Машка обнаруживается в библиотеке, за одним из дальних столов. Вы, вообще-то, так и договаривались — провести в библиотеке время между занятиями и факультативами, чтобы подготовиться каждая к своим проектам. Но ты, взбудораженная последними событиями, всё на свете позабыла. Носилась по универу, как притрушенная. Беззвучный телефон в рюкзаке жёг тебя в спину и торопил бежать куда глаза глядят. И когда ты, наконец, собралась с мыслями и ломанулась к месту встречи, от назначенного времени уже были отсчитаны солидные минуты.
Ты молча падаешь на стул напротив. Переводишь сбившееся от бега дыхание и начинаешь стаскивать с плеч рюкзак. Естественно, он застревает между тобой и спинкой сиденья, потому что последовательность действий нарушена ошалевшим мозгом: сначала надо снять, а потом садиться, но никак не наоборот. И всё равно не встаешь — светлые идеи сейчас не посещают сознание. Поизвивавшись всем телом, снимаешь рюкзак и ставишь его на стол, осторожно так, как бомбу замедленного действия.
Подружка, заложенная книгами по самое не хочу, удивленно наблюдает, а когда ловит твой дикий взгляд, качает головой и тихо бурдит:
— Онни, за тобой что, волки гнались? И почему трубку не берешь, я звоню-звоню…
Оглянувшись, чтобы убедиться, что ваши разговоры никому не мешают, любопытная Машка склоняется ниже и продолжает пуляться вопросами:
— Где ты была? Воду принесла? Мои книги взяла? Да что с тобой?
Сокрушенный извиняющийся вздох рвётся с твоих губ, и это всё, на что ты способна. Взгляд магнитом клеится туда, к внутреннему карману рюкзака, где спрятан онемевший телефон. Ты гипнотизируешь его через кожу и ткань, через учебники и пакет с булкой и гадаешь, написала ли ещё одна нехорошая мировая звезда.
— Ты такой странный, Билли*… — не дождавшись ответа, недовольно цыкает подружка и вновь погружается в развалы книг.
— Ага. Точно… — киваешь ты, не соображая с чем согласилась.
Мысли мечутся по пустой черепушке, щёлкают звонко, сталкиваясь. Разминаешь кисти в задумчивости и всё-таки решаешься — лезешь за смартфоном.
В памяти россыпь сообщений.
Ладони потеют. Пальцы дрожат — своей дрожью грозят угробить телефон об каменный пол. Ты вскидываешь испуганные глаза на Машку, но та увлечена учёбой и на тебя не отвлекается. Она прекрасно знает, что загадочная русская душа, заключённая в тебе, куда загадочней души среднестатистического русского человека — упрёшься рогом и ни за что не поведаешь подробностей, пока сама не созреешь. Ведь ты кремень и могила для своих и чужих секретов: что для дворовых друзей, что для одноклассников. Поэтому болтливая и ветреная Маша ещё с детства, сначала побилась о твою непоколебимость в сохранении тайн — когда ты не стала трещать языком о симпатиях соседа, по которому она умирала, а потом зауважала твою упертость и доверила свои секреты. Только упёртость эта работает однобоко: когда дело заходит до гнусных манипуляций со стороны родных, близких, друзей — ты самый натуральный пластилин. Лепи как знаешь, верти как можешь, тащи тебя куда угодно, хоть в Корею, хоть на концерт… хоть к чёрту на кулички, чтобы вернуть шапку. Отказать не можешь, чем все пользуются. И только боязнь растерять чужое доверие заставляет тебя замыкаться, упираться и твердо стоять на своём, его сохраняя.
Телефон загорается экраном — пришло ещё сообщение? Ты откидываешь мешающиеся волосы за спину, закусываешь губы в нетерпении. Убеждаешься снова — Машка не висит на хвосте, желая выяснить, чего ты такая всклокоченная, поэтому сообщения можно аккуратно прочитать. Вытираешь о джинсу вспотевшие ладони и открываешь чат.
Ты дуешься,
а я времени не терял.
Готовился к
следующей
встрече.
«Чо?» — поднимаешь ты голову, отрываясь от переписки. Какой такой встречи?
«Ну-ка, ну-ка», — снова ныряешь в чат, как в прорубь, задержав дыхание и скукожившись от ужаса и восторга.
Читал про Россию.
Там, оказывается,
живут красивые девушки
И выучил много
русских слов.
VODKA. MAHORKA.
BURENKA. BORSСH.
Хочешь, вслух
скажу?
Ты на автомате листаешь чат дальше, и из-за его границы выезжает файл звукового сообщения.
«Чего?» — ты ошарашенно моргаешь, оглядывая помещение.
Сознание трепещет на тонкой ниточке, того и гляди откинешься в обморок. В голове шум. Творится что-то нереальное. В каком ты измерении и кто вообще такая, раз Чонгук из BTS записывает тебе русские слова в голосовом сообщении? Вселенную, что ли, спасла в прошлой жизни? И вообще, почему водка и махорка? А бурёнка и борщ? Откуда такие специфичные познания? И где она, та неуловимая связь между красивыми русскими девушками, бурёнкой и борщом?
Ты впериваешься диким взглядом в Машку. Стоит представить на мгновение её реакцию, услышь она «водка, махорка, бурёнка, борщ» узнаваемым голосом биаса, и истерический смех рвётся изнутри, пузырится гоготом в горле. Ты ржешь в голос, громко, звонко. Закашливаешься до слез, до ободранной гортани, пытаясь сдержать приступ неконтролируемого хохота. Совершенно заслуженно получаешь негодующие шиканья не только от Машки, но и от сидящих рядом. Только ни хрена не стыдно — смех так и давится наружу. Ты прячешь его в сложенные на столе ладони.
— Боже… — хрипишь под нос, вытирая слезы. Насилу успокаиваешься, но колючий ком нескончаемого веселья дрожит внутри. — А я ведь ещё не слушала, как он измывается над русским алфавитом.
В лоб прилетает гневный щелбан от Маши, да такой жгучий — искры из глаз сыпятся щедро.
— Онни! Прекращай, мы же в библиотеке, а не в забегаловке за углом травим друг другу анекдоты. Нас сейчас выгонят, и мы не подготовимся. И что такое весёлое тебе пишут?
— Прости, Маш… — булькаешь ты остатками смеха и запоздалым сожалением. Оглядываешься на соседей и отбиваешь всем извинительные поклоны.
Следующие несколько минут проходят в умышленном игнорировании вопроса подружки. Та гнёт искусно подкрашенную бровь, а ты с умным видом пялишься в машину тетрадь. Тетрадь, между прочим, лежит от тебя вверх ногами. В итоге Машка, надувшись, дергает её к себе, а ты думаешь, что скоро она преисполнится подозрений, догадается, что скрываешь от неё нечто важное — симпатию или даже парня. И тогда только успевай отмалчиваться на расспросы и избегать ловушек интриганистой подружки. Иногда, когда дело касается парней или отношений, она воспаряется надеждой переупрямить тебя, и каждый раз безнадёжно. Не раньше, чем сама изъявишь желание поделиться. А сейчас секрет и того круче… Кому рассказать, не поверят. А то и шею намылят за биасика.
Веселье сходит на нет, настроение портится. Ты хмыкаешь нерадостно и тянешься к сумке, чтобы найти наушники. Под руку попадается что угодно, только не то, что срочно надо: пенал, пакет, зарядка, аккумулятор, платок, блеск для губ, почему-то отдельно от всей косметики, смятые чеки. Ты готова вспотеть, с остервенением закапываешься до дна, перетрясываешь книжки и тетрадки, щупаешь все карманы. Но наушников нет. Вчера же были — слушала по дороге домой, нет, не BTS, двадцать шедевров классической музыки на ютубе, а сегодня их нет.
— Маш… — шепчешь ты, опять отвлекаешь её от учёбы и снова ловишь гневный взгляд и злобный рык. Шикают уже на вас обоих. Теперь твоя очередь возмутиться: — Ты что такая недовольная?
— Я ни хрена, ничего не успеваю! Я не сдам этот предмет! — завывает Машка тебе в ответ.
Тут же засовестясь, хватает тебя за руку и пожимает в знак извинения за сегодняшний драчливый настрой.
— Я всего лишь за водой хочу сходить, — обиженно дуешь губы. Сразу сдаваться машкиным переменам настроения — себя не уважать. — И дай наушники, я свои дома забыла.
Получаешь и их, и покаянное «прости-прости-прости, онни», щелкаешь ответно её по лбу. Хватаешь кошелек и телефон, мигающий новыми сообщениями, и бежишь мимо столов на выход, прилаживая шнур на шею.
В дверном проёме тебя чуть не сносит слишком ретивый студент — торопится, видимо, за новой порцией бумажных знаний. Ты почти роняешь на пол драгоценный телефон. Вся жизнь мелькает перед глазами — вдруг представляешь, что не прочитаешь остальное, не послушаешь «махорку» и «бурёнку», сказанные нежно-низким певучим голосом.
Ты этого не переживешь.
Зыркаешь бешено на студента, пока он рассыпается в извинениях, прижимаешь к груди мобильник. Всё, хорош откладывать важное дело в долгий ящик. Облокачиваешься на ближайшую стену и ведёшь пальцем по экрану, запуская в чате голосовое сообщение.
А там творится невообразимое. Никто на твоей памяти так безбожно не коверкал русский язык, но голос, произносящий сложные слова, запинающийся на «р» и «щ», чужой заливистый смех будят в тебе воспоминания. Стоит закрыть глаза, и Чонгук, как виртуальная проекция, улыбается тебе, что-то говорит. Чувствуешь почти наяву, как он берёт тебя за руку, обхватывая ладонь крепко и уверенно. Улыбаешься в ответ и не замечаешь, как копятся слезы под закрытыми веками. Дышишь. Потом дышишь ещё немного. В животе вяжутся и расплетаются горячие узлы. На душе тяжело, и совсем не хочется разбираться в собственных чувствах. В конце концов, легче они не станут.
Кто-то кашляет рядом, и ты распахиваешь глаза. Хватаешь ртом воздух, как рыба, выброшенная на берег, провожаешь бессмысленным взглядом проходящих мимо. Надо читать дальше — пока слушала и переслушивала голосовое, в чате ещё насыпало сообщений. Смахиваешь слезы тыльной стороной ладони и толкаешь дальше одностороннюю переписку.
Молчишь, да?
Ну ладно.
А ещё я посмотрел
русские клипы.
— Ой, блин, вот это жертва, — ловишь ты хохму, громко фыркая. — Чонгуку пришлось пострадать. Только вот в честь чего?
У группы LENINGRAD
смешные клипы.
И весёлые песни.
Представляю как ты пела
«на ла-абу-уте-енах»
в караоке =)
— Чойта… — вслух удивляешься ты сквозь ржач. — Я ни разу не орала их песни ни в каких караоке. Я вообще ни разу не была в караоке.
В чате появляется новый файл голосового сообщения, и ты поправляешь наушники. Предвкушающая улыбка тянет губы в стороны. Мимо ходят студенты, не обращают на тебя внимания, Машка скоро помрёт от обезвоживания, поглощенная учёбой по самые помидоры, а ты слушаешь и смеешься до слёз, потому что Чонгук из BTS орёт «за-а-а ру-у-улё-ё-ём кабри-и-ио-о-ле-е-та-а-», где от песни узнаваем только мотив.
Обиды, мнимые и реальные, забыты. Причин, по которым не хотела ему писать, тоже не помнишь. Ты жмёшь на строку ввода сообщения и быстро набираешь:
Я ни разу не горланила песни
Ленинграда и ни разу не ходила в
караоке.
Чат моментом загорается облачком набираемого сообщения.
Чем не повод
сходить вместе?
Стучишь затылком об стену и тяжело вздыхаешь. Приехали. Перед глазами снова встаёт по-мужски красивое лицо. Что со всем этим делать? Руки трясутся, когда набираешь очередное сообщение.
Сомневаюсь,
что в корейских
караоке
есть репертуар
группы Ленинград.
Ты меня плохо
знаешь. Приходи в эту
субботу в 9 вечера
в караоке
напротив твоей работы.
Придёшь?
Ещё раз бьёшься головой о стену, добавляешь пятку. Жмуришь глаза от переизбытка чувств. Откуда Чонгук знает, во сколько кончается твоя рабочая смена? И как же заманчиво. И страшно. Под веками мелькают картины возможных ужасов и бед, если вас застукают. Район Хондэ — не жопа мира, где живут одни старики, тут только глухой и слепой не знает про BTS. Никто и разбираться не будет, что встреча м-м-м… дружеская? После такого однозначно придётся вернуться домой, и не факт, что в большом сибирском городе, где ты родилась, тебя не найдут упоротые Армухи, чтобы выдрать волосья. Ну и зачем тебе это? Какое мучение — выбрать правильное решение. Особенно когда сердце стучит сильно и больно, не соглашаясь с доводами разума.
Ты смаргиваешь остатки слёз, открываешь чат, чтобы написать вежливый, но уверенный отказ. Стопоришься, читая новое сообщение.
Моя перчатка
скучает по своей
паре. Ей так одиноко.
Она чувствует себя
разделенной. Я ей
сочувствую. И
за неё переживаю.
Придёшь?
— Ах ты ж! Чёртов манипулятор! — злобный рык рвётся из тебя. —
Даже перчатку не хочешь оставить на память!
Люди вокруг оглядываются на крики, звенящие незнакомым языком по коридору, но тебе нет дела до удивленных взглядов. Быстро набираешь гордо-обиженное «приду», вырубаешь экран телефона и, наконец-то, вспоминаешь куда шла.
