Самая яркая звезда в созвездии Большого Пса

18 июня, 1996 год, Лондон, Министерство магии, Отдел тайн «Дамблдор пронесся по ступеням вниз, мимо Гарри и Невилла – теперь они больше не думали о побеге. Их школьный директор уже достиг нижнего яруса каменных сидений, когда ближайшие Пожиратели смерти заметили его и крикнули остальным, что он здесь. Один из них пустился бежать, карабкаясь по ступеням напротив, точно обезьяна. Дамблдор снял его оттуда заклятием без малейших усилий, будто невидимым арканом… Только одна пара противников продолжала биться, не обращая внимания ни на что вокруг. На глазах у Гарри Сириус увернулся от красного луча, посланного Беллатрикс, - он смеялся над ней… - Ну же, давай! Посмотрим, на что ты способна! – воскликнул он, и его голос раскатился эхом по огромной комнате. Второй красный луч поразил его прямо в грудь. Улыбка ещё не сошла с его уст, но глаза расширились от изумления. Сам того не заметив, Гарри отпустил Невилла. Он снова спрыгнул ступенью ниже, вынимая палочку, и Дамблдор тоже обернулся к платформе. Казалось, Сириусу понадобилась целая вечность, чтобы упасть: его тело выгнулось изящной дугой, прежде чем утонуть в рваном занавесе, закрывающем арку. Гарри успел увидеть на изможденном, когда-то красивом лице своего крестного отца смесь страха и удивления – и в следующий миг он исчез в глубине древней арки. Занавес сильно колыхнулся, словно от внезапного порыва ветра, и сразу же успокоился опять.» (с) Сириус упал навзничь, ударившись затылком, но не ощутил ни капли боли. Он медленно поднялся на ноги, настороженно оглядываясь по сторонам. Густой туман, клубившийся от земли до бездонного неба, затруднял возможность разгадать, что это за место. Блэк, конечно же, отчетливо помнил, что угодил в ловушку Арки смерти. Погиб, проще говоря. В религиозные утверждения о существовании ада и рая Сириус не верил. Допустить вариант, что тело его миновало фатальные врата и всё ещё лежит на полу Министерства магии, было довольно таки сложно. Учитывая тот факт, что в момент падения волшебник ощутил липкие прикосновения занавеса, словно сотканного из паутины. Различил приглушенные голоса. Знакомые до дрожи голоса тех, кто уже давно отправился в мир иной. - Здравствуй, дружок, - в тумане мелькнул темный силуэт, и к Сириусу вышел Альфард Блэк. Мужчина выглядел точно таким, как запомнил его племянник. В щегольском костюме цвета слоновой кости, с аккуратной щетиной и лукавыми, исполненными добротой глазами. - Ты, - выдохнул Сириус, ощущая, как отступают на задний план копившаяся годами горечь, беспокойство за оставшегося в эпицентре боя Гарри, страх перед неминуемым. - Я, - согласно кивнул дядюшка и заключил племянника в объятия, крепкие и ощутимые, точно оба Блэка живы и встретились в доме на Дрифтвуд-Гарденс после долгой разлуки. - Что это за место? – спросил волшебник, отстраняясь. - Это не так важно, - Альфард неопределенно пожал плечами и настойчиво подтолкнул его в тянущиеся мягкими щупальцами завитки тумана. – Важно, кто тебя здесь ждёт. Сириус медленно двинулся вперед, силясь разглядеть что-то за молочной дымкой. Присутствие дяди, его тихое дыхание за спиной, едва уловимый аромат любимого одеколона вселяли в израненную душу молодого мужчины умиротворение, давно забытое и погребенное в руинах коттеджа Поттеров. Спустя какое-то время, он стал замечать вокруг себя лица. Нет, его нисколько не смущало появление после стольких долгих лет родных и близких, павших в силках войны. Дружеский хлопок по плечу от Пруэттов. Проницательный взгляд Эдгара Боунса. Ласковые, исполненные сочувствия касания Флимонта и Юфимии Поттеров. Грустные, всепрощающие и вместе с тем сами молящие о пощаде улыбки отца и брата. Крепкое мужское рукопожатие Доркас Медоуз. Теперь, с высоты прожитых лет Блэк куда отчетливее осознал, какой юной и хрупкой она была. Почти детские черты лица размазались в памяти под влиянием сурового нрава бывшей старосты школы. Они. Те, без которых жизнь Сириуса утратила смысл, а в душе разверзлась пустота, заполонив собой всё то светлое, что ещё оставалось на периферии быта. Теперь они стояли перед ним, такие же молодые, родные, любимые, как и пятнадцать лет назад. Лили. Костёр волос и блестящие изумруды радужки. Нежность. Забота. Самопожертвование, давшее волшебному сообществу шанс на свободу и счастливое будущее. Вот она прикрывает тонкой ладонью губы, пораженная метаморфозами, охватившими тело друга. Содрогаясь от его худобы, потухшего взгляда, впалых щек. Тянется к нему, прижимает к груди, словно маленького ребенка, заблудившегося в страшном лесу. Джеймс. Хохолок на макушке, точно как у сына. Как же он похож на Гарри – те же острые скулы, то же упрямство, те же привычные жесты. Горячее сердце. Буйный нрав. Честь и порядочность. Мягко отстранив жену, он замирает напротив лучшего друга. Сверлит жадным взглядом, борется с горечью от осознания того, что сыну вновь приходится переживать боль утраты. Растягивает губы в знакомой заговорщической улыбке и заключает Сириуса в медвежьи объятия – до хруста в ребрах. Выкрикивает восторженно старое школьное прозвище, и Блэк чувствует, как покидает его тело тяжесть. Как расправляется спина, обретает былую упругость сухая кожа, наполняются силой мышцы. - Прости, Сохатый, - шепчет Блэк. - За что? – Джеймс всё ещё хватает его за плечи, не желая расставаться с лучшим другом ни на секунду. - За Хвоста. За то, что не успел к вам в ту ночь. За то, что вновь оставил Гарри одного. За то, что оказался плохим другом. - Ну уж нет, - Поттер качает головой и смеётся. – Не смей говорить, что мой Бродяга превратился в сентиментального нытика. - Превратишься тут, - ворчит Сириус, вновь обнимая Джеймса и наблюдая через его плечо, как она медленно подходит ближе. Марлин. Пшеничные локоны, завитые чуть более туго, чем он привык. Невыразимая смесь светлой печали и горькой радости во взгляде. Раздражающее упрямство. Безрассудная отвага. Нежность, по которой истосковалась каждая клеточка его измученного тела. Осторожно улыбается уголком восхитительно мягких губ. Смотрит в глаза недоверчиво, словно сомневается, что он – всё тот же Сириус, променявший на неё одну батальон красавиц. Даёт волю одной единственной слезе, будто что-то внутри треснуло, но отчаянно держит форму. Стоит, скрестив руки на груди, пока Джеймс с хитрой улыбкой отступает назад. Тянется к его лицу, привычным жестом убирая со лба непослушную прядь, всё ещё черную как воронье перо. Касается холодными ладонями пылающих щек. Оставляет невесомый поцелуй и прижимается всем телом. Сириус чувствует, как Марлин дрожит, и обнимает её, бормоча что-то о том, что никогда больше её не отпустит. Весьма сентиментально, как бы там не усмехался Джеймс. Дав Сириусу насладиться встречей, все волшебники – от чистокровных Блэков до маглорожденной Юфимии Поттер – движутся дружной процессией к мерцающему далеко-далеко квадратному окну света. Рука Джеймса – на его плечах, вольготно и привычно. Пальчики Марлин – в ладони, трепетно и тепло. Пока все они останутся здесь, на границе двух миров. Живого и мертвого. Потому что самая главная битва ещё впереди. Потому что они всё ещё нужны мальчику, который выжил, их маленькому Гарри.