*
А потом как-то незаметно Карев стал меняться. Никто не понял, когда это произошло и что повлияло. Может, больница так действовала на него, перепуганные лица пациентов, которые видели в нём и в его белом халате единственную надежду на спасение. Обстановка стихийного бедствия, которая возникала при массовых травмах, даже его не оставила равнодушным, теперь он замечал боль в глазах людей и знал имена пациентов.*
Однажды он буквально спас беременной девушке жизнь, вытащив её из-под бетонной трубы, а затем, хоть его и предостерегали многие, привязался к ней и её дочке слишком сильно. Эта долгая история кончилась тем, что она сошла с ума и даже пыталась себя убить. Алекс до последнего ухаживал за ней, так же, как за своей душевнобольной матерью. Затем был роман с Иззи, которую он долго добивался, и их красивая свадьба. Церемонию им устроили Мередит и Дерек, а сами расписались на стикерах. Стивенс шла к алтарю, едва держась на ногах - болезнь отнимала всё больше сил. Алекс хотел верить, что они это преодолеют, но рак непредсказуем, и, видя, как под руку с Джорджем, который подхватил её, как только та попыталась упасть, возлюбленная приближалась к алтарю, Карев был благодарен Мер. Благодарен за то, что, благодаря её идее, она останется в его памяти такой: улыбающейся, счастливой, в красивом платье. Позже Иззи едва ли не умрёт на его руках, но каким-то чудом её удастся вернуть к жизни, и парень начнёт трястись над ней, как над хрустальной, боясь даже прикоснуться. Ему не раз снилось, как она не возвращается, будто сердце так и не смогли запустить. Болезнь удалось победить, а её последствия — нет. После всего, что они пережили, им никак не удавалось стать прежними влюблёнными и беззаботными, а потом она просто исчезла, не отвечала на звонки, и Карев даже не знал, муж он ещё или уже вдовец. Каждый новый день в неведении оставлял на нём шрам… Стивенс вернулась так же внезапно, как и исчезла, и взглянув на неё, Карев понял, что больше им не по пути, он хотел всем сердцем, чтобы она была счастлива — но не с ним. Хорошо помнит их последний разговор: — Иззи, я хороший человек и заслуживаю большего, чем любить тебя так сильно, что это больше похоже на ненависть.*
Затем была младшая сестра Мер, потом он лежал в лифте в луже собственной крови, а потом словно в крови захлёбывался в чувстве вины, ведь Роббинс села в тот проклятый самолёт вместо него, а он в итоге лишил её ноги... Она верила в него, учила его, а он отрезал ей ногу. Алекс ломался снова и снова. И думал, что калечит других. Однажды в ночь страшной грозы он признался Аризоне: — Все, в кого я влюблялся, оказывались сумасшедшими или смертельно больными, либо просто уходили, но у них была одна общая черта — "В этой кладовке Вы не самый плохой человек". И только Мередит Грей была единственным островком спокойствия в океане хаоса, в её доме можно было пережить любую бурю. Она не отвернулась, даже когда он предал её в погоне за должностью.*
Когда после гибели Дерека она вдруг бесследно исчезла, перестав отвечать на звонки, и никто не знал, жива ли она, Алекс почувствовал дежавю, как тогда со Стивенс, но не переставал звонить, в тысячный раз выругиваясь в автоответчик, и искать. Ибо когда она исчезла, он вдруг понял, что ему не хватает без неё слишком многого. Говорят, кто ищет, тот найдёт. Он нашёл её, изнеможённую тяжёлыми родами, и, глядя на её усталую улыбку, Алекс дал себе слово - её, как Иззи, из своей жизни он не отпустит. Она его корни, его семья. Теперь он вместо Шепарда будет оберегать её, Мередит его человек. Пока Грей была «вне зоны», Карев думал, что нет ничего хуже, чем не знать, как она, главное, чтобы была рядом в зоне видимости, тогда он будет спокоен, но жизнь слишком непредсказуема - мало видеть её, ведь достаточно отвернуться, и ей снова причинят боль. Алекс вошёл в палату и увидел лежащую на столе Мер. Избита до полусмерти, живого места нет. Её ворочают, а она кричит от дикой боли. И Карев разрыдался. Плевать, что он мужчина, плевать, что врач, плевать, что кругом его коллеги — она его семья, и он не мог её потерять. Он не мог её потерять, дежурил в её палате ночами и гладил по голове, когда она плакала, а когда она наконец заговорила — он плакал вместе с ней. Мередит наконец поправилась и, казалось, что вот теперь-то всё наконец позади. Он только поверил, что любая гроза проходит, как буря началась вновь. На сей раз Джо. Сначала из-за неё он избил интерна, толком не разобравшись, в чём дело, и едва не угодил в тюрьму. Грей тогда сказала ему: — Нас было пятеро, а теперь только ты и я. Нельзя, чтобы осталась только я. За тебя я буду драться до последнего, Алекс! После этих слов Карев пришёл в её дом, лёг на кровать и произнёс: — Я хочу вафельные воскресенья. Каждое воскресенье будем есть вафли: ты, я и дети. Всей семьёй. Тюремного срока удалось избежать, но их отношения с Уилсон лучше не стали. Девушка никак не хотела понять, что значит для него Мер, что она неотъемлемая часть его жизни, что она и есть вся его жизнь, что она осталась тогда, когда все предпочли уйти и что он не намерен выбирать. Джо не хотела понять, всё твердила: — Она твой человек, а я кто? Кто я для тебя? И даже слова парня о том, что ему нужна она, дом, семья и дети, ситуацию не меняли. Жизнь то и дело покрывала его шрамами и добавляла новых «переломов», казалось, он весь раздроблен, не собрать. Но выбор между любимой девушкой и Мер - это было уже слишком. Устав от этих вечных упрёков, Карев пошёл в ювелирный, купил заветное кольцо и почему-то направился в дом Грей. Будто ноги сами туда вели, будто в этой точке сходились все жизненные маршруты.