Hope

Одинокая Гора уже третий день сотрясается от того, что законный правитель наконец коронован. Пир на весь мир продолжает набирать обороты и без коронованных особ там не обойтись. Тем более, без тех, которые от души повеселили народ своей выходкой. Арья выходит за платьем в швейную, оставляя меня наедине с собой в покоях за ширмой в одном исподнем. Что останавливает меня прямо сейчас надеть первые же штаны и отправиться покорять двалиновскую настойку? Торин, мать его, Дубощит, который решил изощренным способом наказать свою пьяницу-дочь, наказав гномке забрать любимую мною одежду в стирку. Сверкать шёлковой сорочкой на весь Эребор, честно говоря, не хочется, так что остаётся лишь глубоко вздохнуть да проклинать находчивость отца, усевшись на ковёр. Задумываюсь о чём-то своём и, витая в облаках, розово-бравадных мечтах, не понимаю, что произошло, и вскакиваю с пола после хлопка двери. Первой мыслью меня посещает возвращение Арьи, но последующая на кхуздуле ругань мужским голосом опровергает сие умозаключение. Испуганно распахиваю глаза, вслушиваясь в тяжёлое дыхание. В голове роем проносятся предположения о том, кто это может быть, но все варианты разбиваются о суровую истину, в которой знакомые мне гномы, не желающие зла хрупкой полуэльфе, должны быть либо в тронном зале, либо в зале Королей. Решительно сжимаю кулаки, цепляясь взглядом за увесистый том истории Средиземья на тумбочке рядом с кроватью, и выстраиваю в голове простейший план, где должна оглушить потенциального противника. Почти что с закрытыми глазами выбегаю из своего укрытия, за доли секунды хватаю книженцию, кидая её в гнома. Тот, матерясь, упоминает уроки Двалина и падает, получив книгой по голове. Не теряя времени, я кидаюсь к нему, садясь на гнома и прижимая того к полу. Нежданный гость откидывает книгу и теперь уже ругается на Балина с его советами почитать что-нибудь на досуге. Заношу кулак, сжимая его рубашку другой рукой. — ЛИНА! — воинственно кричит парень, умудряясь остановить мою руку и перевернуться, взяв верх над ситуацией. Этот голос меня отрезвляет, заставляя раскрыть затуманенный испугом взгляд и почувствовать каплю горячей крови из рассечённой скулы, что упала мне на щёку. — Фили, — нервно усмехаюсь, виновато прикусывая губу, — Что ты здесь делаешь? — невинно интересуюсь, как будто ничего не произошло. Гном усмехается, закатывая глаза. — Пытаюсь выжить у сестры в комнате. — Прости… — Ты моя должница, — беззлобно ухмыляется тот, приподнимая бровь. — Помнишь, я когда-то сказала, что ты солнце? — фыркаю. — Забудь. Фили смеётся, наконец отпуская меня, когда его взгляд цепляется за бретели сорочки. Я поднимаюсь с пола, одергивая однослойную юбку, нахожу в шкафу чистую простынь, беру со стола у камина кинжал с рубином и отрезаю кусок ткани, протягивая её раненному принцу. — Одеться не хочешь? — он благодарно кивает, прикладывая хлопок к ссадине на скуле. Кидаю на себя взгляд в зеркало и поджимаю губы, отрицательно качая головой. — Моя одежда сгинула в недрах водных истоков и намыленных руках гномок. И вообще, нельзя так врываться! — Извини, я сбегал от невесты. Думал, хоть сестра приютит, — вопросительно поднимаю бровь на его отчаянный вздох. — Она прилипла и не отстаёт с этой свадьбой, — принц пародирует Этельвид и её рвение к идеальной церемонии, — Можно я у тебя посижу? — под конец он умоляюще воззряется на меня. — Что ж, делать-то с тобой, бедолага, — усмехаюсь. — Моё холостяцкое пристанище к вашим услугам, — шуточно кланяюсь на пути к ширме, окидывая одной рукой свои владения, а другой прикрывая вырез исподнего. — Кхм, — неловко кашляет Фили, — Дать тебе рубашку? — вопросительно смотрит, готовый снять единственную рубаху. — ОСТАВЬ! — кричу, размахивая руками, пока ещё не поздно, — Я просто сяду здесь, — кивком указываю за ширму. — А то Арья очень впечатлительная. И, знаешь, в следующий раз сбегай от невестушки хотя бы в камзоле. — Буду иметь ввиду, — лучезарно усмехается блондин, усаживаясь по другую сторону ширмы. Глубоко вздыхаю, успокаивая разбушевавшихся бабочек, и прижимаюсь к широкой спине спиной. И нас разделяют жалкая ткань, приличия, гномка и чувства. Всего-то. Съезжаю чуть ниже, горбя худую спину, и откидываю голову гному на лопатку. — Надеюсь, тебе не больно, — гном вдруг начинает смеяться, повернув голову вбок. — Что? — Пострадала только моя гордость. Ты опять умудрилась уложить меня на лопатки! Только теперь ещё и без Рингиля! Кажется, скоро ты меня защищать будешь, а не я тебя, — прыскаю со смеха. — Что ж, для тебя я останусь слабой девочкой, — глупо улыбаюсь. — Только не забывай меня защищать. — Клянусь, — серьёзно кивает принц. — Да и как можно про тебя забыть? — Ну, раз поклялся, то — никак! — усмехаюсь в попытке перевести тему. — Кстати, кажется, мы всё-таки квиты — я тебя хоть и ударила, но приютила же, так что… — Да, здесь-то она меня точно не найдёт. — В логово врага ни ногой? — насмешливо протягиваю. — Угу. Хотя, это было бы логично. Искать меня у тебя. — Но она сюда не сунется, — уверенно отрезаю. — Я стражнику своему сразу сказала — всяких рыжих сюда не пускать. Пусть сразу их к Торину посылает, — умудрено усмехаюсь и прикусываю свой болтливый язык. — Что? — оборачивается Фили, и я вижу это недоумение на его лице, отражённое во всей его тени от камина, — Легнара бы к тебе за милю не подпустили, Этельвид сама сюда ни за что не придёт. — Я про Фаира. Это чтобы Фаир не доставал, — растерянно пищу, перебивая его своим испуганным бормотанием. — Что случилось у вас с Даином? — настороженно произносит принц, напрягаясь. — Ничего, — беззаботно пожимаю плечами, легкомысленно улыбаясь. Но, кого я обманываю? Фили сразу почувствовал мою ложь, одни только поджатые плечи чего стоят. — Лина! — Всё в порядке, — испуганно вскакиваю на ноги, высовывая голову над ширмой. — Луна! — сдерживается из последних сил, почти рычит гном. — Да? — нервно поднимаю бровь. Фили мгновенно поднимается, вырастая над ширмой, и сверлит меня взглядом. — Что? — Не строй из себя дуру! Что он сделал?! — не сдержав злость, он ударяет ладонью по дереву единственной между нами сейчас преградой. Ширма воет от безысходности, как и я внутри себя. — Фили! — пронзительно кричу, останавливая его от второго удара, что разорвёт хлипкую ткань. Примирительно вскидываю руки, смотря ему в глаза. Тяжело сглатываю, успокаивая блеск своих глаз, пока он не вылился солёными испуганными дорожками на щёки. — Прости, — потупляет глаза в пол он, виновато прикусывая губу, — Просто я волнуюсь за тебя. — Нет повода, — качаю головой, но натыкаюсь на укоризненный взгляд. Обессиленно свешиваю голову, а потом, найдя силы в этом тягостном молчании, поднимаю глаза, словно удостоверяясь в надёжности принца. Тяжело вздыхаю и подаю голос. — Обещай, что не расскажешь Торину, — блондин кивает, — Нет. Прям поклянись, — настаиваю на своём и, получив желаемое, опускаюсь обратно на ковёр, ныряя за ширму в попытке скрыться от настороженно-пронизывающего взгляда. — Ну? — выжидающе произносит он, усаживаясь на место. — Он хотел поменять порядок престолонаследия, — на одном дыхании выпаливаю, собравшись с мыслями. — Что?! — Фили мигом подрывается на ноги, опешив. — Ты поклялся! — вскакиваю за ним, пытаясь успокоить. — Я, — выдыхает он, кивнув, — Но почему ты не сказала сразу? — бухается обратно на пол, переваривая полученную информацию. — Это ведь измена, — сглатываю, — Торин бы сразу вышвырнул их всех. И Этельвид. А я была очень рада за брата, который нашёл свою невесту, — проглатываю ненавистный комок слёз. — Я говорила с ней, она к этому не причастна. — Всё? — отзывается Фили каким-то разбитым голосом. Киваю, пробурчав что-то непонятное в знак согласия. — Я говорил, что у меня лучшая сестра? — и как хорошо, что я в этот момент не вижу его невероятно горький взгляд глаз, в которых бушует море. Сутулю плечи под грузом рассказанной тайны. Всхлипываю вместе с треском полена в камине. — Главное — не смей говорить Дубощиту, — понуро отзываюсь, свешивая голову на грудь. Но фраза эта такая бессмысленная, как и попытки примирить упрямых гномов с дивным народом — принц и так уже поклялся, и не отступится от своих слов. — Эй, не кисни, упрямица. Давай пять, — берёт себя в руки Фили и прикладывает ладонь к натянутой ткани. Нервно усмехаюсь, протягивая руку к нему. Ладонь у него большая и тёплая, моя узкая кисть там просто теряется. Но в этом прикосновении больше прекрасного таинства, чем во всех балладах о любви. И стоит оно больше, чем всё золото в Эреборе. Спустя пару секунд и я беру контроль над собой, растягивая непринуждённую улыбку на измученное лицо. Очень уж любят наши чувства играть в прятки. Раздаётся стук в дверь, мы переглядываемся сквозь натянутую меж деревяшек ткань, и безмолвно договариваемся о взаимном молчании. Арья заходит в покои, шурша подолом моего платья, которое держит в руках. Хлопает створка, ведущая в купель. Гномка находит меня в гордом одиночестве за ширмой.

***

— Всё! Выходи уже! — через полчаса я наконец сумела-таки выпроводить Арью, когда та стала довольна моим видом — видимо, папа постарался, наказав в кои-то веке сделать из повесы-дочери благородную гномку. Но как только створка закрываются, красивая корона летит на кровать, туфли прячутся в дальний угол. А Фили получает свободу. Сырой Фили получает свободу. — Я там немного поскользнулся, — оповещает принц, тряся влажными волосами. — И решил затопить всю мою купель, я так понимаю? — скептически осматриваю его с ног до головы, чуть останавливаясь глазами на сырой рубахе. — Если бы ты не разлила там воду, этого бы не случилось, — закатывает глаза тот, я хмыкаю. — Ладно, — сдаюсь, признав свою вину. Усаживаюсь на пол напротив камина, уперевшись спиной в кресло. Платье ложится парчовой подушкой с множеством нижних юбок, что показались пышным цветком белой ткани из-под синего подола. — Ты не пойдёшь на праздник? — удивляется Фили, вставая у столика позади меня. — Тут веселее, — бурчу в ответ, а потом поворачиваюсь к гному, подзывая сесть рядом. Брат садится у камина, разглядывая моё лицо, на котором играют отблески огня. — Махал, эти корсеты доведут меня! Прошу тебя, развяжи его! — взмолилась я, почувствовав, как ткань сдавливает рёбра. Светловолосый понимающе усмехается — праздничный камзол тоже не самый удобный элемент одежды, — встаёт и подходит ко мне. Наклоняю спину вперёд, почти укладываясь животом на ноги, давая парню полную свободу, чтобы самой её обрести. Ловкие руки быстро управляются с надоедливой лентой, и синий верх опадает на колени. — И сколько же корсетов ты развязал, братец? — ухмыляюсь, поднимая к нему голову. В глазах пляшут чёртики, но где-то внутри колет придушенная ревность. — Они не все были в корсетах, — юлит тот, понимая, к чему я клоню. — Оу, они? — парирую в ответ. — Да ты льстишь себе! — Мелочь, успокойся! Рановато тебе для таких разговоров, — смеётся Фили, и в этот момент под его взглядом я и правда чувствую себя глупым несмышлёнышем. В приступе мудрости он тянет руку ко мне, чтобы отечески пожурить по голове, но я буквально рычу. — Тронешь — руку откушу, — принц закатывает глаза, но убирает руку, укладываясь мне на колени. Парча сминается под его головой. Я снова откидываюсь на ножку кресла и устало кладу голову на мягкую сидушку, направляя взгляд в потолок. — Лин, а спой что-нибудь, — приглушённо просит Фили, чуть приподнимая ко мне голову. — Мелочь не поёт, — лениво отзываюсь, не двигаясь. — Ну, солнце, — протягивает он. — Мы бредёёём чрез Мглистых гор хребет, — меланхолично отвечаю. — Если бы я захотел в тысячный раз её послушать, то вернулся бы на пир. — Так вперёд. У гномов голоса тоже хоть куда, — пожимаю плечиками и отрываю голову, натыкаясь на умоляющий взгляд. — У тебя лучше, — кривится он, вспоминая последнюю попойку с непрекращающимися пьяными завываниями. Едва усмехаюсь уголком губ, в задумчивости уставляясь на трепыхающееся пламя.

Time goes by and still I'm stuck on you Yeah, time goes by and still I'm stuck On you, ooh-ooh, you, ooh-ooh

Строчки сами рождаются в голове, и я неожиданно даже для себя начинаю петь, выворачивая душу наизнанку. Взгляд сверлит камин, синий сливается с оранжевыми всполохами. Руки, разглаживающие ткань, неосознанно перемещаются на чуть влажные светлые волосы.

I've been afraid, don't wanna fade out of my body I've been astray, barely awake, floating above me Covered in red, what can I say? I've been in a madness

Всплывают неприятные воспоминания, но тепло от солнца, что лежит на моих коленях, разливается по телу, обнимая сердце.

I'm feeling like I've been locked in a grave You were the laugh, you were the life, you were the party You were the brave, I was the weak, you were the army You were the faith, you were the truth, I was the sorry I'm feeling like you've been taking away

Я чувствую себя так, будто тебя отняли у меня. Ты был единственным. Ты был моим единственным.

You were my one, you were my one When all has been said, all has been done You were my one, you were my one Now I am left reachin' above me, oh-oh

Когда была не в себе, ты был моим единственным, кто мог достучаться. Когда была не в силах, ты был единственным, кому было под силу заставить подняться. Ты был моим единственным, кого я всегда слушала. И продолжаю слушать.

Time goes by and still I'm stuck On you, ooh-ooh, you, ooh-ooh (Whoa-oh) Yeah, time goes by and still I'm stuck On you, ooh-ooh, you, ooh-ooh (Whoa-oh)

А время идёт и идёт, всё продолжая идти без остановок, чтобы двое не могли передохнуть наедине, когда это очень нужно хотя бы одной из них. Когда очень важно побыть в тишине, где слышно, как трещит, разлетаясь осколками, сердце. Руки совсем заплутали в светлой гриве и не собираются отступать. Солнце плавится в моих прикосновениях. Я набираюсь решимости, вдыхая полной грудью. — Фили, я… — но всю смелость разбивает стук в дверь. — Да? — хрипло шепчет он, заглядывая через глаза в самую душу, где томится сладкое чувство. — Я знаю, что ты там! — вдруг раздаётся женский голос за дверью, который полностью разбивает меня. — Кхм, — чуть кашляю, прогоняя туманную пелену с глаз. — Лина? — отрешённо не замечая ничего вокруг, смотрит на меня, приподнимая голову с колен. — Я думаю, тебе пора, — в подтверждение моих слов за дверью Этельвид вновь зовёт его. Фили трясёт головой, возвращаясь в реальность. — Я тоже, — тяжело вздыхает тот, виновато улыбнувшись, но взгляд его тяжёл, как никогда, лишь в голубой глубине ещё плещется былая нежность. — Спасибо, — напоследок он целует меня в щёку и треплет по волосам. И с хлопком двери, кажется, сердце окончательно разлетается, врезаясь осколками в душу и пуская там ледяные корни.

Why did you leave, why did you go, leavin’ me lonely? Didn’t you know you were the home, you were the only? Where did you go? Where did you go? Where did you go? Come back to me

Прошу, просто вернись ко мне. Оживи меня. Не дай кануть в ледяную бездну.

Time goes by and still I'm stuck

Но время неумолимо идёт вперёд, а наши чувства очень уж любят играть в прятки, не изменяя себе.

But I am on my back again Follow my hopeless opus plan.