***
*пару лет назад в Эреборе* В тренировочной зале никогда не стихают голоса оружия. С раннего утра в своё удовольствие проведут парочку боёв матёрые дозорные, продежурившие всю ночь. После завтрака зал заполнится детьми, которым предстоит пройти тернистый путь воина. После них Двалин начинает гонять старших, которые вот-вот вступят в армию Эребора. Перед ужином час-другой тренируются действующие воины. После ужина могут заглянуть почтенные гномы. А к полуночи, разобравшись со всеми насущными делами, заявляются мужчины королевской четы. Лина приходит точно к обеду, немало удивляя дядю свои появлением. — Давненько тебя не видно было, — улыбается он. — Они совсем распоясались. — Хочешь сказать, что они меня слушают? — насмешливо поднимает полуэльфа бровь. — Нет, просто то, что девчонка управляется с оружием лучше них, подстёгивает их самолюбие. Лина умела хорошо две вещи — петь и сражаться, поэтому в восстановленном Эреборе любой праздник не обходился без мелодичного голоса, а привычным местом обитания заделалась тренировочная зала. — Они не понимают, что такое настоящий бой, — качает головой Двалин. — Они имеют на это право. На их долю ещё не выпали кровавые сражения, где в месиве не разберешь, кто свой, а кто враг. Разве, это плохо? — пожимает плечами черноволосая. — Может быть, ты права. Но для них это всё смех! Понимаешь?! О приближении орков объявит Король, у которого засветится меч. В авангарде встанут принцы с принцессой. Вот только, кто вас заменит? — недовольно хмурится вояка. — Нас не заменят. Ни тебя, ни меня, ни кого-либо ещё. Они такие, какие есть, и имеют право на спокойную жизнь, — Двалин лишь угрюмо кивает. — Кстати, ты не видел моё чудо? — Какое? — Которое младшее, — щебечет Лина, растягивая широкую улыбку. — У Балина же, нет разве? — Скорее всего, — соглашается принцесса. — А Фили, не знаешь, где? Он вроде хотел прийти, поговорить с молодняком, раз уж мои придирки — это просто от вредности, — фыркает дядя. — Вестимо, с Торином где-то! Что нет у него короны Короля, что словно есть — никакой разницы, — фыркает в ответ полуэльфа. — А на воинов не наседай уж так сильно. — Да эти воины! — вновь негодует гном. — Тьфу! Сил моих нет на них! Дай Махал, лучший простоит с тобой на мечах две минуты. — Ну, — протягивает Лина. — Не думаю, что в придачу к несносной своевольнице тебе нужна армия самоуверенных упёртых гномов, — залихватски подмигнув, полуэльфа оставляет Двалина в раздумьях.***
Варда, как же она тогда ошиблась! Именно такая армия и нужна была им. Такая, которая полезет на рожон. Такая, которая будет биться до последнего вздоха, защищая грудью Эребор и свой народ без Фили, Кили и Торина в авангарде. Такая, которая сама упрямо закроет в цитадели своих командиров. Болезненно зажмурившись, королева стряхивает наваждение. — Лина! — на окрик вояки она оборачивается мгновенно. Также мгновенно, как и хватает кинутый нож. А вы попробуйте иметь другую реакцию с Двалином. Нездоровый стон проглатывается вместе с упрёком. Молодые воины неуверенно окружают её. По губам подгорной полуэльфы растягивается хищная улыбка. Откинув Рингиль подальше, она встаёт в стойку, приготовив лишь нож. Ладно. Пора начинать! Без приключений, сложа руки, Лина никогда не умела.***
В Синих горах всегда было беззаботно, и в Эреборе Лину никогда не покидало ощущение, что вернись она туда, то вернется в детство. В то самое беспечное время, полное переливчатого смеха, шалостей и беготни. В Синих горах всегда было безмятежно, даже тогда, когда молодые наследники ставили всех жителей близлежащих окрестностей на уши своими забавами. Тогда только наступило долгожданное лето, и ничто не могло удержать взрослых детей дома. Даже окрик Торина, донесшийся ветром в спину, о том, что если они до темноты не вернутся в подгорные чертоги, то могут оставаться жить на природе. Неразлучники лишь рассмеялись — за язык его никто не тянул. Они бежали в лес. Кили давно хотелось пострелять под припекающим солнышком, а брат с сестрой просто не могли оставить лучника наедине с таким прекрасным днем. И пока темноволосый сосредоточенно пускал одну за другой стрелы во все, за что зацепится глаз, первостепенные наследнички катались в сочной траве, шуточно дрались, хохотали и просто бесились, сходя с ума от чувства опьяняющей свободы. Выпустив весь колчан, Кили принялся собирать стрелы. Одно желтое оперение виднелось довольно высоко в кроне деревца. Тут уж без помощи никак. — Эй, хорош живность распугивать, лучше помогите! — усмехнулся тот, прерывая очередной потешный кулачный бой. — Чего тебе, горе моё? — насмешливо отозвался Фили. — Подсади? — уставился лучник на него просящими глазами, показав свою беду. — Ты опять мне всю спину истопчешь, — фыркнул светловолосый, — Откормила тебя мама пирожками, — Кили вздохнул, но возразить ничего не смог. — Лин, выручи брата, а? — полуэльфа тяжко вздохнула, но кивнула. — Должен будешь, — кинула она лучнику, посмотрев, куда вонзилась стрела. Фили легко посадил Лину на шею, вызвав тихий довольный вскрик. Почему-то в светлой голове прозвучало голосом Двалина: «Сядет на шею и ножки свесит». Держась за то самое деревце, полуэльфа принялась аккуратно подниматься на ноги — сначала подогнула колени под себя, потом, шатаясь, встала. Руками достала до крепкой ветки, оттолкнулась от плеч гнома и повисла на ней, кое-как забралась туда с ногами, чуть не навернувшись, и полезла наверх к желтому оперению. Подергав, с усилием вынула плотно засевшую стрелу и принялась спускаться. С криком «поберегись» метнула стрелу на землю, чтоб та не мешалась в руках. Снизу послышался радостно-благодарный возглас Кили. Уже почти добравшись до нижних веток, осторожничая, больно стукнулась головой и зашипела, вызвав смешок принцев. Уселась на ветку, с которой начала свой путь, и беспечно стала болтать ногами в ожидании, пока её снимут оттуда. Братья не спешили, чинно скрывая смешинки в глазах, обсуждая рядом свою насущные проблемы, но на сестру поглядывали. И не зря. То ли она слишком сильно дёрнула ногой, то ли, совсем расслабившись, отпустила ветку, но в следующий момент уже летела вниз, взвизгнув. — Поймал, — довольно протянул Фили, слушая, как испуганно бьётся сердце черноволосой, — Ну всё-всё, — успокаивающе хлопает по спине, — Я тебе никогда упасть не дам, — шепчет уже только ей. — А по-моему, это она тебя поймала, — переведя дух, Кили успокоился, возвращаясь в беззаботное настроение. И правда, смотря на развернувшуюся картину, становится возможным поспорить, кто кого поймал. Падая, Лина просто схватилась за подоспевшего Фили, обвивая его ногами и руками, почти перегнувшись через плечо. Испуганно круглые глаза потихоньку сужались по мере успокоения хозяйки, а руки наследника до последнего покоились на пояснице, не давая упасть. — Может, все-таки вернешься на ноги? — насмешливо поинтересовался светловолосый, демонстративно поднимая руки. Полуэльфа была похожа на кота, отчаянно не желающего лезть в воду, — так она вцепилась в брата. — Хм, — наконец, придя в себя, усмехнулась принцесса, — Неа, — в подтверждение своих слов, она, извернувшись, с помощью дерева и руки Фили, снова уселась ему на шею, — За душевную травму, — объяснила та опешившему наследнику и ухохатывающемуся лучнику, — Но, лошадка, пошла! — совсем уже издеваясь, Лина взяла по косичке в каждую руку на манер поводьев. Фили переглянулся с братом, растянув по губам довольную и опасную ухмылку. — Ну пойдём, — кивнул он, начиная шагать. Черноволосая ойкнула, но быстро успокоилась, чувствуя, как уверенно держит её принц. — Куда идём-то? — все же поинтересовалась она, прерывая разговор братьев на полуслове. — Охладиться, — хохотнул Кили, не вдаваясь в объяснения. Когда рядом послышался шум воды, Лина опасливо посмотрела на принцев и мысленно взвыла — сама себя загнала в ловушку. День близился к обеду, а неразлучники приближались к речке, берущей своё начало с хребтов Синих гор. Паниковать пока полуэльфа не решалась. Она дала крикам полную волю, лишь когда Фили снял её с шеи, но не поставил на землю, а передал в загребущие руки брата. Кили взялся за руки, наследник — за ноги. Раз — Лина кричит, болтая ногами. Два — кричит, вырываясь руками. Три — отправляется в недолгий полет, заканчивающийся громким «плюх», под дружный хохот принцев. Полуэльфа выныривает, откидывает чернь волос с лица и улыбчиво щурится яркому солнцу. Отплевавшись от воды, она плывет к берегу и, выбравшись, звездой распластывается на песке. — Эй, иди проверь, она ещё жива или нет? — дурачится Фили, отправляя брата в опасный путь. Как только Кили подходит, опасливо тыкает сестру, склоняясь над ней, то получает сырой верхней туникой, которую черноволосая сняла ещё в воде, по лицу под её заливистый смех. — Фили! Ты видел? Это война! — восклицает лучник. Старший брат, улыбаясь, подходит, и Лина кидает ту же самую кофту, с которой до сих пор капает вода, ему в лицо, продолжая смеяться. — Нет! — поспешно протягивает она, видя хищные ухмылки на лицах принцев, — Это не война — просто расплата, — и лениво закрывает глаза, подставляя лицо солнцу, — Я все равно никуда не встану, пока не высохну. Братья, здраво оценив такую справедливость, соглашаются и усаживаются рядом. Чуть погодя, Лина стягивает сапоги и ставит их сушиться, забирает у Фили тунику и раскладывает её на солнце, а сама все-таки садится. Кили достает из котомки матушкины пирожки под смешок Фили и три зеленых яблока. Растянув скромный обед на пару часов и подождав, пока соберется сестрица, неразлучники берут курс на людское поселение неподалеку, где, по словам Фили, в таверне льют отличный эль. Снова дурачась, они выходят к опушке леса через час с небольшим и быстро находят небольшой трактир у главной дороги, где просаживают ещё пару часов в компании с двумя пинтами пенного и сытным ужином. Потом, от греха подальше, Лина утаскивает пока ещё трезвых братьев в обратную дорогу, понимая, что путь не совсем близкий, двух пьяных гномов она домой не дотащит, а оставаться в таверне не хочется. Свежий воздух заканчивающего дня развеивает все мысли, и троица друзей, не спеша, возвращается домой, распугивая громким смехом всю живность в округе. С последним лучом солнца они успевают завалиться в гномьи конюшни, устраиваясь на мягком сене. Ночь опускалась на Синие горы, звезды зажигались на синем небе, проникая светом во все щели деревянной постройки. Разгоряченные весельем дня неразлучники успокаивались. — Лин, а что, если Торин не возьмёт тебя в поход? — вдруг задаёт вопрос Кили. — Думаешь, меня это остановит? — переводит серьезные глаза на лучника. — Но если прямо прикажет? — продолжает за брата Фили. — Хм, — призадумывается полуэльфа, — Сойду я за гнома? — улыбается, делая из длинных волос бороду и показываясь принцам. — За очень шуганного гнома, Лин, — смеётся в ответ Фили, Кили поддерживает его. — Да никуда вы без меня пойдёте, — без шуток заявляет принцесса, — Я не останусь здесь сидеть, сложа руки, пока где-то будет твориться история, — братья понимающе кивают, соглашаясь, — Ладно, пошли уже сдаваться. Если мы здесь всю ночь проспим, выговор ещё хуже будет. Троица начинает копошиться, отряхиваться от сена и через пару минут наконец заходит в Гору. — Ты только рот сильно не открывай, — насмешливо шепчет сестре Фили, — Хмелем несет за лигу. — Да это от кого ещё несет! — вполголоса возмущается та, поджав губы. — Тише! — тыкает их Кили, заметив Двалина, разговаривающего с Торином у караульной. И пока узбад дознаётся, где пропадали его наследники целый день, в голове у Лины все крутится одна мысль. Я не останусь здесь сидеть, сложа руки, пока вы там будете бродить по свету в поисках своей погибели.***
Да, она не умела жить, сложа руки, но иногда из-за этого приходилось туго. Двалин знал.***
О, она никогда не ревела по пустякам. Разбила коленку? Ничего, заживёт. Порезалась? Главное, чтоб никто не заметил новый тонкий шрам. Разбита внутри? Посторонний даже не узнает о том, что что-то случилось. Но тот раз не был пустяком. Костёр горел желтым пламенем, вознося искры к синему небу. Время перевалило за полночь, а отряд только-только угомонился, и поляна погрузилась в умиротворение. Фили остался в дозоре. Ему предстояло ещё часа два чутко прислушиваться к природе и не сводить глаз с окрестностей. Кили завалился где-то у котелка с едой и видел, кажись, уже третий сон. Рядом, к валуну привалился Торин, и оставалось гадать — спит узбад или только прикрыл глаза. Лина же очень удобно устроилась на коленях наследника, заснув, наблюдая за пляшущим огнём. Вдруг раздался какой-то непонятный звук — то ли вой, то ли стон. Фили насторожился, навострив уши. Если варги так быстро взяли новый след, то им несдобровать. Лина во сне завозилась. Звук повторился. Светловолосый уже собрался перекладывать сестру и идти на разведку, но Торин все-таки открыл глаза. Узбад покачал головой, заставляя принца остаться на месте, и жестом показал на дочь. Фили непонимающе нахмурился, но, приглядевшись, заметил, как судорожно дышит полуэльфа и как дрожат точеные плечи. Нет, она даже не плакала, она дышала, стараясь успокоиться, пока слезы сами катились по щекам. — Лина? — хрипло прошептал Торин. Та на мгновенье испуганно замерла и, чуть повернувшись, прикусила штанину брата, глуша стон. Она отчаянно мотала головой, совсем не желая, чтоб кто-то видел её такой. Измученной, измождённой, слабой и плачущей от боли. — Лина, — глухо позвал Фили, и та почти взвыла. Собрав все силы, она перевернулась на живот, имея теперь возможность повернуть голову к гномам. Губы были искусаны в кровь, щеки залиты соленой водой, волосы вздыблены, глаза цветом напоминали ночь, черную и без всякого намека на рассвет. — Лина, — провыла принцесса, пытаясь съязвить. Горько выдохнула и всхлипнула, — Простите, — потупилась она, — Мне больно. До ужаса больно, — призналась, избегая смотреть на гномов, — Они горят… ноют… — Все в порядке, — тихо отозвался Дубощит, — Тебе не за что извиняться, — мечница болезненно посмотрела на него и зажмурилась. — Я больше никогда не полезу в неприятности, — хнычет та, забываясь, — Никогда-никогда, — и замолкает, уткнувшись в колено брата. Только плечи теперь сотрясаются ещё больше и стоны сквозь стиснутые зубы вырываются чаще. Понимая, что сейчас они ничем любимой безумице не помогут, Фили с Торином переглядываются, договариваясь молчать. Они безмолвно обмениваются взглядами ещё и с Двалином, который видел это всё с другого края поляны, открыв глаза чуть раньше узбада, после первого стона. Все трое знают, что, когда раны затянутся, она даже слов этих не вспомнит. А пока остаётся лишь ждать, усмиряя клокочущую в груди злость на всякую тёмную дрянь Мглистых гор. Ближе к рассвету Лина совсем затихает, кое-как умудрившись заставить себя заткнуться и проспать тяжелым сном пару часов, когда Двалин заступает на пост. Фили, напоследок обойдя лагерь, возвращается на свое место и возвращает к себе сестру. Полуэльфа открывает красные глаза и слабо улыбается брату. А с утра всё возвращается в привычное русло. Не было истерики. Не было звериных завываний. Не было слез от боли. Не было никакого обещания.***
А Торин знал, что туго приходилось Лине с братьями, когда те во что-то ввязывались. Хотя понимал, что без них все же было ещё хуже.***
Дни, проведенные у Беорна, запомнились теплом, медом и солнцем. Они были наполнены отдыхом, семьёй и весельем. И тот день после знаменательной ночи не стал исключением. Солнце уже клонилось к горизонту, когда гномьи песни начали сотрясать берлогу медведя. Сам же Беорн пошёл разбираться со своими делами насущными, а заодно и проверить потрепанный боем обрыв у Мглистых гор. В ход пошёл уже третий бочонок медовухи, что значило скоро не избежать споров — самой веселой части попойки. Торин сидел в хозяйском кресле и курил, наблюдая за гуляющими гномами. Черная макушка Лины мелькала то тут, то там, а звонкий смех не прекращался. Сегодня ей разрешили пить под собственную ответственность и строго настрого запретили выходить. Бильбо тоже затерялся было в этом кавардаке, но не выдержал нарастающего гвалта и отошёл к узбаду, намереваясь спокойно раскурить трубку. Вот, откуда-то сбоку послышался голос Кили, расхваливающий своего брата: «У меня братец хоть куда! Он и Двалина победит!». Тут же с ним заспорили с жаром. Подтянулся сам светловолосый, за ним и Двалин. «А слабо доказать? На словах все герои!» Рядом опасно блеснули глаза Лины. Фили самодовольно храбрится, хорохорится. Вояка ухмыляется в бороду. Спустя пару минут решают меряться силой, не сильно громя беорновское хозяйство. Кружки с грохотом летят со стола для шахмат, разбрызгивая сладкую медовуху. Торин замечает, что звонкий смех порядком притих. Бофур уже вовсю принимает ставки. Бильбо жадно впивается взглядом в развернувшееся действо, не веря, что это и правда случится. Но вот они сошлись. Хмельной, беспечный Фили, раззадоренный криками друзей, и ничуть в себе не сомневающийся Двалин, распалившийся от дерзкого заявления. Вены на руках вздулись, мышцы забугрились. Столкнулись две скалы, которые совсем не собираются уступать друг другу. Кажется, грохот, стоящий в доме, слышно у границ Лихолесья. И тут Торин опять выцепляет из разношерстной толпы опасно блеснувшие синие глаза. Лина буквально выныривает из-за спин гномов, запрыгивая на стол с воинственным «Ithriki!». Легкомысленно перешагивает через сцепленные мертвой хваткой кулаки и, беззаботно крутанувшись, начинает падать с пьяным «ой». И кулаки расцепляются. Выругавшись, Фили вскакивает со стула, и полуэльфа падает прямо ему в руки. Она-то знает, что кто-кто, а старший брат ей никогда не даст упасть и поймает в любом случае. Пару секунд греясь в сильных руках под недовольный гвалт — великое противостояние-то так и не разрешилось — та замечает, что грудь у Фили ходит ходуном, а те самые руки, в которых эльфа нежится, мелко подрагивают. Он отпускает сестру на пол, обмениваясь с Двалином кивками, выражающими взаимоуважение. А Лина, хмельно хохоча, чтоб всех отвлечь от неразрешенного спора, уносится в новое веселье — кто кого перепьёт. Полуэльфа мажет глазами по Торину, словно заверяя и его в правдивости намерений. Как будто собственного отца проведёшь. Кто-кто, а уж он заметил совсем трезвый и полностью осмысленный взгляд дочери. Это она притворяется дурочкой, и Дубощит прекрасно понимает эту правду, ухмыляясь в бороду. Заварил Кили, отдувается Фили, а расхлебывает Лина. Вот они, неразлучники, во всей своей красе и дружбе. — Она это специально сделала? Чтобы все миром разрешилось? — вдруг спрашивает Бильбо. Торин неоднозначно пожимает плечами. Конечно, специально. Он даже уверен, что совсем скоро пара подзатыльников перепадёт Кили за его длинный язык. Но пусть всё остается между этой троицей. Они-то уж друг друга не оставят.***
О, они-то точно друг друга не оставят. Двалин от души насмеялся, когда Торин рассказал, как троица явилась к нему принимать заслуженный наказ.***
Долгожданная первая свадьба в отвоёванном Эреборе сорвалась. Помолвка принцессы тоже разлетелась в пух и прах. Гномы настороженно перешептывались — не гневается ли Махал на королевскую чету? И пока слухи разлетались по Горе, а наследник разбирался с несостоявшейся женой, Лина, приучившись ходить более-менее ровно, выходит в шумящий на все лады город. Дорога по гудящим улицам получается вполне сносной, если не учитывать очень заинтересованные её непримечательной фигурой взгляды. Глубоко вздохнув, Лина останавливается перед дверью в отцовский кабинет. Перед смертью не надышишься — вдруг с такой мыслью она и толкает тяжелую створку, оказываясь в кабинете Торина. — Пап? — осторожно зовёт его, отрывая от какого-то наверняка важного пергамента. — Лина? — изумляется он, удивленно подняв брови. — Я, — чуть усмехается, склонив голову набок. Дубощит тяжело выдыхает, окончательно откладывая документ, и поднимается. — Чем ты думала? — безмятежно произносит он. Лина хмурится в недоумении — не думала, что узбад будет так спокоен. — Да не скажу, что там было до раздумий, — проказливо поводит бровями, но, опомнившись, принимает серьёзный вид. — Сердцем, наверное, — пожимает плечиками. Отец хмыкает. — Фили, я так понимаю, разбирается с бывшей невестой? — девушка утвердительно кивает. Повисает пауза. — Скажи, ты всё понял ещё тогда в деревушке? — полуэльфа задаёт давно интересующий вопрос, пользуясь тем, что папа в благосклонном настроении. — Сначала, я был уверен, что да. Потом был Эсгарот, где вы оба поставили меня в тупик. — Он думал, что я влюблена в Леголаса. — Я тоже допускал такие мысли. — И всё же? — И всё же, Лина, вы такие дети! Довести всё до свадьбы! А раньше нельзя было одуматься?! — Одуматься? Фили или мне? Уж извини, воспитана я была гномкой, а коль гном влюбляется и не получает взаимности, то не портит счастье другому! И вообще, кто додумался устраивать всякие помолвки, пока я валялась в бреду и не могла выкарабкаться?! — Свадьбы была объявлена после того, как ты встала на ноги! — О, да! От этого намного легче! — вскрикивает и дёргается было к отцу, но замирает, ойкнув и зашипев, прикладывая руку к больно резанувшему животу. — Это тебя Махал наказал, — недовольно бурчит узбад, подходя ближе, чтобы усадить дочь на диванчик. — Меди, видно, тоже Махал наказал, — фыркает та, припоминая, что Торин, чьё второе имя благочестие, со своей невестушкой тоже свадьбы не дождались. — Мы хотя бы не срывали гласные на все королевство свадьбы! — тихо гневается узбад. — Ну извините! — искренне выдаёт Лина, виноватым волком глянув на отца. Тот поджимает губы и пронзительно смотрит на дочь. — Ты теперь счастлива? — голос его выдает беспокойство. Полуэльфа теплит взгляд и мягко улыбается, без сомнений кивнув. Хрупкую идиллию громкой бурей разносит ворвавшийся Кили. — Дядя! Тели не хотела за Фили! — запыхавшись, выдаёт лучник. — Тели? — округляет глаза Лина, брат отшатывается от неё, как от больной. — А ты что здесь делаешь? — Ждёт твоих объяснений, — непоколебимо отвечает Торин, складывая руки на груди. — Она же молодая совсем, в Эреборе недавно, — переминаясь с ноги на ногу, отзывается Кили, — Хотела ещё свободной побыть. Сам же знаешь, никто не любит династические браки, — более твердо заканчивает он. — Особенно, когда рядом с этим династическим браком ходит его брат, надо полагать, — закатывает глаза Торин, Лина скрывает смешок за кашлем, Кили неоднозначно поводит плечами. И когда створки вновь распахиваются, в кабинет уверенно заходит Фили, — Ну вот и неразлучная троица в сборе. — А ты куда вылезла? — негодуя, сверкает наследник глазами в сторону полуэльфы. — Тебе на помощь, — фырчит та, поднимаясь с софы, чтобы стать поближе к выходу. На всякий случай. — Тели все поняла, — кивает светловолосый дяде, не обращая внимания на передвижения любимой. — Тели?! Вы издеваетесь? — возмущается та, вклиниваясь между братьями, чуть морщась при каждом неловком движении. Кили сочувственно поддерживает её, за Фили она сама хватается. — Все разобрались, все довольны, да? — троица окончательно уверенно кивает Торину, — Если кто-то из вас наградит меня внуками до свадеб, — пронзительно вглядывается в лица неразлучников, — Посажу на трон без очереди! — рявкает он, — А теперь вон с моих глаз! Дети! — а им второй раз повторять и не надо, все тут же устремляются к дубовым дверям. Старший пропускает вперёд брата с девушкой, помогая, и, когда те выходят, Дубощит приостанавливает его. С младших взять нечего, у них чувства вперед идут, здесь только у светловолосого голова на плечах есть, — Фили, поклянись, что это не просто очередная выходка, и мне не придётся через пару недель клеить её разбитое сердце. — Я люблю её, и, если когда-нибудь разобью ей сердце, набей мне лицо, — серьезно отвечает принц, Торин удовлетворенно кивает. — Договорились, — едко кидает узбад, Фили усмехается и выходит из кабинета, сразу налетая на Лину: — Ну и что ты там забыла? — Вот именно! — поддакивает Кили, наследник кивает ему и продолжает. — Мы — мужчины. Сами бы и разобрались! — Ой ли? — хищно сощуривается полуэльфа, — Давненько от дядюшки не попадало? — Тебе спокойно дома не сиделось? — Не сиделось! Всё хотелось узнать, с каких пор Этельвид стала Тели! — Несносная! — рычит Фили, Лина было открывает рот, чтобы возмутиться, но принц обрывает её требовательным поцелуем. Полуэльфа ещё пару мгновений негодует, а после быстро сдается, разомлев. — Удобно, — хмыкает себе Кили, — Раньше мы бы её не заткнули. — Милые бранятся — только тешатся, — вдруг звучит позади него голос Бильбо. — Где ты видишь милых, друг мой? — ответом ему раздаётся насмешка Торина, небрежно привалившегося к дверному косяку, — У меня здесь сборище горных баранов. Упрямых и твердолобых. Лина негодующе округляет глаза, оторвавшись наконец от Фили. Молчаливые переглядывания обрывает узбад. — Пойдём, Бильбо. Заберём Двалина из караульной и откроем бочонок эля. Мне сегодня точно не до важных дел, — вздыхает он, пройдя мимо неразлучников. Троица провожает спины двух друзей долгим взглядом. Неужели так легко откупились? — А по-моему красивая пара, — пожимает плечами хоббит. — Эта красивая пара перевернет мне весь Эребор, — фыркает Торин скорее ради приличия. Конечно, он счастлив, что его близкие счастливы. Как он может на них злиться?***
А Лина злиться могла. От бессилия. Фили знал это, как никто.***
На охоту в Эреборе ходили, казалось, все. Кроме Лины, конечно же. Полуэльфа лишь фыркала, отпуская принцев в лес за дичью, но поделать ничего не могла — Торин ясно дал понять, что очередная выходка безнаказанной не останется, а новоиспеченный муж лишь кивнул, соглашаясь с дядей. Сначала она вообще хотела проспать всё в покоях, обидевшись, но сдалась порыву любви, и вот теперь, попрощавшись, стоит на бастионе, завистливым взглядом провожая отряд гномов. Кили, почувствовав прожигающие глаза на спине, оборачивается и машет напоследок любимой сестрице. Фили следует его примеру. Да только в ответ принцы получают стилет, впившийся в землю около ног, и спину полуэльфы. В общем, Лина целый день проводит, без дела слоняясь по королевству. Завтракает у Бомбура, игнорируя семейный завтрак. Потом идёт на площадь у ворот, шлендая между разными купцами и гостями. Около часа выдерживает, простояв стражником тех самых ворот, мешая настоящим гвардейцам. Торин находит ей пару заданий, чтобы помочь скоротать время, но дочь упрямо пропускает их мимо ушей, а Дубощит понимает, что так по-детски обижаться может лишь 74-летняя Лина. Фаир появляется незаметно и, пользуясь отсутствием Двалина, просит принцессу поучить его метать ножи. Так, в тренировочной зале, они и проводят оставшуюся половину дня. Остается лишь догадываться, кого она представляет на месте мишеней, размеренно метая в них холодную сталь. Когда наконец на Эребор опускается ночь, Лина провожает Фаира до дома и заявляется в опустевшие покои. Разжёгши камин и пару факелов у кровати, скидывает алый камзол и плюхается на постель, зарываясь в одеяло. Собственно, там она и проводит весь следующий день, спя на подушке Фили. Лина выходит лишь под вечер, когда работяги-гномы уже отужинали и отправляются отдыхать. Полуэльфа держит путь на бастион над главными воротами, готовя самые разнообразные упреки и укоры, ведь охотничий отряд обещал вернуться именно сегодня, к ночи второго дня. Два стражника почтительно кланяются принцессе, забравшейся на воинственный балкончик, а та удобно устраивается на широком ограждении, кивнув гномам. В ожидании проходит час, за который тьма ночи полностью вступает в свои права. Гвардейцы предлагают полуэльфе пойти отдохнуть, уверяя, что как только на горизонте появится отряд, ей сообщат, но черноволосая упрямо остаётся в их компании. И когда Лина уже почти на голове стоит от безделья, с запада слышатся гномьи голоса. Она вновь усаживается одним бедром на перила, неотрывно следя за приближающимся отрядом. — Явились, не запылились, — едко протягивает полуэльфа, чтобы охотничий отряд услышал. В ответ ей приветственно-радостно грохочут. Голубые глаза встречаются с синими и понимают, что сейчас самое время подниматься на бастион, отправив стражников прогуляться у ворот, ибо, кажется, так просто Лина сдаваться не собирается, — Как улов? — Неплохо мы словили, — отвечает Кили, многозначительно посмотрев на брата, Фили поводит плечами под пронзительным взглядом жены. Полуэльфа не спускается к воротам, неотрывно любуется звездным небом, пока добытчики прощаются друг с другом, обмениваясь любезностями. Не оборачивается она и на звук шагов, и на уход стражников. — Ты же знаешь, я ненавижу, когда ты там сидишь, — лениво и устало протягивает родной голос. — Ты же знаешь, я ненавижу, когда меня оставляют без приключений, — фыркает Лина, передразнивая его. — Может, хоть повернешься? Муж с охоты вернулся, — она хмыкает, но вспоминает, каким взглядом наградил Кили наследника, и слезает с излюбленного места, обеспокоенно вглядываясь в родные черты. В свете луны Фили стоит, привалившись плечом к одной из колонн, рассматривая принцессу на предмет новых заварушек. Умиротворенно-уставший — подмечает та, заглянув в любимые глаза. — Муж на эту охоту мог и не уходить, — недовольно поджимает губы черноволосая. — Но ушёл и, если я всё-таки смог найти дорогу домой, значит, меня здесь ещё ждут, — уголком губ улыбается принц. — Махал, Фили! — негодующе вскрикивает она и продолжает порядком тише, — Если ты ещё не понял, то понимай сейчас. Когда я согласилась стать твоей женой, ты обрёк себя на страшные муки — я всегда буду ждать тебя, — и долго не раздумывая, обнимает, прижимаясь к груди. Все-таки она безумно соскучилась. Фили болезненно охает, но быстро берет себя в руки. — И как мне жить-то с этими муками? — старательно усмехается, однако Лину не проведешь. — Что случилось? — обеспокоенно отрывается она, начиная искать причину боли. Фили неохотно дает ей свободу действий, рвано вздыхая. В ночных сумерках Лина замечает, как потемнела рубаха на груди, — Фили? — Это царапина, — спешит успокоить принц, перехватывая затрясшиеся вдруг руки. Полуэльфа недоверчиво сглатывает, — Клянусь тебе, ничего страшного. Думаешь, если бы это было что-то серьезное, мне позволили бы так спокойно стоять здесь? — Как? — сипит принцесса, переводя тревожные взгляды с лица на алые следы и обратно. — Волк поцарапал, — нехотя отзывается светловолосый, а девушка, икнув, возвращается холодные руки в свое пользование и принимается судорожно развязывать шнуровку, — Лина… — Молчи! — раздраженно восклицает она, хлопнув гнома по рукам. Тот примиряется со своей участью и смиренно наблюдает за сменой эмоций на красивом лице. Вот она распахивает ворот рубахи, распахиваются и её глаза. Внимательно рассматривает рваные края от трех когтей, задержав дыхание. Запахивает ткань обратно и резко отворачивается, стремительно отходя к ограждению смотровой площадки. — Видишь, ничего же страшного, — Фили осторожно начинает подходить к своей полуэльфе, — Не все же тебе шрамы получать, — аккуратно касается её плеча, поправляя волосы. — Лучше б все мне, — едва различимо бурчит та и одним духом оборачивается, цепко впиваясь пронзительным взглядом в голубые глаза напротив, — Неужели нельзя было быть осмотрительней? Вы же были в лесу, Фили! Охотились! Почему, когда я хожу на охоту, такого не случается?! — горячится Лина, забываясь в своих переживаниях. — Тебе напомнить, чем закончилась твоя последняя охота, милая? — вкрадчиво произносит принц. Девушка тихо ойкает, вспомнив любезного варга и пару его шрамов на ногах. — Хорошо, — пересилив себя, соглашается она, — После этого на охоту мне путь закрыт. Тебя сейчас тоже ранили. Связь находишь? — Лина, это царапина, — цокает Фили, — Не делай из случившегося такую драму, прошу. — Я тоже просила взять меня на охоту, — фыркает черноволосая, — Все могло закончится лучше, если бы я была там. Без всяких царапин. — А могло и хуже, — мрачнеет наследник, — Со всякими похоронами, — передразнив в ответ, он не даёт ей вставить и слова, — Лин, послушай. Охота всегда считалась мужским делом. Мужским и опасным, — на этих словах полуэльфа вновь отворачивается от него, — Ты прекрасный воин, и, случись что, я без сомнений доверю тебе свою жизнь, но охота — не женское занятие. Пойми меня, — Фили дотрагивается до её плеча, но девушка упрямо сбрасывает его руку. — Что гномы ценят превыше всего? — всхлипывая, спрашивает Лина. — Своих женщин, — без замедления кивает принц. — Так и не рви мне сердце! — моляще вскрикивает полуэльфа, разворачиваясь. Глаза её темны от слёз, а голос, замечает Фили, дрожит, — Я боюсь за тебя! Мне страшно, когда ты надолго уезжаешь. Мне страшно, когда ты возвращаешься с такими сюрпризами. Мне страшно тебя потерять! — она чуть переводит дух, засматриваясь на звезды, — Я понимаю, что ты наследник, и нет-нет, но куда-нибудь Торин тебя да отправит, но охота, Фили! Наследников рода Дурина, кажется, не жалует охота. — Ох, солнце, — выдыхает светловолосый, стирая мокрые дорожки с щёк. — Теперь эти балроговы царапины у меня на сердце, — бурчит девушка, — Я понятия не имею, что там с вами происходит, пока слоняюсь по тёплому Эребору, оттого и переживаю. Пока мы не рядом, я никак не смогу помочь, если что-то случится. Я от бессилия бешусь. — Ты самая сильная девушка, которую я знаю, — лукаво качает головой Фили, — Прости меня… — Нет, это ты прости меня, — вдруг меняется Лина, обрывая мужа — Ты устал, ещё и этот волк, балрог бы его побрал. Пойдем домой? — При свидетелях убивать нельзя? — добродушно усмехается принц, беря её за руку. — Как бы ты меня не выбесил, так просто не отделаешься! — смеется черноволосая, переплетая пальцы. Путь в покои не занимает много времени. На улицах встречается лишь пара гномов да стражники, охраняющие спокойствие спящего города под Горой. Спальня встречает догорающим камином, незаправленной постелью с комом одеяла и раскиданными по ней подушками. Лина сбрасывает алый камзол на кресло и закатывает рукава рубахи, потом вытаскивает из сундука ленты бинтов и забирает из купальни отвар тысячелистника, который впихнул полуэльфе Дори, зная о её любви ввязываться в не всегда безобидные приключения, которые могут закончиться малой кровью. — Родная, оно само заживет. Ложись спать, — отзывается Фили, наблюдая за суетящейся женой. — Не зли меня, — почти рычит та, — Не будь ребёнком! — Махал, Лина, — недовольно цокает принц. Он резко усаживает её рядом с собой на кровать и успокаивающе обнимает рукой за плечо. Черноволосая хмыкает и вместо слов кусает его руку, переводит хищно сверкнувшие глаза от камина, уперто не убирая зубов. Они сверлят друг друга взглядами пару секунд, пока Фили, вздохнув, не целует её в макушку. Зубы разжимаются, наследник повинуется своей упрямице. Он скидывает верхнюю одежду, наручи, вынимает все ножи, снимает рубаху и глубоко вздыхает, когда Лина для удобства садится ему на колени. Чуть морщится, когда лечебный отвар начинает свое действие, и замирает, когда мягкие, он-то знает, губы совсем рядом облегчающе дуют на ранку. Потом, отвлекшись от своего больного, она обмакивает бинты в отвар и только после этого принимается обматывать их. Фили кажется, что проходит вечность, пока она завязывает узелок. — С таким лекарем я готов хоть каждый день раниться, — как-то хрипло шепчет он ей. Но все таинство разбивает полуэльфа, стоит ей лишь неуверенно встать и, сглотнув, кинуть «больной сегодня наказан». Фили не выдерживает и в два шага оказывается рядом, требовательно впиваясь в губы. Лина сразу плавится и не находит сил сопротивляться, когда его губы спускаются на шею… Уже под утро, сонно любуясь пригревшейся на его плече женой, принц думает, что охота все-таки удалась, а рвать любимой сердце он больше не будет. И дома дел полно.***
Да, дома дел было полно, и вырваться из низ было делом непростым. Даже обычно беззаботный Кили прочувствовал это.***
Зиму в Эреборе любили. Громко отпраздновав День Дурина в первый её день, спустя пару недель отмечали более печальный повод — годовщину Битвы Пяти Воинств. Хотя, оба пира все равно заканчивались одинаковыми бравыми песнями хмельных голосов. Через месяц после этого не так гласно — без торжественной части — радовались второму дню рождению Лины и выпивали за долгое здоровье Торина, Фили и Кили, которым тоже крепко досталось в памятном сражении. Однако больше всего зиму любили за снег, белый, пушистый, и каждый раз, когда выдавалась возможность вырваться на пустошь, дети её не упускали. Тогда был самая середина зимы, холодная, снежная, с голубым небом и ярким солнцем. С утра Торин и Фили уехали в Дейл по делам к Барду, обещая вернуться к полудню, и два чудища извели каждую знакомую душу в Эреборе с просьбой встретить отцов на пустоши. Дис махнула рукой, сказав, раз погода хорошая — вперёд. Следом сдался Кили, забирая с собой Тели. Двалина тоже вытащили из тренировочной залы, тот взял с собой Фаира — что уж скрывать, нравился ему смышленый мальчишка. Фрор геройствовал, в одиночку уговорив Меди. Лина, как ни странно, дольше всех не хотела сдаваться и идти морозиться, заворачиваясь в одеяло с головой, чтоб не слышать детских увещеваний. Многие уже шутили — как зима, у Лины спячка. Когда маленькие принцы совсем уже отчаялись её вытащить, на помощь пришли их сторонники, бесцеремонно, уже готовые, вваливаясь в покои. — Двалин — это запрещенный прием, — бурчала та, сворачиваясь клубочком на боку, когда вояка стянул с нее одеяло. — Вставай уже, соня! Все тебя ждут! — хихикнула Тели. — Вас уже и так много, — ныла полуэльфа, — Что мне там делать? — Фили встречать, — ехидно протянул Кили, зная, что эти двое долго друг без друга не могут. — Он все равно вернется сюда, я это уже давно поняла! — упрямо отметала все доводы принцесса. — Ваше Высочество, — вдруг в тишине раздался голосок Фаира, синие глаза медленно раскрылись, ненавистно прожигая мальчишку. О да, Лина терпеть не могла, когда кто-то близких вспоминал про титул, — Соизвольте спуститься к простым смертным и разделить с нами радость этого дня. Черноволосая, как пожар, взметнулась с постели. «Я тебе покажу Высочество!» Двалин довольно хмыкнул — определенно смышленый малец. Лина, вытолкав ораву за дверь, собралась за пару минут — завязала волосы в нечто похожее на высокий хвост, натянула штаны, теплую тунику, прыгнула в сапоги, закуталась в любимый плащ и схватила перчатки. Появление её сопроводили радостным визгом и лавиной понесли к главным воротам. На небе не было ни облачка, солнце било прямо в глаза, мороз щипал нос и щеки. Единственное, чего хотелось сейчас полуэльфе, это сбежать обратно в покои, но возможности не выдавалось — рядом шествовал Двалин. Потому, оказавшись на пустоши, Лина бухнулась в мягкий снег, бедственно возводя очи к небу — они здесь пробудут до приезда Торина с Фили, и совсем не точно, что те освободятся к обеду. — Принцесса, будьте так добры, киньте мне, пожалуйста, тот снежок, что угодил вам! — глумливо воскликнула Тели, кинув горстью снега в подругу. Лина, рыкнув, поднялась и развязала-таки нешуточную баталию. Дети смеялись, бегали, купались в снегу, отплевывались от него. Все дети. Великовозрастные тоже. Сначала каждый был сам за себя, потом два чудища пошли против остальных, вскоре к ним примкнул Фаир. Из Лины с Кили тоже получилась отличная команда — недаром неразлучники. Правда, потом случилось недопонимание, которое принялось за предательство, и пара, обыгрывающая всех, распалась. Лину забрали к себе Меди с Тели, Кили направился под крыло Двалина. К мужчинам потом притопали дети. В конце концов, прекрасная половина осталась в меньшинстве, но стойко, хотя враги и наступали, не сдавалась. Фили с Торином заметили снежное побоище ещё издалека. Такие крики сложно было не услышать, а понять, кто это всё затеял, было и того проще. Не споря, они решили принять сторону бойких леди. Король с наследником зашли с двух флангов, обдав противников снегом из-под копыт пони. — Пришла подмога с юга! — воодушевившись, подбодрила Лина боевых подруг. Теперь их было пять на пять, и с новыми силами сражение быстро закончилось победой женщин. Раскрасневшиеся, уставшие и довольные, они засобирались домой на обед. Фили подошёл в жене, приобнял за талию и поцеловал в висок. — Не надо было маму брать! Тогда бы победили! — нахохлившись, выплескивал эмоции Фрерин. — Вот именно, — хихикнула полуэльфа, — Маму слушать надо! — Я думал, это ты всех перебаламутила, а ты, оказывается, идти не хотела? — изумился наследник. — Если Ваше Высочество спокойно дало бы мне выспаться этой ночью, то я, возможно, именно это бы и сделала, — зашептала она ему, приобняв за пояс в ответ. Принц расплылся в ухмылке. — А то ты против? — насмешливо протянул он, — И я не виноват, что ты пока заснёшь, всю кровать изъелозишь. Причём, почему-то именно половину, где лежу я. — Ты просто удобный, так что оно само, — невинно пожимает плечами черноволосая. — Ну так и у меня — оно само, — разводит руками Фили, заставляя Лину давиться смехом. — Я тоже тебя люблю, — кивает полуэльфа, лучисто улыбаясь. Все-таки, чем раньше встречать любимых, тем лучше — Лина опять убедилась в этом. Кажется, тот день был каким-то праздником, потому что после визита в Дейл ни у кого никаких важных насущных дел не было. В трапезной собралась вся семья, и в кои-то веке они обедали, совсем не спеша, обсуждая все, что кого-то волновало. Потом мужчины собрались было к Двалину в гости, в зал в смысле, помахать железками. Женщины собирались готовить ужин и печь пироги, выгнав из королевской кухни всех остальных и желая оставить полуэльфу в своем кругу. Она вроде и не была против поболтать о женском, но осознание, что где-то там будут махать мечами и топорами без неё, не давало спокойно существовать. В общем, встала Лина руки в боки и загнала гномов на кухню, придя к соглашению пойти в тренировочный зал после ужина. Компромисс был найден, обязанности распределены. Балин занялся детьми, рассказывая о традициях гномьего этикета, разбавляя сухие правила забавными историями с разных приёмов. Полуэльфа про себя усмехнулась, она уже давно уяснила, что все эти правила действуют до первого тоста. Фаир поначалу хотел ускользнуть, — да, ему было неудобно так долго стеснять королевскую чету своим присутствием, — но Фрерин с Фрором никуда его не отпустили. Подружились они все-таки крепко. Остальные мужчины занялись нарезкой овощей. Как сказала Дис — «врагов кромсать они умеют, нарежут и все остальное». Кили было отмазался тупым ножиком и собирался побездельничать около детей, но Лина попросила его не торопиться и вытащила охотничий нож из голенища сапога, насмешливо сообщая, что свое оружие она держит в чистоте и остроте. Женщины завозились с тестом и начинками на пироги. Извозившись в муке, черноволосая была определенно счастлива, когда её творение отправляли в печь. Конечно, на открытый пирог с начинкой из всего — на тесте был слой сметаны, на нем уже расположились вяленое мясо, овощи и кусочки сыра — посматривали косо, но съесть готовы были всё. Недаром мужчины. Стол сервировали, по просьбе Балина, Фрор, Фрерин и Фаир. Двалин опять довольно ухмыльнулся — рыжий малец и тут преуспел, внимательно слушая белобородого советника Короля. Потом Кили сердечно-понимающе вступился за детей, у которых-таки закончились идеи, и отвоевал их под своё крыло с помощью брата. Торин вернулся с кухни с большой миской жареной картошки и важно поставил ту в центр стола. — О, я эту картошечку с детства люблю, — расплылась в улыбке Лина, — Но ей все равно придётся подвинуться ради моего творения! — Лина, это — королевское блюдо, ему и стоять во главе, — грудью защищал свое узбад. — Нет! — Всё, не спорь, вредина! — победно усмехнулся Торин. — Эй! — спор прервал Кили, внаглую умостив в середину стола нарезанный хлеб. — Хлеб всему голова, — безвинно заявляет тот и ретируется подальше. Дочь с отцом, подумав, соглашаются и заключают мир. Совсем не думая о манерах, полуэльфа хватает-таки пару картофелин из вкусно пахнущей тарелки. На неё уставляются сразу несколько пар недовольных глаз, но та пожимает плечами, откупаясь тем, что беднягу оставили без завтрака. Фрор тихо следует её примеру, пока Балин не видит. — Вкусно, пап! — но сам же сдаёт себя. Торин почти не возмущается, довольный тем, что его еду похвалили. — Он просто ничего другого готовить не умеет, — делится секретом Лина, Фрор старается беззвучно смеяться, пока принцесса преспокойно сидит под хищным взглядом, — Ладно-ладно, я пошутила. Воин в походе умеет себя прокормить, — на эти слова Дубощит удовлетворенно кивает, а черноволосая вспоминает вкусную папину уху на рыбалке и зажаренную на костре дичь. Когда на столе оказывается наконец вся приготовленная с любовью еда, разговоры затихают. Готовкой они здорово раззадорили свой аппетит. — Лина, я признаю свою ошибку. Это очень вкусно! — восклицает вдруг Кили, уничтожая творение сестры. Полуэльфа довольно надулась, все-таки еду её хвалят впервые. Спустя ещё пару минут после признания лучника, за столом вновь начинаются разговоры. В семейном кругу их окутывает уют и домашнее тепло. И такой день, словно подарок судьбы, для королевской семьи — на вес золота, а его в Эреборе больше, чем много.***
А парой наследники все-таки действительно были красивой, как и сказал когда-то Бильбо.***
День летнего солнцестояния подходит к концу, но ярмарка в Дейле лишь готовится развернуть вечерний пир. Королевская чета возвращается домой. Богато украшенная повозка плетётся где-то позади, позволяя Меди, Тели и Дис отдохнуть после долгого дня веселья и сдерживая юный энтузиазм Фрора и Фрерина за крепкими дверцами. Конечно, Лина не могла упустить возможность насладиться бьющим в лицо ветерком и диким ощущением всепоглощающей свободы, поэтому едва семья собралась, вылетела из распахнутых ворот подгорного королевства на верном пони — подарке роханцев. Вот и сейчас, на обратном пути, она вырвалась далеко вперёд, оставляя позади и повозку, и Торина с принцами и Двалином. На лице сияла улыбка, возвращая принцессу в далёкие беззаботные времена. Достигнув смауговой пустоши, которая нынче пестрела пахучим вереском, ярким ирисом и невинными ромашками, полуэльфа обернулась, останавливая пони. Недалеко маячили принцы, чуть поодаль от них ехали два старых друга, ещё дальше виднелась повозка. Понимая, что торопиться никто не собирается, Лина спрыгнула с пони, помахала наездникам и, крутанувшись, плюхнулась в мягкую траву. Довольное животное принялось жевать сочные растения, а полуэльфа тихонько рассмеялась, любуясь голубым, начинающим темнеть небом без единого облачка. Праздник сегодня задался и выдался на редкость лёгким. Они вырвались всей семьёй из постоянных забот и провели целый день, слоняясь по богатой ярмарке Дейла, которые вновь славились на всё Средиземье своим разнообразием. Дети, кажется, сегодня совсем распоясались, выпрашивая и то, и се, и это, но наблюдать за расцветающими на их лицах улыбками — сплошное удовольствие, да и что жалко, что ли? Про Фаира Лина тоже не забыла. Этот гном, как и мечтал, стал учиться военному делу, поэтому, увидев пару черных ножей, полуэльфа, не задумываясь отсыпала купцу монет. И, надо сказать, немало повеселила прохожих, проверяя подарок, — ножи прилетали ровно в цель, вызывая восхищенные вздохи. Мужчина, подивившись мастерству девушки, хотел уж было вернуть золотые, да хорошо Кили появился вовремя и забрал полуэльфу. И забрал не просто так, а завлёк на соревнования лучников, где и одержал победу. В хорошем настроении Лина даже не скривилась на нелюбимое оружие, поддерживая брата на все лады. Потом, стянувшись с разных концов города, вместе семейство пообедало в местной таверне, где встретили Барда и возмужавшего Баина. После полудня мужчины ушли смотреть кулачные бои, Лина было порывалась с ними, но женскую половину втянули в яркий хоровод, распевая задорные песни, и черноволосая не захотела из него выбираться. — Лина! — крикнул ей голос, ужасно знакомый и ужасно любимый. Та лишь вытянула руку в лёгкой миниатюрной кожаной перчатке к небу, приветственно маша из травы. — Давай-давай, поднимайся, — добавил другой не менее родной голос, и пришлось повиноваться. Полуэльфа встала, отряхиваясь от травы. Черные плотные штаны из кожи, такой же мягкий жилет на аккуратных пуговицах, длинный, полукругом, тёмно-синий камзол, застёгивающийся ремнем на талии, с вышитыми завитками узоров и высоким воротом и удобные для верховой езды сапоги. Дорогое одеяние, но именно к такому согласию пришли Торин с Линой — не платье, но и не штаны с рубахой. Удобно, практично и красиво. Стоило полуэльфе лишь оглядеться, она поняла, для чего её подняли. Навстречу ей с переменными криками «Мама! Лина!» со всех ног бежало два чуда. — Меди устало махнула рукой и сказала, пусть она сама разбирается со своими чудовищами, — ехидно отозвался Двалин, замечая округлившиеся синие глаза. — Эй! — воскликнула Лина, — Вообще-то одно чудовище твое, Торин, а другое — вот этого, — шутливо кивнула в сторону неспешно подходившего Фили, — Или пусть их сразу Двалин забирает тренироваться! — Я за этих двоих не возьмусь даже, они мне там все перевернут. Сама будешь их учить! — Но Фили с Кили ты же выдрессировал! — на такое высказывание где-то в стороне возникают эти самые принцы. — У тех хоть разница в пару лет была. Фили пока за братом углядит, успокоится немного, а тут… Мало того, что они погодки, так там ещё такая смесь родителей! Фили с Линой и Торин с Меди! Кили, твоих детей Гора не переживёт! — открещивается вояка. — Так, с этими двумя всё ясно, — кивает Дубощит, одним взглядом затыкая завозмущавщуюся было пару, — Но что ты имеешь против меня и Меди? — Ой, старый дурень, мне припомнить, что ты в Эреборе пацаном вытворял? Или сразу рассказать, как вы с Меди Трора огорошили? — фыркает Двалин. У Торина вытягивается лицо. — Молчи, старый пень, — буркает король и чуть заметно смеётся на пару с другом. Такое себе позволить могут только эти двое. За всем этим черноволосая и пропускает мгновение, когда в нее влетают два маленьких урагана, и она вновь валится в траву, теперь уже вместе с детьми. Заливистый смех стоит над пустошью. — Лина! Мама! — канючат дети поездку на пони. — Папа! Фили! — передразнивает она их. Великовозрастное дитя. Отвлекая гномят несуществующей птицей, Лина, боком-боком, крадучись, вылезает из тесного семейного круга, собираясь драпануть вперёд вместе с пони. — Лина, имей совесть! — манёвр оказывается раскрыт Двалином, и полуэльфа с достоинством принимает поражение, — Это ты детей перебаламутила! — Я не мужчина, чтобы что-то там иметь, — пожимает плечами та, Фрор с Фрерином прыскают со смеха. Хорошо, что Дис с Меди этого не слышат. — Да кто ж тебя такому научил-то?! — обреченно восклицает Торин, — Леди, барзул! — Я росла с братьями, пап, — добродушно усмехается Лина, — И не выражайся при детях! — притворно строго замечает та, пока те самые дети, пыхтя, залезают на пони, — Так, а мать как добираться будет? — ставит руки в боки, когда, обернувшись, видит Фрора в седле. — Тише, мать, дети взаимопомощи учатся, — объясняет Фили, непоколебимо подняв вверх палец. — Они ей научились, как только друг друга увидели, и эта помощь нам обычно криво выходит, — фыркает черноволосая, — Так ехать-то мне где? — С папой, — протягивает Фрерин, невинно улыбаясь. — Но это моё, — жалобно произносит она, ища помощи с вопиющей несправедливостью в остальных гномах. А глаза-то такие круглые-круглые. — Фрор, двигайся. Лина, залезай. Фрерин, иди сюда, — берёт всё в свои руки Кили, — Давайте-давайте, приедут наши гномки, мы уже не повеселимся, — слова его придают ускорения, и вот уже четыре всадника готовы, — Давай, Лин, как в старые добрые времена! — полуэльфа хитро прищуривается и улыбается, кивнув. — Фрор, пригнись и держись крепко-крепко, — шепчет она ребёнку, натягивая поводья. И как только Фили произносит заветный «раз», пони срываются с места, вызывая радостные визги детей. Они несутся вперёд наравне, не сильно соревнуясь. Ветер треплет волосы, улыбка растягивается по лицу против воли. Вдруг Лина сует поводья в руки Фрора, и мальчик с завороженной радостью их принимает. Нестись во весь опор он не решается, но, управляя пони, не сильно расстраивается отставанию. Только когда уже показывается мост перед величественными воротами, Фрор самовольно передаёт поводья обратно Лине, и та заставляет животное нагонять разрыв. Они останавливаются одновременно, но полуэльфа тормозит резко, у самого моста, чтобы успеть прийти наравне, и пони недовольно привстаёт на дыбы, всхрапнув. — Согласен на ничью, — сдаётся Кили, протягивая руку. — Поддерживаю, — важно отзывается Фрерин. — Мы согласны, — кивает Фрор за двоих. — Ну, — залихватски протягивает Лина, — Я бы поспорила. Если бы не Фрор, я бы тебя уделала, братец. — Лина, дети! — одёргивает её принц. — Дети всё понимают, — отмахивается черноволосая, а дети и не думают отрицать. Кили подозрительно оглядывает их. — Ах, вы, маленькие предатели! Так, значит! — заливаясь смехом, он спрыгивает с пони, забирает Фрора и Фрерина в свои загребущие руки и принимается безжалостно их щекотать. Лина и не думает бросать своих союзников в беде, она отвоёвывает детей обратно к себе. — Всё! Мои чудовища! — показывает язык Кили, руками закрывая бравую ватагу от вражеского лучника. — Все слышали? Она сказала, что чудища — её! — встрепенулся тот, кивая подъезжающим друзьям. — Да, — расплывается в хищной улыбке Торин, — Спасибо, Кили. — Вижу вражье племя на горизонте. Вперёд, мои бравые воины! Кто не с нами, тот, считай, обречён! — и получив разрешение на свои забавы, дети с воинственным кличем нападают на Кили, недобро глядя на Торина с Двалином, ибо Фили успел подойти к Лине. Он-то всегда на её стороне. — Пойдём, удалой командир, — нежно улыбаясь, обнимает её, — Твои воины справятся, даю слово! — и получив кивок брата, принц тянет её к воротам. Лина совсем не сопротивляется, разомлев в любимых руках. — День сегодня такой хороший, — мечтательно протягивает полуэльфа, когда, зайдя под своды родной Горы, слышит ненавязчивую музыку. — Ты сегодня такая красивая, — шепчет ей Фили, заставляя гурт мурашек пробежаться по коже. Лина не удерживается и целует его. Светловолосый почти сразу отстраняется от манящих губ, вызвав разочарованный писк, — Эй, нетерпеливая, — целует он её в висок, успокаивая, — Пойдем, покажу кое-что, — недовольно сопя, Лина всё-таки даёт себя вести. Фили приводит её на бастион, пока сегодня, по случаю праздника, стражники не несут здесь караул. На тот самый полюбившийся ей воинственный балкончик над главными воротами, где уже так много всего произошло. И сегодня к этому всему добавится ещё одно красочное воспоминание. Желто-оранжевое, немного розовато-красное с примесью фиолетового и сапфирового, ведь закат сегодня именно такой. Необыкновенный. Лина щурится в лучах заходящего солнца, откинув голову на плечо любимого. — Это очень красиво, — завороженно шепчет полуэльфа, а Фили вновь думает, что самое прекрасное здесь, совсем рядом, сейчас прижимается к нему. — Позволите пригласить вас на танец, милая воительница? — поклонившись, принц подаёт руку жене. — Вам уже давно всё позволено, — улыбается Лина, следуя за мужем под тихую музыку с площади. И они танцуют. Сначала, как и положено на приемах, чинно и торжественно. Потом с каждым тактом всё уменьшая расстояние, пока не оказываются совсем близко, полностью в руках друг друга. Лина утыкается Фили куда-то в шею. Он пахнет табаком, металлом, полынью и, заставляя полуэльфу вечно улыбаться, яблоками. Он пропитан силой, надежностью, приключениями, любовью и честью. И он дурманит её. Фили кладёт подбородок ей на макушку и зарывается в черные смоляные волосы. Она пахнет вереском, костром, мятой и сладкой малиной. Она полна нежности, доблести, упорства, отваги и искр озорства. И она пьянит его, сводит с ума. Две половинки одного целого, такие бесконечно похожие и такие нескончаемо разные, танцуют в лучах заката, утопая друг в друге.***
— Вон, смотри, мои дерутся! — вдруг усмехнулась Лина, показывая Двалину на Фрерина с Фаиром. Тот ухмыльнулся — сыновей полуэльфа всегда любила, хоть и не всегда с ними было легко.***
Растить детей сложно, и Лина в этом убедилась сама. Бытие матери давалось ей нелегко, и чем дальше, тем сложнее. Со временем Фрерин собирал в себе лучшие качества родителей — отцовскую рассудительность и спокойствие, рос хорошим мечником, не забывая по примеру синегорских неразлучников ставить Эребор на уши вместе с Фрором, и время от времени становился невыносимо упрямым. Семья лишь терпеливо вздыхала — по-другому и быть не могло. О, Лина не была образцовой мамой, да и не сказать, что сильно стремилась. Она многое разрешала, часто спускала с рук шалости и выгораживала всех детей перед Торином. Конечно, полуэльфа беспокоилась за них, здраво взвешивала риски перед тем, как дать свое дозволение, и бесконечно любила. За это, наверное, любили и её. Многие говорили, что черноволосая слишком легко все принимает, слишком много позволяет и слишком мало ругает, но ей казалось, что пока в первую очередь за помощью приходят к ней, она все делает правильно. В тот день Торин, Лина точно помнила, хотел отужинать всей семьей, потому что такого шанса давненько не выдавалось. Фрерину тогда едва перевалило за шестьдесят, и именно в тот день ему в голову ударила кровь матери. Почему-то именно тем вечером ему вдруг захотелось вывести подругу на отроги Горы и полюбоваться темнеющим небом на фоне закатного солнца. Непривыкший получать отказ, подросток волком ощерился на маму. — Ты серьезно? Что я ей скажу?! — Думать надо было, — фыркнула полуэльфа, — Я тебя перед Торином защищать не собираюсь. — Но мама! — Ты знал, о чем попросил узбад, — железно остается чуждой к мольбам сына. — Я люблю её! — отчаянно выпаливает Фрерин. — Поговори о любви с папой, — устало отмахнулась Лина. Сколько раз она ещё услышит такие заявления? — Да что ты за мама?! Когда от тебя нужна помощь, её не дождёшься! — обидевшись, вспыхивает молодой принц, — Спасибо! Барзул! — округлившиеся глаза встречаются лишь с захлопнутыми створками, а в ушах стоит грохот от вылетевшего из покоев сына. «Что ты за мама…» — такие простые слова, а Лину, как будто одарили хлесткой пощечиной. Мама… а достойна ли она вообще такого гордого звания, когда отмахивается от проблем сына? Глаза в считанные минуты наполняются слезами. Нет, она до такого громкого слова ещё не доросла. Торин постоянно привлекал Фили к государственным делам, знакомя со всеми насущными проблемами. Они совещались, делились взглядами и решали вопросы вместе, так что, где искать мужа, Лина не сомневалась — ноги сами привели к отцовскому кабинету. Из последних сил сдерживаясь, она кивнула на поклон проходящего мимо стражника и, толкнув створку, влетела в Фили, уткнулась ему в грудь и без объяснений зашлась горькими слезами. Наследник опешил на пару секунд, а потом крепко обнял жену, принимаясь утешать. На безмолвный вопрос Торина он лишь пожал плечами. — Я не мама, я, не пойми, что, — провыла, захлебываясь, она. Расширившиеся от удивления глаза гномов надо было видеть. — Тебе кто такое сказал, солнце? — изумленно выдохнул Фили. — Фрерин, — проскулила полуэльфа, стараясь унять слезы. — Ну, — протянул Торин, подходя, — Тише, маленькая, — успокаивающе гладя по спине, — Ты мне и не такое выпаливала в обиде, — улыбнулся он своим воспоминаниям. Лина разошлась пуще прежнего. Попытка провалилась. Фили наградил дядю недовольным взглядом. Нет, так просто оставить они этого не могли. И Торин, завидев решительно настроенного племянника, лишь кивнул, притягивая понемногу успокаивающуюся дочь к себе. Доводить Лину до такого состояния не смел никто. Сына он нашёл случайно — шёл узнать у Двалина, где Фаир, потому что рыжий всегда знал, куда отправились два выросших чудовища. Тяжелый взгляд отца Фрерин почувствовал сразу, и Фаир, доказывающий что-то другу, притих и поспешил ретироваться. — Ваше Высочество, — с чертиками в глазах склонил он голову. Фили на это даже не отреагировал, хотя, как и Лина, титулы не любил. В таком настроение наследника видели редко. Фаир понял — дело плохо, и от греха подальше забрал Двалина с собой. — Фрерин, — припечатал он взглядом сына, — Ты думаешь перед тем, как что-то сказать? Как тебе такое только в голову пришло?! — Она тебе уже нажаловаться успела? — не смотря на отца, поджал губы тот. — Не она, а мама, — железно отрезал Фили, — Мама, которая тебе жизнь подарила и бесконечно любит тебя, дурундосину такого. Я даже знать не хочу, на что в ответ ты ей такое сказал. Но ты знай, я разочарован в тебе. — Прости, пап, — потупился Фрерин в пол. — Не передо мной тебе извиняться надо, а перед мамой, которая никак успокоиться не может. — Рвет и мечет? — поднял гном на отца опасливый взгляд. — Плачет. — Плачет? — опешил он, — Но она была такой спокойной… — Это же наша мама. Она такая, — напоследок кидает Фили, уже поднимаясь по трибунам. — Я не хотел, — долетают ему в спину слова сына, — Я это сгоряча сказал, а маму я люблю. — Так вперед извиняться, — повернувшись, качнул головой наследник. — Стыдно, — повел плечами Фрерин, тяжело вздохнув. — Она поймет. Вечером после тяжелого дня за столом вновь царит мир и любовь, а Торин поднимает тост — «Семья — это самая дорогая вещи в мире. Если у тебя нет семьи, считай, у тебя нет ничего.» — и так пронзительно смотрит на потупившегося Фрерина, что Лина серебристо смеется. Конечно, она простила его. Уж черноволосая-то знает, что такое разгоряченный рассудок.***
Воспоминания из раза в раз накрывали Лину с головой. Те памятные моменты прошлого, сколько бы лет ни прошло, всегда вызывали эмоции, заставляя сердце радостно ухать и болезненно ныть. Они не оставляли её никогда, и полуэльфа не хотела с ними расставаться. Двалин часто находил её в бывшем кабинете Торина, заснувшую прямо за столом в бумагах, или свернувшуюся на кресле в очередном приступе слез. Однажды он нашёл полуэльфу, всхлипывающую над обычным пергаментов, а, приглядевшись, увидел размашистую подпись старого друга и понял, насколько нынешней Королеве-под-Горой тяжело. Нет, она была сильной. Безумно сильной. И каждый гном Эребора с некоторым восхищением кланялся своей величественной Королеве с похолодевшими глазами. Только Фрерин с Фаиром иногда замечали влажный блеск в этих самых глазах, но понимающе молчали. Понимал всё и Леголас. Королева теперь уже и Эрин Ласгалена часто терялась на зеленых полянах дворца в одиночестве и подолгу вглядывалась в звездное небо. Да, она согласилась уйти с ним, согласилась разделить трон и даже подарила ему золотое сияние, но спросонья шептала совсем не эльфийское имя. Да, от себя не убежишь. Её глаза и правда похолодели, превратились в пронзительные льдинки, лишенные искорок озорства, а смех теперь совсем редко переливался серебром. Дочь, достойная своего великого отца, Лина стала совсем похожа на Торина, претерпев бесчисленные потери, которые по крупицам разрушили лёгкую и такую некогда любимую жизнь. Те же черные, с лёгкой проседью, волосы, те же ледяные глаза, те же угрюмость и холодная гордость, ни перед кем не склонившаяся спина и та же израненная утратами душа. Но должны ли мы отказаться от любви, потому что она может причинить боль? Забыть любимых, что ушли? Нет. Любовь — это самое светлое чувство из всех возможных, которое, несмотря на всю боль, будет способно лечить раны одним лишь воспоминанием о милых сердцу. И сейчас, наконец оказавшись навечно рядом с Фили дома, Лина понимала, что счастье этих воспоминаний изо дня в день помогало открыть глаза, пройти свой тернистый путь, и именно оно привело её к концу своего пути — к любимой семье, которой девушка-воин достойна, как никто другой. …Да и признаться, одни неугомонные гномы очень уж упрашивали своего Создателя принять полуэльфу. Соскучились они по своему черноволосому подарку судьбы. А Махал тогда только таинственно улыбался — он уж точно не собирался оставлять свое творение в Амане. Зря, что ли, так старался над той, кто помог ему изменить несправедливую нить норн, мрачно сплетшуюся над родом великого Дурина?