Сегодня на работе ты больше похожа на зомби. Да-да, та бледная немощь с глазами навыкате и с шаркающей походкой. Только мозг почему-то едят тебе. Ты с приклеенной улыбкой слушаешь крики очередного недовольного клиента и думаешь — ещё один неадекват, и кто знает, может, и ты сожрешь кого-нибудь.
Просто… Учёба, работа в чужой стране отнимают много сил. Скоро зима, ты учишься уже несколько месяцев, но одногруппники всё ещё держатся в отдалении от тебя. Вроде и дружелюбные, но как дело касается совместной работы — ты всё делаешь одна. Почему-то настороженно отнеслись они к русской, чисто и быстро болтающей на корейском. Это странно, но когда ты решила проверить догадки и спросила одного студента из параллельного потока «как пройти в деканат» по-английски, тебе помогли с гораздо большей охотой.
Самостоятельная учёба и подготовка к масштабным заданиям даются тяжело. Всю неделю ты толком не спала, готовила проект в университет, сегодня вообще не ложилась в преддверии его защиты. Но ты справилась! Выступила! Сдала! И теперь, на работе тебя догнал отходняк. Кажется, ещё чуть-чуть, и ты заснёшь на ходу, уперев голову в стол. Или незаметно стечёшь за кассу, уляжешься на полу подремать, и пусть клиенты чуть подождут.
Как назло, то ли Сатурн лёг тенью на Юпитер, то ли кольца свои крутит чуть с большей скоростью, иначе как объяснить сегодняшнее нападение странных личностей на кафе. Ты буквально считаешь минуты, водишь глазами — от орущего клиента до часов на запястье, сжав зубы и нацепив вежливую улыбку на уставшее лицо.
Хоровод лиц перед кассой сливается в одно, меняясь только с женского на мужское, минуты отсчитываются в вязком болоте, еле-еле двигая стрелками. Ты не замечаешь взглядов издалека, повернутых в твою сторону голов, не обращаешь внимание на клубящийся вокруг тебя чей-то глухой интерес. Всё, о чём ты мечтаешь — добраться до постели и рухнуть в неё не раздеваясь.
Из полуобморочного состояния тебя выдергивает хозяин кафе, неожиданно оттащив за завязки фартука от кассы.
— АЙГУ! КАКОЙ СЕГОДНЯ ДЕНЬ! День нашей удачи! — вопит он вполголоса, придирчиво осматривая тебя, и остается недовольный твоим замученным видом. — К нам пришли такие звезды! Девяносто седьмые-лайн! Просят, чтобы ты обслужила! А ты!.. — задыхается восторгом и ужасом хозяин и машет расстроенно рукой. — Ну да ладно, что ж теперь… Бери меню, иди к ним.
Он всучивает тебе ламинированный лист меню, рекламку и толкает по направлению к дальнему столику, видимому с кассы, но скрытому от общего зала небольшой ширмой.
— Господин Пак, а как же касса? Что-то не пойму, что происходит… — ты упираешься пятками, почему-то растревоженная и взбудораженная. Не хочешь ни к каким звёздам, как их там, девять-семь-лайн? Что это вообще?
Но хозяин кофейни прикладывает побольше усилий и выпихивает тебя из-за прилавка.
— Некогда, некогда болтать, — пыхтит он тебе в спину. — Иди, давай, не подведи меня. Да смотри в оба, чтобы посетители рядом не шарахались и не фоткали! — хватает он за руку, стоит тебе зашевелиться в ту сторону. — Предупреждай таких, а если продолжат фотографировать — вон, видишь, мужик сидит за соседним столиком, это менеджер-ним, скажешь ему. И возьми автографы!!! — совсем непочтительно взвизгивает господин Пак, потирая руки.
Не несут тебя ноги к столу, за которым тесным кружком сидят четыре парня, одинаковые и неразличимые за шапками-грибками. Сердце вдруг бьётся взволнованным битом. Кажется, его стук видно по колебаниям фартука на груди, и ты прикрываешь предателя листом меню, прижимая судорожно к себе.
Столик уже рядом, жалко, путь до него короткий. Ты еще не надышалась, непонятно от чего взбухнув испугом и переживанием. Набираешь полную грудь воздуха, мажешь языком по сухим губам и выпаливаешь:
— Здравствуйте. Я ваш официант на сегодня. Меня зовут… — и замираешь, забыв слова и собственное имя тоже.
С Сатурном сегодня точно что-то не то, мелькает в голове последняя мысль, когда из-под одной из шапок слышится твоё имя. Дурацкий неугомонный Чонгук глядит на тебя, улыбаясь.
Опять он? Да что ж такое-то? Мёдом ему тут намазано?
— О… всё верно… — выдыхаешь изумленно. Сама, тем временем, судорожно размышляешь о том, как этого Чонгука уважительно называть. На «ты» теперь не очень. Таки звезда. Не Чонгук-оппой, в конце концов? Решаешь вообще никак к нему не обращаться.
Чёртов Чонгук, меж тем, не сводит с тебя глаз — стаскивает куртку и снимает дурацкую шляпень. Почему-то, две встречи спустя его близкое соседство пробивает тебя дрожью. Смотреть на него выше твоих сил.
— Гм-м… да… Так вот, я ваш официант на сегодня, — бросаешь через плечо злобный взгляд на топчущегося в отдалении хозяина. Выгнал, гад, из-за кассы, хотя официанток пруд пруди, желающих нырнуть за ширму. — Если нужно ещё меню, я сейчас принесу. Или пока воды? — ты с надеждой в глазах оглядываешь остальных. И роняешь челюсть. Пошлый свист готов сорваться с твоих губ.
«Ба-а-а-а, вот это красавцы», — смаргиваешь ты удивление. Даже дурацкие шапки и дутые куртки не прячут симпатичных чистых лиц, широких плеч и крепкую стать парней. А ты думала, что корейцы мелковаты. Или этих селекционным путём вывели для пополнения стройных рядов кей-поп групп? Даже стыдненько стало, оттого что ты сегодня «не звучишь» — измученная, не выспавшаяся и уставшая от бесконечного рабочего дня.
Один из парней, неулыбчивый и красивый, похожий на модель, прерывает размышления, негромко проговорив:
— Принесите, пожалуйста, и меню, и воду. Ничего страшного, мы подождём…
— Ох, — закусываешь губу ты и отводишь глаза.
Красивый и вежливый. И дал тебе отмашку на «свалить и продышаться». Комбо! Ты его почти любишь! Вежливо киваешь и торопишься уйти. Но не успеваешь.
— Ты получила цветы? — слова опрокидывают тебя, падают под ноги булыжниками, о которые спотыкаешься и останавливаешься. — Я тебя видел на концерте. С бомбочкой. Как тебе шоу? Понравилось?
Какой любопытный — столько вопросов. И какая, нафиг, бомбочка? Тот круглый фонарь? Одинокие мысли порхают по пустой голове.
— Э-э-э… М-м-м… Спасибо за цветы, но не стоило… — тянешь ты, медленно поворачиваясь.
Мажешь натянутой улыбкой по Чонгуку, и твой взгляд перехватывают настойчиво, не дают отвести глаз. Почему он смущает? Ты ведёшь плечами, крутишь шеей в попытке сбросить оцепенение и тревогу. В конце концов, чего переживать и тревожиться, залётные корейские звезды далеки, как и звезды на небе. Поэтому продолжаешь увереннее:
— Шумно, людно и тесно, а ещё я намокла… Мгхм… То есть промокла. Но, в общем и целом, терпимо. Если вопросов нет, то я за водой.
Оглушающая тишина, созданная четырьмя удивлёнными парнями, взрывается сдавленным кашлем, пока ты торопишься к кассе. Щеки красные до ушей, в горле клокочет ужас. Пипец, брякнула. Тебя всего-то облила водяная пушка, поливающая стеной воды всех, кто рядом со сценой.
И потом, ты и правда, взмокла на этом грёбаном концерте…
Просто, не будешь же рассказывать, что концерт с первых рядов танцпола неожиданно понравился тебе атмосферой. Чувство единения с тысячами людей, которые дышат одними лёгкими, кричат одной глоткой, двигаются одним огромным телом, и этот единый организм замыкается на семерых парнях — отдает им каждую мысль, каждый взгляд, каждый вопль и получает в ответ бешеную энергетику, бьющую со сцены нескончаемым напором. А еще ты неожиданно зависла на движениях накачанных бёдер, на нежно-низком голосе, на красивых пальцах, обхватывающих микрофон на больших экранах. Стыдно признаться, но ты теперь вечерами втихомолку от подружки разглядываешь их клипы на ютубе. Никуда не годится. Надо прекращать.
Ты подходишь к господину Паку, умоляюще складываешь руки. Хлопаешь сонными глазками в попытке разжалобить вредного жадного деда.
— Хозяин-ним, можно я сегодня пойду домой, кажется, я… э-э-э… нехорошо себя чувствую… по-женски… понимаете, да? — блеешь жалостливо, но господин непонимающе таращит на тебя глаза. Ты взрыкиваешь вполголоса: — Ну, ПО-ЖЕНСКИ! ДНИ ТАКИЕ! — оглядываешься, надеясь, что никто не слышит.
— Ась? А… — неприлично открыв рот, удивляется хозяин.
— За свой счёт выходной, можно, да? — продолжаешь додавливать старикана. — А тот столик пусть Джису обслужит. СПАСИБОЧКИ! — торопишься в сторону служебного помещения, пока господин не очухался. По пути ловишь порхающую рядышком коллегу, шепчешь ей на ухо, что надо отнести на столик за ширмой, хлопаешь её, довольную, по плечу и скрываешься за дверью.
Ошарашенный господин Пак молча провожает тебя глазами.
— Фу-у-ух, — прислоняешься к закрытой двери, утирая вспотевший от переживаний лоб. — Кажется, получилось…
***
Ты уже переоделась и набила сумку вещами и учебниками. Барахла неожиданно много: рабочая форма, которую надо постирать, университетский спортивный костюм, тёплый шарф, сменная обувь — оно не впихивается, сумка не застегивается.
— Придется вызвать такси, — озадаченно смотришь на кучу вещей.
Складываешь сверху сумки стопкой, чтобы можно было зажать ручками и донести до машины. Садишься на лавочку для обуви, задумавшись. По-любому, дома с расспросами пристанет Маша, вычитав в своём фан-кафе, где их любимого Чонгука встретили глазастые фанючки. Но ты так устала, вымоталась и неприятно ощущаешь позорность вечера. Хочется спрятаться под одеяло и проспать сутки, как минимум. Откидываешь пальцами чёлку и устало размышляешь о том, как бы этот план провернуть.
— Ничего не думается… — хватаешь сумку и вываливаешься в коридор, где сталкиваешься нос к носу с Чонгуком. Появление его там, где не ожидаешь встретить, выбивает из колеи — ты роняешь сумку. Вещи спутанным комком валятся ему под ноги.
«Точнее нос к груди», — ты краснеешь опять, разглядывая мышцы, натянувшие ткань футболки, крепкую шею, ключицы. Такая красота в считанных сантиметрах — какая сумка, о чем речь, ты про нее забыла. Тем более, парень и сам не шевелится. Несколько минут вы лепитесь друг к другу, а потом мозг заканчивает коротить — ты моргаешь и отскакиваешь, уворачиваешь пунцовые щеки от его взглядов. Мало тебе сегодняшнего позора. Позориться, так по-полной — девиз сегодняшнего дня.
— Что ты здесь делаешь? Вам опять вызвать такси? — тараторишь, присев к его ногам. Путаешь «ты» и «вы», и снова забыла, как к нему обращаться. Судорожно запихиваешь в сумку вывалившиеся вещи.
— М-м-м… Нет… Я шёл к туалету для сотрудников, — голос всё ниже, парень приседает рядом, берет тёмный ком ткани. — Тебе помочь?
Ва-а-а, какая помощь, этого ещё не хватало! Твои грязные вещи в его руках? Да ни за что!
— Нет! Я сама! — ты выдергиваешь ткань, одним махом втискиваешь вещь в натужно скрипнувшую сумку и быстро встаёшь. — Мне надо идти…
Чонгук что-то пытается сказать, но ты молча сбегаешь. Всё, баста. Этот день надо заканчивать.
***
Вечером ты с честью выдерживаешь бурный допрос подружки. Естественно, скрываешь некоторые подробности и получаешь в ответ миллион обещаний, что та теперь из кофейни ни ногой. Будет ждать следующее чонгуково явление (Явление Христа народу, судя по её горящим глазам).
Падаешь в свою постель.
— Нет, онни, представляешь, он был там. ТАМ! А меня там не было! — на заднем фоне тарахтит подружка, а ты блаженно закрываешь глаза.
Всё. День точно заканчивается.
С этим не согласен твой телефон, отбивший с тумбочки бодрую трель входящего сообщения.
Взять или не взять? Кто может писать так поздно? Ты нехотя берешь его в руки, ведёшь пальцем по экрану и вглядываешься в яркие буквы.
И как ты будешь
возвращать мою шапку?
— Чего? Что за чушь? Что за шапка? Хулиган какой-то, — хмыкаешь ты и снова закрываешь глаза. Шапки, хулиганы крутятся в засыпающем сознании, меряются друг на дружку.
— Видела я сегодня четыре дурацкие шапки и четырех симпатичных хулиганов, — опять хмыкаешь и переворачиваешься на бок.
И тут тебя подбрасывает с кровати. Глаза таращатся, как будто выспалась.
— Да не-е-ет. Да не может быть, хорош… Где моя сумка? — ты крутишься по комнате, не обращая внимание на подружку. Находишь сумку и вываливаешь на пол её содержимое. Пара секунд на раскопки, и тёмная шапка грибочком оказывается в твоих руках.
— Блядь… — выдыхаешь ты сипло. — Что за херня началась в моей жизни?
