(не)удачная попытка мастурбации

      Чонин уже второй час сверлит взглядом маленькую пластинку с таблетками. Хенджин протянул ее и улыбнулся весьма и весьма подозрительно, время от времени переглядываясь с донельзя довольным Сынмином.       — Суперская вещь. Работает как швейцарские часы, — выдыхает Хенджин, облизывая губы и как-то странно похихикивая и краснея. Чонину уже не нравится.       — Предлагаете мне накачать Чана наркотой? — Чонин все еще находится в некой прострации после подробного описания действия препарата, без которого он предпочел бы обойтись. Он еще не решил без чего больше: рассказа или таблеток.       — Ну, типо того, — Сынмин говорит так, будто они сорта чая обсуждают. Ебаный пиздец. — Это точно заставит его наконец трахнуть тебя.       — Я ни за что не воспользуюсь этим! Вы оба отвратительные! — шокировано кричит парень, когда Сынмин и Хенджин почти одновременно уходят в астрал, краснея ушами.       — Не пользуйся. Но мы оставляем их у тебя. Файтин! — они хохочут заливисто и быстро покидают квартиру, оставляя Чонина один на один с… Этим.       Чонин трясет головой, отгоняя непрошенные мысли, а после закидывает упаковку в аптечку, от греха подальше.

***

      Чан просыпается от резкой головной боли. Тяжелая неделя дает о себе знать в самый неподходящий момент. Вставать и идти куда-то сейчас не было никакого желания. Будить Чонина тоже не входило в его планы, поэтому Чану приходится аккуратно вытащить руку из-под чужой головы, перекладывая ее на подушку.       Чонин слегка морщится и переворачивается на спину, тяжело выдыхая. Чан пару секунд стоит не дыша и, убедившись, что не разбудил, выходит из комнаты. Боль пульсирует в висках, дезориентирует. Чан опирается на стену, медленно переставляет ноги и доходит до кухни. Он не включает свет и на ощупь находит нужную коробку на полке. В темноте не совсем видно, но Чан находит нужные таблетки без труда. Он забрасывает сразу две, не запивая, и возвращается в комнату.       На странный вкус таблеток Чан не обращает внимания. Не до этого.       Уснуть не удается. Спустя пару минут в теле появляется легкость, жар распространяется от груди вниз к животу и паху. Чувство не такое как обычно, более яркое и устойчивое. Даже попытки перевести мысли в другую сторону не помогают. Руки будто сами тянутся к возбужденному органу, слегка поглаживая через трусы, дыхание учащается, а в голове неоном загорается тягучее «хочу».       Чан не контролирует свои действия, стягивает ткань и начинает несдержанно толкаться в собственную руку, не замечая ничего вокруг. Он может думать только о том, что хочет кончить, что ему нужно кончить. По лбу стекают крупные капли пота. Чан не контролирует себя, срываясь на вымученные стоны и тяжелые вздохи. Становится все равно на окружающую реальность. Он просто продолжает яростно подбрасывать бедра вверх, двигая рукой навстречу.       — Хен? — тихо окликают его со стороны.       Чан не может четко соображать. Он жалобно скулит, тяжело дышит и поворачивается к источнику шума. У Чонина в глазах недоумение и легкий испуг, который тут же сменяется интересом. Парень протирает глаза и улыбается довольно. Эта улыбка заставляет Чана кончить всего за пару секунд.       — Хен, я поймал тебя с поличным. Теперь ты не можешь отказать мне, — шепчет парень, нависая сверху. Чан не отвечает, глядит из-под опущенных ресниц, губы облизывает нетерпеливо и впивается пальцами в худые бока. — Не будь таким грубым, Чани, — Чонин звучит донельзя довольно, выглядит хозяином ситуации, потираясь пахом о вновь вставший член. Но Чан быстро меняет их местами, нависая сверху.       Чонин вскрикивает, когда его грубо переворачивают на живот и вжимают в кровать. Чан незамедлительно начинает тереться между его бедер, крепко сжимая их руками и раздвигая упругие половинки в стороны. Чонин чувствует несколько несдержанных укусов на загривке, что заставляет его задрожать всем телом, подаваясь навстречу трению.       Его шорты улетают в неизвестном направлении, Чонин чувствует прохладу на ягодицах. Чан тянет таз парня вверх, заставляя выгнуться и упереться лбом в руки. Язык широко облизывает между половинок, и Чонин крупно вздрагивает, еще сильнее раздвигая ноги.       Горячая плоть смачивает всю промежность, вязкая слюна стекает вниз, щекоча мошонку. Очень быстро к языку добавляются пальцы. Чонин слышит довольные стоны Чана и влажные причмокивания. Румянец покалыванием растекается по его щекам, переходя на уши и шею.       — Ч-чани, — еле выдавливает парень, слегка всхлипывая от внезапного смущения и расползающегося изнутри удовольствия, — Чани, еще!       Чан не слышит жалобные просьбы, впивается губами в раскрывшееся отверстие, прикусывает зубами мягкую кожу рядом и вновь запускает внутрь язык, добавляя пальцы. Он резко хватает чужой член, сжимает сильнее нужного, вызывая всхлип, и тут же отпускает, возвращая руку к своему. Парень выпрямляется, раздвигая половинки пальцами.       Чан упирается головкой, заставляя мышцы напрячься, и толкается сразу до конца. Болезненный стон разносится по комнате, но парень не обращает внимания, сразу же толкается, довольно порыкивая от каждого проникновения. Он грубо хватается пальцами за талию, помогая толчкам, с силой насаживая всхлипывающего и дрожащего Чонина.       — Хен, больно, — голос у Чонина дрожит и срывается, — Чани…       Чан не сразу понимает, что происходит. В его голове все еще звонкое «хочу», но сквозь него пробивается то, чего Чан не хотел бы слышать. Он останавливается и утыкается лбом в лопатки, целует позвоночник несколько раз, гладит плоский животик и грудь, слегка задевая соски. Ему слишком хорошо, чтобы отвлекаться.       — Нини, — шепот сдавленный тяжелый и возбуждающий. Чонин сильнее сжимает простынь, когда толчки возобновляются, — Чонин, — Чан стонет развязно, зовет парня по имени почти отчаянно и толкается, толкается, толкается. Боль никак не проходит, но отчаянная нужда в голосе делает Чонина слабым.       Чонин выгибается посильнее, направляя Чана. Он стонет, когда тот толкается в простату, грудью падает на кровать, бессильно скользя по ней под напором толчков. Чонин чувствует жар, исходящий от любовника. Узел внутри затягивается слишком сильно, напряженные стеночки слишком остро ощущают каждое движение.       — Нини, — Чан кончает быстро, выходит и переворачивает парня на спину. Он совсем несдержанно целует губы, и трется о него вновь возбужденным членом.       — П-погоди! — Чонин не понимает, как Чан восстановился так быстро, когда его самого даже не настиг оргазм, — Дай отдыша-аться.       Чан будто в бреду, совсем не слушает, что ему говорят, вновь проникает внутрь. Он замирает на мгновение, утыкаясь лбом в грудь Чонина, дышит тяжело, горячо, возбуждающе. Двигается вновь эгоистично, преследуя только собственное удовольствие, не думая ни о чем другом.       Чонину больно от невозможности расслабиться. Он хватается за плечи Чана одной рукой, второй пытаясь хоть немного помочь, но кисть не слушается, соскальзывает и вовсе не доставляет нужные ощущения. По комнате разносятся громкие шлепки, Чонин чувствует усиливающуюся хватку на бедрах, как вновь набухает чужой член, растягивая его изнутри с каждой секундой. Это в какой-то мере доставляет наслаждение, позволяя немного расслабиться и отдаться ощущениям.       Чан вновь кончает внутрь, делая отверстие еще более мокрым и скользким, из-за чего его член входит легче. В этот раз Чонину хватает только взгляда на растрепанного, возбужденного и будто завороженного парня. Чонин спускает вслед за ним, надеясь на пару минут передышки, но не успевает даже глаза прикрыть, как чувствует вновь набухающую внутри плоть и мокрые поцелуи на груди.       — Чани, погоди. Остановись, что на тебя нашло, — но парень не отвечает, продолжая расцеловывать кожу, оставляя болючие укусы и метки. Это немного пугает, но Чонин действительно чувствует себя хорошо после таких манипуляций.       Чонин толкает Чана в грудь, заставляя перевернуться на спину, и усаживается сверху. Ох, как же давно он мечтал об этом. В таком положении его парень выглядит просто превосходно, даже немного уязвимо. Чонина распирает от возможности управлять процессом. Он ерзает на члене, откидывая голову, и возбужденно выдыхает, стараясь несильно, но ощутимо давить на орган.       Чан лихорадочно мечется по кровати, ни на секунду не замолкая. Его губы так призывно распахнуты, что Чонин не удерживается и касается мягкой плоти подушечками пальцев. Он обводит их по очереди, еле касаясь и щекоча чувствительное место. Чонин медленно проникает пальцем внутрь, чувствуя как язык в мгновение обхватывает его, делая мокрым и горячим.       Чонин целует Чана напористо, жадно, пытается восполнить нужду в прикосновениях и ласке. Мужчина под ним извивается, довольно мычит, стонет, руки распускает, не зная, куда деть, и вновь возвращает к ягодицам, чтобы опять насладиться их упругостью. Чонин приподнимается для большего удобства и помогает Чану вновь попасть внутрь.       Чан уже выглядит более спокойным, толкается мягче, плавнее, любовно оглаживает раскрасневшуюся кожу на бедрах. В этот раз все выходит мирно и нежно. Они любовно нежат друг друга касаниями, доводя до пика лишь ощущением близости и тепла.       Засыпают они потными и грязными, но расслабленными и удовлетворенными, плотно прижимаются друг к другу, неразборчиво тихо бурча что-то нежное.       Утром Чонин все поймет, но благодарить ребят не станет. Из вредности.