Мать Драконов: Скайрим

Она умирает. Джон Сноу вонзил кинжал ей в грудь. Предал. Она чувствует это. Чувствует боль, но сознание уходит слишком быстро для того, чтобы она успела понять, какая боль преобладает: от клинка прошедшего сквозь плоть или от предательства, совершенного тем человеком, с которым она собиралась разделить этот мир. Дейенерис чувствует сильные руки, не дающие ей упасть, видит слезы Джона, текущие по его лицу. Она хочет спросить почему, но не может выдавить из себя слова, чувствует, что горло сжимает как от удушья, каждый раз, когда она пытается сделать вдох. Она смотрит в глаза своего убийцы до последнего мгновенья, надеясь, что это дурной сон, от которого она вот-вот проснется. Джон держит ее обессиленное тело крепко, и даже кажется, что не хочет её отпускать, но её жизнь неумолимо подходит к концу, а она лишь может смотреть в глаза своего убийцы. Дейенерис закрывает глаза и в тот же момент сердце её издает последний удар. Последнее что она слышит это плач своего сына, почувствовавшего прервавшуюся с матерью связь.

***

Боль. Резкая боль, сходящая на нет, но настолько сильная, что не дает ей даже попытаться заговорить и позвать на помощь. Это то, что она чувствует, когда, стремительно открывая глаза. Её руки взлетают к груди, ожидая найти клинок, отнявший её жизнь, но там пустота. Это был сон, с облегчением думает она на мгновенье пока подняв взгляд не понимает, что находится в дотракийском шатре. Том самом где её Солнце и Звезды держа на руках их не рожденного сына обещал её ждать. Но шатер пуст. И почему она чувствует себя живой, ощущает тяжесть в теле, подступающую панику, если точно теперь знает, что мертва? Где же Рейго? Где её Солнце и Звезды? Он обещал встретить её. А может она отправилась в Пекло за все отнятые ею жизни и теперь ей не дано увидеть мужа и сына. Они ждали зря. Ей предстоит провести свою посмертную жизнь в одиночестве. За то что не уберегла своих близких. За то что не сломала колесо, которое в итоге раздавило её саму. За то что подвела свой кхаласар, обрекла своих воинов на смерть, когда обещала привести к славной битве и великой победе. Лишь немногие дошли с ней до Королевской Гавани. Она оставила своих детей, мирных жителей Миэрина, что стали свободны благодаря ей. Она оставила Дрогона, её мальчик там в большом мире, единственный в своем роде. Последний. Одинокий. Дэни делает глубокий вдох, утирает слезы, скатывающиеся по щекам и поднимается на ноги. Она должна уйти отсюда. Она не останется здесь, она выйдет в Великое Дотракийское Море и будет искать их, чтобы увидеть хоть краем глаза. Королева решительно пересекает порог шатра и оказывается на улице, но не в ожидаемой ею степи, а в доме магистра Иллирио, человека что дал ей и Визерису их последний приют. Подарил ей на свадьбу драконьи яйца, из которых вылупились её прекрасные дети. Дейенерис идет по таким забытым и знакомым комнатам этого дома и в конце концов заходит в помещение, что было когда-то щедро выделено ей. — Здесь я смотрела вниз на простых людей и хотела быть как те дети, что свободно бегают по улицам Пентоса. — Здесь я подарил тебе свадебное платье, на которое ты смотрела также безразлично, как и на мою казнь от рук своего дикаря. Дейенерис резко оборачивается и видит старшего брата, по лицу которого прямо на пол стекает жидкое раскаленное золото. Следом ошметками падают куски его кожи обнажая кости черепа, что жутко улыбается ей. — Ты разбудила дракона, дорогая сестрица, — шипит он, надвигаясь на неё протягивая вперед переломанные руки. — Ты не дракон и ты мертв, — Дэни в испуге пятится от мертвого Визериса, продолжающего идти к ней. — Ты могла остановить их. Ты виновата, Дейенерис, — на его черепе почти не осталось плоти, но она продолжает смотреть на эту изуродованную версию её брата. — Я не могла. Ты бы принёс лишь смерть в этот мир, как делал наш отец. — И оттого так хорошо, что это сделала ты, дорогая сестрица, — скелет с редкими торчащими из черепа серебряными волосами, одетый в одежду, что была на Визерисе в момент его гибели, зловеще смеется, пока Дейенерис в ужасе выбегает из комнаты, — пламя и кровь, Дэни, — раздается ей вслед зловещим смехом мертвеца, — пламя и кровь! — слышит она девиз их дома. Девушка бежит, боясь оглянуться на покойного брата и убеждает себя, что это лишь видение. Страшное видение, от которого некуда бежать, понимает она. Если это её посмертие, её наказание за содеянное, то ей негде скрываться. Этот Визерис найдет её снова, через какую бы дверь она не прошла. Дэни кидается к выходу из особняка и перешагнув порог, надеясь оставить жуткий скелет позади хоть на какое-то время, оказывается в Доме Бессмертных. А на каменном пьедестале, к которому когда-то были прикованы её дети, стоит сундук. Сундук, подаренный магистром Иллирио. Дэни медленно подходит к нему и открывает крышку. Внутри на чёрном бархате лежат два расколотых драконьих яйца. Те самые из которых когда-то вылупились Рейгаль и Визерион. Два её сына, что погибли по её наивности и невнимательности. Два сына, что были закованы ею в цепи в пирамидах Миэрина. Дейенерис проводит рукой по пустому углублению. Яйца Дрогона нет, и она рада этому. Её последний сын еще жив и проживет долгую жизнь. Драконы живут гораздо дольше людей. Дрогон будет жить за неё и за своих павших братьев. Он силён и свиреп, и она не может допустить даже мысли о том, что его может не стать, как и всех их. Мать драконов отходит на шаг от сундука, пытаясь отвести от него взгляд. Боль внутри неё лишь усиливается с каждым движением, и она понимает, что потеряла счет времени. Она не знает сколько времени провела около разбитой скорлупы, время казалось и остается казаться таким неважным сейчас. Но она делает очередной шаг назад и опирается спиной на очередную дверь, через которую ей предстоит пройти. Она хочет найти Миссандею и Джораха, но с каждой минутой проведенной в своем посмертии понимает, что её друзьям нечего здесь делать. То, что её окружает лишь иллюзии созданные только для неё, может быть её же подсознанием, и предназначены они лишь ей в наказание, как кара за всё содеянное. Она отрывает взгляд от пьедестала и покидает наконец Дом Бессмертных. Дэни с содроганием ожидает того, что ей предстоит увидеть на этот раз и чуть не задыхается на очередном вздохе, когда видит, что оказалась в разрушенной Королевской гавани. Миллионный город пуст. Где-то потрескивает огонь от пожара, устроенного ею и Дрогоном, тут и там валяются камни, отколовшиеся от башен и домов. С неба спускается пепел падая прямо на окровавленную землю. Дейенерис идет, не разбирая дорог по месту, что могло стать её домом. Должно было стать её домом. Месту, где люди, её люди могли бы быть счастливыми и улыбаться ей. Дом, из которого её семье пришлось бежать от предателей и убийц. Что чувствовал её отец двадцать лет назад? Она знала, что он был безумен, но сколько безумия в нём было на самом деле? Как быстро все его советники отвернулись от него и принялись строить заговоры? Из-за его безумия ли, или же оттого, что паранойя его разгоравшаяся день ото дня все сильнее, могла бы вывести на поверхность предателей? Старки. Кем были они? Почему Рейгар ушел от семьи? Бросил на погибель всех ради волчицы Старков. За чем он гнался? Что могла дать ему северянка, когда рядом была Элия и их дети? Если он так хотел её, то мог взять в жены, Таргариены поступали так веками, но он решил пойти путем, что лишь опорочил его жену, детей и развязал войну. Просто сбежал к любовнице. Не был так уж идеален её старший брат. Дэни проходит мимо разбитого на части колокола, чей звон должен был обозначить её победу. Она хотела, чтобы сражение прошло стремительно, чтобы у Серсеи и её армии не было бы ни единого шанса. Проигрыш в тот день был бы смерти подобен. Дейенерис не имела права погибнуть. Проиграть. Быть сбитой одной из баллист. Тогда был её последний шанс, она знала это, и вопреки произошедшему действительно не хотела превращать битву в бойню. Но колокола зазвонили, и она вспомнила о том, как тело её лучшей подруги летело вслед за отрубленной головой. Она уничтожила главные ворота города, чтобы однажды построить новые, привести туда Серсею Ланнистер и увидеть, как уже голова львицы, отделенная от туловища, летит вниз. Дэни не отвела бы от этого зрелища взгляд, как не отводила взгляд от Миссандеи в её последние мгновенья. Девушка идет дальше, проходя по разрушенным улицам. Она знает, что в конце концов, дорога приведет её к месту, где была оборвана её жизнь. Её кара. Бродить по этим местам и вспоминать всю боль, что была в её жизни. А ведь сейчас она могла стоять здесь Королевой, вернувшей у захватчиков трон её семьи. В небе над столицей могли летать все три её сына. Выросшие еще сильнее, полные жизненной энергии и сил. Всё шло не так с тех пор, как она шагнула на земли Вестероса. С тех пор, как в её жизнь вошел Тирион Ланнистер, а потом и Джон Сноу. Она верила им обоим, но всё что получила это советы ведущие к проигрышу и кинжал в своё сердце. Кто знает, может последнее тоже было чьим-то советом. Дэни подходит к ступеням ведущим в тронный зал. Нет, думает она, всё началось в Миэрине, когда она стала оглядываться на карлика в поисках его одобрения на каждый свой шаг. Она была обречена ещё тогда. Теперь она это понимает. Как и то, что трон перед ней очередная иллюзия. Она даже не думает, чтобы сесть на него. Когда она размышляла о возвращении в Вестерос, ей казалось, что момент, когда она сядет на трон, будет моментом единения с её семьей. Со всеми королями и королевами, что когда-либо сидели на троне и правили семью королевствами, передавали друг другу мудрость правления, завоевывали города. Она хотела, чтобы они видели то, как она возвращает всё, что было создано кровавым трудом её семьи. Возвращает им, Таргариенам, что объединили семь королевств, создали уклад, по которому все эти неблагодарные люди живут до сих пор. Она идет вперед, к трону также как шла к нему за несколько минут до своей смерти. Только сейчас она видит, как с семи ступеней стекает кровь, собираясь в лужу прямо под символичным пьедесталом. Ей почему-то кажется, что это её кровь, кровь её отца, её братьев, всех этих королев и королей, всей её семьи, что шагнула на земли Вестероса. И ей остается только смотреть как алая жидкость все продолжает и продолжает стекать по ступеням. Это действительно того стоило? Вестерос того стоил? Она могла забыть его, оставить позади, как её предки оставили позади Валирию. Она могла бы привести Миэрин к процветанию, продолжать завоевывать города, освобождать рабов. Что такое Вестерос в сравнении с остальным миром? Это земли боли и страданий, которым не существует конца. Может быть в конечном счете все эти знатные гордые лорды просто перебили бы друг друга. А ей бы не было до них дела. Остальной мир процветал бы с ней и её драконами, как когда-то процветал проклятый Вестерос во главе с её предками. А Король Ночи? Кто знает, если бы у него не было бы Визериона, то ни он, ни его армия не преодолели бы стену. Сколько еще столетий он бы провел, ожидая шанса на войну с живыми, если бы не её желание помочь Джону? Они выиграли ту войну. Слишком дорогой ценой. Она не должна была помогать Северу. Не раньше, чем получила бы своё. Тогда армия, пришедшая на битву была бы больше, и кто знает, может был бы другим и исход. Завершилось бы всё быстрее или наоборот, растянулось на долгие месяцы. А может у Короля Ночи случилось бы пополнении воинов в армии. Или, что самое худшее у него было бы на два дракона больше. Она не знает ответы на эти вопросы, а кровь, льющаяся со ступеней, не собирается останавливаться, и лужа растеклась так широко, что почти подступила к её ногам. Дейенерис разворачивается и уходит не оглядываясь, она видит дверь, которая её ждет. Она переступает порог с пугающей её саму решительностью, и стоит ей оказаться по ту сторону, как горло её снова сдавливает удушье. Но теперь это лишь от пустыни во круг. Ей хочется поскорее снять с себя плащ, что она и делает, в прочем, не выкидывая его куда-то на песок, а поудобнее обмотав своей цепью и оставляя в своих руках. Она почему-то уверена, что пустыня не последний пункт назначения. Дэни делает шаг вперед, не зная толком куда идти. На небе нет ориентиров, и она не видит каких-либо скал. Нет даже одиноко стоящего деревца, даже иссохшего. Её окружает лишь пустота, но она идет вперед, надеясь, что в какой-то момент окажется очередной проход, очередная дверь. Но откуда двери взяться в пустыне? Или это конец? Все те иллюзии вели её именно сюда, в пустыню, что станет последним пристанищем для её воспаленного разума. Она идет, вперед не пытаясь хоть как-то считать время, но с горечью ожидая, когда наступит момент, когда силы покинут её окончательно. Когда она бессильно упадет на песок и больше не встанет. Как Серебрянка, свалившаяся от жажды и голода. Как Рейгаль, что упал с неба и больше не поднялся из-под толщи воды. Её гробницей станет песок, и она уже чувствует, что готова сдаться, когда слышит шорох. Такой знакомый, заставляющий искренне счастливо улыбаться. Так её сыновья рассекают своими крыльями воздух и Дэни оборачивается с мыслью, что перед окончательной погибелью увидит хоть одного из них. Но перед ней не кто-то из её детей. Дракон, что с величественной грацией опускается перед ней не похож на её сыновей. Дэни щурит глаза от ослепляющего света, распространяющегося от этого существа. Этот дракон выглядит так словно искупался в озере полного золота или имел неосторожность изваляться в песке с макушки до кончиков лап. Его взгляд не отрывался от неё, и она отвечает ему тем же пытаясь вспомнить рассказывал ли Визерис о подобных драконах, но не находит в памяти подсказок. — Нам надо поговорить, Дейенерис Бурерождённая, — вполне человеческий голос доносится от дракона, и она теряется на мгновенье. — Ты говоришь, — изумленно произносит она, невольно делая шаг вперед к неизвестному дракону, — кто ты? — Я Аэдрический Бог Времени Акатош, и я здесь для того, чтобы предложить тебе сделку, Матерь Драконов.