс, крадучись от входной двери к кузену. Тем летом ей исполнялось двадцать два года, что означало скорый переход от стадии помолвки с Родольфусом Лестрейнджем к чистокровному браку. - Чем могу быть полезен? – Сириус лениво приоткрыл глаза, сфокусировавшись на зашедшей в комнату двоюродной сестре. Она отличалась особой аристократической красотой, впрочем, как и все Блэки. Тяжелые веки, прикрывающие глаза цвета переспелой черешни, придавали взгляду некую томность и чувственность. Черные волосы блестящим ореолом окружали её голову, извивались мелкими змейками и касались гладкого мраморного лба. - Я случайно услышала отвратительную какофонию, сопровождающую твой полуденных отдых, и поняла, что обязанность меня, как твоей старшей сестры, привить тебе достойный музыкальный вкус. - В другой раз, - Сириус повернулся на бок и вновь прикрыл глаза. - Ты будешь слушать и смотреть! - завизжала Беллатрикс, швырнув пластинку кузена в стену. - Мерлинова борода, Белла, оставь меня в покое, - раздраженно отмахнулся юный Блэк. - Бах был величайшим волшебником, музыкальный гений которого признали даже магглы, - бормотала девушка, вновь заводя патефон. Тревожные аккорды Токката и фуга ре минор наполнили комнату для чаепитий, а Беллатрикс зажмурилась от удовольствия. Сириус недовольно поморщился и встал с оттоманки, намереваясь найти для отдыха другой уголок. Но кузина цепко схватила его за плечо и грубо встряхнула. Не смотря на то, что подросток уже был достаточно высок для своего возраста, назойливой родственнице он доставал лишь до линии ключиц. - Я научу тебя танцевать, - промурлыкала Беллатрикс, прижимая ладонь Сириуса к своему бедру. – Ты такой красивый и такой невинный. - Что…,- попытался возмутиться гриффиндорец, но девушка, хихикая, зажала ему рот. Она провела рукой по его шее, с кошачьей грацией изогнула спину и повела в странном подобии вальса по комнате. Нога вправо и назад. Нога влево и вперёд. Девушка едва слышно считала такт шагов и скользила нетерпеливыми пальцами по телу кузена. Он ощущал тепло, исходящее от её груди, задыхался в мареве буйных волос, терял контроль над собственными движениями. - Мой юный друг, позволь украсть даму её истинному обладателю, - холодно улыбнулся Родольфус Лестрейндж, не заметно вошедший в комнату. Он обхватил Беллатрикс за талию, грациозно, точно это элемент изощренного танго, вытягивая её из неумелых объятий Сириуса. – Если тебе хочется, ты можешь посмотреть, как танцуют взрослые. С облегчением выдохнув, гриффиндорец поспешно отступил назад, едва не потеряв равновесие. Беллатрикс и Родольфус закружились в грубом страстном танце, хватая друг друга за плечи, горло, волосы и запястья. Он – высокий, статный, воплощающий в себе полярный холод. Она – стремительная, тонкая, источающая всепоглощающий жар. Когда губы молодых пожирателей смерти соприкоснулись в жадном поцелуе, юный Блэк, передернув плечами, стер выступившую на лбу испарину и вышел из комнаты. 24 декабря 1976 года, Хогвартс, Главный зал - Как ты могла пойти с ним? – с искренним недоумением спросил Сириус, касаясь губами уха Марлин. - Почему бы и нет? Он милый парень, а отказ на глазах у всего факультета его бы унизил, - спокойно пояснила МакКиннон, пытаясь сдержать скользящие по её телу руки Блэка. – Ты сделал всё, чтобы привлечь к нашему с ним разговору максимум внимания. - Может быть, это он сделал всё, чтобы поставить тебя в ситуацию, когда отказ не возможен? – зло парировал гриффиндорец, увлекая девушку к выходу из зала. - Что ты делаешь? – её внутреннее напряжение нарастало. Она бросила виноватый взгляд на застывшего среди танцующих пар Питера. - Хочу тебя похитить, - шепнул Сириус и, склонившись к Марлин, оставил на её губах нежный, но вместе с тем требовательный поцелуй. МакКиннон с силой оттолкнула Сириуса от себя и, размахнувшись, ударила его по щеке, оставляя красный, саднящий след. Ученики, оказавшиеся поблизости, возбужденно зашептались, подталкивая в бок невнимательных друзей и пересказывая им этот беспрецедентный случай. Блэк получил пощёчину. Блэк не смог получить девушку друга. Блэк влюблён в МакКиннон? Болезненно поморщившись, Марлин развернулась на каблуках и вышла из Главного зала. Она снова и снова прокручивала в голове ощущение поцелуя Сириуса на своих губах, его ласковый шепот, его раздосадованное и вместе с тем совершенно несчастное выражение лица. С любопытством поглядывали на сбежавшую с бала ученицу обитатели настенных портретов. Выгнулся и зашипел с неприязнью котенок завхоза Филча. За спиной раздались чьи-то плавные шаги, и девушка резко обернулась, уткнувшись лицом Сириусу в грудь. - Думала, я так просто отпущу тебя? – нежно спросил он, осторожно приподнимая пальцами подбородок Марлин. - И не надеялась, - мрачно усмехнулась она, пятясь к стене. - МакКиннон, сколько можно друг другу лгать? Я ни за что не поверю, что у тебя нет ко мне чувств. - Я не говорила, что у меня нет к тебе чувств, - Марлин слабо улыбнулась, впервые за вечер посмотрев парню в глаза. – Я сказала, что твоя преданность распространяется только на друзей. А я не собираюсь участвовать в нескончаемых соревнованиях за постель и сердце Сириуса Блэка. Поэтому, пожалуйста, перестань меня мучить и займись уже Хертой Эйвери или кто там у тебя следующий по списку. - Следующая по списку – ты. И если ты прекратишь меня сторониться, то, возможно, станешь в нём заключительной. Сириус потянулся к подруге, решив, что её слова – лишь плохо спланированная линия обороны, идущая вразрез с истинными желаниями. Он полагал, что теперь, когда Марлин раскрыла карты, практически признав свою симпатию к нему, всё станет куда проще. Гриффиндорец даже хотел наколдовать веточку омелы над головой, чтобы дух Рождества сыграл на руку, выстроив многообещающий пролог к их отношениям в виде поцелуя в полутемном пустом школьном коридоре. Но МакКиннон лишь покачала головой и в очередной раз сбежала из его рук, откинув за спину мерцающие в свете факелов локоны.