***
В тот вечер все было как всегда. Чанбин завалился в гости к Минхо, они спокойно смотрели ютуб, играли в приставку на большой плазме в гостиной, ели всякую гадость. У Минхо была реально огромная трехкомнатная квартира с шикарнейшим телеком и удобнейшим диваном. Чанбин часто оставался с ночевкой и ему не раз приходилось это проверять, не пожалел ни разу. Сидели они так довольно долго, за окном уже совсем стемнело, Чанбин слегка захмелел от любезно предоставленного другом пива, а Минхо то и дело поглядывал на часы. — Чувак, уже так-то поздно. Останешься? Чанбин согласно кивает, протирая покрасневшее и немного потное лицо руками. Глаза невольно слипаются из-за легкой сонливости, движения стали более плавными и вялыми. Минхо хлопает друга по плечу и уходит собираться на подработку. Феликс, брат Минхо, давно видит десятый сон в своей кроватке, поэтому Чанбин может спокойно обустраиваться на привычном месте. Этого парня даже пушечный выстрел не разбудит. Минхо в который раз объясняет, что в холодильнике трогать можно, что желательно, а что сто процентов нужно, чтобы до утра не скисло, дает полотенце и запасную щетку, и сваливает так же быстро, как бегает за своим педиковатым коллегой с нарциссическими замашками. Все со слов Минхо. В квартире полно душевых, но Чанбин предпочитает ту, что в комнате Минхо, потому что в ней не придурковатая шторка с фото котов с внутренней стороны, а нормальное матовое застекление. Минхо говорит, что поменяет отделку в общей ванной как только сплавит куда-нибудь брата-нахлебника. Но, естественно, выгонять Феликса он никуда не собирается как минимум до окончания школы, когда родители подарят и ему собственную квартиру. Вообще, Феликс должен жить с родителями, но он настолько заебал Минхо жалобами на мать, что тратит на него теперь в два раза больше энергии и любви, чем до переезда Минхо, что старшенький не выдержал и пустил пожить у себя. Теперь мама стабильно приезжает проверить их раз в неделю. Чанбин быстро принимает душ, чистит зубы, пользуется всевозможными баночками с уходом для лица, потому что Минхо точно не против, а, даже если против, он ничего не сделает. Он уже взял белье и почти дошел до гостиной, когда стон щелкнул по ушам, пуская электрический разряд вниз по позвоночнику. Из комнаты были видны всполохи света, быстро меняющие интенсивность и яркость, слышались неприличные звуки какого-то дешевого порно и вполне реальный голос. Голос Феликса. Чанбин вжался в стену, будто пытаясь срастись с ней. Хотелось провалиться от стыда на месте. Почему этот мальчишка не удостоверился, что совершенно один дома, что ему никто не помешает? Чертов подросток со своими гормонами. Чанбин хотел уйти обратно в спальню Минхо и переждать там, но кое-что привлекло его внимание. Он не слышал женских стонов. Совсем, ни одного звука, даже крохотного. Из диалога он выловил что-то про «хорошего мальчика» и «грязный рот», а потом его мозг поплыл. Феликс смотрел кинковое гей-порно. И он определенно знал, что выбирает, потому что английский этого мальца был куда лучше среднего уровня. Чанбина обдало жаром. Повторяющееся из раза в раз «хороший мальчик» и вторящий этому Феликс, были чем-то нереальным для его собственного члена. Чанбин что-то говорил про подростковые гормоны? Голос Феликса, кажется, отпечатался на извилинах мозга, так что, даже если бы Чанбин попытался прикрыть уши, он бы не смог расслышать этого. Чанбин почти уронил постельное, когда Феликс громко выругался, сетуя на непродолжительность видео. Все затихло, но потом послышались щелчки. Феликс переключал видео, в попытках найти что-то более продолжительное и возбуждающее. Чанбин заглянул в проем и обомлел. Феликс все еще медленно водил по блестящему в свете экрана члену, ни на секунду не отрывая взгляд от телека. Ноги сами двинулись в ту сторону. Феликс вскрикнул от неожиданности, когда Чанбин оказался позади него и опалил горячим дыханием щеку. Они недолго вглядывались в глаза друг друга, и Чанбин, не понимая, откуда набрался смелости, включил видео, на котором актер глубоко принимал член в рот, довольно постанывая от каждой похвалы. — Хочешь так же? Феликс как-будто был не с ним, просто неосознанно кивнул головой, не разрывая зрительного контакта. Чанбин облизнулся и быстро обошел диван, падая на колени. Смотреть на Феликса снизу оказалось довольно горячо. Его губы вожделенно приоткрылись, глаза смотрели с какой-то зарождающейся ноткой доминантности, заставляя Чанбина нетерпеливо ерзать. Феликс добровольно убрал руки, позволяя Чанбину более детально рассмотреть не слишком длинный, но довольно толстый ствол. Полностью влажный, он призывно прижимался к животу Феликса, дергаясь при каждом вдохе и выдохе. Чанбин облизнулся. Понять, насколько сильно шумело в ушах получилось только тогда, когда со стороны телевизора вновь послышались неестественные стоны. Чанбин давно не смотрел порно, но прямо сейчас он вслушивался в каждую фразу, нелепо повторяя за актерами. — Хочешь, чтобы я побыл для тебя хорошим мальчиком? Феликс даже поперхнулся от такой неожиданности. Его глаза удивленно округлились, будто он пытался понять, верно ли услышал. Чанбин готов был провалиться сквозь землю. Никогда еще он не испытывал такого разочаровывающего стыда во время секса. Кажется, Феликс на него дурно влияет. — Забудь, — немного расстроенно начал Чанбин, но Феликс наконец пришел в себя и впервые за сегодняшний вечер обратился к Чанбину. — Будь моим хорошим мальчиком. Феликс нежно провел по его щеке, мягко касаясь пальцами подбородка, и притянул ближе к своему паху. Резкий запах чужих выделений ударил в нос, язык Чанбина начал зудеть от предвкушения. Он на пробу коснулся кончиком языка головки и одернул, будто боясь обжечься. Член Феликса был слишком горячим. Феликс нетерпеливо выдохнул, снова подтягивая Чанбина ближе. Он еще раз погладил щеку, а после проскользил пальцами в волосы, легко сжимая их на затылке. — Разве хорошие мальчики не спрашивают разрешения? Чанбин задыхается. Голос Феликса такой низкий и властный, что не подчиниться не представлялось возможным. Надо же было так вляпаться. Чанбин точно умрет этим вечером. — Прости, я подумал, что можно. — Что ты сказал? Я не расслышал? Чанбин неуверенно взглянул Феликсу в глаза и облегченно распрямил плечи, увидев в них одобрение. Было непривычно видеть такую доминантность в мелком пацаненке, которого Чанбин и не рассматривал даже толком раньше. А что сейчас? Он истекает слюной и предэякулятом, как сука в течку, хвоста не хватает, чтобы нетерпеливо помахать им. И все из-за жесткого голоса и взгляда младшего брата его лучшего друга. — Если ты продолжишь медлить, я уйду спать, а ты так и не сможешь попробовать мой член. Ты ведь так хочешь этого. Будет так обидно. Феликс насмехался над ним. Абсолютно беззастенчиво насмехался над его желаниями, распаляя их еще сильнее. — Могу я использовать свой рот, чтобы сделать тебе хорошо? Феликс удовлетворенно кивает, чуть шире расставляя ноги. Его рука все еще сжимает Чанбиновы волосы, притягивая ближе к члену, в то время как другой он хлопает Чанбина по трясущимся пальцам, убирая их к себе на колени. — Держи здесь. Я сам. Чанбин внимательно наблюдает за пухловатыми короткими пальцами, которые умело направляют член в его рот. Чанбин мычит от восторга — член полностью заполняет его, идеально упираясь в стенку глотки. — Какой хороший рот. Феликс удовлетворенно улыбается и чешет Чанбина за ухом, словно любимого пса, а после оттаскивает назад. Чанбин протестующе мычит, но получает за это легкий шлепок по щеке, а после чувствует, как член вновь входит глубоко в него. Дышать становится труднее, и Чанбин изо всех сил пытается расслабить горло, но слезы все равно проступают на глазах, немного размывая насмешливое лицо Феликса. — Поработай языком. И будь осторожен с зубами. Чанбин испугался бы, если бы не многообещающий оскал на пухлых покрасневших губах. Феликс прикусывает одну из них, будто пытаясь сдержаться от чего-то, а потом стонет, когда Чанбин проводит по стволу к уздечке. Он ненадолго выпускает член изо рта, чтобы несколько раз коротко лизнуть головку и пройтись губами вдоль ствола. Феликс закатывает глаза и снова выпускает вздох. У Чанбина внутри все поджимается от этого звука. Чанбин сильно расстроен запретом на использование рук. Хотелось ощутить влагу подушечками пальцев, обвить их вокруг толстого ствола, помочь себе взять поглубже. Но Чанбину оставалось только сжимать худые колени Феликса и пытаться справиться только губами. — Я хочу дотронуться. Опасливо шепчет Чанбин, поднимая нуждающийся взгляд. Феликс только усмехается, вновь хватая его подбородок. — Пока не заслужил. Феликс проводит членом по его губам. Чанбин разочарованно скулит, сильнее впиваясь пальцами в мягкую оголенную кожу, и снова берет член в рот. Он старается быть аккуратным, но это просто невозможно. Толстый член плотно прижимается к полости рта, челюсть саднит и ноет, норовя сомкнуться. Чанбин не справляется, выпускает ствол, останавливаясь на головке и, совершенно случайно дергает головой, задевая самый кончик резцами. Феликс сдавленно шипит, крепко сжимая пальцами щеки. — Я же попросил. Какой же ты хороший мальчик, если не можешь выполнить простой просьбы? Взгляд Феликса, холодный и раздраженный, но на дне плещется игривый огонек страсти. И, черт бы подрал Чанбина, если сейчас он не сгорит на месте от возбуждения, стыда и жажды члена, который у него безжалостно отобрали. Феликс резко встает с дивана и поднимает податливого и нуждающегося Чанбина за руки, толкая на диван. Он перекидывает безвольное тело через спинку, в одно движение стягивая штаны. — Хен, я ведь могу? Но разрешения он спрашивает чисто ради формальности. Он точно знает, что может, что Чанбин позволит. И Чанбин позволяет, поддаваясь ласкам и обжигающему шепоту. Феликс осторожно ведет пальцами между ягодиц, надавливает кончиками на влажное отверстие, и голодно облизывается, не чувствуя сопротивления. Чанбин через плечо видит все изменения на лице Феликса, и вздрагивает от каждого касания. Он сильнее сжимает обивку, когда Феликс впивается пальцами свободной руки в кожу на бедре. И он не просто трахает Чанбина пальцами — он целенаправленно выискивает простату и массирует ее, не отрываясь на бесполезные действия. Чанбин скулит, впивается ногтями в свои предплечья и тяжело выдыхает на каждый толчок. Из горла рвутся тяжелые глухие стоны, Чанбин их даже не сдерживает, потому что в этом нет смысла, желания — тем более. — Хен плохой, очень плохой, — шепчет Феликс, добавляя третий палец. Он вводит их по самое основание, но этого так чертовски мало. — Крошка, твои пальцы слишком короткие, предлагаю найти им альтернативу. — Почувствовал себя смелым? Пальцы исчезают так же быстро, как появились, и Феликс нетерпеливо трется членом между ягодиц, то и дело задевая вход, заставляя Чанбина вздрагивать от приятной стимуляции. Когда Феликс резко замирает, уперевшись в самый проход, Чанбин облизывается в предвкушении, пытаясь податься назад, но ничего не происходит. Феликс, будто на зло, отодвигается все дальше, а после и вовсе отстраняется. — Хен, прости, у меня нет резинки. — Ты когда-нибудь трахался без нее? — Нет. — Я тоже. Не против попробовать? Чанбин внимательно разглядывал чужое, чуть нервное, лицо. Феликс, казалось, вел непростую борьбу с собой, и Чанбин был несказанно рад, вновь почувствовав трение горячей кожи. — Могу я тогда кончить внутрь? — Феликс смотрел с такой надеждой, что, даже если бы Чанбин был против, он все равно позволил бы этому случиться. Но, к счастью, Чанбин не был против. Легкого смущенного кивка было более, чем достаточно, для начала активных действий. Феликс вновь уперся головкой в слегка разомкнутый сфинктер и, сжав сильнее ягодицу Чанбина, толкнулся полностью внутрь. Почти одновременно с их губ сорвался стон. Чанбин, чувствуя приятную наполненность, опустил голову и сильно зажмурил глаза. Хотелось взвыть от тянущей приятной боли в мышцах. Феликс так же опустил голову Чанбину на лопатки, тяжело дыша от напряжения. Он переместил руки на талию Чанбина, крепко впившись пальцами, и сдавленно простонал, почувствовав ритмичное сжатие и без того тугих стенок. — Хен, так не пойдет, — пошептал Феликс, качнув бедрами. — Не я один должен наслаждаться. Чанбин отчетливо слышал улыбку в его голосе. Он заскулил, подстраиваясь под медленные глубокие толчки, но головы так и не поднял. Толчки становились резче и жестче, Феликс стонал все ниже, а Чанбин, кажется, все больше проваливался в небытие. Этот член, божественный толстый член делал ему так хорошо, что мозг отключался и снова включался при каждом проникновении, как лампочка со звуковым включением в концертном зале. При том, что такая лампочка там никому и близко не упала, как, собственно, и мозг Чанбину сейчас. Разряд прострелил позвоночник, когда маленькие ловкие пальцы аккуратно обвили Чанбинов член, несильно сжимая у основания. Они перебрались к мошонке, мягко сминая и поглаживая ее, а после слегка шлепая. Чанбин весь сжался, попытался свести ноги от усилившегося напряжения, но они только ослаблено разъехались в стороны, давая Феликсу понять, что Чанбин совсем близко. Чанбин сильнее сжал обивку, даже прикусил ее, в попытке снизить градус, но Феликс начал целовать и покусывать его плечи, и на этом Чанбин с уверенностью мог сказать, что он все. Кончился, скончался и кончил в добавок. Плечи были слишком чувствительными, чтобы он мог пережить такое. — Ну вот, ты заляпал диван, — притворно грустно заскулил Феликс. — Настала моя очередь запачкать тебя. Он прижал Чанбина сильнее к спинке, вплетая пальцы в его волосы, и ускорил темп, опершись лбом на плечо. А потом Чанбин почувствовал крупную дрожь и горячую жидкость, заполняющую его. Феликс не спешил вытаскивать, пытаясь отдышаться и прийти в себя, Чанбин не спешил его отпускать, наслаждаясь минутами удовольствия. Феликс спустил его на диван, крепко обнимая поперек талии, и еще плотнее вжался в него всем телом, будто боясь, что Чанбин может прямо сейчас испариться. Но Чанбин был слишком сильно измотан и доволен положением, что даже шевелить пальцами ног сейчас отказался бы. — Я люблю тебя, — послышалось из-за спины, когда Чанбин почти уснул. Он испуганно вздрогнул, но уже через секунду услышал посапывание. Сбегать было не в его правилах, но прямо сейчас он точно не смог бы остаться. Мозгу нужен отдых и время, на осмысление произошедшего.***
Дома у Минхо Чанбин с того вечера не появлялся. Две недели ему удавалось успешно избегать встреч с другом и его младшим братом. И Минхо начинал беспокоиться, когда Чанбин уже в который раз отказывался от привычных посиделок. Звать Феликса просто младшим братом друга после произошедшего кажется странным и неправильным. Но еще более неправильны его слова. Что? Что он сказал? В смысле, как он мог произнести что-то такое? Он же не влюбился в него из-за одного перепихона? А если это случилось раньше, то когда конкретно? Чанбин не помнил, чтобы когда-нибудь давал ему повод, если можно так сказать. — Я сломал твоего брата, — с порога заявляет Чанбин, даже не дав Минхо поприветствовать его. — Что? Минхо пару секунд пораженно хлопает глазами, силясь понять, что друг имеет ввиду, а потом просто затаскивает его внутрь, проводя в гостиную. Мозг услужливо подкидывает Чанбину картины того вечера, и он тут же перехватывает Минхо, утаскивая на кухню. — Давай по порядку, — видно, что Минхо старается не напирать, но любопытство и желание понять, что за чушь несет друг, видны еще сильнее. Чанбин пытается подобрать слова, откидывает ненужные подробности, выстраивает в голове объемный диалог с конкретной «претензией», но в итоге блеет жалкое: — Мы смотрели порно и я сделал ему минет. До Минхо доходит долгие десять секунд, за которые Чанбин успевает попрощаться с жизнью, недоеденным кусочком торта в холодильнике, и почти завядшей фиалкой на компьютерном столе. — Окей, так в чем проблема? В смысле, вы же взрослые люди. Ну сделал и сделал, не велика потеря. — Ты не понимаешь! Он сказал, что любит меня. Я сделал его геем! А еще, кажется, это, конечно, маловероятно, ведь на пустом месте такого не происходит, да и странно было бы, если бы произошло, но, возможно, я все же не сдержался, и влюбился в него тоже… Чанбин поднимает испуганный взгляд на друга, пытаясь вымолить прощение, но в чужих глазах не видно ни гнева, ни грусти, только попытки не закатить их до самого мозга. — Ты идиот? Открою тебе маленькую тайну: мы с Феликсом похожи не только внешне. Чанбин непонимающе хмурится, а потом его будто осеняет, он накрывает широко распахнутый рот ладонью, тыча пальцем в сторону Минхо и несколько раз переводя его на себя. — Хочешь сказать, я влюблен в тебя? — Идиот, блядь. Минхо ругался нечасто. Точнее только в конкретно отшибленных и тупиковых ситуациях. Чанбину тоже казалось, что ситуация принимает какие-то запредельно идиотские обороты. — Феликс — гей. Самый настоящий гейский гей, такой же как ты и я, и даже мой чертов коллега Хан Джисон! Не смог бы один минет заставить его влюбиться в тебя, если бы он был натуралом. Я поражаюсь твоей тупости. Чанбин обиженно открывает и закрывает рот, пытаясь подобрать нужные слова, но ничего подходящего не находит. Он бы так и продолжил тупо хлопать ртом, если бы не хлопнула входная дверь. — Спрячь меня! — шепотом орет Чанбин, ныряя под стол, за неимением более надежного и доступного варианта. Он садится сразу за ногой Минхо, хватаясь за штанину, и пытается прикрыться ей от глаз младшего брата лучшего друга. — Хен, я… Дома, — осекся Феликс, удивленно разглядывая сжавшегося под столом Чанбина. — У нас гости. Вторая фраза была сказана холодно и отстраненно, будто Феликса совсем не взволновало присутствие Чанбина. Довольно странное присутствие. — Я буду у себя. — Это не забудь. Минхо, этот чертов предатель, пнул Чанбин той самой ногой, заставляя сделать кувырок и плашмя упасть прямо посреди кухни. — Зачем мне твой друг? Такое отношение расстраивало и злило. Да, Чанбин сам ушел не сказав ни слова и так долго игнорировал Феликса и все, что с ним связано, но разве нельзя быть немного мягче? Чанбин так и продолжил лежать, надеясь, что Феликс поскорее уйдет к себе, прекратив испепелять его взглядом. Позорище. — О, думаю, вы сейчас достаточно близки, чтобы назвать меня третьим лишним. Забери его, — с нажимом проговорил Минхо, продолжая преспокойно пить уже остывший чай. Чанбин послушно встал, когда его начали тянуть вверх. Что-то это ему напоминает. Щеки стыдливо зарделись от взгляда на серьезное, словно у пятилетки, лицо. Феликс выглядел оскорбленным, обиженным, униженным и отвергнутым. Видимо, так и было. Он бросил последний молящий взгляд на Минхо, но тот уткнулся в телефон, игнорируя все вокруг, и Чанбин послушно прошел в чужую комнату. Он никогда не был тут раньше. В глаза первым делом бросился плюшевый кролик, которого Чанбин дарил ему на пятнадцатилетие. Это было так давно. Феликс прокашлялся, хлопая по кровати рядом с собой. Его взгляд был колючим, словно битое стекло, а уголки губ зло тянулись вниз. — Прости. — Я не это хочу услышать. Чанбин хмурится, наконец полноценно заглядывая в глаза. Феликс все еще чего-то ждет, настойчиво держа руку на месте рядом с собой. Чанбин не может сесть рядом. Точно не сейчас, когда его сердце так быстро колотится от одного только взгляда из-под челки. Нахождение в такой близости просто убьет его. — Тогда, что я должен сказать? Чанбин правда не понимал, хотя в голове целый легион мыслей, но ни одна не была достаточно убедительной, чтобы он произнес ее вслух. — Ответь мне. Я ничего от тебя не жду, просто хочу знать, что ты думаешь. Чанбин непонимающе моргает пару раз, а потом его окатывает ледяным осознанием. Да, это то, чего хотел бы человек в такой ситуации. Как он раньше не догадался? Но, блядь, Феликс же… — Ты несовершеннолетний. И прямо сейчас Чанбин в полной мере ощутил стыд за тот вечер. Феликс спокойно занимался своими делами, а Чанбин так нагло прервал его, даже не задумавшись о последствиях и рисках. Как же это блядь хреново. — Минхо как-то говорил, что ты идиот, и он был прав. Повторяй за мной: «я». Несмотря на то, что это заявление было довольно обидным, Чанбин с ним согласен, поэтому примирительно кивнул, произнося первую букву: — Я. — «Люблю». — Люблю. — «Большие члены». — Боль… Стой! Нет, это… Ну, это правда, но, не думаю, что это то самое, — Чанбин активно жестикулировал, пытаясь развернуть ситуацию в адекватную сторону. Только вот Феликс совсем не спешил помогать, заливисто рассмеявшись над сконфуженным выражением лица Чанбина. — Мелкий поганец. Будешь издеваться? Значит, ты не хочешь слышать о том, как сильно я люблю тебя. Ну, хорошо. Феликс тут же прекратил смеяться. Его глаза удивленно округлились, а губы приоткрылись в попытке что-то сказать. Чанбин в секунду оказался на чужих коленях, зло сжимая волосы на затылке. Он уперся в лбом в лоб Феликса, чтобы тот не смог отвести взгляд, и сильно ущипнул за бедро. Феликс облизнулся. — Мне девятнадцать давно уже исполнилось. А ты заработался и все пропустил. — Точно, это ведь было почти два месяца назад. Ты хотел, чтобы я был там? — Очень. Феликс мягко, совсем не пошло и ненавязчиво обхватил руками ягодицы Чанбина, притягивая его еще немного ближе, а потом и вовсе крепко обвил талию, утыкаясь носом в плечо. — Можешь сделать мне запоздалый подарок? Чанбин легонько кивнул, перебирая мягкие светлые пряди. Долго ждать просьбы не пришлось. — Давай отметим вместе рождество? — Только вдвоем? — Только вдвоем. Нежный поцелуй был лучше любых слов.